ЛЮДИ ТУПИКА

Они хотят здесь жить, работать, любить, рожать, растить детей... Начальники, которые по идее ответственны за судьбы обитателей Монзенской железной дороги, хотели плевать на их хотение. Их философия проста: “куда они к черту денутся из своего тупика?!”

Домой

Мотовоз пришел поздно, в пять вечера. Заколоченный гроб на безлюдной платформе, омытый дождем, казался лучиком света в сумеречном царстве. Трое мужиков перетащили его на волокушу и трелевочный трактор потащил свой невеликий груз сквозь слякоть к кладбищу. За гробом никто не пошел: знали, что там ждут, да и мокнуть не шибко охота.

Могила неглубока, чуть больше метра, - дальше начинается вода. Опустили гроб аккуратно, даже не плюхнуло, быстренько закидали грязью, выпили - и поехали на той же волокуше назад, в поселок. Родственников не было: только сердобольная соседка да мужики, нанятые поселковой администрацией. Среди мужиков все, кроме двух, - местные пьяницы, и оплату они просили произвести водкой. Лишь тракторист и вальщик (он вернулся из леса и захотел помочь просто так), кажется, жалели бабушку, один из них из волокуши бросил взгляд в сторону могил и как-то неловко смахнул с лица влагу. Может быть, это были слезы, но, скорее всего, молодому вальщику опротивел дождь.

Похоронили Зою Ивановну Носкову. Убил ее родной сын, отморозок, не единожды уже побывавший на зоне. Он и раньше избивал и мать, и свою сожительницу (естественно, по пьяной лавочке, которая, впрочем, случалась ежедневно), но, когда сожительница сумела наконец сбежать, все свои усилия он сосредоточил на родной кровиночке. Когда она умерла после очередных побоев, женщины ее обмыли, одели в чистое и тут нагрянула... милиция. Находится участковый милиционер далеко, на станции Вохтога, и добираться ему (вместе с оперативниками) не меньше трех часов. Именно поэтому в Каменке о милиции задумываются в последнюю очередь. Покойницу отвезли на экспертизу и вернулась она, чтобы лечь навсегда в родную землю через девять дней; именно поэтому так торопились ее закопать. Прощай, бабушка Зоя. Здравствуй, капитализм.

Великая Монза

Думаете: при чем здесь капитализм? Расскажу все по порядку. Каменка - один из поселков по Монзенской железной дороге. Говорят, дорога эта занесена в Книгу Гиннеса как самая длинная в мире частная “железка”; ее длина (без учета ответвлений) - 254 километра. Существует легенда, что начали ее строить по идее Сталина, пожелавшего сократить путь из Центра к Воркуте (а смерть диктатора помешала довершить дело), а само слово МОНЗА расшифровывается как “место отбывания наказания задержанных административно”, но это неправда. В строительстве дороги действительно участвовали зеки, здесь даже была спецкомендатура, но большей частью она построена жителями некогда многочисленных окрестных деревень. А Монза - живописная река, которую пересекает дорога. Здесь когда-то было много горелых лесов и правительство в начале 30-х годов прошлого века решило устроить предприятие по заготовке дров для Москвы. Энергетический кризис в столице был побежден - и Монзенский леспромхоз перешел на добычу деловой древесины. Леспромхоз, который в центральном министерстве называли не иначе как “Великой Монзой”, “высосал” все деревни, лежащие на пути строящейся для удобства доставки леса дороги; строили ее простые крестьяне, которые потом нанимались в лесоучастки и переезжали в леспромхозовские поселки, считавшиеся временными. Народ не знал, что “временное” на Руси - это вечное...

Настал капитализм, Монзенский леспромхоз, как и все государственные предприятия, обнищал. Акционирование могло его спасти, но случилось так, что акции перекочевали в руки некоей финансовой группы, которая перепродала их какому-то банку, а банк в свою очереди перепродал леспромхоз еще одной финансовой компании, которая до сих пор не торопится инвестировать свои средства в развитие... нет: в спасение предприятия. Хозяин не вкладывает ни-че-го. Возможно, виноват леспромхоз, но почему тогда так же лихорадит Сокольский ЦБК, находящийся во владении той же финансовой компании?

Зарплата здесь не выдается несколько месяцев. В “столице” Монзы, поселке Вохтога можно найти и другую работу, а вот в из лесных поселков людям деваться некуда. С Большой землей, с цивилизацией их связывает только достославная железная дорога. Автомобильных дорог здесь приблизительно столько же, сколько их на Марсе. Туда даже не проведены линии электропередач и поселки получают свет от дизелей. Нет и нормальной телефонной связи: дозвониться - даже в экстренных случаях - можно только при помощи ведомственного коммутатора, причем в дождь, в жару, в холод, а так же во время снегопада связь пропадает. И все бы ничего, жили так всегда, да штука в том, что леспромхоз сокращает людей, причем, в большей мере сокращение касается отдаленных поселков: Истопный, Каменка, Ламса, Восья, Ида, Гремячий, Карица.

Ясно, что лесом занимается весь Север Европейской части и вся Сибирь. Конкуренция высока и нужно совершенствоваться, чтобы победить. Финский комбайн победит бензопилу “Дружба”, даже если ей владеет гениальный лесоруб. Это ясно, но вот, что хотелось бы сказать: руководство предприятия (не то, которое в Москве, а “свое”, родное) всячески старается не бросать пассажирское сообщение по своей дороге. Убогий поезд, несмотря на то, что он жутко убыточен и вагоны давно просятся в металлолом, ходит по Монзе ежедневно. На дороге остались три исправных тепловоза, один из которых знаменит тем, что когда-то в молодости трудился на Плесецком космодроме. И дизельные электростанции снабжаются соляркой за счет леспромхоза. Еще бы: от них питаются светом не только производственные структуры, но и школы, и детские садики, и дома-времянки, принявшие на себя звание “постоянного жилья”. При мне свет был всегда, но, как говорили люди, это для журналиста подстроено специально, а в обычные дни свет дают 4 часа в день, а на днях он пропал на трое суток - не завезли соляры.

Старшие

От станции Истопная отходит ветка, обрывающаяся на кусте из нескольких поселков, объединенных под общим именем “Каменка”. Это - обычный российский тупик, имеющий, правда, продолжение в виде временных (опять!..) узкоколеек, мигрирующих от одной делянки к другой.

Старикам в Каменке с одной стороны проще, так как дети уже выросли и разъехались, но с другой стороны - страшно. Особенно - заболеть. Случился инсульт у Полины Алексеевны Сиротиной - “отходила” дома. Обошлось, на ноги встала, однако, неизвестно, что ждет впереди. Муж ее, Анатолий Иванович был и вальщиком, и мастером леса, и техноруком на лесопункте, и начальником транспорта на узкоколейке. Сейчас, в свои 74 года он - староста поселка Вострогский, считающимся центром Каменки.

Дела, решаемые старостой, просты. Сегодня, например, обсуждали вопрос о том, чтобы часть заготавливаемого леса шла на переработку и ремонт обветшавшего жилья. Леспромхозовская пилорама есть, однако, она стоит - и даже гробы приходится покупать. Зависимость от лесхоза - штука страшная, ведь, если не дают солярки для дизеля, приходится зажигать керосинки. Еще беда: у людей нет денег. Зарплату безбожно задерживают, и в этом случае выручает одна женщина, местный предприниматель. С своем магазинчике она отпускает продукты в долг, а, когда леспромхоз “отстегивает” очередную частичку заработанного людьми, приходит с тетрадкой к кассе и ждет... обидно, стыдно, но даже страшно предположить, что было бы без нее. Пенсионеры в Каменке - боги, потому что им ничего не задерживают (пока) и они могут себе позволить маленькие радости типа конфет или печенья.

Сиротины имеют обычную для “лесников” старшего поколения судьбу: родились в деревне, по молодости попали в поселок, который тогда сплошь состоял из вагончиков и бараков. Родили четверых детишек, трудились на совесть, и вот - на тебе - оказалось, что все было зря. Ни они, ни дети их стали здесь не нужны. Дети разъехались, поселились в городах, зато сюда, как на дачу, приезжают внуки. Им здесь нравится, несмотря на то, что Каменка считается “бандитским поселком”, а один из внуков из своего далекого Петербурга недавно послал весточку: “Бабушка, дедушка! Вы ждите меня. Вырасту - приеду сюда и буду начальником лесопункта!”

Песнь эстакады

Вот она, эта песня (поется на мотив песни Квазимодо из модного французского мюзикла):

“Ночь... наступила ночь, мы на работе.

Ночь... мы как будто волки на охоте,

На эстакаде мы гнем спины, рвем пупки,

О, Бог, фанеру ты сровнять нам помоги!

О, Боже, силы дай нам спичечку сорвать!

И всем дровишек хоть по пачке отобрать...

Уйди, усталость, надо смену отстоять,

Нужны нам деньги - надо денежку сорвать...

Охота вещь купить и все долги раздать,

Купить покушать, на обед ребенку дать...

Нас, рабочих часто обижают,

Вот, опять сказали снова: “Сокращают”,

Ох, ты, Боже милостив, бригаду защити,

Уволят - всем придется по миру пойти.

Как в этом мире стало трудно людям жить!..

Это они пели специально для меня. Они в отчаянии, ведь они, работницы эстакады, воспитывают по двое детишек, некоторые - без мужей, а их выбрасывают на улицу. Они хотят работать, их устраивает этот неженский труд, но и его их лишают. Они спрашивали меня: “Что нам делать?”, а я ничего не смог им ответить кроме: “Бороться за себя...” А с кем бороться, если большое начальство смеется и надменно говорит, что даже письмо к президенту все равно спустят к ним.

Всем лесоучастком, не только женщинами, но и здоровенными лесорубами сейчас управляет техрук, молоденькая девчонка Алена Баринова. Есть начальник (который до этого развалил какой-то колхоз), но он живет в Вохтоге и наезжает в Каменку время от времени. Алена здесь - с рассвета и дотемна. Управляться с лесниками нелегко, но девушке это нравится:

- Я же выросла здесь, в лесу. Эх, если б не было таких резких перемен, я здесь бы и жила. Сейчас у нас 170 человек работает, 70 уволят (начальство мотивирует это высокой стоимостью аренды вагонов и тем, что от автономного дизеля много электроэнергии на разделку уходит), человек 20 мы в лесу трудоустроим, а остальным... А ведь люди рвутся работать, мы и узкоколейку продолжаем строить. Зимой большой запас хлыстов собрали, лесников пришлось отпустить в отпуск. А они: “Мы работать хотим!” В общем, я в следующем году заканчиваю институт, и, если ничего не изменится, поеду лучшей доли искать. Наймусь в Великоустюжский район, к частнику...

Жаль, хорошего специалиста теряет Монза. Мало таких осталось, у которых душа-то болит.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Вологодская область.