Легенды Золотого дна

Райские кущи

Направо - Рай, Налево - Иерусалим. Именно так обозначено на дорожном указателе. Уж не знаю, Святая здесь земля или еще какая, но какая-то она по-русски милая, - с тихими просторами, глухим бреханием цепных псов и урчанием тракторов, одолевающих дорожную глину.

Вообще, дорога к Раю терниста. Даже бетонные плиты, которыми она выложена, не могут остановить напор лесовозов, тянущих умерщвленные деревья из Зарайской глухомани к заводам, превращающим беззащитные стволы в строительный материал. Унылость путевого пейзажа разнообразит вид умерших деревень и вполне законно начинаешь подозревать, что в Раю все так же: безысходно и пахнет тленом...

На деле все оказывается совсем не так. В Раю нет вообще ни одного заброшенного или хотя бы покосившегося дома - все чинно и пристойно - а единственная райская улица гордо блестит асфальтом, кажущимся под дождем совсем новехоньким. К тому же совсем не видно пьяных мужиков, обычной приметы русской деревни. Говорят, местный председатель колхоза (точнее, СПК) привез из города доктора, который в массовом порядке закодировал всех пьющих, и теперь Рай земной еще на йоту приблизился (по своей сути) к Раю небесному. Кажется, если в мужиках искоренить еще парочку пороков - и у них начнут расти крылья.

Поскольку в преддверии Рая, точнее, на въезде в деревню расположился колхозный гараж, смею предположить, что чудо-председатель здесь, и я действительно нахожу его в курилке, которая одновременно является комнатой для совещаний. Идет наряд. Накурено. Мужики нервничают, поскольку уборочную стопорят надоевшие дожди, к тому же превратившие двор в непролазное болото. Сельскохозяйственный кооператив называется “Победа”, и непонятно, какая победа имеется в виду: над пьянством, над государством, стремящимся всеми силами задушить отечественного крестьянина, или над силами тьмы вообще. “Победа” считается передовым хозяйство района, здесь не заброшено ни одного гектара пашни и поголовье КРС достигает 900 голов. В Раю расположены гараж и одна из четырех ферм; Иерусалим, который по-местному зовется “Ерусалимом”, вместил правление “Победы”. Еще в раю есть два магазина: обычный сельповский и коммерческий, который называется “Райский сад”.

Иван Васильевич Паранич, председатель, попал в Рай с Украины. Однажды он приехал сюда с бригадой других “бендеровцев” (как здесь называли когда-то приезжих из Закарпатья) строить колхозные объекты, влюбился в местную девушку и остался здесь навсегда. Сначала был просто рабочим, потом секретарем парткома, потом техником-строителем, ну а девять лет назад его выбрали председателем. Так случилось, что в его правление колхоз в каком-то смысле пошел в гору (точнее, на фоне соседних колхозов, которые загнулись, еще умудряется держаться). Жена Паранича, , Любовь Вениаминовна, работает у него зоотехником и семейный их тандем приносит неплохие результаты в животноводстве. Поголовное кодирование всех райских мужиков на поверку оказалось некоторым преувеличением:

- Вообще-то весной я привозил из Павино доктора, он двадцать человек закодировал, за счет кооператива. Но сейчас четверо опять запили...

В чем секрет райских жителей, не пустивших тлен в свою деревню? По мнению председателя, в крепкой крестьянской закваске. Держать двух коров на личном подворье здесь - обычное дело, с рассвета до заката здесь трудятся, а не пребывают в блаженной праздности. Но свой личный секрет, точнее, способ, благодаря которому председатель смог удержать своих людей от греха уныния (отчего в колхозах обычно процветают воровство и грубость нравов), Паранич не раскрывает:

- ...Никаких секретов пока нет. Просто, люди у нас такие... с пониманием подходят. Вот, школа сгорела в Лапшине (там находится администрация сельского округа - Г.М.), бросили клич, с миру по нитке денег собрали - и восстановили. Беда только, кадров у нас хороших не хватает, особенно механизаторов; старики-то пошли на пенсию, а молодежь оставаться не хочет. Клуб еще сгорел у нас, и переделали под клуб детский садик. А детей теперь водить некуда. Поголовье мы не сбросили, хоть и труднее держаться год от году, а вот молодежь удержать не можем...

Иван Васильевич вообще-то живет не в Раю, а в Ерусалиме, через дорогу. За двадцать с лишним лет он давно обрусел, притерся ко всем чертам характера райско-ерусалимских жителей, но привыкнуть он не может только к одному:

- Когда кто-то уходит в мир иной, здесь устраивают... праздник. У нас в Закарпатье такого нет, если уж поминки, то все скромно, пристойно, а здесь...

Но Рай здесь не при чем. Это такой русский обычай: покойника проводить, скажем, так, широко. А то, что мы, русские, превышаем какие-то нормы, мы и не заметили бы, если бы посторонние люди не сказали...

Немного о географии. Рай - деревня большая. Ерусалим поменьше и победнее, там даже есть безжизненные дома и покосившиеся ворота. Вокруг деревень - поля, по которым бродят райские стада КРС, а вот леса совсем мало - он некогда изничтожен ради торжества земледелия. Сам Рай рассекает надвое ручеек Беспутка, а, если двигаться в сторону, обратную ерусалимской, то, перейдя речку Портомойку, придешь в деревню Выползово. Говорят, селились там те, кто “выполз” из рая. Была рядом еще одна деревенька, Райский выселок, как предполагают, основанную теми, кого выселили из Рая; за прегрешения или просто - неизвестно, но, судя по тому, что деревня нарушилась, грешить в Раю стали намного меньше. И еще одно наблюдение, зоологическое: в Раю до неприятности злые и наглые собаки. Почему - не знаю, но, возможно, они поставлены для того, чтобы жизнь в Раю не показалась медом.

...Тетя Рая, одна из самых заслуженные обитательниц Рая, во дворе стирает мешки. Дядя Витя задумчиво сидит на скамейке и курит “Приму”. К Травиным - Раисе Васильевне и Виталию Васильевичу - мне посоветовал сходить председатель. В отличие от бывшего “бендеровца” Паранича (заметившего, между прочим, что журналисты Рай уже “достали”), пожилые супруги приняли меня тепло, как гостя. Тетя Рая живет в Раю не всю жизнь, всего 53 года, с той поры как вышла замуж. У них было двое детей, но одну свою дочь Травины, к сожалению, уже похоронили. Сын живет далеко, в городе Нижний Тагил, и старики тянут свое хозяйство в одиночку.

Дом, с виду крепкий и какой-то, что ли, былинный, основательный. Строить его Виталий Васильевич начал еще до войны, но работу прервало то, что его призвали в армию. Военная судьба дяди Вити почти невероятна. В Донбассе их противотанковая рота попала в окружение и рядовой Травин очутился в плену. После пяти месяцев лагерей, при очередном переходе, он под очередями конвоиров вместе с несколькими другими парнями смог сбежать. Они перешли линию фронта, их 40-килограмовые мощи немного откормили и направили... в штрафную роту. Здесь Виталию Васильевичу, можно сказать, несказанно повезло: в первой же “лобовой” атаке на немецкие укрепления он был тяжело ранен в ногу и отправлен в госпиталь, после чего его признали нестроевым и послали в тыл.

Когда он вернулся в Рай, дом был уже достроен родственниками. Его поставили бригадиром, работал он в колхозе, в лесу, на строительстве и однажды знакомая женщина сосватала ему молоденькую девчушку Раю, которой не было еще и двадцати. С тех пор потекла их размеренная райская жизнь.

- ...Раньше жисть была не как нынце, - размеренно, произнося по-северному “ц” вместо “ч”, рассказывает тетя Рая (а мы сидим, между тем, и пьем “цяйку”), - раньше жисть-то была везде одинакова, мы не думали, цто когда-то хлеба поедим досыта, про деньги - так разговору вообще не было, раньце ницего не было...

- Вот те раз... - стараюсь чуть-чуть раззадорить стариков - вроде как сейчас принято прошлое хвалить, а нынешнее ругать!

- Так нынце люди обижаются, а мы, дак, живем так, как никогда не живали! Сидим дома, деньги, пенцию, приносят.

- Но дети-то уехали...

- А мы сами разрешили им уехать. Ведь раньце день и ночь в колхозе... Я дояркой, телятницей всю жисть, и свету белого не видывала. Вот, мы детей в город и отправили.

- Ну, а вы сами?

- Мы пока еще ничаго, “шарашимся”. Корову держим, поросенка. Но вот этим летом насенокосить не смогли, и решили только до Нового года корову продержать, а потом туды, к сыну поедем доживать...

И тут старики поведали совершенно невообразимую по нынешним временам вещь. Оказывается за позорные 90-е годы, когда всякие жулики набивали карманы и мешки деньгами, а деревня нищала, супруги Травины при помощи своего молока и своих поросят, которых они откармливали, смогли накопить денег и купили в Нижнем Тагиле... квартиру! Маленькую, однокомнатную - но все-таки квартиру. Сейчас, правда, там живет внучка, но, как только старики переедут туда, она дала слово, что съедет. Жителям Рая повезло: районные власти покупают у них молоко, деньги выплачиваются регулярно и ежемесячный молочный приработок в 1,5, а то и 2 тысячи рублей вполне, на мой взгляд, приличен. Молодежь в Раю держит, как уже говорено, по две коровы, и “подпешка” (местное словечко) для них получается хорошая. Свое решение променять чистый воздух Рая на тлетворный дух промышленного города тетя Рая мотивирует так:

- Пока “шарашимся”, а “дошарашимся”, дак... хотя ноги туда “не скользят”. Жаль, сын не приедет, хоть и говорил “я дом бросать не буду”. А теперь говорит другое, молодица, жена его, сюда не поедет никак, а разве ж он будет тут жить один?..

Нынешнего председателя старики уважают:

- Конечно, Иван Васильевиц у нас хороший, “ровно виноход” - бойкой! Без него колхоз бы развалился. Он нынце, было, отказывался, просил на собрании, чтобы ему отдохнуть дали, борьба с пьянкой его доконала, дак, его не отпустили...

Они рассказывали распевно, на свой райский лад, а я между тем думал: вот Рай земной я нашел... а есть ли тогда на Земле Ад?..

Долюшка русская...

История вполне обычная: ушел “Большевика” на пенсию старый председатель, который 22 года тянул на себе хозяйство, - и тут дружно навалились все возможные напасти. Его приемник вроде бы был деловым мужиком, однако рука у него как-то все больше гнулась в одну сторону - к себе, любимому - и из-за его стремлений направить финансовые потоки в сторону личного благополучия поспешили избавиться как можно скорее. Следующий председатель был тоже толковым, но - сильно выпивающим мужиком. К тому же он совершил сделку, которая чуть было не погубила “Большевик”. Неким коммерсантам СПК продал целый “КАМАЗ” мяса. Потом тот же “КАМАЗ” приехал за второй партией - под самую крышу забили мясом и его. А денег тот жулик не заплатил вообще - ни за первую, ни за вторую машину. Практически, год работы “Большевика” оправился коту под хвост.

И выбрали в председатели Нину Пупыреву. Биография ее проста: местная уроженка, после техникума работала в этом колхозе бухгалтером, потом экономистом. И вот в 95-м, на общем собрании ее выдвигают в председатели. “Большевик” в тяжелом положении, куча долгов, имущество потихоньку начинают разворовывать, люди начинают бежать...

- ...Ходила неделю, не соглашалась. Два мужика до этого были и хозяйство они сильно нарушили - я ж знала это, как экономист, хорошо. Скажем так, меня из района попросили - ну, хотя бы попробовать...

Вообще Нине Васильевне пришлось повторять путь своего учителя, того самого председателя, который много лет был у руля и ушел на пенсию. Она и теперь часто заходит в гости к Николаю Павловичу Аверкиеву. Сначала она приходила за советом, а теперь просто поговорить, потому что экономическая ситуация в стране поменялась, мягко говоря, кардинально, и теперь председателю все чаще приходится ориентироваться не в коридорах власти, как про советах, а в диковатом отечественном рынке. В 70-м, когда Николай Павлович стал председателем, положение было, может быть, даже похуже чем теперь. Дороги в Покров не было вообще, колхоз был убыточным, техники не было, соцкультбыта - тоже. И, как следствие, молодежь из Покрова бежала. Председатель построил школу, Дом культуры, дорогу, закупал технику. Но это были другие времена, так как во всем помогало государство. Теперь помощи нет вообще, а, когда Галина напрямую (совсем недавно) задала вопрос губернатору: “Нужна ли вообще наша продукция стране?”, тот ответил: “Ищите рынки сбыта сами...”

Кстати, Галина их находит. О результатах поиска мы чуть ниже скажем.

...Сидим, пьем со старым председателем чай. Он, оказывается, тоже понимает, что у Галины совсем другие реалии:

- ...Нет у нее денег. Но, самое главное, вся техника изношена, а ничего нового не приобретается. Два трактора они прибрели да “УАЗик”, и это все, что они смогли сделать за последние десять лет. Я даже не знаю, как у нее и получается, ведь в мои времена как-никак, а помогали, давали ссуды, а потом списывали. Мне иногда кажется, Нина и ночей-то не спит. Так ведь, Нина Васильевна?

- Самая это нехорошая должность... Дома все заброшено, только корову подоить успеешь забежать - и опять, и дальше...

- И неужели усталости нет?

- Хочется все бросить, убежать, особенно - в сенокос. А в этом году что-то неприятностей особенно много было. Даже попросила на собрании, чтобы меня сняли. Поругалась тут с двумя мужиками, они траншеи силосные делали и их зарплата не устроила. Ну, они на меня и взъелись...

- И чем кончилось?

- Общее собрание решило оставить. Домой пришла - и с мужем разругалась; он мне: “Ну, комедию сделала, уходишь - так уходи! А то хозяйство совсем запустила...” Я ни одной женщины такой не видела, которая бы на этой работе нормальной была. На задерганной и что бы дома все ладно было...

Муж Галины, механизатор, сейчас на пенсии по инвалидности. Дочь живет в райцентре, работает в школе, сын летом работал в хозяйстве, на тракторе, а сейчас уедет учиться. Маму дети видят не так часто, как хотелось бы, ведь дел у мамы немало. Например, каждую весну надо провести нестандартное мероприятие: привезти из города врача, который за деньги СПК закодирует от алкоголизма механизаторов. В мае здесь закодировали двенадцать мужиков, правда, Галина сетует, что качество врач выдает не слишком хорошее: шестеро из них уже запили. Мешает то, что среди местного населения мафия распространяет дешевый технический спирт, который называют “фанфуриками” (так как продают его в маленьких бутылочках). Это сильно подрывает нормальную жизнь села.

Кстати, о мафии. Путь некоторые большие начальники и говорят, что у нас таковой нет, но здесь, в “медвежьем углу” она проявляет себя весьма явственно. В местный колбасный цех мясо сдавать не выгодно, цены там смешные, если везти в соседние города, на мясокомбинаты, там выплаты задерживают и частенько денег не дождешься больше года. Галина как-то обратилась к знакомому коммерсанту, который занимается мясом и тот сказал: “К тебе приедут...” И стали приезжать. Товарищи приезжают честные, платят исправно, но почему-то все, кто приезжает, - имеют специфический вид и акцент. Короче, это “лица кавказской национальности”. Если поехать продавать мясо на рынок в областной центр, до которого 550 километров, там просто не пустят на рынок - соваться даже бесполезно. С одной стороны, кавказцы выручают, а с другой...

Я случайно стал свидетелем того как азербайджанец, приехавший в Покров на “Волге” с прицепом, “расставлял пальцы веером”, требовал, чтобы забитые туши ему поднесли к машине и грозил, что уедет сейчас в “Комсомолец” и там ему продадут дешевле – на пять рублей за кило. В итоге бычков он купил, но ощущение было неприятное, как будто бы к крепостным крестьянам заехал холуй некоего “хозяина”...

Вот, такие реалии отдаленного хозяйства, непопулярное ныне название которого “Большевик” решили оставить, так как новое название ничего ровным счетом не прибавит, а позора потом не оберешься - за то, что отрекся от дела отцов и дедов, все-таки было, чем гордиться. Здесь даже умудряются строиться. В прошлом году построили два телятника, в этом достраивают коровник, и тоже без посторонней помощи. Смета одного только коровника - 800 тысяч рублей, а ведь на деньги эти можно было бы купить комбайн, ведь все комбайны теоретически уже должны отправиться на свалку, старые уж очень. Галине немного обидно:

- …Вот, у соседей в “Соколе” 70 голов скота, два трактора всего техники, они и на такое стадо не смогли кормов заготовить, и народ там перестал работать, спился и растаскивает все... Зачем им помогать? А у нас-то народ трудолюбивый, со старой закалкой, стадо мы расширяем до 700 голов… и чем же мы виноваты, что нас не поддерживают? А ведь народ и у нас стал измотанный, средний возраст под сорок лет, а из молодых остается только те, кто никому не нужен. И это несмотря на то, что у нас, в отличие от соседей, регулярно платят зарплату. Да, мне кажется, и весь Север России такой. Хорошо еще, что по распоряжению губернатора мы можем взять бесплатно 700 кубов строевого леса, а то бы и стройку не смогли бы осилить. Или например мы не имеем лицензии на водопользование; мы не можем пользоваться водой без разрешения и платим за это большие налоги. А для того, чтобы это разрешение получить, надо целый фолиант справок собирать и ехать в Кострому. А времени на это нет. Это наверное правительству кто-то специально докладывает, что у нас рост всего, а на самом деле такое только в “центрах”. На одном энтузиазме долго не проживешь...

- Чем же крестьянин русский так провинился перед Богом?

- Видимо, посчитали, что заграница прокормит нас. Вот, мы, например, со времен Союза производство по молоку не сбросили, но власти делают вид, что это им не интересно. В общем, срок я себе поставила: до следующего собрания. На износ мы работаем...

...Кстати: “Большевик” - лучшее сельхозпредприятие района. Что же тогда творится в средних? На трупах разваливающихся колхозов “раскручивались” коммерсанты, делающие деньги на лесе. Они почти задаром покупали технику, оставшуюся от колхозов - и богатели, богатели... вот только вопрос: когда хороший лес весь будет вырублен - что они будут делать?

Одна из забот председателя - съездить на далекое поле, куда уже приехали комбайны, и проверить, не слили ли из баков солярку. Могут, кстати, слить и свои и потом обменять на “фанфурики” Воруют топливо частенько и чаще всего грешат воровством те самые лесодобытчики. На сей раз лихо пронесло...

А в правлении “Большевика” между тем царит настоящее “бабье царство”, или, если Вам угодно, “собрание амазонок”. Техник -строитель, агроном, зоотехник - женщины. Мужчин в управлении только трое: главный инженер и два бригадира. И даже эти трое как-то остаются в тени.

Галина считает, что это тенденция: мужики почему-то переродились и измельчали. Не думаю, что это так. В коммерции, например, большинство -мужики. Просто, мне кажется, в обществе нашем пока не установилось равенство полов и самое трудное в наше время достается слабой половине человечества. Они, женщины, могли бы и отказаться, да уж очень им за державу обидно.

Сокровище “Золотого дна”

В верховье реки Вохмы есть две деревни: Разбойница и Застава. В первой некогда было разбойничье логово, во второй стоял маленький гарнизон правительственных войск, пытавшийся защитить благочестивое население от набегов. Установить, так ли это было на самом деле, невозможно, так как обе деревни сейчас нежилые.

А вот сокровища на дне Вохмы искать перестали; уж очень река мелкая и как-то не вяжется все с “золотым дном” - золото по идее можно было бы разглядеть даже с берега. Оптимисты, правда, говорят, что некогда Вохма была полноводной и сокровища вполне могли потерять, так как они зарылись в песок. Но даже и оптимисты пока не заняты поисковыми мероприятиями, из чего следует, что либо они оптимисты только отчасти, либо кто-то по их информации что-то уже нашел, только далеко не всем об этом рассказал.

Название легендарной реки при советской власти перекочевало к красивому селу Вознесенье, которое из торгового поселения превратилось в малоприметный райцентр Вохму - ведь церковь в селе разрушили, знаменитые некогда ярмарки прикрыли и вообще надо всем воцарилась привычная советская серость. Но как быть с людьми, вохмяками, которые никогда не забывали, что они - народ “золотого дна”? Здесь старались свято хранить традиции, заложенные предками и многие элементы старого народного быта вохмяки смогли донести до наших дней.

В этом мы смогли убедиться, побывав на дне рождения села, а исполнилось ему прилично - 345 лет. Может и не шибко круглая дата, однако праздновать здесь не разучились и гульнули, что называется, “по полной”. Было много всякого разнообразного, описать все невозможно, а потому хотелось бы рассказать о том, чего лично я нигде не видел. Я имею в виду искусство приготовления домашнего пива. Почти во всех деревнях Вохомского района оно не утрачено.

“Ну, кого теперь удивишь каким-то там пивом?” - скажите вы. А хитрость-то в том, что пиво, которое продают в магазинах - это не то, настоящее пиво, которое пили наши предки задолго а того, когда злые силы внедрили на Руси страсть к водке. Пиво, которое теперь называют “деревенским” варили и пятьсот, и тысячу лет назад. Я, по правде говоря, думал, что об этот хмельном напитке остались лишь ностальгические воспоминания, и, впервые попав на землю “золотого дна”, я несказанно удивился факту массового деревенского пивоварения - настолько массового, что в день праздника обычно устраивается конкурс на самое вкусное пиво. В дегустаторах обычно оказываются все желающие (достигшие 18-летнего возраста), а знатоков пива в Вохме хватает.

В местном краеведческом музее можно увидеть целую коллекцию братин, емкостей для пива, размеры которые могут впечатлить самого искушенного знатока: они могут вместить несколько ведер. Кстати, в день нашего посещения музея здесь открывалась выставка колокольчиков, которые собрал местный журналист Анатолий Смердов. Колокольчики, большинство из которых - поддужные, - особая любовь Анатолия Витальевича. Всего в его коллекции почти 150 колокольчиков из разных концов России, но самый его любимый колокольчик был унаследован от его деда, Ивана Илларионовича, простого вохомского крестьянина, жившего в деревне Ванеево. Хоть он и был простым пахарем, однако, ездил с извозом в сам Питер, туда он отвозил собственноручно выращенные лен и рожь. Обоз обычно собирался не менее чем из пяти подвод, потому как места здесь, в Вологодской глуши (Вознесенье тогда было приписано к Вологодской губернии) были опасные и всякие лихие людишки в лесах не переводились никогда. Отец Смердова, Виталий Иванович, 60 лет проработал в колхозе конюхом, вот отсюда у Анатолия и любовь к колокольчикам как выразителям конно-дорожной романтики.

Анатолий имеет агрономическое образование, даже довольно долго проработал главным агрономом района, но в круг его интересов входит и история родного края. Село Вознесенье когда-то было маленьким торговым поселением, но его окружало множество деревенек, которые теперь влились в состав поселка. А потому образ жизни сегодняшнего поселка до сих пор остается чисто деревенским. В селе проходили четыре большие ярмарки в год, на каждую из которых привозилось по 50 возов местного “фирменного” продукта - горохового киселя. На киселе, да еще на ржи, разбогатели местные купцы, а один из них, Агеев, даже открыл здесь банк с уставным капиталом в один миллион рублей.

Если говорить о пиве, то “местной достопримечательностью” оно не было: пиво тогда варили по всей Руси, так как водка в деревнях не приживалась вплоть до второй половины ХХ века. Даже во времена колхозов собирали братчину: готовили солод, и на всех колхозников варили пиво. Но кое-что в те времена начинало меняться. Например, когда на колхозы послали 25-тысячников, заводских работяг из больших городов, один такой новоиспеченный “руководитель сельского хозяйства”, отведав хмельного пива, воскликнул: “Ё-мое, товарищи, а из чего это делается?” - “Дак, из солода...” - “Так, мужики, надо побольше сеять этого солода...”

В истории вохомского пива есть один крутой, можно сказать революционный поворот. Он не связан с внедрением в крестьянские ряды идеологии отупляющей водки (кстати, сейчас эту водку вытесняет более дешевый технический спирт, который на местном диалекте называется “фанфуриками”, так как продаются в маленьких бутылочках - распространяет же это зелье настоящая мафиозная сеть). А связано все с известной горбачевско-лигачевской борьбой с трез... ой, простите - за трезвость. Дело в том, что долгие века пиво варили по одной и той же технологии, и “веселящим” веществом был только хмель. Пива можно было выпить много, и оно действительно только веселило, но не дурманило. Мужики пили его, например, на свадьбе четыре дня, а на пятый с рассвета выходили на работу, и, что самое главное, с совершенно свежими головами. А в середине 80-х годов прошлого века в состав деревенского пива вошла бражка, которая добавляла градуса. Вот это-то пиво могло по-настоящему дурманить. Что самое обидное, бражное пиво настолько прочно укоренилось, что его производят до сих пор...

Ну, а теперь мы проникнем в “святая святых”: в деревенский дом, в котором аккурат варится пиво. К празднику поселка. Это деревенька Сколепово, в 11 километрах от Вохмы. Пивовар - Зинаида Куковерова, заведующая Сосновского Дома культуры. Вообще-то большую часть своей жизни Зинаида проработала в Детском садике, но, после того как его закрыли из-за бедности, она ушла в культработники. Муж Зинаиды, Михаил Андреевич, сейчас занимается домашним хозяйством, скотиной, дело в том, что он трудился в леспромхозе, и, как водится, заработал не богатство, а “горбатство”, точнее, профессиональное заболевание. Скотины на подворье Куковеровых много - две коровы, два теленка, овцы, поросенок - а потому работы по дому хватает.

Искусству пивоварения Зинаида научилась у своей свекрови, хотя самым лучшим на всю деревню пивоваром считался свекор. Он варил пиво в большом чане на 6 пудов, прямо во дворе, теперь же масштабы несколько сократились - и все из-за того, что люди перестали собираться всей деревней, замкнулись каждый внутри своего двора, а если и встречаются, то только родней, на которое хватит всего-то пары бутылей или трехлитровых банки пива. Да и о какой братчине может идти речь в деревне, в которой осталось всего-то пять хозяйств и две семьи непенсионеров?

Секретов своих Зинаида Александровна не скрывает:

- В принципе, секретов особенных в приготовлении пива нет: главное, чтобы был хороший солод. Рожь должна хорошо просолодеть: не перегреться и не слежаться...

Вот оно, главное отличие деревенского пива от городского: местное пиво варится не из ячменя, а из ржи. Рожь берется обыкновенная, “колхозная”, единственное к ней требование - чтобы у нее была хорошая всхожесть.

Рожь замачивается в воде, желательно - в колодезной, в течение 3 дней, а потом вода сливается. Рожь рассыпается на полу, на холстине или какой-нибудь другой грубой ткани, сверху закрывается такой же тканью, и там она должна “усолодеть”. Срок усолаживания зависит от времени года, от погоды: в холодную погоду это 3 дня, в жару - сутки. Степень усололаживания определяется на вкус: если рожь стала сладкой, значит, полуфабрикат готов. Усоложенная рожь рассыпается на главной “пивной труженице” - русской печи и высушивается, на что уходит около суток. Высушенное зерно везется на мельницу, и после промалывания получается тот самый солод. Хранится он может около года.

Дальше, когда к празднику нужно приготовить пиво, варку с того, что в чугуне замачивают пополам с колодезной водой солод (еще добавляется чуть-чуть сахарного песку) и емкость ставится в “тихую” печь. Через 12 часов смесь вынимается из печи, переливается в бачек, куда доливается кипяченая вода, все это настаивается примерно полчаса, потом переливается в кастрюлю, туда добавляется сахарный песок (примерно 700 грамм на 5-литровую кастрюлю), чуть-чуть хмеля и смесь кипятится.

Выращивание хмеля - отдельная история, Зинаида утверждает, что в их местах хмель чрезвычайно капризен, растет далеко не везде, например, в деревне есть убеждение, что для того, чтобы хмель получился качественным, надо брать семена с трех разных хмельников. Зрелый, готовый хмель определяется по цвету шишки: она должна чуть-чуть пожелтеть.

Отдельно нужно делать раствор, который по-местному зовется “мастером”, хотя на самом деле это типичная бражка (именно это “ноу-хау” появилось в 80-х, чтобы увеличить крепость напитка). Технологию ее изготовления мы трогать не будем, потому что искусство самогоноварения в скором времени грозит снова перескочить за рамки закона.

Итак, смесь (если Вам угодно, с добавленным “мастером”) ставится на сутки в теплое место, потом хмель и дробины от солода убирают (кстати, из отработанного солода после можно сварить отличный квас), и уносится в подполье. Через два дня из подполья можно забрать готовое “деревенское” пиво.

По вкусу оно немного напоминает квас (ведь и то, и другое, делается из ржи), но аромат пива более пряный и оно довольно густое. Чем пиво гуще, тем оно считается качественней (при условии, что это не концентрированное сусло). Как уже говорилось выше, пиво веселит, но не пьянит, но пиво с добавлением “мастера” имеет совершенно иные свойства: пьешь, пьешь, и вроде бы все хорошо, и даже легкость какая-то появляется, а потом, в самый неподходящий момент, он ка-а-а-а-к вдарит по голове! Мало не покажется... Тем не менее, водка имеет более пагубное воздействие: она еще и отупляет.

Приблизительно по такой же (правда, чуть менее сложной) технологии готовится медовуха, медовый напиток. Муж Зинаиды, Михаил держит пчел, и сам занимается приготовлением напитка, который здесь так и называется: “мед”. Как-нибудь мы расскажем и о нем.

И теперь вопрос: вохмяки в мечтах, легендах и тостах вспоминают мифическое сокровище “золотого дна”. А догадался ли хоть кто-нибудь, что истинное сокровище надо бы поискать не в обмелевшей реке, а в другом месте?

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Костромская обл.