Филевский П.П. История Таганрога:
Переселение греков в Таганрог и условия жизни первых обитателей.
В самом начале турецкой войны, как нам уже известно, бригадир Дежедерас был командирован Румянцевым для занятия Таганрога. Без боевых приготовлений выступил русский отряд из крепости св. Дмитрия и без выстрела занял Таганрог. В Таганроге не оказалось ни одного человека, города не было. Что думал этот иностранец Дежедерас (de Jederac) при виде руин среди безпредельных степей и сливающейся с горизонтом морской поверхности — неизвестно. Но те русские в его отряде, которые знали свое прошлое и понимали настоящее, несомненно удручались тяжелым раздумьем. Сколько русских людей здесь костьми полегло, чтобы добыть этот уголок своей старой искони руской земли, сколько здесь в безвестных могилах покоится русских тружеников добровольных и подневольных, пришедших сюда для созидания города?! И от всего этого только груда камня! Внушительно однако же смотрели эти горы камня: камня было столько, что из него не только строились крепостныя здания, но этот камень раздавался и первым обитателям. И так, не только по идее Петр Великий был основателем нынешняго Таганрога, но он и камень положил во главу его угла. Мир тебе, наш великий патрон! Тебя поняла великая твоя преемница, оценила избранный тобою Таганий Рог и продолжила твое дело. Вот удивительный город, который жаловали цари, но не любили царедворцы.
В боевом порядке вступили русские солдаты; торжественные звуки боевой музыки далеко неслись по степям и но зыбкой поверхности вод; пушечный салют несколько раз повторяли зеленеющия апрельския степи, а последние ответы эха где то далеко слились с плеском морской волны. Где же восторженный привет освобожденной земли? Где хлеб-соль землякам освободителям? Где радостные возгласы при виде русских штандартов весело хлопавших под степным ветерком о свои древка?... «Аминь!» ему грянули петровские камни в ответ.
Русские солдаты — эти наши первые граждане — немедленно принялись за созидание крепости, затем пошла постройка гавани и города, значение котораго стало определяться, когда из Керчи стали переселяться в Таганрог греки и албанцы, за первыми переселениями которых скоро стали следовать новые. Переселенцы привлекались, как льготами, данными им Императрицею, так и несомненно лучщим моральным положением, нежели в Турции под гнетом варваров завоевателей.
Греки, участвовавшие в морских битвах против турок, не могли, конечно, оставаться в Турции по заключении в 1774 г. Кучук Кайнарджийскаго мира. Это большею частью были смелые греческие патриоты, которых трехсотлетнее турецкое иго не приучило к рабству; это «поликары», такие же смелые мстители за веру и народность, как балканские юнаки, ускоки и пр. Большинство греков, перешедших на сторону русскаго флота при появлении его на водах Средиземнаго моря, вело разбойничью жизнь и называлось крестовыми братьями. Они действовали небольшими группами, при вступлении в которыя клялись в верности друг другу и в непримиримой вражде к туркам, обменивались крестами и часть добычи уделяли на сооружение, украшение и содержание церквей, при чем каждая такая банда, как древние амфиктионы, группировались около чтимаго храма. Их небольшие отряды в 10 или 20 человек управлялись капитанами, в широком поясе которых хранилась вся золотая казна отряда. Эти братства дружно помогали одно другому, когда опасность превышала силу одного из них. Действовали они иногда на суше, но больше на море, а потому и составили столь полезный элемент в русском флоте во время первой турецкой войны.
С одной стороны опасение репрессалий турецких и жажда спокойной жизни в стране христианской, с другой — сознание важности услуг и жертв, принесенных русскому делу, возбудили у греков желание переселиться в Россию и просить милостиваго приема у Екатерины II, с чем они и обратились к Орлову, под предводительством котораго дрались с турками. Граф Орлов в своем докладе о действиях русскаго флота в Средиземном море отозвался о греках как о героях и поддерживал их ходатайство. Не только чувство справедливости требовало согласиться на эту просьбу, но и очевидная польза. Вновь завоеванныя места были пусты, остальная Россия не изобиловала ни населением, ни предприимчивостью, чтобы занять новыя места, хотя Потемкин и широко открыл двери гостеприимства даже для беглых, а потому поселение греков было желательно. Кроме того между греками, поселившимися в России и их родиной несомненно связи сохранятся, а это было важно в виду широких планов Потемкина и императрицы, которая думала изгнать турок из Европы и возстановить греческую империю с Константинополем во главе посадив на престол ея своего младшаго внука Константина Павловича. А потому всему 28 марта 1775 года, Императрица дала на имя графа Орлова рескрипт: «Божиею милостью Мы, Екатерина II Императрица и Самодержица Всероссийская и проч. и проч. и проч. Нашему генералу графу Алексею Орлову: Всемилостивейше разсматривая поднесенное Нам от имени всех служащих при флоте под предводительством вашим греков прошение: майора Константина Георгия и капитана Стефана Мавромихали находим, что утвержденная свидетельством Вашим похвальная их к Нам и отечеству Нашему служба учиняет достойными Всемилостивейшаго Нашего уважения, что и исполняем Мы силою сего, повелеваем вам не только всем тем, кои и честь и славу победоноснаго Нашего оружия в минувшую войну подвигами своими утверждали, но и родственникам их и словом всем благонамеренным объявить Высочайшим Нашим именем, что правосудие и природная Наша к общему добру склонность, приемлет их под праведный Свой покров, чиня всем оным в отечестве Нашем прочное и полезнейшее со всем семейством их пристанище, и что человеколюбивое Наше сердце не престанет никогда о благосостоянии и пользе единовернаго общества сего пещися, изъявляя на первый случай но упомянутому прошению их Высочайшую Нашу волю:
1) Ежели пожелают они основать селение свое в городах Керчь-Еникале, то Мы Всемилостивейше на то соизволяя учиним свободный и вольный в тех местах порть.
2) В таком случае повелеваем вам не только тех, кои в войске нашем служили со всем семейством их и всякаго звания людей, которые объявят вам к тому свое желание, сколь великое число оных ни будет, на иждивении Нашем и Наших кораблях со всеми возможными на пути выгодами в отечество Наше отправить. А чтобы все оные соответственно Высочайшей Нашей воле, в российском порте приняты и в назначенное им место препровождаемы были, то имейте вы о числе их благовременно уведомить Нашего генерала Потемкина, которому на сей случай достаточно дано от Нас повеление.
3) Здание храмов Божиих и всего домостроительства их произведено будет из казны Нашей, так как и содержание крепости в надежном для жителей состояниии не оставим Мы препоручить тому начальству или коменданту, который по Высочайшему избранно Нашему на сей случай будет определен и впредь определяем будет.
4) Что сходственно с прошением их, недозволено будет никому из иностранных покупать земли в отведенной для сего общества части, как при крепостях Керчи и Еникале, так и в азовской губернии; но под сим именем иностранных не разуметь им российскую нацию и как те города принадлежать скиптру оной, то коменданту и гарнизону в них быть российскому.
5) Прошение их в разсуждение податей, которых обязуются они, исключая одних военно служащих, платить в казну Нашу со времени основания их по прошествии тридцати лет; а те, кои получат земли в азовской губернии спустя пятнадцать лет; а что в отправлении правосудия повиноваться им общим той губернии установлениям, Мы Всемилостивейше приемля опробуем.
6) Что принадлежит до установления из националов их войск и до всего того, что из основания оных неразрывно быть следует прочное и выгодное для обеих сторон условие.
7) Прошение их о выборе той нации генерала со Всемилостивейшим от Нас в том чине утверждением и об учреждении из собственных их офицеров для разбирательства ссор суда с подчинением онаго начальнику провинции их Мы Всемилостивейше опробуем.
8) Соизволяем и на то, чтобы учрежденныя из той нации войска ни в какия другия места вне пределов их, исключая одного военнаго времени, употребляемы не были.
9) Избрание для них греческаго архиепископа с посвящением Святейшаго Нашего Синода и с произведением ему из казны жалованья опробуем.
10) Для наблюдения внутренняго благочиния и всякаго звания торговых дел учредить магистрат из греческаго их купечества способом избрания в оный судей чрез всякие три года Всемилостивейше им позволяем, которому состоять под апелляцией Нашего Сената с тем однакож, что долженствуют объявить на каких, именно законах решения свои основать будут.
11) Никто из поселян общества сего против собственнаго своего желания в войска Наши ни под каким видом принуждаем не будет, и каждый из них военнослужащих по прошествии пяти лет, ежели сам желает получить от оной увольнение, на место которых в то же самое время наполнять полки из поселян; но где не прежде утверждено быть может, как тогда, когда по числу всего онаго селения определится число полков, в случае нужды повинен каждый защищать оружием безопасность земли.
12) Для воспитания юношества и приготовления онаго к службе учредится в селении их потребное на казенном иждивении военное училище; а для сохранения здоровья как военно-служащих, так и всех тамошних поселян казенный же госпиталь и аптека с достаточным числом медицинских служителей.
12) Увольнение города от постоев и содержание почты в мирное время учинено будет смотря по возможности и обстоятельствам.
14) Что до произведения генералу их жалованья и снабжения в военное время полков их всем нужным к походу касается, то в оном будет сделано условие по учинении нужнаго на сей случай исчисления.
15) Всякаго звания потребная для них амуниция и снаряды как ныне, так и впредь выдаваемы будут из казны нашей.
16) Соизволяем Высочайше отправлять купечеству их при всех Империи Нашей портах и городах, взаимно с прочим Российским купечеством торговлю, пользуясь всеми Всемилостивейше пожалованными от нас до ныне и впредь но временам жалуемыми привилегиями, так как и все природные наши подданные тем пользуются без всякаго изъятия и содержать оному на собственном своем иждивении и попечении корабли, не возбраняя притом и российскому купечеству приезжать с товарами в селения их.
17) Вывод в те селения земледельцев не только из Греции, но из Болгарии, Македонии и Валахии Всемилостивейше позволяем.
18) На равном с сими новыми поселянами основами увольняем от податей на тридцать лет и всех тех греков, кои в будущее время выходя и поселяясь там, утвердят себя в верности к службе Нашей присягою.
19) Установленную по прошествии тех льготных лет в казну Нашу подать, повелеваем расположить не из числа душ, но из числа фамилий.
20) В подкрепление всех будущих в том селении чиновных в их домостроительстве и для вспомоществования в пользе заводимой там торговли, имеет учрежден быть из казны Нашей Банк на равном основании со всеми прочими в государстве Нашем до ныне установленными.
21) Наконец, приемля все оное общество в особо Наше Материнское покровительство и милость и сохраняя всегда в прямой цене оказанные оным в течение минувшей войны знаменитые опыты их в службе Нашей усердия и ревность не оставит по природному Нашему правосудию без достойнаго всех и каждого особо по мере поднятых по мере трудов награждения, поставляя в том всегдашнее наше удовольствие. К произведению же всего выше писаннаго именем Нашим в действо и к отправлению их всех на объяснимом основании в Россию по испытанной Нами достохвальной Вашей ревности уполномочивая вас — пребываем Императорскою Нашею милостью всегда благосклонны.
Дан в Москве, лето от Рождества Христова 1775, марта 28 дня.
Получив этот рескрипт, Потемкин препроводил его копию азовскому губернатору при ордере от 9 декабря 1775 года такого содержания:
«При сем препровождая к вашему превосходительству копию с Высочайшего Ея Императорскаго Величества рескрипта в графу А. Г. Орлову Чесменскому, содержащего все те положения, которыя благоугодно было Ея Императорскому Величеству принять под свой покров всех служащих в войсках Ея в Архипелаге — албанцев обще с их фамилиями. Основываясь на таковой воле того рескрипта имеете, ваше превосходительство, поступать во всем том, что касаться будет до поселения как в Керчь, Еникале, так и в Таганрог по берегу Азовскаго моря. О успехах заселения и обзаведения домостроительства их меня уведомить».
Прибывшие на своих судах в Россию архипелажские греки и албанцы, естественно, прежде всего устремились в Керчь, так как это был пункт, ближайший и более известный, но так как Крым тогда еще не принадлежал России, то переселенцы не могли быть снабжены землею в таком количестве, чтобы упрочить на новых местах свое благосостояние. В виду этого, а также, желая равномернее распределить новыя поселения в Новороссии, переселенцам стали отводить места по Азовскому морю и главным образом в Таганроге. По этому поводу Потемкин обратился к грекам и албанцам с обширным посланием, в котором отзывался восторженно о подвигах греков и албанцев под русским знаменем на водах Архипелага, обещал им милостивое внимание со стороны Императрицы и свое содействие в благоустройстве их на новых местах и, передавая 50.000 рублей на первое обзаведение их, поручал азовскому губернатору Черткову и керченскому коменданту Борзову позаботиться о материальной их обезпеченности, доставлении пищи, о постройке домов, госпиталя и аптеки, о предохранении от заразы устройством карантина, о воспитании малолетних детей, о свободной торговле и о приискании удобных мест для населения у Таганрога, где прежде помещался казачий полк. Вместе со всем этим Потемкин для личных объяснений просил приезжать к нему, обещая ласковый прием и готовность сделать все для благоустройства и пользы просителя.
Вследствие воззвания Потемкина албанская колония в 200 человек в 1776 году переселилась в гор. Таганрог, а за ними последовали и греки. Пользуясь предложением екатеринославскаго наместника вступить в личныя объяснения с ним, переселенцы в Таганрог избрали из своей среды депутатов Монети и Гника и, снабдив их инструкциями, отправили их к князю Потемкину. Греческий проэкт Екатерины II и Потемкина был тогда в полном ходу, греки были в большом почете и в Петербурге; южнорусским городам давались греческия названия, а потому и депутатов греческих встретил князь весьма радушно, обласкал, говорил с ними по гречески и дал депутатам приказ на греческом языке (23 августа 1779):
«Военным и гражданским грекам в Керчь-Еникале, Таганроге и Колпаковке обретающимся. Чрез сие да будет вам известно, что над вашим обществом назначен полным командиром г. подполковник и кавалер Антон Дмитриев, который по совершенной данной мною ему порученности имеет привести в порядок все то, что до состояния вашего относится, каким образом, чтобы вы все от перваго до последняго прибыли довольными. Касательно до воинских, то они будут распоряжены по назначенному штабу, а гражданств по дарованному государственным привиллегиям из Крыма переселяющимся, поелику за благо найдено ради обшей вашей пользы основать жительство ваше в Таганроге, то с получения сего повеления имеет немедленно от тамошняго вашего пребывания отправиться и собраться вам всем в Таганроге, где за неимением довольнаго количества домов назначили для вашего жительства по близости там три слободы, а тем наипаче форштадт; что же до прибытия вашего в Таганрог принадлежит, то повелено для керченских и еникальских приготовить довольное число судов, а для прочих подводы и все то, что к удобной привозке вашей нужно будет, также дано повеление и для тех, кои уже обзавелись домами и лавками, буде они не успеют их продать, то оценя получить им от казны сполна за оныя плату; я не сомневаюсь, зная вашу предприимчивую усердность, при всяком обстоятельстве вами оказанную, что будете поступать таким образом и впредь, зато с моей стороны к удовлетворению вас буду пещися о благоустройстве вашего состояния, какое желать можете, получая также и награду по мере вашего усердия!»
Опираясь на такое внимание русскаго правительства, греки, не только служившие в русском флоте, но и другие из Мореи, Македонии, Архипелага и др. мест стали переселяться в Таганрог. Их поселили здесь помещая на время в бараках выстроенных для этой цели и выдавали деньги, обычную в России провизию — ржаную муку и гречневую крупу. Ржаную муку греки употребляли для замазывания щелей своих, на скорую руку изготовленных, построек, не понимая ея настоящего назначения, а гречневую крупу неохотно употребляли. Тогда ржаная мука была заменена пшеничною, а гречневая крупа — пшеном. Для переселявшихся греков в Таганроге комендант Дежедерас отвел на форштадте греческий квартал, каковой по сие время называется Греческою улицею. Затем постепенно греки дворяне из военных и земледельцы стали из города выселяться, а в городе остались торговые греки.
Военные греки поселились по Миусу близ Павловской крепости, согласно указанию Потемкина и там составили две роты, из которых образовался впоследствии греческий батальон, командиром котораго, как нам уже известно, был назначен Антон Дмитриев (Дмитриади); капитаном-же Дмитрий Альфераки. После покорения Крыма в 1783 г., этот батальон под командою Кандиоти переведен был в Крым в Севастополь, а потом в Балаклаву; но связь его с земляками не порывалась, и состав его пополнялся таганрогскими греками. Впоследствии этот балаклавский батальон прославился геройскими подвигами во время крымской войны в 1854, а в 1859 году распущен на родные им берега Миуса.Греческие дворяне земледельцы заняли места от миусскаго лимана по берегу моря за реку Самбек до реки Каменки. Дворянския фамилии эти следующия: Алфераки, Холяра, Аслан, Караяни, Геродоматос, Палама, Погонат, Стаса, Фумли, Стратти, Флуки и др. Земли было много и при том совершенно свободной, а потому занимали ее по своим силам и усмотрению даже и тогда, когда в 1786 г. из азовской губернской канцелярии был прислан план, так как на плане не было указано количество земли. Пространство земли у каждаго владельца даже и у мелкаго крестьянина земледельца было настолько велико, что в центре своих владений им приходилось строить жилыя и хозяйственныя здания, где возникли хутора. Но, конечно, это идиллическое обилие земли оказалось не без терниев.
Потемкин большую часть своей деятельности посвятил на заселение вновь приобретенных от Турции земель, и по его инициативе правительство даровало обширныя льготы всем переселенцам из центральных русских губерний. В особенности были заманчивы предложения для всякаго рода беглых, так как здесь они получили полную свободу поселиться и заняться своим делом без всяких забот о виде на жительство. Кроме того давались желающим заниматься земледелием земля и первыя средства для обзаведения хозяйством; особенно же много было ассигновано денег грекам, чтобы они создали себе в новом отечестве благоустройство и материальную обезпеченность. Если ко всему этому прибавить многочисленные разсказы о богатстве этого мало-известнаго края в центральной России, то понятно, что переселения так увеличились, что изобилие земли стало сокращаться. Это видно между прочим из следующего эпизода. Статский советник Тибенин и колежский асессор Бибиков просили Потемкина отмежевать им часть земли, предназначенной для переселенцев - греков, в виду того, что она свободна и что они ее всю занять не могут и, наконец, она им не годна, так как гориста; на это ходатайство последовало Высочайшее разрешение отмежевать Тибенину 5500 десятин и Бибикову 6000 десятин земли. Но когда был прислан для размежевки землемер Чистяков, то греки пришли в отчаяние; они уверяли, что вся земля занята и свободной нет, что они всюду построились и всю ее вспахали. Но приказано было плугом производить межу, тогда греки стали оказывать сопротивление: женщины с детьми на руках ложились по пути плуга и говорили, что оне скорее допустят, чтобы их перерезал плуг, нежели уступать дарованную им Государыней землю. Землемер Чистяков сталь в тупик и остановился, но новые землевладельцы обратились к предводителю дворянства Блазо и требовали содействия военной силы. Предводитель, не имея в своем распоряжении военной силы, набрал поселенцев малороссов из ближайших сел и рыбаков и, вооружив их оружием, какое попалось под руку, напоил водкой, и, под предводительством сельскаго головы Стукана, это своеобразное войско пошло защищать права новых помещиков; но и греки, вооружившись винтовками и саблями, разбились на группы по 15 человек под предводительством дворянина Александра Софьянопуло и капитана Сидери, засели в разных местах, где надлежало провести межу. Предводитель дворянства приказал своему отряду выбить греков из засады, но у крестьян должно быть хмель стал проходить, и они не решались, и в конце концев Стукан скомандовал: «ребята по домам»! Тем дело и кончилось. Это была одна из тех обычных степных историй, которыя прекрасно воспроизведены знатоком заселения Новороссии Данилевским. Таганрогским комендантом т. е. первым административным лицом был Кашперов. Он, несомненно зная лучше других суть дела, донес обо всем Потемкину, сообщив при этом, что земля действительно занята вся и даже застроена хуторянами. Наряженная ревизия подтвердила сообщение коменданта.
Донские казаки тоже пользовались вновь приобретенными землями, захватывая, как соседи, хорошо знавшие местныя условия, лучшие участки. Они заняли место от Калмиуса до реки Дона и до севернаго Донца. Эта колонизация дурно отозвалась на интересах русскаго населения, ибо казаки задерживали обильное переселение к Азовскому морю из Средней России, останавливая переселенцев и поселяя их около своих зимовников; вследствие этого берега Азовскаго моря были предоставлены главным образом иностранцам, которые обособились, и потом уже русскому элементу трудно было установить здесь свое торговое значение, которое естественно, развилось-бы, еслибы русские одновременно с греками начали свою деятельность.
Захваты земель были самые разнообразные, так например: капитан Альфераки испросил у Потемкина разрешения на занятие земли на запад от миусскаго лимана, обязываясь поселить на ней 17 семейств, которая он вызовет из Греции. Князь разрешил, но Альфераки, вместо расходов на вызов и поселение своих угнетенных в Греции соотечественников, поселил разных беглых, которые сами пришли, почему и берег этот называется Беглицкою косою. Эта местность
потом перешла во владение Варваци.
Чтобы закончить вопрос о переселении греков в Таганрог, мы позволим себе несколько нарушить хронологический порядок, котораго хотя и не вполне, но большею частью придерживались, так как прерывать этот эпизод, так сказать, на
полуслове неудобно. Так как на плане отведенной грекам земли не было указано количество земли, то 23 августа 18О0 года азовский губернатор предписал землемеру Чистякову отмежевать и определить общий участок греческой земли, каковой оказался в 15,946 десятин и 125 сажен; но отдельно для каждаго владельца все таки не было сделано размежевания. А между тем каждый землевладелец не только владел своим участком, но даже продавал, хотя эти продажи совершались без всяких купчих, а только лишь при свидетелях. Чем более дробились участки, тем более возникало споров, что и побудило греческое общество чрез своего представителя маиора Блазо обратиться с ходатайством об упорядочении землевладения. Барон Кампенгаузен, бывший в то время градоначальником Таганрога, вошел с представлением по этому делу в министерство внутренних дел, на каковое последовало высочайшее повеление в 1808 году.
1) «Землею, которою поныне таганрогские греки пользуются и которой при последнем межевании оказалось 11.994 удобной и 3951 десятин неудобной оставить за ними в вечном и потомственном их владении.
2) Для избежания споров и всех затруднений от нераздельнаго владения сею землею происходящих, разделить оную на участки посредством депутатов от каждаго состояния тамошних поселенцев на основании третейскаго суда без всякого в том деле участия начальства, с тем, чтобы на положения депутатов не было уже апелляции.
3) Право ввозить товары вновь пребывающими греками оставить в полной силе на основании манифеста об иностранных поселенцах 1763 года, стараясь, чтобы злоупотреблений тут никаких не было.
4) Собранные в прежнее время на содержание магистрата, членами онаго 7000 ассигн. взыскать непременно в казну, ибо жители города должны содержать магистрата от себя на том основании, как и в других городах то делается.
5) Внушать им, что от городских повинностей они освобождены быть не могут, ибо то было бы противно общепринятому порядку.
6) Право приобретать земли покупкою на основании указа в 12 день декабря 1801 г. состоявшегося распространить на всех тех из них, кои в подданстве Российском состоят и впредь состоять будут. Я поручаю привести все сие в исполнение и буду ожидать от вас об этом донесения. Дан в С.-Петербурге июля 21 дня 1808 года».
В виду такого несомненнаго повеления градоначальник сделал распоряжение о выборе депутатов от каждаго состояния для распределения земельных участков. От дворян были выбраны в депутаты маиор Георгий Кокино и подпоручик Георгий Мускути; от купцов Ралли Мателиас и Никифор Галиоци; от военных Георгий Красса и Гавриил Малаксано и поселянин Дмитрий Моняти. Депутаты эту по раскладкам, которыя они составили 6 августа 1811 г. и 24 июня 1813, распределили землю таким образом:
Кроме того на Петрушиной косе осталось для общаго пользованья 155 десятин 125 саж. камыша.
Не смотря на то, что работа по размежеванию продолжалась более десяти лет, однако возникли разныя тяжбы и недоразумения. Так напр. всей земли было 15,946 десятин и 125 саж., а размежевано 13,783 десят. 207 саж. Куда же давалось более 2000 десятин? Старожилы объясняли двояко: либо от неправильной первой размежовки, либо землемер умышленно прирезал к смежной земле поселившегося здесь помещика Фурсова. Затем некоторые штаб и обер-офицеры, проживавшие в Таганроге, подали просьбу Министерству Внутренних Дел о наделении их землею. Но Министр отказал им, указав при этом, что свои притязания на греческую землю они могли подавать до окончания дела о размежевании, так как всякия изменения в наделах могут повлечь новыя осложнения и разорения для осевших поселян, которым нужно спокойное обладание их наделами.
Получив эту раскладку 6 сентября 1811 года, таганрогский градоначальника Папков обратился в екатеринославское губернское правление за назначением землемера для утверждения межи предположенных к разделу участков и вместе с тем поручил ростовскому землемеру Шаржинскому снять на план всю разделенную землю с показанием количества оной, что им и исполнено 27 октября 1811 года.
После продолжительной переписки о назначении землемера для обмежевания и нарезки разделенных участков земли, наконец, в марте месяце 1812 года последовало разрешение о том, чтобы обмежевание и нарезка участков была произведена ростовским уездным землемером Шаржинским. Межевание начато было в апреле месяце того-же года и окончено только в 1815 году. Землемер Шаржинский тогда же составил план и представил таганрогскому градоначальнику 3 июня 1815 г., но в делах самаго плана не оказалось. Сначала переход участков из одних рук в другия совершался безо всяких формальностей, просто при свидетелях устанавливался факт купли и продажи. Происходило это, во первых, по обычаям патриархальной жизни, а также по невозможности формальным путем продавать участки, так как не размежеванная официально земля не могла иметь определеннаго плана. Но со времени размежевания, лица, приобретавшия себе участки в районе греческой земли, стали утверждаться в правах собственности формальным порядком; но екатеринославская палата гражданскаго суда, которой в то время принадлежало право совершать купчия крепости, отказала им в совершении крепостей на том основании, что она нашла продавцев не полными собственниками земли и что о продаже ея должно последовать особое разрешение от высшаго правительства.
Таковой отказ палаты вызвал со стороны градоначальника Папкова ходатайство 20 марта 1815 года пред Правительствующим Сенатом о разрешении грекам продавать полученные ими земельные участки в другия руки, так как по его мнению владельцы этих участков греки не обладают достаточными сведениями в хлебопашестве и что с переходом этих участков в другия руки они получили бы лучшее назначение и обращены были бы под разныя полезныя заведения.
Вследствие ходатайства этого, последовал указ Правительствующаго Сената на имя таганрогскаго градоначальника от 26 июня 1819 года, по которому земля эта признана полною собственностью греков, не подлежащею никакому ограничению и представлялось право располагать ею, как своею собственностью. На основании этого документа, греческая земля стала формальным путем и на законном основании переходить из рук в руки. Право свободнаго владения вместе с некоторыми экономическими причинами, как неурожайные годы, в особенности 1833 года, плата при въезде в город, подчинение городскому магистрату и связанныя с этим городския повинности и обязанности способствовали переходу земли от обедневших мелких поселян к крупным землевладельцам (Альфераки, Поляков, Лакиер и др.). За греками аборигенами остались весьма немногие земельные участки. В настоящее время сохранилось в памяти народа одно только воспоминание о первых поселенцах окрестностей Таганрога и их земельных участках: «греческие роты и хутора».
Во время правления Екатерины II греческия поселения появились сначала в Керчи и Таганроге и потом в Мариуполе; но этот последний был заселен крымскими греками, в значительной степени пережившими свои национальныя особенности и язык, и из крымских греков в Таганроге поселилось только лишь самое незначительное число. Что же касается до керченских и таганрогских поселенцев, то они были одного происхождения и Таганрог был заселен греками из Керчи, но в Таганрог переселились преимущественно военные и более зажиточные, которые могли разсчитывать на торговыя занятия, а в Керчи остались беднейшие и в особенности рыбаки; таким образом контингент греческаго поселения в Таганроге был, так сказать, аристократичен сравнительно с другими греческими населениями в России.
В то время как землевладельцы поселились в окрестностях Таганрога, торговое сословие осталось в городе. А потому за первыми военными, занявшими Таганрог, вторыми жителями города были греки, которые и стали строиться на отведенном им месте - по нынешней Греческой улице, где тогда же начала строиться Царе-Константиновская церковь для греков. Тогда же строилась Михайловская церковь (ныне Троицкая), а в крепости морским ведомством, при участии пожертвований, созидалась Никольская церковь. В семидесятых годах XVIII столетия в Таганроге насчитывалось 55 купцов, 108 мещан, 9 цеховых и разнаго звания жителей 108, домов частных лиц 300, больше деревянных; между тем как в то же время в крепости св. Дмитрия Ростовскаго считалось купцов 131, мещан 154, цеховых 7, а разнаго звания жителей 419; в Азове в то же время считалось купцов 201, мещан 52, цеховых 12 и разнаго звания жителей 9. Но не смотря на такое еще незначительное население Таганрога, его превосходство над другими городами казалось тогда несомненным; так в нем учреждены были три ярмарки: 9 мая, 15 августа и 8 ноября, а за тем в Таганроге поместились уездныя власти с открытием губерний в правление Екатерины II, несмотря на то, что при выборе уездных городов, таковым был избран Ростов на Дону, тогда еще именовавшийся крепостью св. Дмитрия Ростовскаго. Современник этой эпохи неизвестный составитель «Описания» городов и уездов азовской губернии говорит, что в Таганрог приходят разнаго рода суда: корабли, шхуны, полаки, галиаты, боты и др. В числе привозимых товаров он называет: вино, изюм, финики, винныя ягоды, рожки, кофе, инбирь, разные орехи, южные плоды, ладон, смирну, рис, турецкий табак, турецкия шелковыя и бумажныя ткани; а вывозимые товары: железо, икра, масло, сало, пенька, кожи; кроме того автор говорит, что во вновь занятых местах купечество коммерцию отменно возстановляет в Таганроге, но он думает, что торговля могла и более возрастать, и его мнения по этому вопросу приводим дословно: «но гораздо более можно было бы привлечь купечество и несравненно в большем количестве приходили бы корабли и прочия суда в Таганрог, если бы ими в оном заведен был для купечества банк или-бы пошлина с товаров в таможне взимаема была при продаже товаров, ибо купечествующие, не имея чем вдруг половинной части пошлины заплатить, принуждены часто бывают либо платить двойные проценты занимая деньги, или сбывая товар безценно, что и останавливает охоту от купечествования. А всего-бы удобнее, если бы в Таганроге сделать порто-франко, а в десяти верстах на прежней линии, о которой при описании города Таганрога упомянуто (ретраншемент Петра) учредить таможню, чрез что бы купечество весьма сходно туда приезжало и иностранные купцы переселились-бы во многом числе в сие место, а казна едвали-бы от того еще прибытку не получала, поелику на этой линии учреждены таможни, собиралась бы узаконенно пошлина с везомых из за моря внутрь России, да из оной к таганрогскому порту товаров безнедоимочно, а хотя бы и оставались внутри города Таганрога привозимые из-за моря товары безпошлинными, но то количество весьма не великое, как бы сугубо награждалось весьма умножительным привозом товаров и издержками на содержание и пропитание приезжающих на кораблях в Таганрог, а оттоль все-бы обращалось в казну соразмерно обогащению тамошняго купечества и мещан». Далее небезъинтересна характеристика населения края: «Касательно до склонности и нравов здешних жителей, оные в разсуждении разнаго сорта людей также различны: из российских однодворцев, крестьяне больше склонны к хлебопашеству и в земледелии трудолюбивы; малороссияне, упражняясь в том-же, посклоннее к скотоводству и домостроительству; армяне в купечестве и промыслах отличаются; греки в разных мастерства, в разведении садов и виноградников и в хлебопашестве. Вообще все жители добраго духа, мужественны и к действиям военным склонны».
Вышеприведенный автор из всех городов более всего говорит о Таганроге. Думать, что он житель Таганрога нет особых оснований, тем более что и самый документ этот отыскан Н. Мурзакевичем в Екатеринославе. Тем не менее местность автору известна основательно, что можно видеть из его описания линии порто-франко. В его разсуждении несомненно видно расположение к интересам города, что едва ли не единственный пример, как мы видели во время Петра Великаго, так и еще будем видеть не раз - к Таганрогу в административных сферах относились неблагосклонно или даже просто враждебно.
Условия жизни в Таганроге таковы, что никогда не способствовали развитию фабричной деятельности; в особенности в прежнее время, когда при отсутствии машинных приспособлений требовались многочисленныя рабочия руки; заработки здесь всегда были разнообразны: работа при амбарах и нагрузке, земледелии, извоз и рыбные промыслы, а фабричная промышленность ищет свободный пролетариат. Впрочем, в первые годы существования Таганрога был уже здесь канатный завод и фабрика турецкой парчи. История возникновения этой последней известна из прошения Екатерины Аслановой к Императрице и собственноручнаго ответа Императрицы на него. Константинопольский грек Павел Асланов увез из Турции девицу энатной турецкой фамилии и прибыл в Россию. Будучи привезенной в Полтаву, увезенная девица приняла христианство от архиепископа Евгения и вышла замуж за любимаго человека, с которым бежала в Россию. Затем молодая чета отправилась в Петербург, где в ней принял участие Потемкин, как он вообще принимал участие в судьбе балканских христиан, и представил их Императрице во время придворнаго маскарада. Молодые люди были обласканы Императрицей. Асланов получил чин прапорщика и 300 р. ежегодно. Там-же Павел Асланов заявил, что он знает искусство прнготовления турецкой парчи и может устроить такую фабрику, что она составит известность русской промышленности, но на ея устройство не имеет средств; тогда ему было ассигновано шесть тысяч рублей на устройство фабрики в Таганроге; однако, как видно, фабрика пошла плохо, потому что Асланов израсходовал все деньги и даже заложил казне дом в Таганроге в девятьсот руб., а затем вскоре умер. Жена его Екатерина обратилась с просьбою к Государыне простить ей долг, на что 8 мая 1783 года последовало собственноручное милостивое распоряжение на имя князя Потемкина.
С развитем торговли население конечно, быстро росло; но и помимо чисто коммерческаго, в состав жителей Таганрога входили и другие элементы, как-то: комендант с тремя гарнизонными батальонами, таможенные, служившие в адмиралтействе, которое, как видно из рескрипта Екатерины II к князю Потемкину 13 августа 1785 года, называлось, «адмиралтейским департаментом» и находилось под главным начальством Потемкина, и затем служившие в портовой конторе; в Таганроге же на форштате была штаб квартира греческаго пехотнаго полка, впрочем, временно.
Встречаются имена русских купцов, как Кобылин, Проскурин и др.
Из числа местных учреждений в правление Екатерины II были следующия: Управа благочиния, основанная в 1784 г. заменявшая нынешнюю полицию, а до этого времени всеми делами города заведовала воеводская канцелярия и комендант. Затем после переселения греков в Таганрога в 1781 году было учреждено «греческое купеческое правление» по представлению коменданта Неутлинга губернатору азовской губернии Черткову. Губернская канцелярия в том же году поручила таганрогской воеводской канцелярии открыть греческое купеческое управление посредством выборов членов в должности председателя и двух заседателей, с содержанием на счет общества, с тем, чтобы правление это находилось в ведении азовскаго губернатора и руководствовалось в своей практике законами греческих царей (византийских императоров) Юстиниана, Юлиана и Константина. Греческое общество, состоявшее тогда из 24-х человек, избрало на один год из первостепенных купцов в председатели этого правления цареградскаго дворянина Ивана Михайлова Разсета и в заседатели: Егора Иванова Трандафилова и Ивана Васильева Пагоната. Правление это, по распоряжению таганрогской воеводской канцелярии, тогда и вступило в отправление своих обязанностей и ведало дела купеческаго и мещанскаго обществ. Затем 1 мая 1784 года вследствие распоряжения генерал-губернатора кн. Потемкина на имя исправляющего должность правителя екатеринославскаго наместничества Синельникова, это купеческое правление преобразовано было в греческий магистрат, который и был открыт 20 июля 1784 г. председателем екатеринославскаго верховнаго земскаго суда Чернышем по распоряжению губернатора Гутолмина. Содержание было отнесено на счет города; состав членов оставался тот-же, и выбирались они на три года. Ведению его подлежали дела греческаго общества. Этот греческий магистрат существовал до 1836 года, а затем на основании Высочайше утвержденнаго 12 января 1831 г. мнения Государственнаго Совета был упразднен, и дела его перешли в ведение городового магистрата. Одновременно с греческим магистратом и тем-же порядком был открыть городской купеческий магистрат русский, который потом с постановкою Таганрога во главе мариупольскаго уезда, стал именоваться мариупольским, а с подчинением новороссийской губернии снова — таганрогским в 1797 г. Это учреждение имело судебногражданский характер. Члены его замещались по выбору городскаго общества на три года. Служащие же в канцелярии были штатными и состояли на государственной службе, а содержание получали из городских средств. Штат был такой (по сведениям 1804 г.): Секретарь с жалованьем на год 500 руб., протоколист 180 руб., повытчик 200 руб., одному помощнику 150 руб., трем другим по 120 руб. и пятому 100 руб. Два бургомистра и четыре ратмана служили по выбору на три года и жалованья не получали. В 1831 году, как нам известно, все дела греческаго магистрата перешли в ведение городскаго магистрата. Таганрогский городовой магистрат существовал до 1869 года, когда Высочайше утвержденными правилами 10 марта 1869 г. он был закрыт, а дела его переданы: судебныя — открывшемуся тогда окружному суду, а сословныя и городския — греческому мещанскому старосте, которыя впоследствии т. е. в 1878 году при приведении в порядок дел городскаго управления (А. К. Ромено) поступили в городское управление. В состав магистрата входил Сиротский Суд, который в 1870 г. вошел в состав Городской Управы.
Существовал еще Словесный Суд под председательством Полициймейстера и по своей идее был нечто в роде Мироваго Суда, он существовал до 1869 г. Что-же касается до учебных заведений, то, к сожалению, даже в век Великой Екатерины Россия не руководствовалась мудрым правилом, что всякое по селение должно начинаться с церкви и школы. Явились военно-административныя учреждения, далее сословно судебныя, но до учебных дел не скоро дошло. Мореходные классы, устроенные для развития мореходства были чисто ремесленным заведением; лучшее образование получили преимущественно греки, воспитанные в «греческом корпусе чужестранных единоверцев», о каковом у нас уже была речь. То обстоятельство, что Великаго Князя Константина Павловича воспитывали, как будущего греческаго императора, много способствовало привилегированному положению молодых греков в Петербурге; некоторые из них были даже товарищами Великаго Князи. Многие молодые люди, воспитывавшиеся в греческом корпусе, потом возвратились к своим соотечественникам и поселились в Таганроге; из таковых известны Бозо, Ризо, Каройдони, Симиаки, Икономо, Панафеодоро и др. По началу это были дети знатных греков, погибших в бою во время турецкой войны, которых граф Орлов с согласия Императрицы отправил в Петербург, поручив их образованному человеку Анастасию Монети.
Среди старожилов Таганрога существовали и другие заслуживавшие доверия разсказы, которые свидетельствуют о внимании к грекам в Петербурге во время Екатерины Великой, это, конечно, находилось в связи с политикой того времени и греческим проектом в особенности, и вместе с тем было вполне согласно с характером Императрицы и ея гуманным образом мыслей. Приводим такой разсказ словами Д. Ч. Катапули, помещенными в «Памятной книжке Таганрога»:
«В то самое время, когда граф Орлов собрал сирот детей и отправил в Петербург, морской министр турецкаго султана капитан паша получил из Грузии и Мингрелии в подарок несколько малолетних христианских девиц и, желая с своей стороны сделать подобный же подарок тунисскому бею, выбрал самых красивых девушек, снарядил одно из лучших своих судов, назначил лучшую вооруженную команду и препоручил своему адъютанту Ахмед-эфенди доставить их в Тунис. Ахмед эфенди раскинул на палубе богатую палатку и поместил в ней девиц. Когда судно вошло в Архипелаг, то оно тщательно избегало берегов Мореи, где не выводились корсары; но судьбе было угодно, чтобы греческое корсарское судно под управлением капитана Пана настигло их (указание места, как очевидную ошибку автора, опускаю). Поликары немедленно овладели приступом турецким судном и полагая, что женщины, находящиеся в палатке турчанки, выстрелили по собравшимся в кучу женщинам и многих изувечили. Турки, вида, что греки могут перебить всех женщин, в один голос крикнули: «это христианки!» Тогда ярость греков обратилась в милосердие. Девиц взяли к себе, турок отпустили. Матросы, видя, что одна из девиц была до того изувечена, что не Давала надежды на излечение, хотели было бросить ее в море; но великодушный капитан Пана удержал матросов и взял раненную на свое попечение. По благополучном прибытии в Бейрут, немедленно дано было девицам медицинское пособие.
По докладу графа Орлова Императрице об этом происшествии, воспоследовало Высочайшее соизволение перевезти всех этих девиц в С.-Петербург, что и было графом Орловым исполнено. Неописанная радость овладела всеми молодыми девицами, когда им сказали, чтобы, готовились в путь. По тому самому пути, по которому отправлены были мальчики (чрез Ливорно и Пизу) посланы были в Петербурге, и девицы. Великая Императрица приняла девиц под особенное свое покровительство, обласкала их и щедро наградила. Но когда спросила их, желают-ли оне остаться в Петербурге или отправиться в другое место, оне единодушно высказали желание, чтобы их отправили в Таганрог, который населяется греками. Императрица позвала их к себе и сама удостоверившись в их желании, щедро наградила и отпустила их с Анастасием Монети в Таганрог. По прибытии туда все эти девицы вышли замуж за переселившихся греков. Из числа их: Монети, Кокино, Геродиматос, Маняти, Макропуло и др.».
Разсказывали также старожилы, что у Великаго Князя Константина Павловича была кормилицею гречанка Султана, родом из Мореи. Ея христианское имя по всей вероятности Елена, под которым она известна в исторических памятниках. Когда она была отпущена, то Императрица щедро наградила ее и подарила ей 3000 десятин земли (ныне Золотая Коса). Муж этой Султаны Асланов продал эту землю Федору Фурсову за 3000 руб.
Заканчивая исторический обзор Таганрога в период правления Екатерины Великой, считаю не безъинтересным привести выдержки Из дневника путешествия по южной России академика Гильденштедта, чтобы по возможности дополнить картину жизни в Таганроге и его окрестностях. Императрица Екатерина II и директор с.-петербургской Академии Наук Е. Р. Дашкова (урожд. Воронцова) много заботились об изследовании юго-восточной России, в том числе и приазовской и с этою целью указанный академик со студентами Крашенниковым, Тарбеевым и Беляевым были отправлены в Новороссию. Путешествие было совершено в 1773 и 1774 г., следовательно в самые первые годы жизни Таганрога.
11 августа 1773 г. Гильденштедт прибыл в крепость св. Дмитрия, которую тогда уже называли Ростовом (Rostowa). Комендант генерал-маиор Потапов приказал отвести ему в крепости помещение и оказал любезнейший прием. В разговоре с комендантом академик узнал много подробностей об условиях жизни на Дону. Топили в Ростове большею частью камышем, воз камыша с леваго берега стоил прежде 50 к., а в то время татары стали привозить и продавать по 10 коп. Татары, кочевавшие там, были ногайцы и всего три года как переселились туда из Бессарабии; турки, по мнению Потапова, много потеряли в стратегическом отношении от этого переселения. Академик изследовал воду многочисленных колодцев в Ростове, а также ключа, называвшагося «богатым колодцем», и нашел воду плохою; она по его мнению служит причиною многочисленных заболеваний среди гарнизона. Впрочем вода «богатаго колодца» значительно лучше, хотя содержит много поваренной соли и известковой земли. Академик советовал предпочтительно употреблять воду речную. В полуверсте на восток от крепости была Купеческая слобода с деревянною церковью, а по направлению к реке Темернику Солдатская слобода и Казачья. Эти слободы имели пять церквей. Эта местность еще со времен Петра называлась Темерникским портом, в котором тогда собиралось 50,000 руб. пошлины.
В слободах было много фруктовых садов, где преобладали абрикосы; был и виноград. Чрез Темерник в 1773 году был построен каменный мост, ближе к Дону. Мост, составляющий собственно плотину в несколько сажень длины, говорил Гильденштедт, замыкает оба берега Темерника, над пролетом же этой плотины идет деревянный мост в десять шагов длины, под которым бежит вода. Близ северовосточной стороны этого моста бьет ключ, струя котораго толщиною в палец. Над ним теперь строится круглое здание, имеющее сажень в диаметре и долженствующее служить караульней для находяшагося здесь форпоста. На этом здании стоят обращенные к востоку высеченные из камня кресты, вышиною в три аршина; вход с южной стороны. Приятно путешественнику встретить здесь фонтан, который может утолить его жажду, так как вода в Темернике, вследствие медленнаго его течения, почти гнила. Постройка эта производится пленными турками.
15 августа академик пригласил к себе на обед коменданта, во время обеда зашел разговор о том, что молния однажды ударила в колокольню, — Гильденштедт подробно объяснил, как сделать громоотвод. На колокольне были часы, привезенные Петром Великим из Голландии в Таганрог, откуда после Прутскаго мира в Ростов. Эти часы существовали на своем месте, хотя и без употребления, еще в 1839 году. В этот день из Ростова было отправлено до 30 фур муки в крепость Берду. В телегу впрягалась пара волов, накладывали 49 пуд. муки. С каждаго куля в семь пудов малороссианам, занимавшимся извозом, платили 50 коп. Разстояние было 270 верст. или 12 дней пути. Следовательно человек и пара волов вырабатывали в день 21 коп.
18 августа путешественник отправился в Азов, по пути он указывает на укрепления оставшияся еще от Петра и на многочисленныя рыбачьи поселения, при чем находит, что Дон от Аксая до устьев значительно уже населен; большею частью жили там рыбаки из донских, доломановских и азовских казаков. Но он находить, что этот прекрасный край недостаточно утилизируется, что в нем с успехом можно заниматься виноделием и шелководством. Азов в то время представлял, очевидно, главным образом, поселение рыбаков, так как главный интерес изследования сосредоточен на рыбном промысле.
Гильденштедт говорит о неутомимом коменданте азовской крепости генерал-маиоре Фохте, который, жалея лес, сооружает постройки из кирпича, который тут же обжигают, а известь добывают из камней старых стен; комендант просил его сделать разведку, не найдется-ли по близости хорошей воды и хорошей глины, но академик, хотя и буравил в нескольких местах, однако ничего такого не нашел и думает, что и найти нельзя. Кроме того в окрестностях Азова много разводилось пчел. «Возле Азова, говорит Гильденштедт, есть небольшой кожевенный завод, где из воловьей шкуры выделывают юфть и кожи для подошв, для чего употребляют корень statice limonium, который живущие здесь русские называют по татарски «кармек». Корень этого растения выкапывается в окрестных степях, где его очень много. Он имеет два дюйма в диаметре и аршин в длину. Рабочие копающие его, получают по полутора рубля в неделю; ежедневно выкапывается его до девяносто корней. Кожу очищают золою, добываемою от сжигаемых на Миусе дубовых корней; в этой золе она лежит месяц, на следующий месяц ее кладут в щелок из той-же золы. Когда кожу нужно сделать черною, то, вынув из щелока, натирают ее раствором железнаго купороса. Этим корнем дубят также хорошо, как и дубовым корнем. Говорят, что он употребляется для этой цели и в других местностях нижняго Дона. Если-бы для очищения кожи заменить золу известью, то работа обошлась-бы дешевле. Говорят, что в азовской степи часто попадаются большия стада диких лошадей, но их сильно истребляют ногайцы. В камышах по нижнему Дону водятся и фазаны, хотя и в небольшом количестве; русские зовут их здесь мажарскими курицами. На северовосточной возвышенности стоять одичалыя фруктовыя деревья бывших здесь некогда турецких садов, представляющихся теперь в виде леса. В последнее время казаки Черкасска, построеннаго в степной местности, пересадили отсюда в свой город лучшия деревья, также как из Азова перетащили к себе плиты. Я напрасно искал здесь шелковицы (morum tataricum), о которой говорить Линней, что она ростет в окрестностях Азова. Как здесь, так и возле Черкасска мне попадалась только morus alba, чаще-же inorus nigra, видно—это дерево на Дону не туземное. В низовьях это дерево идет превосходно. Комендант в будущем году обещал сделать опыт разведения шелковичнаго червя, и я для этого выписал ему семена с Терека. Для разведения винограда окрестности не особенно благоприятны».
16 сентября Гильденштедт из Ростова вьехал в Таганрог. Ночевал он на берегу донецкаго Чулека, где почтеннаго ученаго так безпокоили комары, что он занялся изследованием, почему их так много.
В ложбине, по которой протекает Самбек, ростет очень хорошо сено, заключающее в себе много lolium perenne (английский плевел). Сено это скошено таганрогскими жителями и лежало в стогах. По мере приближения к Таганрогу местность представляла, по мнению академика, роскошныя условия для жизни: почва плодородна, сенокосы обильные и доброкачественные. Полнейшая возможность разводить виноград и семенныя породы деревьев, как дуб, берест и граб. Много ключевой воды и в колодцах можно находить очень хорошую воду. «18 сентября, пишет Гильденштедт, переночевав на западном берегу Самбека, мы проехали утром не более версты, как дорога разделилась: одна шла прямо на запад к бердянской крепости, другая на юго-запад в Таганрог. Мы повернули на последнюю и, сделав 8 верст, встретили сухую балку; сделав еще полторы версты, встретили другую балку и остановились на северном берегу ея, возле ключа, в полуверсте от моря насупротив небольшаго редута Черепаха, замыкающаго на востоке таганрогскую линию. Шагах в пятидесяти на юг от этой балки и начинается таганрогская линия (ретрашемент Петра Великаго), состоящая из земляного вала в девять футов высоты, перед коим с северной стороны идет сухой ров. Она тянется до реки Миуса, где также замыкается небольшим редутом Павловским. Для прикрьтия вала вдоль линии выдвинуты углы на разстоянии двух ружейных выстрелов один от другого. От этого Павловскаго редута Миус течет еще верст тридцать прямо на запад до моря, где на восточном берегу его устья опять небольшой редут — Семеновская крепость— прикрывает к нему доступ. На это-то промежуточное пространство четыре года тому назад вслед за взятием Таганрога и его укреплений переселены были пятьсот семей донских казаков, взятых ото всех станиц. Они составляют таганрогский казачий полк и разделяются на пять рот. Первая, вместе с полковым командиром, стоить у самаго Павловскаго редута, остальныя вниз по реке, в пятиверстном друг от друга разстоянии до пятой роты, стоящей у самаго Миуса, возле Семеновской крепости. В обеих этих крепостях казаки содержать пикеты, больше же в них ничего нет. В настоящую войну, на этой же линии вверх по Миусу были также поселены три слободы малороссиан, каждая во сто семей: первая у реки Сараматки, вторая ниже Коровьяго брода, третья выше его (Николаевка, Троицкое и Покровское или Нижняя, Средняя и Верхняя). Лесом для своих построек поселенцы запасаются на Миусе, но теперь уже рубят его в сорока верстах выше линии, так как ниже уже все вырублено. На топливо казаки употребляют камыш».
Недостаток лесов в этих степях с самаго начала русских поселений здесь тяжело ощущался. Петр Великий приказал насаждать дубовыя рощи для постройки судов и наши Дубки, быть может, оттуда ведут свое происхождение, но вернее, что распоряжение Петра или не было выполнено или, что вероятнее, оне были потом при большой нужде, в лесе в этих краях вырублены. Так или иначе, но при Екатерине снова стали разводить древесныя насаждения у Таганрога. О приезде своем в Таганрог Гильденштедт говорить следующее: Так как чума в Таганроге прекратилась только летом нынешняго года, и карантинныя правила соблюдались еще во всей строгости и точности под бдительным надзором присланнаго сюда Императрицею гвардии капитана Немцева, то я и не решился ехать в крепость со всеми моими спутниками. И опасался, чтобы нас всех не посадили в карантин на шесть недель, так как у студента Крашенникова, вследствие зубной боли, появилась опухоль желез. На подобныя опухоли желез под мышками и в пахах предписывалось обращать особое внимание. Поэтому я послал к обер коменданту генерал Жедераку (de Jederac) т. е. Дежедерасу (Почему франц. фамилию de Jederac в русск. оффициальных бумагах переделали в Дежедерас, а не в де Жедерак, для нас непонятно) необходимыя бумаги с просьбою о смене сопровождавших меня двадцати донских казаков, и он не замедлил сделать нужное для того распоряжение.
19 сентября. «Я ездил сегодня в таганрогскую крепость, отстоящую на три версты от восточнаго конца линии или от редута «Черепахи». На полудороге мы проехали широкую балку, чрез которую для удобства сообщения проложена плотина, и потому выше ея скопилась стоячая вода. Эта балка со своими отлогими берегами постепенно понижается к морю: но с южной стороны почва опять поднимается и идет, постоянно возвышаясь, до крепости. Крепость стоит на совершенно ровной возвышенности, поднимающейся на 30 саженей над уровнем, моря, у котораго она с южной стороны обрывается крутым берегом. Почва этой возвышенности состоит из серо-желтоватой щелочной глины, в которой залегает толстый каменный пласт ракушечнаго известняка. Камень этот отличается здесь замечательною плотностью и твердостью. Таких ракушек, так окаменевших, теперь море не выбрасывает. Длина крепости с востока на запад 600 саженей, а ширина с севера на юг 450. Она окружена сухим рвом с палисадом и правильным валом с батареями и батонами, вал примыкает к крутому морскому берегу, составляющему природное укрепление. Противоположную крепости часть моря занимает гавань, обведенная деревянным молом. Мол имеет в окружности 600 саженей, в ширину 3 сажени, а в вышину 10 футов. Он состоит из срубов, наполненных каменьями.
Две трети его с восточной стороны уже готовы; исчислено на него двадцать пять тысяч бревен. Он возведен на старом фундаменте времен Петра Великаго, состоящем из свай... Насупротив гавани, верстах в трех на юг, лежит остров, на котором устроен теперь карантин для судов, приходящих из Крыма. Гарнизон крепости состоит из четырех батальонов или двух тысяч человек; если прибавить к ним несколько человек морских чинов, да человек сорок торговцев, то вот и все население города. Дома все бревенчатыя и строятся на счет казны. На фундаменты и углы их употребляется плитняк, из котораго сооружаются также церковь, пороховой магазин и другия подобныя здания. Большой запас этого плитняка остался еще от времен Петра Великаго, который приказал его ломать при устье Самбека; он лежит в крепости и около нея, откуда и берут его теперь на постройки.
До сорока таких домов уже готовы; в каждом живут по две семьи, в совершенно отдельных друг от друга и одинаковых по величине помещениях. Крыты они гонтою. Превосходная постройка их, столь редкая в России, делает честь коменданту. Для купцов также выстроены в виде четыреугольника каменныя лавки и дома, которые отдаются в наймы. Это место очень удобно для торговли. Казармы расположены вдоль вала; оне вырыты на половину в земле и одеты камнем; над землею-же поднимаются только на четыре бревна. Воду здесь берут из колодцев, лучший из них, с хорошею водою, находится на берегу моря».
Проживая в Таганроге, академик делал визит Немцеву, который ему ответил и пригласил к себе обедать, в предыдущий же день он обедал у коменданта. Из разговора он узнал, что цена на дрова в Таганроге 6 руб. сажень, куль ржаной муки 1 р. 50 к. Вопрос об угле был очень интересным для края, его упорно искали и ордер князя Потемкина 1781 г. 15 сентября показывает, что поиски были не безполезны; в нем говорится, что найденный в донецких дачах капитаном Скорняковым земляной уголь, оказавшийся годным к употреблению, должен быть в количестве ста пуд. доставлен в Таганрог: далее князь приказывает атаману Иловайскому оказывать всевозможное содействие в разработке угля и для этой цели приказано было отправить из Таганрога 40 человек каторжных. Затем Гильденштедт отправился осматривать окрестности Таганрога берегом по направлению к Карантину, который был уже выстроен. Далее, проехав озеро, он достиг Петрушиной Косы. Далее он пишет о рыбной ловле. 23 сентября. Ночью ловили рыбу: одним неводом в тысячу саженей длины и в полторы ширины вытащили до 60 000 штук рыбы. Такая тонная ловля продолжается обыкновенно 6 часов. К неводу посредине приделан конический мешок, куда собирается рыба. Улов дал мало крупной рыбы — были только осетр, сом и карп; больше-же всего оказалось судаков. Большой судак длиною от глаз до хвоста в пол-аршина называется сулою, а маленький подсулком. Свежая сула продается по 5 руб. тысяча, подсудок по 1 руб. 50 к.; соленая-же сула стоить 30 руб. тысяча, подсулок 5 руб. Сверх того много было сеньги и чехони, но весьма мало вырезуба, селявы, которую запорожцы зовут скабрией и которая мало здесь уважается, потому что она не так жирна и вкусна как на Тереке — тарани, называемой на Волге воблою, рыбца, на Волге называемаго таранью и белизною. Весною во время метания икры всей этой рыбы множество. Особенно тарани такая бездна заходить в Дон, что ее на берегу загребают лопатами. Всю эту мелкую рыбишку, эту тарань, когда только она не больше фута в длину, называют здесь просто «боковней». Рыбаки продают ее свежую по 1 р. 50 к. тысячу, а соленую и вяленую по 5 руб. Ее скупают малороссияне бывшие здесь и при мне. На воз, запряженный парою волов, наваливать этой боковни до 5000 штук и продают на Украине по 10 руб. за 1000.
24 сентября. Заинтересовавшись рыбами, я и эту ночь провел на взморье под обрывом. Утром мы уехали и в пяти верстах оттуда на северо-запад миновали Золотую Косу, на которой находятся рыбачьи хаты таганрогских купцов. В эту ночь неводом в 800 сажень длины вытащили всего только 5000 штук рыбы. Все это была разная мелкая рыбишка. С неводом вытащили несколько нацепившихся к нему раков замечательной величины, но обыкновеннаго вида. Здесь изредка попадаются и большие раки того вида, который известен под именем морских раков, два вида морских животных, из коих один называется морскою свиньею, а другой морским котом, равно и полурыбица вместе с иглой рыбой. Говорят, что в устье Берды их больше. Рядом с рыбачьими хатами стоить и кабак, где ведро водки, также как и в Таганроге, продается по 1 р. 50 к. Водка перегнана на анис, она привозится большею частью из Малороссии. В 6 верстах оттуда мы проехали Беглицкую косу. И здесь есть рыболовни принадлежащия Таганрогу. В пяти верстах отсюда на северо-запад — Семеновская крепость.
Как из описания академика Гильденштедта, так и из изложеннаго раньше переселения греков в Таганрог видно, что первое и главное занятие жителей Таганрога было земледелие и рыбный промысел. Рыба отправлялась исключительно соленая, вяленая и копченая, так как пути сообщения того времени не могли позволить иного рода отправки. Соль доставлялась с Кубани, Крыма и даже, может быть, из Бахмута. Пуд ея стоил около 15 коп. С прекращением первой турецкой войны и, благодаря выгодным для торговли условиям мира с турками, стала развиваться внешняя торговля. По крайней мере Бер в своей известной истории всемирной торговли говорит, что до устройства одесскаго порта вся торговля Южной России единственно шла чрез Таганрог.
Территория города постепенно разрасталась, однако в XVIII столетии город был сосредоточен у моря, ближе к гавани, по нынешней Греческой улице, но едва ли далее каменной лестницы. От гавани на юг жили моряки, там-же было и адмиралтейство и флотская церковь, ныне Никольская. В глубину материка город далее Стараго базара не шел; здесь были постройки для трех ярмарок, а далее степь, понижавшаяся к западу и переходившая в болотистую ложбину, поросшую камышем и богатую болотною дичью; теперь там расположен Новый базар.
По отношению к прочей России Таганрог все еще представлял нечто вроде островка, отделеннаго малонаселенными степными местами и едва ли его сношения с континентальной Россией были большими, чем со странами лежавшими у морей Чернаго, Мраморнаго и Средиземнаго. Наиболее живою дорогою в Россию был Дон, который доставлял не только сырые продукты для отправки за границу, но и железо для Малой Азии.
Климат Таганрога хвалит и указанный академик, и неизвестный автор, на котораго мы ссылались и Екатерина II в письме к Вольтеру говорит, что все приезжающие из Таганрога «не нахвалятся» климатом его.
Так возник, населился и стал городом Таганрог. Практический гений Петра Великаго и тонкий ум мудрой Екатерины II создали его. Это такие зодчие, которые должны сознание граждан наполнять благородною гордостью, а совесть желанием оправдать труды великих людей.