Филевский П.П. История Таганрога:
Эфемерное возстановление Таганрога.
Мрачный, унылый вид представляли из себя берега Азовскаго моря после возвращения их туркам. Там, где возникал Таганрог, была пустыня, тем более печальная, что груда камней говорила, что здесь были люди, что там была жизнь, а теперь ея нет. Торжество варварства всегда характеризуется разорением. У безмолвных развалин появлялся иногда дикий татарин или нагаец с остроконечною шапкою, верхом на своем степном коне; наезжали иногда турецкия власти из Азова насладиться торжеством; на утлых ладьях по прежнему приходили сюда казаки; но более всего среди груды камней хозяйничал степной орел да морская чайка, отдыхавшая иногда на темных пнях, выступавших из воды дубовых свай — остатках могучих петровских работ. Что же делала все это время Россия? Неужели она забыла заветы своего вождя, который до последних дней жизни не забывал основаннаго и построен наго им Таганрога и жил мыслью возвратить его? В России некому было думать о Таганроге. Со смерти Петра Великаго и до воцарения Екатерины II национальной политики в России не существовало. Иностранные дипломаты, поняв, как выгодно пользоваться этою значительною политическою силою в интересах той страны, представителями которой они являлись, руководили деятельностью русскаго правительства, как это было им выгодно. Во главе политики стояли или иностранцы, или русские, отрекшиеся от России и не любившие русскаго народа. По всему этому не только никто не добивался овладеть Таганрогом, но даже не желали владеть, когда это было вполне возможно, как это и было в правлениe Анны Иоанновны.
Россия и Турция по многим причинам не ладили: восточный вопрос главным образом возникал из сложных взаимных отношений этих государств, когда они становились лицом к лицу. Россия, между прочим, не могла в своем поступательном двнжении на юг остановиться, пока не достигнет своих естественных границ у берегов Чернаго моря и тем более, что там влачило свое жалкое существование Крымское ханство — безпокойный и разбойничий сосед, не дававший возможности южным пределам России заселяться и правильно развиваться в своем благоустройстве. Достаточно было самаго незначительнаго повода, чтобы положение дела становилось опасным и в особенности в тех случаях, когда иностранные дипломаты в виду своих интересов со своей стороны употребляли усилия, чтобы вызвать столкновение.
В 1732 году в Персии произошел переворот, в котором была замешана Россия, поддерживавшая претендента на престол Тахмансиба, другаго-же претендента Эшрефа поддерживала Турция. При этом отношения между Турцией и Пepcиeй до такой степени обострились, что турки начали войну. Крымский хан Каплан—Гирей в качестве данника Турции двинулся в Персию. Во время этого похода крымский хан захватил Кабарду, князья которой признавали над собою верховную власть России, дело дошло даже до сражения, так как предводительствовавший небольшим русским отрядом принц Гессен Гомбургский хотел было остановить крымцев, но, хотя он и разбил татар, однако-же воспрепятствовать переходу их не мог. Татары же, проникнув на Кавказ, возмутили там кавказских туземцев против России. Всего этого было, конечно, достаточно, чтобы счесть действия крымскаго хана нарушением мирных международных отношений. Помимо таковых действий самаго хана, крымцы с уничтожением укреплений на Азовском море безпрепятственно производили свои грабежи в южных пределах России, и всякия требования русскаго правительства об усмирении порубежников оставались безуспешны, так как сам хан не мог ничего сделать со своими своевольными мелкими ханами, кочевавшими в степях и занимавшимися грабежами.
В 1735 году открылись военныя действия против Турции и Крыма и фельдмаршал Миних получил распоряжение двинуться к Дону и осадить Азов. Миних был «птенец гнезда Петрова», а потому дело попало в хорошия руки; это был один из тех иностранцев, которые близко к сердцу принимали интересы России, для него дороги были успехи Петра и тяжелы его потери и неудачи, поэтому получив распоряжение об осаде Азова, Миних почувствовал себя преемником дела Петра Великаго и выразил по этому поводу Императрице свою радость. Миних немедленно двинулся к Дону и, перешед его, стал у Новопавловска, но так как был уже август в исходе, то начинать осаду было уже поздно, и фельдмаршалу были даны полномочия начинать осаду тогда же или отложить до весны, а зимою не допускать в Азов ни боевых, ни съестных припасов.
Весною 1736 года в марте началась осада Азова; но Миних, взяв обе Каланчи и укрепления Лютик в устьях Дона и сосредоточив осаду главным образом с юга, оставил осаду Азова генералу Левашеву до прибытия фельдмаршала Ласси, а сам двинулся к Днепру и затем в Молдавию, где, как известно, одержал блестящую победу над турками при Ставучанах. Эту войну против турок Россия вела вместе с Австрией, но австрийцы действовали неудачно. К тому же император Карл VI был весьма озабочен устройством своих дел в империи и, испытывая неудачи в Турции, искал мира.
Между тем осада Азова шла успешно. Город был обложен со всех сторон и отрезан от, всякаго сообщения с Крымом и другими турецкими владениями, для каковой цели к Азову присланы были 15 галер и 9 прам, каковыя по приходе в таганрогский залив действовали у рукава Дона, названнаго на карте того времени именем св. Петра. Между тем в апреле прибыл фельдмаршал Ласси. В июне полковник Ломан взял передовыя укрепления Азова, крепость была доведена до невозможности дальнейшаго сопротивления и сдалась.
Особенное внимание Петра Великаго к Таганрогу было на столько авторитетным, что тотчас по взятии Азова контр-адмирал Бредаль был отправлен к Таганрогу с тем, чтобы возстановить его. Работы по всей вероятности тогда же начаты были. Сюда же к Таганрогу были стянуты и войска фельдмаршала Ласси для продолжения похода в Крым; их расположили в Павловской крепости на Миусе, в восьми верстах от города. Петровския сооружения в этих местах, надо думать, хотя и были разрушены турками, однако следы их был, очевидно, весьма значительны, потому что на сохранившейся карте Азовскаго моря (из собрания П. Я. Дашкова) относящейся к 1736 г., видно, что крепость Таганрог правильно обозначена пятиугольником, в котором почти все стороны были равны, исключая восточной и северо-восточной — эти были короче других, надпись на карте была «Taganni Rok.» Далее на Петрушиной Косе значилась крепость тогда еще (в 1736) во власти турецкой находившаяся, что можно заключить из полумесяца на верху башни, надпись над крепостью была «Павлов»; еще далее к западу в устьях какого то ручья была сторожевая башня с надписью «св. Павла» и наконец укрепление в устьях Миуса с названием "Миус". Перед таганрогским мысом на карту была нанесена гавань в виде почти правильнаго четырехугольника, растянутаго по направлению от северо-востока, к югу-западу с цитаделью и с надписью «Город св. Троицы». Карта, конечно, не совсем точная, но употреблявшияся в ней названия, связанныя с пунктами, нанесенными на карту, указывают ясно, что остатки петровских сооружений существовали и давали возможность определить их форму и местоположение.
Армия Ласси не долго оставалась у Таганрога. Конница скоро двинулась в Крым берегом Азовскаго моря, а пехота для отправки туда же была насажена на те пятнадцать галер и девять прам, которыя были в распоряжении Бредаля и находились в таганрогской гавани. В течение всей этой войны русския войска повсеместно действовали успешно. Азов был взят, Крым разгромлен, а в Молдавии русския войска наносили туркам одно за другим тяжкия поражения; но внутренняя и внешняя политика России того времени находилась в руках Бирона, не только не любившаго Россию, но относившагося к ней с брезгливым презрением. Дорога ли ему была кровь русских варваров, проливаемая на полях Молдавии, в Крыму и у Азова?! Бирону не нравилась чрезмерная популярность Миниха, постоянно возраставшая вследствие его блестящих побед. Он, Бирон, и вся свора проходимцев, приехавших с ним из Курляндии решили заключить мир, опираясь на то, что союзник России австрийский император покидает поле битвы, делая решительныя уступки Турции. Россия не имела основания и не должна была делать того же, однако сделала. Когда парламентер французскаго правительства, стоявшаго в это время за интересы Турции, прибыл в победоносную армию Миниха с известием о заключении мира в Белграде и на основании его требовал выступления русских войск из Молдавии, то глубоко возмущенный постыдным миром, Миних сказал: «Я давно уже пытался соединить союзом Россию с Францией. Я всегда был того мнения, что император более нас имеет повод вести войну, а мы, ставши его союзниками, останемся в убытке. Я уже представлял, что император всегда привык обращаться со своими союзниками как с вассалами; свидетели тому англичане и голландцы, которые во время узнали весь вред этого союза и удалились от него как умные политики. Мои представления не приняты; но теперь они оправдались событиями, после того как император, с которым мы вошли в союз, совершенно покинул нас, может быть по вероломству, а может быть по слабости: во всяком случае плохое дело союз с вероломными и малосильными. Вот теперь настало время возобновить первый наш проект союза России с Францией». Условия Белградскаго мира, заключеннаго 7 сентября 1739 г. были следующия: «прежния границы обоих государств сохраняются, только Азов остается за русскими, при чем укрепления его должны быть совершенно снесены, земля вокруг этого города, согласно установленным в 1701 г. границам, остается пустошью и составит границу обоих государств. Таганрог не может быть возобновлен и Россия не имеет права содержать флот на Черном море, а торговля на этом море должна производиться посредством турецких судов». Эти условия, выработанныя в 1739 г. были затем окончательно подтверждены в 1741 г. 27 августа. Начатыя работы в Таганроге не только были прекращены, но и уничтожено в присутствии турецких Комиссаров, все то, что было сделано после возвращения Таганрога России. И снова среди безмолвия пустыни мыс Таганий Рог стал убежищем утлых казачьих лодок, носившихся в степях татар, до степных орлов. Мрачно смотрел он в темныя воды Азовскаго моря, слушая плеск его волн. Вспоминая под шум моря, над которым он господствовал, цветущую эпоху итальянскую и могучее время Петра, он ждал лучшей судьбы.
Возобновление Таганрога при Екатерине II и непосредственная связь его с мореходством по Азовскому морю
Война с турками всегда была признаком здоровой национальной политики России. Это государство, доселе варварское, засевшее у Дарданелл и Босфора, всегда было и есть тормаз свободнаго и удобнаго сообщения с южной Европой и Левантом; а так как внешняя политика России никогда с таким умением и успехом не преследовала интересы России, как в правление Екатерины Великой, то, естественно, никогда и не было столько значительных столкновений с Турцией как в правление ея. Во второй половине XVIII века Турция уже утратила могущество времени своего возникновения, и делается орудием европейских держав для достижения различных их целей, так было при Петре Великом, то же произошло и во время первой польской войны Екатерины II.
Успехи русской политики в Польше и умение Екатерины II воспользоваться ими в такой степени встревожили европейския правительства, что даже союзник Екатерины Фридрих Великий был недоволен русской дипломатией в Европе. Что же касается Франции, особенно враждебно настроенной к России по поводу польских дел, где французская политика не только теряла всякую под собою почву в борьбе с Россией, но и были затронуты фамильные интересы королевской семьи, ибо Станислав Лещинский, тесть короля Людовика XV, дважды был устраняем от польскаго престола, благодаря действиям России. Герцог Шуазель, руководитель иностранной политики Франции, успел в такой мере возбудить против России и без того недоброжелательную Турцию, что оттоманское правительство объявило России войну. Усиление русскаго влияния в Польше, устраняя всякое другое влияние, в особенности же убивало значение Турции; между тем как было время и сравнительно недавнее, когда Турция по отношению к Польше играла роль такого же сюзереннаго государства, как в данный момент Россия. При таких обострившихся отношениях в политическом мире, разумеется всякий повод к войне мог считаться удобным. Русский посол в Константинополе сообщал генералам, действовавшим в южных областях Польши, чтобы, приближаясь к турецким границам, они были осторожны и не переступили бы их, что при тогдашних довольно неопределенных пограничных указаниях, в особенности между турецкими и польскими землями, было довольно легко; между тем казацкиe отряды, разбив войска Барской конфедерации, преследовали их до Балты на турецкой границе, и взяв этот город к усугублению факта, убили нескольких турок, молдаван и татар; другой-же казацкий отряд разграбил Дубоссары. Напрасно русский посол представлял турецкому правительству, что русское императорское правительство не может отвечать за всяких разбойников и грабителей; султан турецкий призвав посла Обрезкова, наговорил ему всевозможных упреков и приказал арестовать его, объявив войну России. Война началась при таких отношениях России к Европе, что неудача Екатерины II, могла быть роковой, а между тем войска России были слабее турецких, да и те в значительной степени должны были оставаться в Польше. Но Екатерина II начала войну бодро и уверенно. Она ободряла своих, иногда упадавших духом, генералов и даже даровитаго Румянцева, возбуждая в них честолюбие и желание оправдать доверие императрицы.
Екатерина II, как умная и проницательная женщина, умела выбирать себе сотрудников и, избрав их, привязывала к себе оказывая им полное доверие; в этом отношении она, как женщина, лучше понимала человеческия отношения чем Петр I. Великий преобразователь России делал все сам, редко кому доверяя, да и то не совсем удачно, а потому ему трудно было создать себе искренно преданных друзей.
Турецкое правительство объявило войну России 16 октября 1768 г., а Екатерина II манифестом 18 ноября 1768 г. обнародовала начинавшуюся войну и приказала двинуться войскам к турецким границам.
Лишь только вопрос о войне с Турцией был решен, как Екатерина II велела составить записку о занятии и укреплении Азова, каковую, рассмотрев, сделала со своей стороны некоторыя указания. В записке говорилось, что экспедиция по занятию Азова вверяется графу Петру Александровичу Румянцеву, который должен немедленно отправить с этою целью кого либо из генералов, ему подведомственных, при чем императрица указала, чтобы был командирован инженер для укрепления Азова на случай необходимости обороны; операционным пунктом была указана крепость св. Димитрия. Для работ по укреплению Азова требовалось нарядить 3500 рабочих. Крепость-же св. Димитрия должна доставить первый необходимый гарнизон и пушки с подкреплением в тысячу казаков. Для предупреждения нападения с кубанской стороны велено было составить отряд, куда входили в значительной степени, калмыки, под начальством князя Ратиева. К открытию же Дона приготовить в крепости св. Димитрия и из других мест, провиант в Азов на год для продовольствия десяти тысяч человек.
Крепость св. Димитрия, сделавшаяся операционным пунктом в предприятиях России у Азовскаго моря в начале первой турецкой войны при Екатерине II, возникла незадолго до этого. Условия жизни и значение таких пунктов как Ростов и Азов так близки к занимающему нас Таганрогу, что не сказать попутно несколько слов об них значить урвать от самой истории Таганрога. В 1730 году в низменном пространстве, образуемом реками Доном и Аксаем была выстроена крепость св. Анны, но климат этой болотистой местности был так вреден для здоровья, что в конце правления Елизаветы Петровны решено было крепость перенести в место более удобное не только в гигиеническом отношении, но и в промышленном и стратегическом. Турки пытались было запретить постройку новой крепости, но встретив решительный отпор, оставили затею без последствий. Поэтому вследствие реляции графа Петра Ивановича Шувалова повелено было строить крепость на урочище «Богатый колодец», где находился темерниковскии порт Этой крепости по желанию Императрицы Елизаветы дано было имя св. Димитрия Ростовскаго. В сентябре 1761 года для заложения крепости прибыл в Черкасск Кирилл, епископ воронежский и елецкий. Для приглашения епископа, а также и других почетных лиц прибыл туда строитель крепости св. Димитрия инженер капитан Ригельман. 23 сентября, в воскресенье, преосвященный служил в походной церкви литургию. На литургии присутствовал управитель темерниковской таможни Хастатов и бригадир крепости св. Анны Сомов. Затем было торжественное освящение места и закладка крепости. Хор певчих пел хвалебные гимны, духовой оркестр торжественно гремел над безлюдными берегами тихаго Дона, который тихо катил свои спокойныя воды, отражая огни фейерверков, зажженных вечером этого дня, а случайно стоявшия у темерниковской таможни греческия суда сочувственно русскому народу гремели своими маленькими пушками. Так произошло в сущности довольно скромное торжество закладки крепости св. Дмитрия, которая заменила, собою крепость св. Анны. Как известно из форштадта этой крепости возник наш богатый сосед Ростов на Дону. В эту-то крепость св. Димитрия и был отправлен Румянцевым генерал поручик Вернес, чтобы отсюда занять Азов, укрепить его и снабдить провиантом и пушками. В крепости св. Димитрия обер-комендантом состоял в это время генерал-маиор Потапов. по требованию котораго должны были немедленно явиться казаки, бывшие на готове. Но серьезных военных событий здесь не произошло. 6-го марта 1769 года Вернес занял Азов, а прибывший сюда отряд Дежедераса 2 апреля занял Таганрог и водрузил русский штандарт на самом возвышенном месте Таганрога. В обоих вновь занятых укреплениях начались тотчас же крепостныя работы, но, конечно, без флота, все эти работы утрачивали значительную долю своей цены, а потому, получив известие о занятии мест, освященных Петровским авторитетом, Екатерина II тотчас же подняла вопрос о создании флота на Черном и Азовском морях. Для этой цели императрица избрала контр-адмирала Алексея Наумовича Сенявина, подчинив его графу Румянцеву, и дав ему в помощники кригс-коммиссара Селиванова. Все последующия распоряжения по этому случаю и переписка вполне выясняют как взгляд правительства на возобновленный город, так и на значение, постепенно приобретаемое Таганрогом.Возстановляя флот на Азовском море, как Екатерина II, так и Сенявин не определяли его теоретическое значение — флот был нужен тотчас же. Доставка войска из крепости св. Дмитрия как в Азов, так и в Таганрог наиудобнее могла производиться морем. Затем работы Вернеса в Азове и Дежедераса в Таганроге требовали строительнаго материала, в особенности леса, в котором ощущался большой недостаток; доставка такого материала также производилась с помощью судов. Императрица повелела, чтобы требования Сенявина для устройства гавани и крепости, а также судов, исполнялись, как возможно быстрее и точнее. В случае же появления турок, флот был бы особенно необходим, так как без него крепость св. Дмитрия была бы отрезана от Таганрога и Азова. Такая крайняя необходимость вызвала энергичныя меры к возстановлению азовскаго флота.
Сенявину поручено было собирать казацкия лодки, каковыя доставлялись в крепость св. Дмитрия коменданту Потапову. Здесь эти лодки приспособлялись насколько возможно для военных и транспортных целей; в случае гибели какой либо лодки владельцу ея выплачивалась заранее условленная стоимость лодки. Атаман войска донского Ефремов также должен был оказывать содействие в этом деле. Этот Ефремов потом, с разрешения императрицы, поселился в Таганроге. Императрица с нетерпением ожидала устройства флотилии и крепостей: 2 апреля Таганрог был занят, а уже 5 мая она посылает Самойлова с тем, чтобы он осмотрел, что сделал Вернес в Азове и в Таганроге; как видно Вернес заведывал работою и в Таганроге, хотя комендантом в Таганроге был Дежедерас. 23 мая императрица писала мплостивое письмо Сенявину, при котором посылала: разные виды берегов Чернаго моря до Константинополя, чертеж Азовскаго моря и корабля спущеннаго на воду у Воронежа, при этом просила сообщить, можно ли сплавлять по Миусу лес до Таганрога и есть-ли лес годный для кораблестроения по течению Миуса. Вскоре после этого Екатерина писала Вольтеру письмо, в котором хвалилась постройкою Азова и Таганрога, что весьма не нравится султану Мустафе. О Таганроге императрица Вольтеру писала не раз; два года спустя 3 марта 1771 года она сообщала Вольтеру, что Петр Великий долго не мог решить, кому отдать предпочтение — Таганрогу или Петербургу. В этом же письме она говорить, что все возвращающиеся из Таганрога не нахвалятся климатом этого города. Наиболее определенное отношение ко вновь занятым местностям и возобновляемому флоту выразилось в собственноручной записке Екатерины II, которая докладывалась Сенату 5-го ноября 1769 года. Записка была следующая:
Мое мнение есть, чтобы таганрогскую гавань отдать в ведомство Сенявину с тем, чтобы она могла служить как убежищем судам, так и для построения судов, а наипаче, галер и других по тому месту удобных судов. Я ему дам на то и на другое, на первый случай, двести тысяч рублей, а с ним условиться надо о заведении там адмиралтейскаго департамента и служителей по мере тамошней морской силы. В реке Доне-же никакой способности нету по ея мелям к построению или, лучше сказать, к плаванию вниз судов.
2) Главный предмет — будущий год на Азовском море, кажется, быть должен для развития новозаведенных крепостей, чтобы сделать нападение на Керчь и Тамань и завладеть сими крепостями, дабы пролив Чернаго моря чрез то получить в свои руки, и тогда нашим судам способно будет крейсировать до самого Цареградскаго пролива и до устья Дуная. Если-же грузинцы овладеют краем того же Чернаго моря, то нашим судам в случае противной погоды одно верное прибежище прибавится. И так прошу, есть ли Совет с вышеписанным согласен, прилежно входить в представления Сенявина и сего ревностного начальника снабдевать всем, в чем только он может иметь нужду и надобность, чем и меня весьма одолжите; ибо донская экспедиция есть дитя, кое у матери своей крепко на сердце лежит.
Много ли наряжено работников на будущий год в Азове и Таганроге.
Некоторыя места указа Екатерины II Сенявину 10 ноября 1769г., дополняя записку императрицы, вместе с тем свидетельствуют о внимании императрицы к наследию, оставленному ей Петром Великим; в указе сообщается Сенявину о том, что он получает полномочие по сооружению таганрогской гавани и азовскаго флота с тем, чтобы к следующему 1770 году гавань была годна для зимовки флотилии. Все власти, какия могут, должны содействовать Сенявину, а губернатор воронежский весьма похвален императрицей за свое содействие в построении флота. Сенявину разрешалось набрать рабочих для доставки судов крепости св. Дмитрия, но затем возвратить их в местожительство. Для работ в таганрогской гавани назначался инженер полковник Збродов, который, состоя под главным начальством Сенявина, находился бы однако в ведении коменданта Таганрога Дежедераса. Для постройки магазинов, погребов, светлиц и других крепостных сооружений назначался архитектор Петров. Таганрог представлял значительный интерес не только как будущий торговый город, но и как пункт важный в самый момент войны, а потому русское правительство постоянно ассигновало значительныя суммы на различныя улучшения возникавшей у Таганрога флотилии и таганрогской гавани. Вице-адмирал Сенявин, очевидно, пользовался большим доверием, потому что деньги отпускались в его распоряжение, и деятельностью его императрица была довольна, потому что из этих же сумм ему давались и значительныя денежныя награды. Нужда в судах была очень велика, хотя и пользовались казацкими лодками; отсутствие леса давало себя чувствовать в такой степени, что Сенявин предложил строить суда на Хопре, на что и последовало разрешение выдать Сенявину 30000 р.
С расширением театра военных действий русской армии и в особенности в виду готовившейся экспедиции в Крым в 1771 году назначение азовской флотилии определилось ясно: она должна была помогать этой экспедиции, охранять занятыя на Азовском море места, прикрывать подвоз съестных припасов, поддерживать русское влияние в Крыму и заграждать проход из Чернаго моря в Азовское. Однако не смотря на такую сложную службу азовский флот был очень слаб даже сравнительно с турецким. Потемкин в своем письме Императрице о ходе военных событий в 1789 году говорит, что они идут хорошо, но плохо будет, если турки что либо предпримут против флота, потому что у Таганрога стоять безоружныя суда.
В 1774 году был заключен мир в Кучук-Кайнарджи, по которому не только право бытия Таганрога было упрочено, но и значение его было поднято объявлением независимости Крыма. Конечно, Екатерина Великая, требуя независимости Крыма, вовсе не думала дать политическую самобытность этому разбойничьему гнезду, в течение трех столетий грабившему Россию и уворовавшему тысячи пленных. Искусная в дипломатии императрица, освобождая Крым из под власти Турции, делала его хана ответственным за всякое своеволие на границах России и затем, несомненно зная, что крымские татары не способны сохранить политическую независимость, будут ею лишены таковой, и Россия достигнет присоединением Крыма своей естественной границы у берега Чернаго моря. И так эта мертвая петля Керченскаго пролива была разрезана, и возникавший азовский флот имел свободный выход в Черное море. Времена изменились: то, чего не мог сделать гений Петра, сравнительно легко сделала Екатерина. Вместе с независимостью Крыма императрица решила основать и черноморский флот. С этою целью 5 января 1775 года она пригласила вице-адмирала Сенявина приехать в Москву посоветоваться с контр-адмиралом Чичаговым об устройстве флота на Черном море и усовершенствовании азовскаго. А затем 2 апреля 1775 Г. последовал рескрипт Императрицы Сенявину относительно азовской флотилии, важнейшие пункты котораго содержали следующее: некоторые фрегаты должны быть приспособлены для коммерческих целей и почтовых для сношения между Константинополем, Керчью и Таганрогом так, однако-же, чтобы в случае нужды их снова можно было употребить для военных целей. Затем следует озаботиться о потребном количестве флотскаго экипажа. Затем Сенявину разрешалось, как и прежде, ежедневно четыреста человек каторжных, находящихся в Таганроге, употреблять для работ в гавани, о чем и должно быть объявлено таганрогскому коменданту, каковым был тогда Дежедерас, облеченный некоторыми особыми полноночиями Потемкиным, как это видно из письма императрицы в 1778 г. по поводу учреждения таковой должности в Херсоне.
Коммерческому значению флота таганрогской гавани Екатерина II придавала особое значение, что между прочим видно из того, что когда собранных в крепость св. Димитрия турецких пленных для возвращения на родину надо было развозить по турецким городам у берегов Чернаго моря, то Екатерина разрешила воспользоваться всеми судами, кроме назначенных для торговли, хотя Сенявин желал употребить для этой цели все без изъятия, так как оторвать в период навигации от дела коммерческаго, конечно, невозможно было без ущерба зарождающейся торговле. С развитием торговли по Азовскому морю и в особенности в Таганроге, чему весьма много способствовали переселившиеся сюда греки, потребовались разныя законоположения относительно этого важнаго вопроса; так 4 января 1783 года последовал рескрипт на имя князя Потемкина новороссийскому генерал-губернатору о порядке выдачи русскаго флага на торговыя суда, каковыя выдавать русским подданным, известным своею деятельностью и добрым именем, но без различия их происхождения «какого бы ни были они закона»,— сказано в рескрипте. Первыми судами в таганрогской гавани были: «Слон», «Верблюд» и «Буйвол», находящияся под командою капитана Федорова, а первым грузителем пшеницы на Константинополь 3 сентября 1775 года поверенный московскаго купца Гусятникова Василий Алексеевич Ковалев; в Керчи пшеница перегружалась.
Конечно, заботясь о коммерческом мореплавании, не могла Императрица оставить без внимания военнаго флота, без котораго не мыслимо было развитие торговли в этих еще не благополучных морях при постоянной угрозе со стороны Турции, хотя эту державу смелая Государыня и держала в железных тисках. Как нам уже известно, распорядителем всех работ по устройству гавани и флота был Сенявин. К 1770 году таганрогская гавань была уже приспособлена к зимовке судов. Следовательно работы шли очень быстро. Сенявин постоянно разъезжал по Дону и Азовскому морю, оставив память своего имени в станице Сенявке между Таганрогом и Ростовом. Бывал он в Воронеже, в Новохоперске, где строились суда. Следил за постройкой особых судов, строившихся по новой системе, выработанной адмиралтейством. Но когда дело постройки разрослось, то потребовались особыя лица по разным отраслям морскаго дела и начальником азовской флотилии был сделан контр-адмирал Федот Алексеевич Клокачев, с подчинением ему и таганрогскаго порта.
В периоде от 1776 по 1779 г. азовская флотилия, центром которой был таганрогский порт, в который по заключении Кучук-Кайнаджийскаго договора Императрица приказала увезти все суда кроме фрегатов, оставленных в Керчи, состояла из 8 фрегатов, 11 плоскодонных судов, 6 ботов, 5 галиотов, 9 транспортных судов и 3 шкун.
Вскоре после заключения мира в 1774 году, когда было уже положено основание Азовскому флоту, именно 22 февраля 1776 г., Екатерина II повелела адмиралтейской коллегии доставить полныя сведения о нуждах азовскаго флота. Вследствие чего, по разсмотрении контр-адмиралом Клокачевым, были предложены следующие проэкт и сведения: 1) план и штат азовскаго департамента, который заведывал всеми портами Азовскаго и Чернаго морей, 2) штат таганрогскаго и керченскаго портов и новопавловскаго адмиралтейства, 3) штат азовской флотилии, 4) ведомость о количестве такелажа, экипажа, артиллерии, снарядов, машин и т. п. 5) примерная смета будущих расходов по флоту; 6) табель чинов, 7) дело о построении при таганрогском порте деревянной церкви св. Николая для служащих во флоте со сметою архитектора, с донесением разных лиц о сборе доброхотных пожертвований и переписка по этому поводу с Евгением архиепископом херсонским и словенским и наконец рапорты бригадира Збродова с ведомостями о сумме, употребленной на постройку таганрогской гавани и береговаго строения вокруг крепости. Однакоже, не смотря на справки правительства и сведения доставленныя местными властями, по всей вероятности вследствие отсутствия свободных средств у адмиралтейской коллегии, внутреннее благоустройство азовскаго флота подвигалось не особенно быстро; это можно заключить из письма Потемкина к Императрице 10 августа 1785 года, в котором генерал-губернатор новоросский пишет, что служащие во флоте, не имея определеннаго положения и жалованья за отсутствием утвержденных штатов, смотрят на свою службу, как на временную и неопределенную, но с утверждением штатов, о чем и хлопочет генерал-губернатор, они будут прилежнее и усерднее. В этом же письме пишет он, что таганрогское управление уже присоединено к адмиралтейству.
В истории развития русскаго влияния на южных морях имеет большое значение 1783 год. 7 апреля этого года состоялось присоединение Крыма. Событие это подготовлялось давно.
Устанавливая независимость крымскаго ханства в 1774 году Императрица несомненно имела это в виду, но самый факт занятия Крыма был довольно неожиданный. Опасаясь вмешательства в это дело Турции и Франции, решительная Императрица, подготовив все средства весьма осторожно, во мгновение ока произвела занятие этого разбойничьяго гнезда, и дала ему необходимое на первый раз административное устройство; ряд распоряжений по этому случаю был уже подготовлен. А затем сообщила европейским дворам о совершившемся и некоторым собственноручно. Опасались войны с Турцией, но Императрица имела на этот случай с одной стороны преданнаго союзника австрийскаго императора Иосифа II и с другой - страх внушенный туркам угрозою изгнания их из Европы; решительныя действия Императрицы, довольно смелое отношение к европейской дипломатии заставляли думать, что это не пустая угроза, а потому Турция не только войны не объявила, а спустя три месяца, 10 июня, заключила выгодный для России торговый договор, вызванный новым положением России на Черном море. По этому торговому договору русские платили Турции 3% стоимости привозных и отпускных товаров по условленному тарифу, но суда, проходившия только через проливы турецкие в другие портовые города, не входившие в состав турецких владений, освобождались вовсе от осмотра и платежа корабельных сборов. Русским консулам представлялись те же права и преимущества, какими пользовались и консулы прочих европейских государств.
В связи с таковым договором и занятием Крыма находится и ряд мер для расширения военнаго флота на Чёрном море. Еще до занятия Крыма в 1778 году было устроено адмиралтейство в Херсоне, где тотчас же стали строить суда, а верфи, заводимыя при таганрогском адмиралтействе, перестали действовать по мелководию, а с занятием Крыма была для флотских целей занята Ахтиарская бухта, где возник Севастополь, конечно, совершенно непригодный для торговых целей по своей отдаленности от России при отсутствии в то время удобных путей сообщения. Торговое же значение оставалось исключительно за Таганрогом. Возникавшие города имели преимущественно стратегическое значение: Херсон, Севастополь и Керчь с Еникале. В 1776—1777 г. привоз товара в Таганрог равен был 85,000 руб., а отпуск 305,000 руб., а в 1793—1797 г. привоз на сумму 270,000 руб., а отпуск 587,000 руб. Число судов торговых, приходивших в Таганрог за это время возросло с 29 до 85. С ослаблением прежняго стратегическаго значения Таганрога азовская флотилия получает значение кадра, который выделял необходимый контингент судов для основания новых эскадр. Начальник азовской флотилии Клокачев, имевший местопребывание в Керчи, был командирован сначала для устройства херсонскаго адмиралтейства, а потом, получив от Берсенева, капитана фрегата «Осторожный», донесение, что в Ахтиаре превосходная гавань, снялся с якоря в Керчи 26 апреля 1783 года и прибыл немедленно туда. В следующем году эта бухта была названа Севастополем и началось устройству гавани и верфи. В 1783 году 15 июля были отправлены в Севастополь из Таганрога фрегаты: «Легкий», «Скорый», «Вестник», «Почталион» и несколько мелких судов. В 1789 году из Таганрога туда же были отправлены бомбардирское судно «Хотин», бот «Корабут» и целый ряд трапспортных судов. Еще раньше при закладке херсонскаго адмиралтейства Клокачев туда перевел несколько судов из Таганрога.
Состав азовскаго и черноморскаго флота, значительно отличался от состава балтийскаго флота, так как в состав первого вошел в значительном количестве местный элемент. Сложились таковыя условия на южных окраинах России с одной стороны благодаря историческим условиям и с другой, вследствие умелой административной деятельности князя Потемкина.
Начиная войну с Турцией, Екатерина думала воспользоваться христианским населением Балканскаго полуострова, недовольным господством турок — эта идея была, конечно, не нова: нам уже известны разсчеты на балканских славян Петра Великаго, разсчеты, как нам известно, крайне неудачные; но Екатерина по ходу событий искала сочувствия и поддержки в своем предприятии не столько среди придунайских славян, как Петр I, сколько среди приморскаго населения в Далмации, Албании и Греции; среди населения гораздо менее забитаго и угнетеннаго, среди населения с большею верою в возможность ниспровержения турецкая ига, потому что здесь оно и не было так глубоко и безпощадно, в особенности в Албании и на островах архипелага. На манифесты графа Орлова, призывавшие к возстанию, откликнулось христианское население Турции и облегчило успех русскаго флота. Блестящия победы России в Турции на море и на суше, как известно, дали возможность Екатерине II и Потемкину создать греческий проэкт об основании Греческой Империи с Константинополем во главе, туда даже приготовлялся императором Великий Князь Константин Павлович, внук Императрицы. Сложныя условия европейской политики помешали осуществлению этого плана, но возстававшим грекам и албанцам оставатьса в пределах Турецкой Империи было невозможно, а так как Императрица открывала широко им двери русскаго гостеприимства, то они стали переселяться в Россию; естественно, что те из них, которые, как смелые моряки, служили до сих пор России, и остались во вновь составляемом русском флоте, к каковому они как по роду своей жизни, так и по месту жительства были близки. Что касается до мудрой административной деятельности генерал-губернатора новороссийскаго - Потемкина, то она заключалась в том, что приглашая к заселению Новороссии сербов, греков, албанцев, армян и др. христианские народы, он умел их устраивать так, что они тотчас же вошли в интересы России: греки и албанцы составили важный элемент молодого русскаго флота, а другие балканские народы способствовали устройству сухопутнаго войска на юге России.
Кроме того Потемкину удалось устранить столь вредный антагонизм различных народностей, переселенных в Россию. Придунайские славяне, поселившиеся в Новороссии, очень быстро ассимилировались с окружающим русским населением, несколько более отчужденно держались армяне и позднейшие греческие переселенцы.
Относительно участия албанцев в делах русскаго флота в первую войну и устройство их на русской службе достаточно говорит переписка Потемкина с Императрицей.
9 июля 1776 года Потемкин писал Государыне следующее:
Всемилостивейшая Государыня! Вашему Императорскому Величеству благоугодно было в крепостях Керчи и Еникале водворить служивших в последнюю войну при победоносном войске нашем албанцев (тут же подразумевались и греки) с их фамилиями, коих и состоит по ныне в Керчи и Еникале служащих штаб, обер и унтер офицеров и рядовых со священниками 1034 человека: неслужащих поселян с их детьми при одном определенном при них враче 202, а всего 1236. При Таганроге с штаб и обер офицерами 43, неслужащих 15, а всего 58 человек, из коих первым соизволили Ваше Величество указать производить то самое содержание, которым пользовались они во время службы на сухом пути, а последним за распространение домостроительства их выдаются порции по 3 копейки в сутки, детям же их против отцов половину и сверх того всем оным обыкновенный провиант, каковым продовольствием и пользовались они Всемилостивейше пожалованною для них в прошлом 1775 году 50,000 суммою. А как вся она в расход уже употреблена, то и приемлю смелость поднесть к Высочайшему разсмотрению краткую ведомость о потребной для них по настоящему числу людей сумме как к ежегодному отпуску, так и единовременно на построение всех нужных зданий и об ассигновании обоих просить высочайшаго указа. Всемилостивейшая Государыня, Вашего Императорскаго Величества верноподданнейший раб Григорий Потемкин.
По этому поводу в конце 1776 года собственноручно написала Екатерина II:
«Пошлите спросить у адмирала Спиридова, много-ли албанцев получили во флоте как жалованья, так и провианту, дабы узнать можно, сколько на 250 человек в месяц нужно того и другого, а потому на первый случай и распоряжение сделаем. Буде же теперь в Керчи и Еникале тесно и албанцев будет более, то кажется лучше на первое время их поместить по городам азовской губернии; по городам и крепостцам, а тамо по маленьку можете их позавоживать в Керчь и Еникале, а то боюсь, чтобы зимою не вытерпели великой нужды; пожалуй позабочивайся об них».
Забота о новых поселенцах не ограничивалась их материальным обезпечением со стороны русскаго правительства. Для детей архипелажских греков было устроено училище, на здание котораго Императрица 7 января 1775 года отпустила 20,000 руб. Сначала подыскивали для этого училища помещение в Ораниенбауме, а потом, устроили в Петербурге. В 1787 году 25 мая Потемкин предписал правителю таврической области Каховскому отправить в Петербург для обучения детей греков и албанцев, которые того пожелают и дать отправляемым детям надежнаго надзирателя, а также снабдить всем необходимым. В числе отправляемых были дети военных чинов и цареградских купцов и дворян.
Из этой греческой гимназии выпускали воспитанников в армию и флот. Принимали же кроме греков и албанцев также детей балканских славян. В 1783 году Потемкин, находя климат Петербурга неблагоприятным для здоровья уроженцев юга, перевел гимназию в Херсон, а при императоре Павле I она была присоединена к кадетскому корпусу.
Кроме этого учебнаго заведения уровень служащих в азовском флоте повышался открытием штурманской роты в Таганроге. 22 Декабря 1776 года контр-адмиралу Клокачеву предписано было открыть штурманскую школу по примеру кронштадтской и ревельской в виду того, что в азовской флотилии оказывается множество служащих, не окончивших курс морских наук. В 1780 году состояло в этой школе 17 подштурманов и 16 штурманских учеников.
Описание первых действий южнаго флота против турок испещрено именами, характеризующими его происхождение. Вторая турецкая война началась в 1787 году; в этом же году мичман Ламбардо помог Суворову разсеять турок у Кинбурна быстрыми и удачными действиями против турецкой эскадры; в 1788 году 12 апреля мичман Мелиси притащил с Дуная лодку с некрасовцами, в течение мая месяца мичманы Куна, Кундури и Галани крейсировали у берегов Дуная, причем не смотря на ничтожность своих средств, затопили несколько турецких судов, а другие привели в Севастополь; в июле месяце в битве при Днепровском лимане среди отличившихся моряков перечислены: контр-адмирал Алексиано, Караяни, Рассети, Лелли; 22 сентября у анатолийских берегов в эскадре Сенявина удачно действовали капитан Гунали и прапорщики Вальяно и Марангопуло; среди командиром», судов в 1790 г. названы Кумани — кораблем «Иоанн Богослов», Сарандинаки — «Кирилл Белозерский», Алексиано — «Св. Иероним», Белли — «Полоцк», Звороно — «Панагия Апотоменган», Бенардаки — «Феникс». После большой победы Ушакова между Кинбурном и Гаджибеем, адмирал, между прочими особами отличал Кумани, Сарандинаки, Алексиано и Патаниоти; в весьма счастливой битве у мыса Аия, среди участников названы Фока — командир корабля «Св. Николай», Ликардопуло — «Таганрог», Кандиоти — «Рождество Богородицы», Ладики - «Св. Климент», Варваки — «Св. Андрей». Многия еще имена могли бы быть приведены в подтверждение указания, что флот был составлен преимущественно из новых поселенцев южной России; среди фамилий моряков черноморскаго флота и азовской флотилии, которая имела стоянку частью в Керчи, частью в Таганроге, есть многия несомненно греческия, но с русским окончанием, каковых мы не приводили.
Таганрог был избран и основан Петром Великим, а затем возстановлен Екатериной Великой; для нея, конечно, не был безразличен авторитет ея гениальнаго предшественника, но и сама мудрая Императрица не принадлежала к числу тех людей, которые, будучи лишены инициативы, находятся под давлением авторитетов. Если бы сама Екатерина II не видела в Таганроге важнаго стратегическаго и торговаго пункта, то занятие Таганрога не было бы первым шагом ея турецкой политики. И Таганрог не остался неблагодарным своей Великой Покровительнице: он с честью исполнил все, чего от него могла ожидать Императрица: он был колыбелью черноморскаго флота, он был операционными пунктом во время первой турецкой войны на Азовском и даже Черном морях, а его первые обитатели были первые моряки создавшие имя молодому русскому флоту.