Первые годы в Вене

Первые годы в Вене.

Поселение Das Settlement

Спустя 6 лет Пеппи вернулся домой с женой. Мать и брат между тем отказались от большой квартиры на ул. Порцеллан и переехали в однокомнатную квартиру с кухней на Фогельвейдплатц [1]. Брат тоже удачно пережил войну. К ее концу его призвали в [отряд] штурмовиков. Но до фронта он так и не дошел, что однако отнюдь не воспрепятствовало ему позднее вступить в отряд еврейских фронтовиков и с большой гордостью носить - впрочем, коричневую[2] – униформу. Пеппи действительно был на войне, но никогда не вспоминал об этом времени, он отнюдь не принадлежал к союзу вспоминателей о войне.

Вообще война была для моего отца чем-то омерзительным, о чем он вообще не хотел вспоминать. Когда я случайно присутствовал при болтовне взрослых о том и о сем, я сначала не обращал внимания на то, что отец никогда не говорил о войне. Остальные часто рассказывали о своих переживаниях во время войны. Только значительно позднее, когда отца уже давно не было в живых, я обнаружил в своих воспоминаниях эту особенность отца и стал очень высоко ее ценить

В очень маленькой квартирке на Фогельвейдплатц нам пришлось сначала жить всем четверым. Это было, конечно, невыносимо. Пеппи вскоре и безо всяких сложностей получил то место, на котором служил до войны. Этим разрешился самый насущный вопрос. У него была бы даже возможность поехать заграницу от своей фирмы. Это было бы необыкновенно удачным видом работы, но он не мог принять этого предложения, так как не располагал необходимым гардеробом. Во время его отсутствия мать и брат во время нужды продали всю его одежду.

Так как в Вене царила удручающая нехватка жилья, надежда найти собственную квартиру была тщетной. Для этого следовало иметь такие средства, которыми мы не располагали. Следовательно, я должна была найти место, обеспечивавшее возможност проживать. В конце концов я нашла работу в еврейском сиротском приюте для мальчиков на улице Пробус в 19 венском округе[3]. Работа приносила мне много радости, но муж мог посещать меня только один раз в неделю. Я должна была следить за тем, чтобы они как следует мылись, одевались, утром провожать их в школу, забирать их потом из школы и тогда, когда они ехали на спортплощадку, и вообще сопровождать их во всех необходимых поездках. В приюте были мальчики от шести до четырнадцати лет. Двое из них врезались мне в память до сих пор. Одного звали Эмиль, ему было 6 лет, и он очень нуждался в любви. Другой по имени Юлий был около 13 лет, у него был прекрасный голос, он пел в хоре Народной оперы. По вечерам он часто пел нам своим прекрасным мальчишеским голосом. В особенности нам нравилась “La paloma”[4]. По временам я ходила с мальчиками на футбольные матчи к Высокой башне[5]. И при приюте был большой сад, в котором мы могли играть. Пока они были в школе, я должна была привести их вещи в порядок и проверить, правильно ли они заправили постели. Я должна была также вымыть и огромную ванную комнату, в которой была масса дел. При этом у меня замерзали руки так, что они гноились и кровоточили, потому что ванная комната была ледяной. В это время почти не было дров. Директором этого сиротского дома был очень приятный человек, но из-за интриг, связанных с директорским постом, он вынужден был уйти. Cитуация после этого обстоятельства стала настолько тяжелой, что я должна была уйти.

Из сиротского приюта для мальчиков я попала в еврейский сиротский приют для девочек. По моим воспоминаниям девочки были только от 14 до 17 лет. Это, конечно, очень трудный возраст. Я была очень слаба от тяжелой работы и плохого питания и еще недозрела до напряжения и вечных придирок руководства ко всем и каждому. Через месяц я отказалась от этой работы и попала в Юденау[6] в колонию для проштрафившихся несовершеннолетних. Здесь я должна была заниматься только воспитательной работой, а не уборкой. Мальчиков я хорошо помню, они были приветливы и милы, не отличаясь от каких-либо иных. Директор, супруга судьи, была с мальчиками очень строга. Но теперь я жила вне Вены. С единственным действительно близким мне человеком, я могла быть вместе крайне редко В конце концов я решила отправиться снова в Эстонию. Я потеряла надежду найти квартиру и устроить нормальную жизнь. О моем намерении вернуться в Эстонию узнала госпожа Клемперер, с которой я познакомилась на ул. Пробус. Она была членом попечительского совета этого приюта. Она принадлежала к тем дамам, которые происходят из хороших и богатых семей и проводят время в благотворительной деятельности. Она попыталась найти мне место, и это ей удалось. В благотворительном обществе “Settlement” было свободное очень хорошо оплачиваемое место хозяйки–экономки. Это место сопровождалось предоставлением маленькой квартирки, так что, наконец, возникла перспектива начать нормальную жизнь. Перспектива потому, что меня первоначально брали на временную работу, так как у меня не было соответствующего опыта. Я должна была сначала приобыкнуть, вработаться. Итак, меня взяли на испытательный срок на три месяца. Служебная квартира была мне обещана при условии, что муж переедет ко мне только после окончательного решения о работе. Через три месяца Пеппи переехал. После семи лет, наконец, снова появилось место, которое я могла назвать своим домом. Эта маленькая квартира (комната, кухня, кабинет) находилась на третьем этаже одного из трех домов, в которых расположился Settlement. На этом же этаже жили другие сотрудники Сеттлемента. Там же находилась комната для глажения и стирки.

Settlement тогда был большой и очень активной организацией, целью которой была помощь в решении материальных, духовных и душевных проблем наибеднейших и пострадавших от насилия лиц. Когда я туда пришла, еще не были никаких приютов. Лишь позднее появился маленький приют для приблизительно 20-ти безработных бездомных девушек. Все приюты, в которых я работала раньше, находились в тех частях города Вены, где обитали по преимуществу богатые люди, благотворительная же организация, которая стремилась уменьшить нужду бедных, естественно должна была располагаться в рабочем округе. Settlement на улице Линфельдер находился среди фабрик и жилых домов, населенных исключительно рабочими.. Settlement, международная организация, поставляла, прежде всего из Англии и Америки, огромное количество продуктов и одежды, которые мы распределяли среди нуждающегося населения. Этой деятельности, как ни важна она была сама по себе, в общем объеме работ организации не придавалось особого значения. Действовал дневной детский сад, а сначала и детская группа. Но особенно важным был большой хорт[7], в котором находилось 200 детей, частично сирот войны, а частично детей тех родителей, которые из-за тяжелого экономического положения, оба должны были идти на работу. После школы они получали обед, потом их делили на группы по 20 человек приблизительно, и они выполняли домашние задания под наблюдением воспитательницы. Когда с уроками было покончено, дети вместе играли, при соответствующей погоде - во дворе, либо при плохой – в помещении. Нужно было не только готовить еду, но иметь и воспитательниц, которые могли бы приобщить детей к музыке[8], подготовить материал для любителей мастерить руками. Таким образом, с этой деятельностью «Детского очага» было связано много хозяйственных дел, которые входили в мои обязанности

Самую большую активность Settlement проявлял в послеобеденное время и по вечерам. Действовало огромное количество групп по интересам для различных людей, которые назывались клубами и предлагали людям веселое и содержательное niveauvolle проведение их свободного времени: был клуб игроков на мандолине, старых женщин, молодых женщин, молодых матерей, молодых мужчин, любителей бокса и еще несколько. Самым посещаемым был клуб старых женщин. Идеей [создания этих клубов] было вытащить людей из одиночества их маленьких мрачных квартир, и в совместных занятиях и с общими интересами образовать некое содружество. Для этого, конечно требовались соответствующие сотрудники, которые умели бы заинтересовать своим делом людей и привить им соответствующие навыки и сноровку. Соответствующие специалисты нужны были и для легочных больных, и для молодых матерей. Естественно для этого требовался врач. Его обязанности выполнял доктор Эрнст Иллинг. Он пользовался большой любовью. Позднее он возложил на себя страшную вину – долг.

В особенности много работы было перед Рождеством, так как во всех клубах организовывалось празднование Рождества. Это требовало длительной подготовки и больших средств, потому что Settlement постоянно передавал всем посетителям клуба маленькие подарки.

Когда я начала свою работу в Settlement, в Вене еще была очень сильная нужда, в соответствии с этим текли широкие реки средств из заграницы. Чем больше выправлялось хозяйство и нормализовалась жизнь, тем сильнее ограничивались в первую очередь мероприятия по оказанию помощи. Позднее, когда начался экономический кризис, снова появилась нужда в помощи, однако тогда отсутствовала зарубежная поддержка, так как страны, предоставлявшие ранее средства, должны были бороться с собственной нищетой. Settlement однако рассчитывал не только на средства из-за границы. Венская община также предоставляла средства для разных родов деятельности. Позднее удалось привлечь богатых людей, регулярно отчислявших деньги на покрытие неотложных нужд и оплату сотрудников. Последние не получали особенно хороших зарплат, и, чтобы работать в таком учреждении, требовалось немало идеализма. Однако настроение, можно даже сказать рабочий климат, в Settlement был очень хороший. За это следовало благодарить руководительницу госпожу Ильзе Федерн, которая была выдающейся личностью. Эта дама, сохранявшая дистанцию со своими сотрудниками, с которыми не вступала в особые контакты и была холодна, тех из них, которые понимали толк в социальной работе, умела мотивировать и организовать для участия в упорядоченной деятельности. Она происходила из выдающейся еврейской семьи в Вене, один из ее братьев был врачом, другой - редактором самого влиятельного аграрного австрийского журнала. Был и третий брат, он работал журналистом в Берлине, но только в 1933 г. приехал в Вену и жил в квартире госпожи Ильзы Федерн[9]. Часть этой просторной и красивой квартиры находилась непосредственно под нашей квартирой. Госпожа Федерн делила весь этаж с госпожой Еленой Лор, которая была душой клубного дела. Она руководила в первую очередь всеми женскими клубами и чем-то вроде детского сада. Она тоже происходила из состоятельной семьи, ее отчим был священником евангелистом, суперинтендантом[10] Верхней Австрии.

После всего вышесказанного австриец восьмидесятых годов тотчас должен поставить вопрос о политической принадлежности этой организации. Возможно на том месте, где шла речь о финансовой поддержке Венской общины, он понимающе кивнет головой, так как сейчас же автоматически причислит это учреждение к социал-демократическому лагерю[11]. Хотя в контакт с этим учреждением постоянно приходили сотни людей, а воспитательное воздействие было особенно велико на взрослых, в его работе не было никакого политического направления. Сотрудники в своей деятельности также не поддерживали никакого политического направления, хотя разделение общества на политические лагеря в то время было более резким, чем после Второй мировой войны..Среди добровольных сотрудниц, пожилых дам из лучшего общества, был целый ряд примечательных личностей, например, дочь генерала Покорного[12], выделявшаяся особо высоким ростом и худобой..Среди таких знатных сотрудниц были и такие, семьи которых в результате изменений 1914 г. обеднели, и здесь они могли хоть немного заработать. Были и сотрудницы, чьи родственники впоследствии стали знаменитыми, например, сестра Зейс-Инкварта[13], госпожа Марианна Ледерер, которая принадлежала к семье промышленников, в тридцатые годы построила для Settlement учебное здание на ул Кротеннбах. Она сама постоянно работала в хорте, а не только жертвовала.

Работа была тяжелой, но мне она приносила радость. Моей главной обязанностью было управлять тремя домами, при необходимом ремонте находить соответствующих мастеров, наблюдать и и указывать. Далее я должна была заботиться о том, чтобы должным образом проводилась уборка помещений (персонал состоял из двух служанок Dienstmaedchen и четырех женщин прислужниц). Далее нужно было снабжать всем необходимым библиотеку и различные клубы, при этом в мою задачу входило приводить пожелания в соответствие с финансовыми возможностями. Предстояло много работы, когда в театральном зале устраивались концерты или ставились спектакли. Там я должна была оставаться до конца представления и следить, чтобы все было в порядке. С большими усилиями было тоже сопряжено переселение хорта в конце школьного года на ул. Герольдвизе в Неивальдегг[14]. Там хортовые дети проводили свои каникулы. Тогда Герольдвизе находилась еще в лесу, и дети могли получить там настоящий отдых. В течение года там оставался только барак с железными кроватями. К началу каникул нужно было привезти туда все необходимое для жизни. Поскольку я должна была очень рано приготовить завтрак для коллег, а вечером проверить, все ли в порядке, у меня был очень длинный рабочий день. Тем не менее я чувствовала себя там очень хорошо, потому что работавшие в таких благотворительных организациях люди были очень милы и приятны. В Settlement мне всегда шли навстречу с отпуском, я всегда могла уйти в отпуск тогда же, когда был в отпуске муж. Первый же отпуск мы использовали, чтобы поехать в Эстонию. Я шесть лет не видала родителей и, конечно, хотела, чтобы они познакомились с моим мужем. По железной дороге мы доехали до Штеттина и потом по морю до Ревеля. В этот раз погода была прекрасной и путешествие – веселым. На корабле был еще один венец, и это побудило моего мужа, как впрочем и всегда, к разным смешным рассказам. Знакомство с этим человеком сохранилось и в Вене. Во время тяжелой работы в детских приютах у меня заболели легкие. У меня были поражены верхушки легких. Врач полагал, что было бы очень полезным пребывание в горах. И мне доставило много удовольствия бродить по горам. Гораздо менее приятным было его предписание ежедневно выпивать литр парного молока. Но оно помогло.

В 1925 г. я ездила к родителям в Эстонию одна. Я встретила свою школьную соученицу, жившую в деревне и съездившую со мной по стране, так что я смогла лучше узнать свою первую и старую родину. Эстония теперь была независимым государством[15] с процветавшим сельским хозяйством, но в отличие от Австрии здесь государство не оказывало бедным никакой материальной помощи. Это меня очень огорчило.

В Settlement’е праздновали не только Рождество, можно даже сказать, что всевозможные праздники и праздничные дни давали подходящий повод что-нибудь устроить. Любимыми поводами были масленица и пасха. На Материнский день[16] также был праздник с театральным представлением, где, конечно, речь шла о ребенке. На сцене в 1926 году находилась корзинка, в которой лежал театральный ребенок. Люди, конечно, не думали, будто в корзине находится настоящий ребенок. Но во время представления неожиданно показались ручки ребенка, и зрители были поражены, что на сцене оказался настоящий ребенок. Это было первое общественное выступление моего сына, которого я менее чем за два месяца до этого с большими болями и с большим трудом произвела на свет[17]. Мне было 26 лет.

[1] Фогельвейдплатц – как ясно из названия (площадь птичьего поля), это недавно была почти сельская местность на окраине города

[2] Коричневая форма – форма СС.

[3] Вена делится на 23 муниципальных округа. Первый находится в самом центре, это наиболее древняя часть города, изобилующая памятниками архитектуры. Город имеет радиально-кольцевую планировку, и чем больше цифра округа, тем ближе расположен он к границам города.

[4] «Голубка»

[5] Высокая башня – холм в Вене в районе Доблинге, стадион, построенный в 1921 г., где выступапала созданная в 1894 г футбольная команда того же названия.

[6] Юденау –небольшое поселениек западу от Вены (Нижняя Австрия)

[7] Der Hort – «Детский очаг», австрийские детские учреждения, возникшие после Первой мировой Войны

[8] Показательно, что в приюте, руководимом начальницей-еврейкой, серьезное внимание уделялось музыке – обязательному компоненту домашнего воспитания в еврейских семьях

[9] Видимо, речь идет об Эрнсте Федерне, социальном психологе и авторе двух сочинений «Штрафы в концлагере Дахау» и «Выжить в терроре». См. подробнее: http://www.leteraturepochen/at/exil/media_ton/html

[10] суперинтендант -в евангел. церкви заведующий церковным округом, начальник пасторов целой области, от superintendere, иметь над чем-либо надзор. Главнозаведующий духовной областью или округом у протестантов, у лютеран - духовное лицо, начальник церковного округа.

[11] Социалистическая партия Австрии была основана в 1888 г. и в 20-ые годы пользовалась авторитетом у рабочих.

[12] генерал Покорный – видимо это генерал Герман Покорный, уроженец Моравии, происходивший из немецкоговорящей семьи, глава которой служил почтмейстером в Кромеризе. В 1900 г. вступил в австро-венгерскуб армию, а во время Первой мировой войны уже в чинк майорв возглавил австро-вкнгерское Генеральное бюро по дешифровке россиских сообщений, передававшизся по радио. Обнаружив выдающиеся способности криптолога, он раскрыл шифр, которым пользовались в России (кириллический алфавит был сокращен с 35 букв до 24, удаленные 11 заменялись буквами из числа оставшихся) и тем оказал немалую помощь немецким и австро-венгерским войскам, которые заранее могли предупредить все маневры царскиз войск. А это, в свою очередь, сыграло немалую роль в поражении царской России.

По окончании Первой мировой войны принял венгерское гражданство, так как не мог претендовать ни на чехословацкое как немецкоговорящий, ни на австрийское, как чешский уроженец, и вступил в венгерскую армию. В ней к 1925 г. дослужился до чина полковника, а в 1935 г. вышел в рсиавку в чине генерала-майора.

Во Второй мировой войне , не будучи призван в армию , не участвовал. После вступления советских войск в Будапешт в 1945 г добровольно поддержал реконструкцию страны и в 1945-1949 гг. трудился в Министерстве иностранных дел, которое покинул уже в чине полного генерала. Умер в Будапеште в 1960 г. ВКШ

[13] Зейс-Инкварт Артур (22.06. 1892 Штаннерн, Богемия- 16.19.1946 Нюрнберг) – во время Первой мировой воны служил в Триольском кайзеровском полку и был неоднократно ранен. По окончании войны стал активным сторонником присоединения Австрии к Германии. В 1937 г австрийский канцлерКурт фон Шушниг, приняв Зейсса-Инкварта за набожного зристианина, введ его в состав Государственного совета ипоручил установить связи с национальной оппозицией. 1.02. Гитлерпотребовал от Шушнигаотмены запрета на деятельность австрийскиз нациостов, освобождения из тюрем заключенныз нацистов и назначения Зейсса-Инкварта министром внутренних дел Австрии. На этом посту он активно содействовал аншдюсу Австрии. После отставки Шушнига аннулировал действие статьи 88 Сен-Жерменского договора, согласно которой Австрия признавалась независимым государством. 30 апреля 1939 г. был назначен Гитлером рейхсштатгальтером Австрии. После превращения оккупированной гитлеровскими войсками Польши в генерал-губернаторство Зейсс-Инкварт стал заместителем генерал-губернатора Ханса Франка. Но этого мало. В 1940-1945 г был рейхскомиссаром Нидерландов. Восхождение по лестнице гитлеровской власти завершилось в последние дни войны назначением верного Зейсса-Инкварта министром иностранных дел Германии. На нюрнберском процессе он, обвиненный в депортации населения и расстреле заложников, признал себя частично виновным за «ужасные проявления» фашистского режима. Повешен в Нюрнберской тюрьме. ВКШ

[14] Нейевальдегг

[15] После сложных перипетий 1917-1919 годов (создания Совета рабочих депутатов 4 (17) марта м Временным правительством России Эстляндской губернии 30 марта , установления Советской власти 25 октября (7 ноября) того же 1817 года, немецкой оккупации города с 24 февраля по 22 декабря 1918 г., временного до января 1919 г. восстановления Советской власти) согласно Тартускому мирному договору 2 февраля 1920 г. была образована Эстонская республика.

[16] Материнский день – праздник, восходящий к языческой древности.В средние века первым государством, принявшим его, была Англия (по инициативе короля Генриха III (1216-1239).Бурное распространение этот праздник получил в ХХ в.как в ъристианских, так и в мусльманских странах. В 1912 г. была создана Международная ассоциация дня матери. 9 мая 1914 г. он впервые отмечался в США. В Австрии это произошло на десять лет позднее, через 6 лет после окончания Первой мировой войны, по инициативе матери федерального президента Марианны Хайниш. А с 9 мая 1926 г в Австрии он стал официальным и отмечается, как и в большинстве христианских стран, во второе воскресенье мая (http: // emigration russie.ru/news/8/5542_1/html

[17] Оно совпало с первым официальным празднованием Материнского дня