Вспять...  в Средневековье (идеология одного праздника)

Эта заметка написана под впечатлением встречи с членом Госдумы В. А. Васильевым (Комиссия по труду и социальной политике) на радио «Россия» 4 ноября 2004  г. 

А. Хорошкевич 

              Вперед... т.е. вспять в будущее!                                                                                                                    

Наконец, ясно обозначены путь развития нашей страны. Этот путь обозначил законопроект Государственной думы, по словам «Новых известий» увеличивающий количество праздничных нерабочих дней с 11 до 12 (НИ,  от 4 ноября 2004 г.). Прежние схемы праздничных дней, как любезно сообщил слушателям радио «Россия» его сотрудник А.С. Светенко, изменялись на протяжении советского периода дважды – в начале 30-х годов накануне Большого сталинского террора и в середине 60-х в период хрущевской оттепели, два праздника – День России и День конституции были введены или перенесены в начале 90-х годов – во время кратковременной второй (ельцинской) оттепели.

Каждый раз перемены в этой сфере – праздничной государственной символики совпадали с крутыми переменами в политическом устройстве страны. Поэтому и на этот раз стоит внимательно  присмотреться к новой идеологии праздников, предлагаемой или навязываемой Госдумой обществу в дополнение к комплексу

а)  антисоциальных (приватизация лесов, «монетизация» льгот, разрушение системы образования, уничтожение науки и культуры, в том числе ее последних оплотов на периферии – музеев,  и

б)  антиконституционному закону о назначении губернаторов.

Итак, что же это за законопроект? Нерабочими праздничными днями признаются 1-5 января, 7 января –Рождество Христово, 23 февраля – День защитника Отечества, 8 марта –Международный женский день, 1 мая - Праздник весны и труда, 9 мая – день   Победы, 12 июня – День России, 4 ноября – День единства. 

Очевидно, 1-5 и 7 января приурочиваются к христианскому празднику Рождества Христова.

Конечно, законодателям невдомек, что кроме православных, в стране все еще обитают католики, мусульмане, иудаисты, буддисты, не говоря уж  об атеистах, расплодившихся в советский период.

Комиссию Госдумы по труду и социальной политики, члены которой, видимо, как и представитель оной В.А. Васильев, причисляют себя к самым правоверным православным, не остановило соображение, что все эти праздничные дни приходятся на Рождественский пост.

Но дело, конечно, не в этом. Согласно будущему закону – а в том, что он будет принят, сомнений почти нет (его уже поддержали фракция «Единая Россиия» и ЛДПР, равно как и вышеназванная Комиссия) – все население нашей многоконфессиональной страны принуждено будет праздновать не Рамазан или Пасху, а Рождество Христово, подстраиваясь "под Европу", поскольку традиционно главным христианским праздником в католических странах является Рождество.

Мне это слегка напоминает ситуацию XVI-XVII веков, когда каждый выезжий из соседних стран – будь то христианских (католических, протестантских и даже, не дай Бог, униатских), или мусульманских должен был принять православие и принести клятву «хочю тебе, государю, служити верой-правдой до своей смерти, а за православное вера хочю голова положить и не моги православья отстать», чтобы получить право проживания в Российском царстве и службы  царю-батюшке.

Приятно, что в этом отношении теперешняя власть так четко следует традиции, унаследованной от Ивана Грозного. Дальнейшая схема праздников не отличается от  прежней.

Зато в осенний сезон года главной жертвой думского законотворчества выступает 7 ноября, который уже ранее из праздника Октябрьской революции был преобразован в День примирения и согласия, однако в общем мнении остается старым – Октябрьским, и 12 декабря – день Конституции, который якобы дублирует День России.

Разумеется, в период массированной атаки правящей элиты на права трудящихся само напоминание о Конституции непереносимо для президента, стремящегося к единовластию без ограничения срока и, разумеется, полномочий.

Что же касается 7 ноября, то его предложено поменять на День народного единства 4 ноября (26 октября по старому). . Что значит отказ от 7 ноября?

Внешне можно истолковать как отказ от советского наследия, как шаг по пути демократии, тактически удобный для власти ход – успокоит и так называемых “демократов”, и так называемый   “Запад”, начавший, наконец, тревожиться за судьбы России.

Тактически это удобный перевод стрелок от внутренних проблем страны к внешним опасностям, якобы постоянно угрожавшим “святой Руси”, подготовка к поиску изменников Родины – типа Комитета солдатских матерей или ученых, занимающихся своим непосредственным делом за счет враждебных иностранцев.

Однако непонятно, почему в качестве главной опасности избрана Речь Посполитая, а не Бонапарт или Гитлер.

Впрочем, что я говорю,: победа на Бородине над Наполеоном еще может послужить предлогом для праздника, но никак не Гитлер, поскольку фашизм в качестве противника современной России не годится – она сама быстро превращается в неофашистское государство…

Стратегический замысел власти понятен. Это еще одна форма отказа от идеи народа, как носителя высшей власти, активной и движущей силы развития общества.

Отказ от демократической, хотя и очень своебразной традиции – Радищева, Пушкина, ныне старательно, иногда и поделом охаиваемых декабристов, Герцена с его слишком громким “Колоколом” и миллионов неграмотных рабочих и крестьян, истово стремившихся устроить рай в отдельно взятой стране.

Вместо участия в революции или примирения и христианского прощения грехов, наделанных в ходе Гражданской войны, Большого террора,  пресловутой «борьбы с космополитизморм», власть предлагает праздновать один из эпизодов Смуты, произошедший в период перехода от средневековья к Новому времени.

Однако далеко не всем согражданам известно – несмотря и на разъяснения главного советника президента по вопросам истории – директора Института российской истории РАН  А.Н. Сахарова, данные им в программе Н. Сванидзе по первой программе ТВ 30 октября, что же это за день в прошлом.

Решусь повторить: 26 октября 1612 г. по старому стилю, отстававшему  в XVII в. на 10 дней от нового, произошло освобождение Московского кремля от последних отрядов польского воинства Будилы и Струся.

Эпоха Смуты 1603-1617 гг. - это противоречивое и причудливое сочетание народных движений, борьбы за власть различных группировок элиты, в том числе и примыкавших к самозванцам, раскола православной церкви, интервенции и национально-освободительной войны.

мута была подготовлена чудовищным и систематическим ограблением страны во время Ливонской войны, ведшейся Иваном Грозным, «наследником» римского императора 1-го века н.э. и его мифического потомка «Пруса», якобы  княжившего на берегах Балтики, за земли «предка» и упрочение своего царского «имени», которого не хотели признавать государи соседних стран.

Смута началась восстанием Хлопка, сопровождалась восстанием крестьян, казаков, холопов, рязанских и тульских дворян под руководством И.И. Болотникова 1606-1607 гг. , усилением закрепощения крестьянства вновь избранным в 1606 г. царем Василием Шуйским, взошедшим на трон после убийства Лжедмитрия I и выбранным “одною Москвою, а иные города того не ведают”.

На смену первому появился Лжедмитрий II. Если первого поддерживали лишь отдельные магнаты и паны Речи Посполитой, то второго уже сам король польский и великий князь литовский Сигизмунд III и весьма многочисленные магнаты.

Лагерь Лжедмитрия II в Тушине привлек  и их, и украинских и донских казаков, и московскую знать – Сицкого, Трубецкого, Барятинского и новоиспеченного в Тушине патриарха Филарета (Романова).

Бессильное правительство Шуйского ради освобождения Москвы “от сброда” вынуждено было привлечь шведское войско в 1609-1610 гг., которое однако вместе с царскими войсками потерпело сокрушительное поражение от поляков 2 мая 1610 г. (а позднее в июле 1611 г., не получая жалования, оккупировало Великий Новгород и грабило его вплоть до 1617 г.).

В результате клушинского разгрома Шуйский вынужден был отречься от престола. Бояре же во главе с Ф.И. Мстиславским, И.Н. Романовым и другими, опасаясь Лжедмитрия II,  поддержали кандидатуру польского короля, а польское воинство вместе с самозванцем оккупировало Москву.

Первому ополчению в марте 1611 г. освободить ее не удалось. 

Лишь Второе ополчение и Совет всей земли с помощью нижегородского купца Кузьмы Минина сумели собрать дееспособное войско и выбить из Москвы осажденное с мая 1611  г. и редевшее из-за отъездов на родину и голодной смерти польское войско, выпустив на свободу  виновников появления поляков бояр И.Н. Романова с племянником Мишей, Ф.И. Мстиславского и других.

Это-то событие 26 октября 1612 г. и предложено считать Днем народного единства… Кого с кем? Бояр с купцами? Будущего царя с покорными и верными подданными? Или бояр, спокойно приглашающих иноземные войска  для защиты от собственных холопов, и тех, которые этого не делали ? Или он будет служить символом теперешних обязательных, но почему-то не торопящихся побед на внешнем фронте? И символикой государственных праздников День народного единения будет подтверждать то, что в изобразительной форме ждет каждого посетителя Кремля наверху парадной лестницы Большого кремлевского дворца на картине с поучительным названием: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет» изготовления 1983 г. – копья, сабли и заряженные луки со стрелами, направленными в сторону посетителя?

Устрашать и своих, и чужих? Национальным праздником этот день служить вообще не может, если принять во внимание, что значительная часть Российского царства либо еще оставалась под шведским владычеством (Новгород), либо (Север Европейской части) была ареной вооруженных столкновений с остатками польского воинства – так называемыми лисовчиками и украинскими казаками гетмана Петра Сагайдачного.

Да и вообще трудно представить себе это мелкое событие Смуты в качестве государственного символа России XXI столетия – постиндустриальной эпохи.

Разумеется, его можно принять, если рассматривать как подготовительный шаг к восстановлению монархии во главе с теперешним/бывшим президентом, по результатам деятельности слегка напоминающим последнего российского императора – бездарными войнами и разорением страны в их результате...

Не проще ли просто ввести новый праздник – 21 февраля 1613 г. – воцарение Михаила Романова? Но хочет ли этого истерзанный “заботой” о себе российский народ? Или ему положено безмолвствовать, как и на исходе средневековья?  Введение подобных символов – москвоцентристских по своему характеру может упрочить вертикаль власти, но в регионах и национальных республиках усилит сепаратистские настроения.

Тактически это выгодно правящей власти, но стратегически вряд ли укрепит и ее, и страну. Есть еще один аспект предлагаемого законопроекта – клерикализация общественной жизни. Пока Россия остается светской страной, где церковь отделена от государства, но надолго ли?

Вслед за законом о государственных праздниках – уже 15 ноября будет рассматриваться вопрос о статусе музеев, передаче части их православной и только православной церкви и приватизации большинства «мелких» музеев.

Бедное государство, изнемогающее от изобилия нефтедолларов, не может позволить себе роскоши содержать провинциальные и периферийные музеи, где они выполняют функции общества «Знание», дворцов пионеров, библиотек, передвижных театров и т.д.

Зато богатая церковь вернет себе созданную на народные деньги собственность, на которую не успели наложить лапу особо уполномоченные лица.

Конечно, у России особый путь – вспять, в средневековье.

Может быть, пора изучать средневековое хозяйство и по дешевке запасаться лучинами (воз лучин в начале XVII   в. стоил несколько алтын) и ждать еще несколько десятилетий нового Петра Великого.

Правда, от копеечной лучины Москва уже не раз сгорала. Может быть, на этот раз обойдется. А там, Бог даст, или Россия распадется, или конец света наступит, которого тщетно ждали наши предки несколько столетий назад…

Хорошкевич А.Л., д. и. н.

с.н.с. Института славяноведения РАН. 5 ноября 2004 г.