Сонеты с 90 по 119
Сонеты с 90 по 119
90-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Then hate me when thou wilt, if ever, now
Now while the world is bent my deeds to cross,
Join with the spite of Fortune, make me bow,
And do not drop in for an after-loss.
Ah do not, when my heart has scaped this sorrow,
Come in the rearward of a conquered woe;
Give not a windy night a rainy morrow,
To linger out a purposed overthrow.
If thou wilt leave me, do not leave me last,
When other petty griefs have done their spite,
But in the onset come; so shall I taste
At first the very worst of Fortune's might;
And other strains of woe, which now seem woe,
Compared with loss of thee, will not seem so.
***
Подстрочник
Что ж, отвернись от меня, когда пожелаешь, но лучше сейчас -
сейчас, когда мир вознамерился быть во всем против меня;
объединись со злобой Фортуны, заставь меня согнуться,
а не стань последней потерей.
Не приди, когда мое сердце избежит этой нынешней печали,
в арьергарде побежденного горя (возвращаясь от побеждённого горя);
не добавь к бурной ночи дождливое утро,
оттягивая задуманную погибель.
Если желаешь бросить меня, не бросай меня в последнюю
очередь,
когда другие, мелкие бедствия уже нанесут свой ущерб,
но приди с первым натиском бед, - так я испробую
сразу наихудшую силу Фортуны,
и другие горести - которые теперь кажутся горем -
по сравнению с потерей тебя уже не покажутся таковыми.
***
Уйти захочешь, так уйди сейчас —
когда весь мир со мною во вражде;
с фортуной злобной заключи альянс,
согни, но только не сломай в беде.
И если сердце, свой продолжив стук,
смертельную тоску отправит прочь,
не добавляй дождя печальный звук
в рассвет, надеждой победивший ночь.
Желаешь всё же бросить, то бросай,
но не когда я горе укротил,
когда беда — рекою через край,
чтоб мне узнать всю мощь небесных сил.
Вот так на жизни суть прольётся свет:
тебя потеря — главная из бед.
22 октября 2014. Москва.
91-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Some glory in their birth, some in their skill,
Some in their wealth, some in their body's force,
Some in their garments, though new-fangled ill,
Some in their hawks and hounds, some in their horse;
And every humour hath his adjunct pleasure,
Wherein it finds a joy above the rest;
But these particulars are not my measure:
All these I better in one general best.
Thy love is better than high birth to me,
Richer that wealth, prouder than garments' cost,
Of more delight than hawks and horses be;
And having thee, of all men's pride I boast:
Wretched in this alone, that thou mayst take
All this away, and me most wretched make.
***
Подстрочник
Некоторые гордятся своим рождением, некоторые -
мастерством,
некоторые - богатством, некоторые - силой своего тела,
некоторые - нарядами, хотя и дурными, сшитыми по новой
моде,
некоторые - соколами и гончими, некоторые — лошадью,
и каждому нраву соответствует своя отрада,
в которой он находит наслаждение превыше всего;
но эти частности - не моя мерка;
все это я превосхожу в одном, наилучшем:
твоя любовь для меня лучше высокого рождения,
ценнее богатства, великолепнее дорогих нарядов,
доставляет большее удовольствие, чем соколы и лошади, -
и, обладая тобой, я хвалюсь всем, чем гордятся люди,
несчастный только тем, что ты можешь забрать у меня
все это, сделав меня самым несчастным.
***
Кто горд своим уменьем, кто — природой,
кто — кошельком, кто — телом и умом,
нарядом — кто-то, следуя за модой,
кто — лошадью, а кто-то — гончим псом,
и всяк свои находит предпочтенья,
которыми он сильно дорожит,
но я о них своё имею мненье:
всё — суета, с одним хочу я жить.
По мне, твоя любовь — знатнее знати,
ценней богатства, прелести шелков,
проворных гончих, лошадиной стати —
тобой одним гордиться я готов.
Несчастлив лишь я тем, что можешь ты
лишить меня любимой красоты.
23 октября 2014. Москва.
92-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
But do thy worst to steal thyself away,
For term of life thou art assured mine,
And life no longer than thy love will stay,
For it depends upon that love of thine.
Then need I not to fear the worst of wrongs,
When in the least of them my life hath end;
I see a better state to me belongs
Than that which on thy humour doth depend.
Thou canst not vex me with inconstant mind,
Since that my life on that revolt doth lie.
О what a happy title do I find,
Happy to have thy love, happy to die!
But what's so blessed-fair that fears no blot?
Thou mayst be false, and yet I know it not.
Подстрочник
Но соверши худшее - укради себя у меня;
все равно на срок моей жизни ты верно [гарантированно] мой,
и моя жизнь продлится не дольше, чем твоя любовь,
так как она зависит от этой твоей любви.
Значит, мне нет нужды опасаться худшего из зол (обид),
когда в наименьшем из них моя жизнь найдет свой конец;
я вижу, что мое положение лучше, чем казалось, -
оно не определяется твоим настроением (нравом).
Ты не можешь мучить меня непостоянством души (ума, своим непостоянством),
так как сама моя жизнь зависит от твоей перемены (восстаёт, противится этому).
О, какое право на счастье я нахожу -
счастье иметь твою любовь, счастье умереть!
Но есть ли что-то настолько благословенно прекрасное,
что не боится пятна?
Ты можешь быть неверен, а я - не знать об этом.
***
Попробуй у меня себя украсть,
ты всё равно останешься со мной,
пока любви я ощущаю власть
и подчиняюсь только ей одной.
И не боюсь я худшего из зол,
финалом наименьшее призвав;
я в этой жизни лучшее нашёл,
которым не командует твой нрав.
Твоё непостоянство для меня —
пустяк. Жизнь от тебя зависит впредь.
Её я лишь на счастье променял —
с любовью жить, счастливым умереть!
Но может ли быть счастье без пятна,
когда неверность друга не видна?
24 октября 2014. Москва.
93-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
So shall I live, supposing thou art true,
Like a deceived husband; so love's face
May still seem love to me, though altered new;
Thy looks with me, thy heart in other place:
For there can live no hatred in thine eye,
Therefore in that I cannot know thy change.
In many's looks, the false heart's history
Is writ in moods and frowns and wrinkles strange,
But heaven in thy creation did decree
That in thy face sweet love should ever dwell;
What e'er thy thoughts or thy heart's workings be,
Thy looks should nothing thence but sweetness tell.
How like Eve's apple doth thy beauty grow,
If thy sweet virtue answer not thy show!
***
Подстрочник
Так я буду жить, полагая, что ты верен,
похожий на обманутого мужа; поэтому видимость [лицо] любви
может по-прежнему казаться мне любовью, хотя она
переменилась,
и только твоя внешность со мной, а твое сердце в другом
месте, -
ведь в твоих глазах не может жить ненависть,
значит, по ним я не могу узнать о перемене в тебе.
Во внешности многих людей история неверного сердца
написана в настроениях, странных гримасах и морщинах,
но при сотворении тебя небо (провидение, бог) постановило,
чтобы в твоем лице всегда жила сладостная любовь, -
какими бы ни были твои мысли или движения сердца,
твой вид должен выражать только сладость.
Как похоже на яблоко Евы произрастает твоя красота,
если твоя драгоценная добродетель не отвечает твоему
виду!
***
Я буду жить, неверностью томим,
любви обманный образ сохранив,
поскольку он давно уже — с другим,
а мне остался лишь прекрасный миф
и чистый взгляд твоих невинных глаз,
доверчивость мою берущий в плен,
в отличие от горестных гримас
на лицах, не избегнувших измен.
Тебя же бог иначе сотворил —
твой вид в восторге должен всех держать;
какие бы ты мысли не таил,
ты создан только сладость выражать.
В твоей красе запретный плод сокрыт,
ей Евы сущность противостоит.
26 октября 2014. Москва.
94-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
They that have pow'r to hurt, and will do none,
That do not do the thing they most do show,
Who, moving others, are themselves as stone,
Unmoved, cold, and to temptation slow -
They rightly do inherit heaven's graces,
And husband nature's riches from expense;
They are the lords and owners of their faces,
Others but stewards of their excellence.
The summer's flow'r is to the summer sweet,
Though to itself it only live and die,
But if that flow'r with base infection meet,
The basest weed outbraves his dignity:
For sweetest things turn sourest by their deeds;
Lilies that fester smell far worse than weeds.
***
Подстрочник
Те, кто обладают силой, чтобы ранить, но никого не ранят,
не делая того, что больше всего предполагает их вид;
кто, приводя в движение других, сами как камень -
неподвижны, холодны и неподатливы на искушение, -
те по праву наследуют милости небес
и сберегают богатства природы от растраты;
они - властелины и собственники своей внешности,
тогда как другие всего лишь управители их совершенства.
Летний цветок дарит лету сладостный запах,
хотя бы он жил и умирал только для себя,
но если этот цветок встретится с низменной заразой,
самый низменный сорняк превзойдет его достоинством,
так как самое сладостное превращается в горчайшее из-за своих
деяний, -
гниющие лилии пахнут хуже сорняков.
***
Те, кто силён, но зла не совершат,
хоть внешность об обратном говорит,
кто, за других решая, не грешат
и сохраняют благолепный вид,
наследуют те неба благодать,
природу сберегая от растрат.
Они — цари, и почести воздать
им каждый подчинённый будет рад.
Так лету дарит запахи цветок,
пусть для себя он только и живёт,
но если гниль проникнет в лепесток,
любой сорняк гордыню превзойдёт.
И лилии, гниение вобрав,
запахнут хуже самых сорных трав.
26 октября 2014. Москва.
95-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
How sweet and lovely dost thou make the shame
Which, like a canker in the fragrant rose,
Doth spot the beauty of thy budding name!
О in what sweets dost thou thy sins inclose!
That tongue that tells the story of thy days
(Making lascivious comments on thy sport)
Cannot dispraise, but in a kind of praise,
Naming thy name, blesses an ill report.
О what a mansion have those vices got
Which for their habitation chose out thee,
Where beauty's veil doth cover every blot,
And all things turns to fair that eyes can see!
Take heed (dear heart) of this large privilege:
The hardest knife ill used doth lose its edge.
***
Подстрочник
Какими милыми и прелестными ты делаешь позорные дела,
которые, как порча в душистой розе,
пятнают красоту твоего юного имени!
О, в какие прелести ты облачаешь свои грехи!
Язык, рассказывающий историю твоих дней -
делающий фривольные замечания о твоих развлечениях, -
не может осудить тебя иначе как в виде хвалы,
так как упоминание твоего имени делает благим (благословляет, освящает) дурной отзыв.
О, какой роскошный дом (особняк) у этих пороков,
которые в качестве жилища выбрали тебя, -
где завеса красоты покрывает любое пятно
и все превращает в прекрасное зрелище для глаз!
Береги, дорогое мое сердце, это великую привилегию:
прочнейший нож, если им злоупотреблять, теряет остроту.
***
Как свой позор раскрашиваешь ты;
он, словно порча в розовом кусте,
пятнает имя юной красоты,
грехи скрывая в этой красоте!
Рассказы о твоих весёлых днях
пикантными сюжетами полны,
но осуждают только в похвалах,
коль именем твоим озарены.
Грехов обитель — сей роскошный дом —
твой внешний облик, драгоценный страз,
где красота струится над грехом,
всё превращая в прелести для глаз!
Сберечь, мой друг, старайся красоту:
и прочный нож теряет остроту.
27 октября 2014. Москва.
96-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Some say thy fault is youth, some wantonness,
Some say thy grace is youth and gentle sport;
Both grace and faults are loved of more and less:
Thou mak'st faults graces that to thee resort.
As on a finger of a throned queen
The basest jewel will be well esteemed,
So are those errors that in thee are seen
To truths translated, and for true things deemed.
How many lambs might the stern wolf betray,
If like a lamb he could his looks translate!
How many gazers mightst thou lead away,
If thou wouldst use the strength of all thy state!
But do not so; I love thee in such sort,
As thou being mine, mine is thy good report.
***
Подстрочник
Некоторые говорят, что твой недостаток - молодость,
некоторые - что беспутство,
некоторые же говорят, что молодость и благородные
развлечения составляют твое очарование.
Твои очарование и недостатки любимы людьми высокого
и низкого положения (любимы в большей или меньшей степени);
ты делаешь очаровательными пороки, которые в тебе
поселяются.
Подобно тому как на пальце королевы на троне
самый плохой камень будет почитаем,
так прегрешения, которые видны в тебе,
превращаются в добродетели и почитаются чем-то
добродетельным.
Как много ягнят мог бы обмануть свирепый волк,
если бы он мог свой вид менять на вид ягненка!
Как много глядящих на тебя ты мог бы соблазнить,
если бы использовал в полную силу все, что тебе дано!
Но не делай этого: я люблю тебя так,
что ты весь мой и твоя репутация — моя.
***
Кто порицает молодость, кто — грех,
кто красоту находит в том и том,
но ты такой, как есть, хорош для всех,
порок представив милым баловством.
На пальце королевы перстня луч
восторг встречает, хоть сияет страз,
так и в грехах ты — всячески везуч,
их превращая в прелести для глаз.
Как много волк ягнят сумел бы съесть,
когда бы он ягнёнка вид имел!
И соблазнённых было бы не счесть,
когда б ты это только захотел!
Не захоти: я так тебя люблю,
что ты весь мой — я честь твою храню.
27 октября 2014. Москва.
97-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
How like a winter hath my absence been
From thee, the pleasure of the fleeting year!
What freezings have I felt, what dark days seen!
What old December's bareness every where!
And yet this time removed was summer's time,
The teeming autumn big with rich increase,
Bearing the wanton burthen of the prime,
Like widowed wombs after their lords' decease:
Yet this abundant issue seem'd to me
But hope of orphans, and unfathered fruit,
For summer and his pleasures wait on thee,
And thou away, the very birds are mute;
Or if they sing, 'tis with so dull a cheer
That leaves look pale, dreading the winter's near.
***
Подстрочник
Как похожа на зиму была моя разлука
с тобой, о радость мимолетного года!
Какой мороз я чувствовал, какие темные дни видел!
Какую наготу старого декабря видел кругом!
А ведь это время разлуки было летним временем,
плодовитой осенью, чреватой богатым урожаем (прибавкой) -
носящей (плодоносящим) пышное бремя весны,
как утроба вдовы после кончины господина;
и все же этот обильный урожай казался мне
не более чем надеждой сирот и плодом без отцовства,
так как лето и его радости прислуживают тебе,
а когда тебя нет, сами птицы немы,
или, если поют, то издают такие унылые звуки,
что листья бледнеют, опасаясь, что зима близка.
***
С тобой разлука, будто бы зима,
околдовала мимолётный год!
Какой мороз сводил меня с ума!
Почти декабрьским мнился небосвод!
А ведь тогда стоял июльский зной,
который воплотился в урожай
с утробой, переполненной весной
вдовы осенней, вздумавшей рожать.
Но этот урожай казался мне
не больше, чем сиротскому приют.
Тебе слуги, чем лето, лучше нет;
уйдёшь, и птицы песен не поют
иль издадут такой унылый звук,
что, кажется, зима приходит вдруг.
27 октября 2014. Москва.
98-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dressed in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing,
That heavy Saturn laughed and leapt with him.
Yet nor the lays of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story tell,
Or from their proud lap pluck them where they grew:
Nor did I wonder at the lily's white,
Nor praise the deep vermilion in the rose;
They were but sweet, but figures of delight,
Drawn after you, you pattern of all those.
Yet seemed it winter still, and, you away,
As with your shadow I with these did play.
***
Подстрочник
С тобой я был в разлуке весной,
когда горделиво-пестрый апрель - облаченный во весь свой
наряд -
придал всему дух юности,
так что тяжелый Сатурн {*} смеялся и плясал вместе с ним,
но ни песни птиц, ни сладостный аромат
цветов, различных по запаху и цвету (оттенку),
не могли заставить меня рассказать никакой истории лета
или сорвать их с великолепного лона, на котором они росли (сорвать их с гордых коленей).
Я не восхищался белизной лилии,
не хвалил густой пунцовый оттенок (густую киноварь) в розе;
они были всего лишь милыми, всего лишь символами
очарования,
списанными с тебя, тогда как ты - образец для них всех.
При этом казалось, что все еще зима, и в отсутствие тебя,
как с твоей тенью, я играл с ними.
{* Считалось, что из четырех человеческих темпераментов меланхолический
управляется планетой Сатурн, бывшей символом тяжеловесности и летаргической
медлительности.
***
С тобой нас разлучил, мой милый друг,
нарядами пестреющий апрель,
разливший столько юности вокруг,
что сам Сатурн сплясал под птичью трель.
Но ни цветов сладчайший аромат,
ни пенье птиц, увы, не помогли
мне рассказать про чудный летний сад
и прелесть плодородия земли.
Меня цвет белых лилий не манил
и не хвалил я розовый бутон;
их вид очарователен и мил,
но все — вторичны, ты — их эталон.
Казалось мне, что всё ещё зима,
а я играл лишь с тенью для ума.
28 октября 2014. Москва.
99-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
The forward violet thus did I chide:
'Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love's breath? The purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells
In my love's veins thou hast too grossly dyed.
The lily I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair;
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robb'ry had annexed thy breath,
But for his theft in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet or colour it had stol'n from thee.
***
Подстрочник
Раннюю фиалку так я бранил (журил):
"Милая воровка, откуда ты украла свой сладостный аромат,
если не из дыхания моего возлюбленного? Пурпурное
великолепие,
которое стало цветом твоей нежной щеки,
ты слишком сгустила в венах моего возлюбленного".
Лилию я осуждал за то, что она обокрала твою руку,
а бутоны майорана украли твои волосы.
Розы были от страха как на иголках,
одна краснеющая от стыда, другая белая от отчаяния,
а третья, ни белая ни красная, обокрала обеих
и к своей краже присоединила твое дыхание,
но за ее воровство во всем великолепии ее расцвета
мстительный червяк поедает ее насмерть.
Я наблюдал и другие цветы, но не видел ни одного,
который бы не украл сладость или цвет у тебя.
* - В сонете 99, вопреки сонетной форме, содержится пятнадцать, а не
четырнадцать строк.
***
Я раннюю фиалку так журил:
«Воровка, где украла запах свой,
мой друг тебе дыханье подарил?
А пурпур, породнённый со щекой, —
из вен того, кого я так любил».
Я руку друга в лилии узнал,
а в майоране — аромат волос;
и розы куст от страха трепетал:
один бутон был полон красных слёз,
другой весь от отчаянья белел,
а третий обокрал и ту, и ту.
Червяк его за мародёрство съел —
привлёк твой запах, слышный за версту.
И нет цветка, какими полон сад,
кто не украл твой цвет и аромат.
28 октября 2014. Москва.
100-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Where art thou, Muse, that thou forget'st so long
To speak of that which gives thee all thy might?
Spend'st thou thy fury on some worthless song,
Dark'ning thy pow'r to lend base subjects light?
Return, forgetful Muse, and straight redeem
In gentle numbers time so idly spent;
Sing to the ear that doth thy lays esteem
And gives thy pen both skill and argument.
Rise, resty Muse, my love's sweet face survey,
If Time have any wrinkle graven there;
If any, be a satire to decay,
And make Time's spoils despised every where.
Give my love fame faster than Time wastes life;
So thou prevent'st his scythe and crooked knife.
***
Подстрочник
Где ты обретаешься, Муза, что забываешь так надолго
говорить о том, что дает тебе все твое могущество (силу, энергию)?
Тратишь ли ты свое вдохновение (ярость) на какую-нибудь
никчемную (дряную) песню,
делая темной свою силу, чтобы дать (придать) свет низким предметам?
Вернись, забывчивая Муза, и немедленно искупи
благородными стихами время, так праздно потраченное;
пой для того уха, которое ценит твои песни
и сообщает твоему перу и мастерство, и тему.
Очнись, ленивая Муза, осмотри милое лицо моей любви,
проверь, не вырезало ли Время на нем морщин;
если да, то стань сатирой против увядания
и сделай так, чтобы добыча Времени была повсеместно
презираема.
Создавай славу для моей любви скорее, чем Время
уничтожает жизнь,
так ты остановишь его косу и кривой нож.
***
Где, Муза, ты и почему молчишь
о том, что мощь и силу придаёт?
Иль к песенке дряной благоволишь,
которая о низменном поёт?
Забывчивая Муза, возвратись,
своей строкой восполни пустоту
и свежей песней к другу обратись,
придавшему ей смысл и красоту.
Очнись и облик милый осмотри,
и если в нём след Времени найдёшь,
насмешливые строчки сотвори,
сатирой высмеяв и Время, и грабёж.
Скорей же о моей любви пропой,
у Времени отняв косу и нож кривой.
29 октября 2014. Москва.
101-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
О truant Muse, what shall be thy amends
For thy neglect of truth in beauty dyed?
Both truth and beauty on my love depends;
So dost thou too, and therein dignified.
Make answer, Muse, wilt thou not haply say,
'Truth needs no colour with his colour fixed,
Beauty no pencil, beauty's truth to lay;
But best is best, if never intermixed'?
Because he needs no praise, wilt thou be dumb?
Excuse not silence so, for't lies in thee
To make him much outlive a gilded tomb,
And to be praised of ages yet to be.
Then do thy office, Muse; I teach thee how
To make him seem long hence as he shows now.
***
Подстрочник
О ленивая Муза, чем ты искупишь
свое невнимание к истине, расцвеченной красотой?
И истина и красота зависят от моего возлюбленного,
и ты тоже зависишь и тем возвышена.
В ответ, Муза, не скажешь ли ты, возможно:
"Истина не нуждается в приукрашивании, имея собственный
постоянный цвет;
красота не нуждается в кисти, чтобы замазывать истинную
сущность красоты;
лучшее остается лучшим, если не подвергается смешению"?
Оттого, что он не нуждается в хвале, будешь ли ты немой?
Не оправдывай этим молчания, так как тебе дано
сделать так, чтобы он надолго пережил любую позолоченную
гробницу
и был восхваляем в грядущие века.
Исполняй же свою службу, Муза; я научу тебя, как
сделать, чтобы он долгое время спустя представлялся
таким, каким выглядит сейчас.
***
О, Муза, как и чем искупишь ты
забытый к совершенству интерес?
В нём скрыты суть и правда красоты,
вознёсшие твой голос до небес.
Не скажешь ли ты, Муза, мне в ответ:
«Возможно ль совершенство украшать,
его запрятав в посторонний цвет ,
и лучшее с посредственным мешать?»
Ему не нужен лишний комплимент,
но правду немотой не изменить.
Заговори! Исчезнет монумент,
а совершенство будет вечно жить.
Так сделай, Муза, чтоб в урочный час
оно таким же было, как сейчас.
30 октября 2014. Москва.
102-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
My love is strength'ned, though more weak in seeming;
I love not less, though less the show appear:
That love is merchandised whose rich esteeming
The owner's tongue doth publish every where.
Our love was new, and then but in the spring,
When I was wont to greet it with my lays,
As Philomel in summer's front doth sing,
And stops his pipe in growth of riper days:
Not that the summer is less pleasant now
Than when her mournful hymns did hush the night,
But that wild music burthens every bough,
And sweets grown common lose their dear delight.
Therefore like her, I sometime hold my tongue,
Because I would not dull you with my song.
Подстрочник
Моя любовь усилилась, хотя стала слабее по виду;
я люблю не меньше, хотя это меньше проявляется внешне;
та любовь превращается в товар, чью высокую ценность
язык владельца обнародует повсюду.
Наша любовь была молодой и только переживала весну,
когда я часто приветствовал ее своими песнями,
как Филомела {*} поет в начале лета,
но оставляет свою свирель, когда наступает более зрелая пора
расцвета -
не потому, что лето не так приятно,
как то время, когда ее печальные гимны заставляли ночь
затихнуть,
но потому, что теперь дикая (необузданная) музыка отягощает каждую ветвь,
а прелести, цветущие повсеместно [доступно для всех], теряют
драгоценное очарование.
Поэтому, как она, я иногда придерживаю свой язык,
не желая наскучить тебе своей песней.
{* Поэтическое наименование соловья, происходящее от имени героини
мифического сюжета из "Метаморфоз" Овидия.
***
Люблю сильней, но внешне — всё не так,
серьёзность чувства скрадывает вид:
в товар любовь преобразует всяк,
кто о любви прилюдно говорит.
Я громко пел, о страсти возвестив
и о любви, казавшейся весной,
подобно Филомеле, чей мотив
свирелевый стихает в летний зной
не потому, что звонкий соловей
ночную выбирает тишину,
а потому, что с каждой из ветвей
звучит концерт, забывший про весну.
Как Филомела, лучше промолчу —
тебе наскучить песней не хочу.
30 октября 2014. Москва.
103-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Alack, what poverty my Muse brings forth,
That, having such a scope to show her pride,
The argument all bare is of more worth
Than when it hath my added praise beside.
О blame me not if I no more can write!
Look in your glass, and there appears a face
That overgoes my blunt invention quite,
Dulling my lines, and doing me disgrace.
Were it not sinful then, striving to mend,
To mar the subject that before was well?
For to no other pass my verses tend
Than of your graces and your gifts to tell;
And more, much more than in my verse can sit,
Your own glass shows you, when you look in it.
***
Подстрочник
Увы, какое убожество (бедность) рождает моя Муза,
имеющая такие широкие возможности блеснуть (показать своё самое лучшее, своё великолепие),
и при этом сама тема без всяких украшений остается более
ценной,
чем тогда, когда к ней добавляется моя хвала.
О, не вини меня, если я больше не могу писать!
Посмотри в зеркало - там возникнет лицо,
которое превосходит полностью мое тупое воображение,
делая мои строки скучными и позоря меня.
Не грешно ли было бы тогда, пытаясь улучшить,
искажать предмет, который до того был хорош?
Ведь мои стихи не стремятся к иной цели,
как рассказывать о твоих прелестях и дарованиях,
и больше, гораздо больше, чем может вместиться в моем
стихе,
твое собственное зеркало показывает тебе, когда ты
смотришь в него.
***
Вновь Муза разродилась пустотой,
забыв, наверно, свой роскошный слог;
сюжет при этом блещет красотой
и без хвалебно-патетичных слов.
О, не вини меня, что не могу писать!
На отраженье в зеркале взгляни,
там, не чета поэту, — стиль и стать,
в строках же пышных — пошлости одни.
Грешно ли было улучшать предмет,
меняя суть прекрасную твою?
В моих стихах другой ведь цели нет —
в них дифирамб я милому пою.
Но скажет больше всяческих похвал
тебе твой лик, восставший из зеркал.
31 октября 2014. Москва.
104-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
To me, fair friend, you never can be old,
For as you were when first your eye I eyed,
Such seems your beauty still. Three winters cold
Have from the forests shook three summers' pride,
Three beauteous springs to yellow autumn turned
In process of the seasons have I seen,
Three April perfumes in three hot Junes burned,
Since first I saw you fresh which yet are green.
Ah yet doth beauty, like a dial-hand,
Steal from his figure, and no pace perceived;
So your sweet hue, which methinks still doth stand,
Hath motion, and mine eye may be deceived;
For fear of which, hear this, thou age unbred:
Ere you were born was beauty's summer dead.
***
Подстрочник
Для меня, прекрасный друг, ты никогда не можешь состариться,
ибо каким ты был, когда я впервые узрел твои глаза,
такой мне по-прежнему представляется твоя красота.
Три холодные зимы
отряхнули с лесов великолепие трех лет,
и три прелестные весны превратилась в желтую осень
в ходе чередования сезонов, - вот что я наблюдал.
Три апрельских аромата сгорели в трех жарких июнях
с тех пор, как я впервые увидел тебя, который по-прежнему юн.
И все же красота, как стрелка часов,
украдкой удаляется от своей цифры, хотя движение
незаметно;
так и твоя прелестная внешность, которая, как мне кажется,
остается неизменной (неподвижной),
на самом деле меняется (находится в движении), а мои глаза
могут обманываться;
страшась этого, я скажу: послушай, век нерожденный,
еще до твоего рождения лето красоты умерло.
***
Состариться вовек не сможешь ты,
и с той поры, как твой я встретил взгляд,
ты не утратил прежней красоты.
Сменили три зимы трёх лет наряд,
прислала осень вёснам трём привет —
сезонов череду я наблюдал —
в июньских днях сгорел апрельский цвет,
а ты остался тем, которого я знал.
И всё же, перед скоростью минут
любая красота не устоит;
вот и мои глаза мне снова лгут,
что неизменен друга внешний вид.
А потому, запомни, новый век:
мой друг был самый лучший человек.
1 ноября 2014. Москва.
105-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Let not my love be call'd idolatry,
Nor my beloved as an idol show,
Since all alike my songs and praises be
To one, of one, still such, and ever so.
Kind is my love to-day, to-morrow kind,
Still constant in a wondrous excellence;
Therefore my verse, to constancy confined,
One thing expressing, leaves out difference.
'Fair, kind and true' is all my argument,
'Fair, kind, and true', varying to other words,
And in this change is my invention spent,
Three themes in one, which wondrous scope affords.
'Fair, kind, and true' have often lived alone,
Which three till now never kept seat in one.
***
Подстрочник
Пусть мою любовь не назовут идолопоклонством
и пусть мой возлюбленный не покажется идолом,
ведь все мои песни и хвалы равно
посвящены одному, поются об одном, всегда таковы и вечно
неизменны.
Мой возлюбленный добр сегодня, завтра добр,
всегда постоянен в своем дивном совершенстве;
поэтому мои стихи, обреченные на постоянство,
выражая всегда одно, исключают разнообразие.
"Прекрасный, добрый и верный" - вот все содержание моих
стихов;
"прекрасный, добрый и верный" - варьирую это другими
словами,
и на эти вариации тратится все мое воображение, -
три темы в одной, что дает дивные возможности.
"Прекрасный, добрый и верный" - эти качества всегда
существовали поодиночке,
все три никогда не помещались в одном человеке.
***
Я идолопоклонством не грешу,
и друг мой не похож на божество,
но лишь о нём я песни все пишу,
любви восславив в каждой торжество.
Он добр сегодня, впрочем, как всегда
и с постоянством в дружбе состоит,
поэтому и я стихам придал
похожий смысл и постоянный вид.
«Прекрасный, добрый, верный» — говорю;
«прекрасный, добрый, верный» — каждый раз
в словах иных я то же повторю,
суть не меняя с измененьем фраз.
Три качества в связующую нить
мой милый друг сумел соединить.
2 ноября 2014. Москва.
106-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
When in the chronicle of wasted time
I see descriptions of the fairest Wights,
And beauty making beautiful old rhyme
In praise of ladies dead and lovely knights,
Then in the blazon of sweet beauty's best,
Of hand, of foot, of lip, of eye, of brow,
I see their antique pen would have expressed
Even such a beauty as you master now.
So all their praises are but prophecies
Of this our time, all you prefiguring,
And, for they looked but with divining eyes
They had not skill enough your worth to sing:
For we, which now behold these present days,
Had eyes to wonder, but lack tongues to praise.
***
Подстрочник
Когда в летописях прошедшего времени
я вижу описания прекраснейших людей
и воспевающие красоту красивые старинные стихи,
восхваляющие умерших очаровательных дам и галантных
рыцарей,
тогда в этом прославлении лучших образцов красоты -
рук, ног, губ, глаз, лба -
я вижу, что древнее перо стремилось выразить
именно такую красоту, какой ты обладаешь теперь.
Так что все их хвалы - не что иное, как пророчества
о наступлении нашего времени, предвосхищающие твой образ,
и поскольку они смотрели только мысленным взором,
у них не хватало мастерства воспеть твое совершенство,
ведь даже мы; воочию видящие нынешнее время, -
хотя у нас есть глаза, чтобы восхищаться, - не имеем
языка, чтобы воздать хвалу.
***
Когда в анналах пережитых дней,
доверившись восторженным стихам,
читаю про красивейших людей,
про рыцарей и их прекрасных дам,
тогда, в тех описаньях красоты —
и рук, и ног, и алых губ, и глаз —
я нахожу любимые черты,
меня уже пленявшие не раз.
И всё же те хвалебные стихи,
пророчащие милый образ твой,
хоть были поэтичны и легки,
но — без красот, достигнутых тобой.
Вот так и нам, кто к сущему привык,
для прославленья не найти язык.
2 октября 2014. Москва.
107-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Not mine own fears, nor the prophetic soul
Of the wide world, dreaming on things to come,
Can yet the lease of my true love control,
Supposed as forfeit to a confined doom.
The mortal moon hath her eclipse endured
And the sad augurs mock their own presage,
Incertainties now crown themselves assured,
And peace proclaims olives of endless age.
Now with the drops of this most balmy time
My love looks fresh, and Death to me subscribes,
Since spite of him I'll live in this poor rhyme,
While he insults o'er dull and speechless tribes.
And thou in this shalt find thy monument,
When tyrants' crests and tombs of brass are spent.
***
Подстрочник
Ни мои собственные страхи, ни пророческая душа
всего мира, воображая грядущее,
все же не могут определить срок моей истинной любви,
полагая ее ограниченной роковым пределом.
Смертная луна пережила (испытала) свое затмение,
и мрачные авгуры смеются над собственным пророчеством;
то, что было неопределенным, теперь торжествует (венчается
короной), став надежным (становится гарантированным),
и мир провозглашает оливы на вечное время .
Теперь, с каплями этого целительнейшего времени,
моя любовь выглядит свежей, и Смерть мне подчиняется,
так как вопреки ей я буду жить в этих бедных стихах,
пока она злобно торжествует над тупыми и безъязыкими племенами.
И ты в этом моем творчестве обретешь себе памятник,
когда гербы и гробницы тиранов истлеют.
***
Ни собственные страхи, ни пророк,
который зрит грядущего удел,
любви моей не обозначат срок,
им полагая роковой предел.
Затмение луна пережила,
пророчество авгуров насмешив,
и царственность корону обрела
под вечным покровительством олив.
Теперь, когда целебный эликсир
смог вылечить любовь. В моих стихах
сумел ожить и мой бессмертный мир,
а Смерть пусть правит в диких племенах.
И ты в сонетах славу обретёшь,
чем склепы королей переживёшь.
3 ноября 2014. Москва.
108-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
What's in the brain that ink may character
Which hath not figured to thee my true spirit?
What's new to speak, what new to register,
That may express my love, or thy dear merit?
Nothing, sweet boy; but yet, like prayers divine,
I must, each day say o'er the very same,
Counting no old thing old, thou mine, I thine,
Even as when first I hallowed thy fair name.
So that eternal love in love's fresh case
Weighs not the dust and injury of age,
Nor gives to necessary wrinkles place,
But makes antiquity for aye his page,
Finding the first conceit of love there bred,
Where time and outward form would show it dead.
***
Подстрочник
Что есть в мозгу такого, что чернила могут выразить на письме,
чего не изобразил тебе в стихах мой верный дух?
Что нового можно сказать, что нового записать
такого, что способно выразить мою любовь или твое
драгоценное достоинство?
Ничего, милый мальчик; и все же, как божественные молитвы,
я должен каждый день повторять то же самое,
не считая ничего старого старым, как, например, то, что ты - мой,
а я - твой,
так же как тогда, когда я впервые благословил твое
прекрасное имя.
Так что вечная любовь, в новом одеянии любви,
не принимает во внимание прах и ущерб старости
и не дает места неизбежным морщинам,
но делает древность навечно своим слугой,
находя новое зарождение первой любви там,
где из-за времени и бренной внешности она показалась
бы мертвой.
***
Что есть в мозгу такого, милый друг,
чего не написал тебе в стихах?
Что нового могу придумать вдруг,
чтоб о любви поведать на словах?
Да ничего, мой мальчик дорогой;
но как обряд я должен повторять
одно и то же, что ты — мой, я — твой,
и милого опять благословлять.
Любовь, назло годам, — всегда любовь,
желающая старость усмирить,
себя отняв у времени и вновь
его своим слугой заставив быть
и возрождаясь силой естества,
где, кажется, она уже мертва.
3 ноября 2014. Москва.
109-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
О never say that I was false of heart,
Though absence seemed my flame to qualify;
As easy might I from my self depart
As from my soul, which in thy breast doth lie:
That is my home of love. If I have ranged,
Like him that travels I return again,
Just to the time, not with the time exchanged,
So that myself bring water for my stain (позора).
Never believe, though in my nature reigned
All frailties that besiege all kinds of blood,
That it could so preposterously be stained
To leave for nothing all thy sum of good;
For nothing this wide universe I call,
Save thou, my rose; in it thou art my all.
***
Подстрочник
О, никогда не говори, что я был неверен сердцем,
хотя разлука, казалось, умерила во мне огонь страсти;
мне легче было бы расстаться с самим собой,
чем с моей душой, которая находится в твоей груди.
Там дом моей любви. Если я и блуждал,
то, подобно, тому кто путешествует, я возвращаюсь
точно в срок, не изменившись с временем,
так что я сам приношу воду для смытия пятна измены.
Никогда не верь - хотя в моей натуре царили
все слабости, осаждающие всякую кровь, -
что она могла быть так нелепо испорчена (запятнана),
чтобы променять ни на что всю сумму добра, воплощенного
в тебе.
Я говорю, что весь этот мир - ничто,
за исключением тебя, моя роза; в этом мире ты для меня все.
***
Не думай, что я сердцем изменил,
хоть пик моих желаний позади;
давно бы и любовь я укротил,
но ведь моя душа — в твоей груди.
Там — дом её. И если я блуждал,
приют покинув, словно пилигрим,
в урочный час к себе он возвращал,
где суд вершил я над собой самим.
И ты не верь, пусть нет того греха
с которым близко ни был я знаком,
что суть моя грязна и так плоха,
чтоб я на что-то променял свой дом.
Я говорю: ничто весь этот мир,
лишь ты один — мой свет и мой кумир.
4 ноября 2014. Москва.
110-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Alas 'tis true, I have gone here and there,
And made myself a motley to the view,
Gored mine own thoughts, sold cheap what is most dear,
Made old offences of affections new.
Most true it is that I have looked on truth
Askance and strangely; but, by all above,
These blenches gave my heart another youth,
And worse essays proved thee my best of love.
Now all is done, have what shall have no end:
Mine appetite I never more will grind
On newer proof, to try an older friend,
A god in love, to whom I am confined.
Then give me welcome, next my heaven the best,
Even to thy pure and most most loving breast.
***
Подстрочник
Увы, это правда: я сновал туда-сюда
и делал из себя шута в глазах людей,
уродовал собственные мысли, продавал задешево самое дорогое,
творил старые грехи из новых привязанностей.
Истинная правда то, что я смотрел на правду (верность)
с подозрением и как чужой; но, клянусь всем высшим,
эти заблуждения дали моему сердцу вторую молодость,
и худшие испытания доказали, что ты - моя лучшая любовь.
Теперь с этим покончено; ты имеешь то, что не будет иметь конца;
свой аппетит я больше не буду заострять
новыми испытаниями, проверяя старого друга,
бога в любви, к которому я привязан (прикован).
Так прими меня, для меня уступающий только небесам,
в свою чистую и самую-самую любящую грудь.
***
Туда-сюда, и правда, я сновал
подобием шута в глазах людей
и дорогое даром продавал,
в грехи впадая пленником страстей.
И правда то, что верности я был
чужим. Но высшим всем клянусь сейчас,
что молодость вторую получил,
и лучшая любовь настигла нас.
Я с прошлым рву, тебе даря любовь,
свой аппетит навеки укротив,
и проверять не буду вновь и вновь
твоей любви божественный мотив.
Прими ж меня, мой лучезарный свет,
на грудь любви, которой лучше нет.
5 ноября 2014. Москва.
111-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
О for my sake do you with Fortune chide,
The guilty goddess of my harmful deeds,
That did not better for my life provide
Than public means which public manners breeds.
Thence comes it that my name receives a brand,
And almost thence my nature is subdued
To what it works in, like the dyer's hand:
Pity me then, and wish I were renewed,
Whilst like a willing patient I will drink
Potions of eisel 'gainst my strong infection;
No bitterness that I will bitter think,
Nor double penance to correct correction.
Pity me then, dear friend, and I assure ye
Even that your pity is enough to cure me.
***
Подстрочник
О, за меня брани Фортуну,
богиню, виновную в моих дурных поступках,
которая не обеспечила мою жизнь ничем лучшим,
чем публичные средства, порождающие публичное (вульгарное,
низкое) поведение.
Отсюда - то, что мое имя получает клеймо,
и в результате моя натура почти поглощена (подчинена)
тем, среди чего она трудится, как рука красильщика.
Пожалей же меня и пожелай, чтобы я возродился,
а я, как послушный пациент, буду пить
уксусные настойки против моего сильного заражения;
никакая горечь мне не покажется горькой
или двойным наказанием для исправления уже исправленного.
Пожалей же меня, дорогой друг, и я уверяю тебя,
что одной твоей жалости достаточно, чтобы излечить меня.
***
Брани мою Фортуну за меня,
что вовремя не укротил свой пыл
и весь талант растратил, разменяв
его на одобрение толпы,
чем заслужил постыдную печать,
работая почти что моляром,
толпе стараясь вечно потакать.
Так дай мне сил, чтоб возродить перо.
А я, как благодарный пациент,
хоть несъедобный уксус буду пить
и ожидать спасительный момент,
который прежним мне поможет быть.
Будь добр ко мне и, я тебе клянусь,
что с жалостью твоей я излечусь.
6 ноября 2014. Москва.
112-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Your love and pity doth th'impression fill
Which vulgar scandal stamped upon my brow,
For what care I who calls me well or ill,
So you o'er-green my bad, my good allow?
You are my all the world, and I must strive
To know my shames and praises from your tongue;
None else to me, nor I to none alive,
That my steeled sense or changes right or wrong.
In so profound abysm I throw all care
Of others' voices, that my adder's sense
To critic and to flatterer stopped are.
Mark how with my neglect I do dispense:
You are so strongly in my purpose bred
That all the world besides methinks th'are dead.
***
Подстрочник
Твоя любовь и жалость сглаживают клеймо,
которое вульгарный скандал отпечатал на моем лбу,
ибо что мне за дело, кто говорит обо мне хорошо или дурно,
если ты маскируешь дурное во мне и допускаешь хорошее?
Ты для меня - весь мир, и я должен стараться
узнать свои постыдные и похвальные стороны с твоих слов.
Никто другой для меня не существует, ни я ни для кого
не существую,
чтобы изменить мое укоренившееся
восприятие хорошего или дурного.
В такую глубокую бездну я бросаю всякую заботу
о других мнениях (голосах), что мой слух гадюки
для критика и льстеца затворен.
Смотри, как я оправдываю свое пренебрежение:
ты так сильно запечатлен в моих мыслях,
что весь остальной мир, кажется мне, мертвым.
***
Твои любовь и жалость, милый друг, —
защита от жестокой клеветы,
и пусть судачат обо мне вокруг,
когда меня поддерживаешь ты.
В тебе живёт мой мир, и потому
себя с твоих хочу узнать я слов.
Нет никого ни сердцу, ни уму,
кому поверить был бы я готов.
Мне на другие мнения — плевать,
я в пропасти без дна их схоронил,
и мой, гадюки слух, им не достать.
Себе тобой я прибавляю сил.
Настолько в мыслях ты всегда со мной,
что мир не существует остальной.
6 ноября 2014. Москва.
113-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Since I left you, mine eye is in my mind,
And that which governs me to go about
Doth part his function, and is partly blind,
Seems seeing, but effectually is out;
For it no form delivers to the heart
Of bird, of flow'r, or shape, which it doth latch:
Of his quick objects hath the mind no part;
Nor his own vision holds what it doth catch:
For if it see the rud'st or gentlest sight,
The most sweet favour or deformed'st creature,
The mountain, or the sea, the day, or. night,
The crow, or dove, it shapes them to your feature.
Incapable of more, replete with you,
My most true mind thus maketh mine eye untrue.
***
Подстрочник
С тех пор как я оставил тебя, мои глаза - в моей душе,
а те, которые направляют меня в передвижениях,
расстались со своей функцией и отчасти слепы -
кажутся видящими, но по-настоящему не действуют,
так как они не доносят до сердца никакой формы
птицы, цветка или тела, которых они запечатлевают;
в их быстрых объектах душа не участвует,
и само их зрение не удерживает того, что улавливает,
потому что, видят ли они самое грубое или самое изысканное
зрелище,
самое приятное или самое уродливое создание,
горы или море, день или ночь,
ворону или голубя, - они всему придают твои черты.
Неспособная вместить больше, полная тобой,
моя истинно верная душа делает мои глаза неверными.
***
Мои глаза — в моей душе с тех пор,
как мы с тобой расстались, милый друг,
и кажется не видящим мой взор,
не различая сущего вокруг.
Любым телам до сердца путь закрыт:
цветку ли, птице — оборвалась нить,
при виде их душа не говорит,
и взгляд ничто не может сохранить.
Пусть перед ним луч солнца или тень,
уродство, грубость, прелесть красоты,
моря, равнины, горы, ночь и день —
во всём я нахожу твои черты.
Моя душа наполнена тобой,
и потому живу я, как слепой.
7 ноября 2014. Москва.
114-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Or whether doth my mind being crowned with you
Drink-up the monarch's plague, this flattery?
Or whether shall I say mine eye saith true,
And that your love taught it this alchemy,
To make of monsters, and things indigest.
Such cherubins as your sweet self resemble,
Creating every bad a perfect best,
As fast as objects to his beams assemble?
О 'tis the first; 'tis flatt'ry in my seeing,
And my great mind most kingly drinks it up;
Mine eye well knows what with his gust is greeing,
And to his palate doth prepare the cup.
If it be poisoned, 'tis the lesser sin
That mine eye loves it and doth first begin.
***
Подстрочник
Моя ли душа, коронованная тобой,
жадно пьет эту чуму монархов, лесть?
Или мне следует сказать, что мои глаза говорят правду
и это любовь к тебе научила их такой алхимии,
чтобы делать из чудовищ, и созданий бесформенных
таких херувимов, которые напоминают твое милое существо,
создавая из всего плохого наилучшее,
как только предметы собираются в их лучах?
О, верно первое: это виновата лесть в моем зрении,
и моя великая душа по-королевски выпивает ее;
мои глаза хорошо знают, что доставит ей удовольствие,
и приготовляют чашу по вкусу.
Если она отравлена, то это меньший грех,
так как глаза любят это питье и начинают вкушать
первыми.
***
Не я ли, коронованный тобой,
испить готов чуму монархов — лесть?
Иль то глаза, увидев облик твой,
алхимией владеть имеют честь,
чтоб чудищ в херувимов превращать,
им внешний образ милого вручив,
и лучшее из мрака создавать,
когда в нём засверкают их лучи?
За лестью право. В том её вина,
что королю назначена уже,
и зренье чашу льстивого вина
готовит околдованной душе.
Отрава там. Но в этом — меньший грех.
Глаза желают выпить раньше всех.
7 ноября 2014. Москва.
115-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Those lines that I before have writ do lie,
Even those that said I could not love you dearer;
Yet then my judgment knew no reason why
My most full flame should afterwards burn clearer.
But reckoning Time, whose millioned accidents
Creep in 'twixt vows, and change decrees of kings,
Tan sacred beauty, blunt the sharp'st intents,
Divert strong minds to th'course of alt'ring things -
Alas, why, fearing of Time's tyranny,
Might I not then say 'Now I love you best',
When I was certain o'er incertainty,
Crowning the present, doubting of the rest?
Love is a babe: then might I not say so,
To give full growth to that which still doth grow.
***
Подстрочник
Те строки, которые я написал до этого, лгали -
именно те, в которых говорилось, что я не могу любить тебя
сильнее,
но тогда мой ум не знал причины, по которой
мое горевшее в полную силу пламя должно было потом
разгореться еще ярче.
Но, принимая во внимание Время, чьи бесчисленные
(миллионные) случайности
проникают между обетами и меняют указы королей,
портят священную красоту, притупляют самые острые
намерения,
склоняют самые сильные души на путь непостоянства, -
увы, почему, опасаясь тирании Времени,
не мог я тогда сказать: "Сейчас я люблю тебя сильнее всего",
когда я был уверен в этом вне всяких сомнений,
превознося (коронуя) настоящее и сомневаясь относительно
остального?
Любовь - дитя; поэтому я не мог так говорить,
приписывая полный рост тому, что вечно растет.
***
Я лгал, увы, когда в стихах писал,
что не могу любить тебя сильней.
Мой бестолковый ум ещё не знал,
что пламя станет выше и видней.
У Времени заложником я был,
боясь его случайностей и бед,
меняющих и королевский пыл,
и красоту, и чувства, и ответ.
Вот почему позволил я сказать:
«Люблю тебя сильней всего сейчас!»,
ведь мне иное было не понять,
превознося действительность не раз.
Любовь — дитя. А я — дурак. Прости.
Забыл, что детям свойственно расти.
8 ноября 2014. Москва.
116-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Let me not to the marriage of true minds
Admit impediments; love is not love
Which alters when it alteration finds,
Or bends with the remover to remove.
О no, it is an ever-fixed mark
That looks on tempests and is never shaken;
It is the star to every wand'ring bark,
Whose worth's unknown, although his heighth be taken.
Love's not Time's fool, though rosy lips and cheeks
Within his bending sickle's compass come;
Love alters not with his brief hours and weeks,
But bears it out even to the edge of doom.
If this be error and upon me proved,
I never writ, nor no man ever loved.
***
Подстрочник
Не дайте мне для (брачного) союза верных душ
допустить препятствия; та любовь не любовь,
которая меняется, находя изменения,
или сбивается с пути, подчиняясь обстоятельствам.
О нет, это установленная навечно веха,
которая взирает на бури, всегда неколебима;
для всякой блуждающей ладьи это звезда,
чье значение неизвестно, хотя бы ее высота была измерена.
Любовь - не шут Времени, хотя цветущие губы и щеки
подпадают под взмах его кривого серпа;
любовь не меняется с быстротекущими часами и неделями,
но остается неизменной до рокового конца.
Если я заблуждаюсь, и мне это докажут,
то, значит, я никогда не писал и ни один человек
никогда не любил.
***
Не дайте мне помехой тяжкой быть
для верных душ и любящих сердец.
То — не любовь, которую смутить
способен незадачливый глупец.
Она — заветной вехой на пути
неколебима, бурям всем назло;
звезда — она, которую найти
заблудшей лодке значит — повезло.
Любовь — не клоун Времени, и пусть
оно меняет краску губ и щёк;
любви навечно неизменна суть,
пока не завершится жизни срок.
Но если вдруг не верен мой сонет,
то ни любви, ни этих строчек нет.
9 ноября 2014. Москва.
117-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Accuse me thus: that I have scanted all
Wherein I should your great deserts repay,
Forgot upon your dearest love to call,
Whereto all bonds do tie me day by day;
That I have frequent been with unknown minds
And given to time your own dear-purchased right;
That I have hoisted sail to all the winds
Which should transport me farthest from your sight.
Book both my wilfulness and errors down,
And on just proof surmise accumulate;
Bring me within the level of your frown,
But shoot riot at me in your wakened hate;
Since my appeal says I did strive to prove
The constancy and virtue of your love.
***
Подстрочник
Обвиняй меня так: что я пренебрег всем,
чем должен был отплатить за твои великие заслуги,
забывал взывать к твоей драгоценной любви,
к которой все узы привязывают меня день за днем;
что я часто бывал с чужими
и дарил времени твое дорого купленное право на меня;
что я подставлял парус всем ветрам,
которые уносили меня дальше всего с твоих глаз;
запиши в обвинение и мое своенравие, и мои заблуждения,
и к верным доказательствам добавь догадки;
возьми меня на прицел своего неудовольствия,
но не стреляй в меня своей разбуженной ненавистью,
так как моя апелляция говорит, что я всем этим только
старался доказать
постоянство и добродетель твоей любви.
***
Ты обвини меня, что пренебрёг
за все твои заслуги отплатить,
и что взывать к любви твоей не мог,
хоть без неё и дня мне не прожить;
что у других я часто пропадал
и времени права твои дарил;
что парус всем ветрам я раскрывал,
и с глаз долой меня он уносил.
Поставь в вину характер мой и ум,
догадки к доказательствам прибавь
и на прицел возьми печальных дум,
но ненависть смертельную отставь,
поскольку постоянно говорю,
как я твою любовь боготворю.
9 ноября 2014. Москва.
118-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
Like as to make our appetites more keen
With eager compounds we our palate urge,
As to prevent our maladies unseen
We sicken to shun sickness when we purge:
Even so, being full of your ne'er-cloying sweetness,
To bitter sauces did I frame my feeding,
And, sick of welfare, found a kind of meetness
To be diseased ere that there was true needing.
Thus policy in love, t'anticipate
The ills that were not, grew to faults assured,
And brought to medicine a healthful state
Which, rank of goodness, would by ill be cured.
But thence I learn, and find the lesson true,
Drugs poison him that so fell sick of you.
***
Подстрочник
Подобно тому как, для обострения аппетита,
мы острыми смесями возбуждаем нёбо (вкус),
как, для предотвращения невидимых недугов,
мы прибегаем к болезненному очищению, чтобы избежать
болезни, -
так же, наполнившись твоей прелестью, которой нельзя
пресытиться,
я кормил себя горькими соусами
и, испытывая дурноту от благополучия, находил некую
сообразность
в том, чтобы заболеть прежде, чем в этом будет настоящая
нужда.
Такая политика в любви - предвосхищать
хвори, которых нет, - породила настоящие изъяны
и довела до необходимости применения медицины здоровое
состояние,
которое от переедания добра желало лечиться злом.
Но из этого я узнаю и нахожу урок верным:
лекарства только отравляют того, кто так жестоко болен
тобой.
**
Как для того, чтоб аппетит призвать,
приправами мы возбуждаем вкус,
и, чтоб больным нечаянно не стать,
впадаем в очищения искус,
так я, тобой наполнившись вполне,
в раздумьях горьких часто пребывал,
и как ни хорошо бывало мне,
показывал, что худшего не знал.
В политике хворать, когда здоров,
наметился губительный эксцесс,
призвавший настоящих докторов
лечить мой мной же выдуманный стресс.
Благодаря чему я получил урок,
моей любви лекарства все — не впрок.
10 ноября 2014. Москва.
119-Й СОНЕТ В.ШЕКСПИРА
What potions have I drank of Siren tears,
Distilled from limbecks foul as hell within,
Applying fears to hopes, and hopes to fears,
Still losing when I saw myself to win!
What wretched errors hath my heart committed,
Whilst it hath thought itself so blessed never!
How have mine eyes out of their spheres been fitted
In the distraction of this madding fever!
О benefit of ill! now I find true
That better is by evil still made better,
And ruined love when it is built anew
Grows fairer than at first, more strong, far greater.
So I return rebuked to my content,
And gain by ill thrice more than I have spent.
***
Подстрочник
Какие я пил настойки из слез Сирены,
выделенные из перегонных кубов, внутри отвратительных,
как ад,
применяя страхи к надеждам и надежды к страхам,
всегда проигрывая, когда представлял себя выигрывающим!
О, какие несчастные ошибки совершило мое сердце,
пока полагало себя счастливым, как никогда!
Как мои глаза вылезали из орбит
в забытьи этой сводящей с ума лихорадки!
О польза вреда! Теперь я нахожу верным,
что лучшее посредством зла делается еще лучше
и разрушенная любовь, когда ее строят заново,
становится еще прекраснее, чем вначале, - прочнее и гораздо
больше.
Так я, пристыженный, возвращаюсь к источнику моего
довольства
и приобретаю посредством вреда втрое больше, чем
потратил.
***
Какие вина из Сирены слёз,
похожие на ад внутри, я пил,
то в страхе грезя, то пугаясь грёз,
пока в мечтах выигрывать любил!
И как же сердцу не снести обид,
себя, ошибшись, в счастье уличив!
И как глаза бежали из орбит,
когда восторг мой разум омрачил!
Я славлю вред! Какая польза в нём,
коль лучшее с ним будет процветать,
и наш костёр с чуть тлеющим огнём
воскреснет, чтоб ещё прекрасней стать.
Так через вред я возвращу любовь,
с ней втрое больше обретая вновь.
10 ноября 2014. Москва.