Отпуск в Армении (окончание)
Со склона виден аэродром, откуда мы улетим. До него не больше шести километров. Единогласно решаем: идем прямо к самолету пешком, через пещерный город – времени более чем достаточно и по дороге увидим что-нибудь еще. Спускаемся к ручью. Отсюда отлично виден весь покинутый город. Обе стороны ущелья изрыты пещерами. А в центре высокая, господствующая над ущельем скала. В ней тоже вырублены пещеры с многочисленными входами, окнами, бойницами, сбоку прилепилась полуразрушенная церковь. Немного жутковатое зрелище. Как веками здесь могли жить люди? Что удерживало их на этом месте? Ведь наверху, совсем рядом, плодородное плато, пастбища, простор.
Мы разделись и сели завтракать в тени у ручья. Насквозь пропитанные потом рубашки и рюкзаки оставили сохнуть на солнце. Сверху послышались голоса: трое мужчин спускались к нам, осматривая по пути пещеры. Подошли, поздоровались, спросили, откуда мы. Туристы здесь, вероятно, бывают не часто.
– Это мои друзья. Я привел их к своему дому, – сказал самый молодой. – Здесь я родился и вырос. Теперь живу в Ереване, окончил институт, инженер. Но потянуло на родину. Вот сувенир из родного дома, – он показал большой, изогнутый ржавый гвоздь и улыбнулся. – Больше ничего не нашел. Мы жили здесь до 65-го года. В Хандзореске было полторы тысячи семей – около десяти тысяч человек. А теперь здесь пусто, ни души… Грустно это видеть. А вы зачем здесь?
– Смотрели пещеры.
– Откуда вы узнали о них?
– Прочли в книгах.
Ответ произвел большое впечатление.
– А вы расскажете дома о том, что видели здесь?
– Конечно, расскажем. Мы приехали сюда не только смотреть. У нас много друзей, которые очень интересуются историей Армении.
– Нам пора возвращаться. Всего вам лучшего.
Они тепло попрощались и пошли вверх по тропе. Вдруг парень вернулся:
– Расскажите у себя: здесь жили простые, бедные люди. Но они ценили свой народ и свободу. Этот город был неприступным для захватчиков – арабов, персов, турок и других бандитов. Скала-крепость, которую вы видите в центре, защищала город. Полководец Спарапет – наш народный герой. Мы жили, не ощущая иноземных влияний, постоянно сражаясь за свою свободу, и потому отсюда вышла армянская нация.
Еще одно прощальное рукопожатие, и он побежал догонять своих. Возможно, была в его словах известная доля гиперболизации, но важно другое: в этой маленькой стране люди не оторваны от прошлого, знают свою историю и гордятся ею.
Поднимаясь к аэродрому, мы всю дорогу до боли в шее оборачивались, чтобы снова и снова взглянуть на мертвый город – одно из чудес Армении.
Аэродром совсем уже близко, но впереди новое ущелье. Пришлось спуститься. Отдыхаем, задрав ноги, у высохшего ручья в тени скалы. Солнце очень жаркое. Идти вверх тяжело, но время подгоняет. А вокруг совершенная фантастика. Конические, похожие на термитники скалы, розовые, светло-коричневые, бурые и серые, выступают из зеленого склона. Скалы высокие, до 30 метров, а на их вершинах, словно шляпки гигантских грибов, лежат валуны. Остроконечная скала напоминает капюшон куклуксклановца или инквизитора, а рядом шеренга вытянувших шеи журавлей, группа мрачных богатырей, скалы с головами бегемотов, лягушек, драконов.
Снова подъем. На зеленой траве белая лошадь спокойно помахивает длинным хвостом. А рядом с ней пасется вороной, отливающий синим жеребенок. Тишина. Ни души вокруг. Аэродром, как на ладони. На взлетной полосе уже стоит готовый к вылету АН-2. Дойдем минут за двадцать… И снова впереди ущелье! Начинаем нервничать, но делать нечего: спускаемся и натыкаемся на пещерное село, в котором еще живут. Часть пещер пустует, в других держат скот. Нас окружают женщины. Мужчин не видно. Фотографируем старушку в традиционном головном уборе: на лбу вязка старинных монет, по бокам чеканные серебряные бусы. Хотелось бы увидеть в таком уборе молодую девушку, но они предпочитают современные моды. Местная учительница долго жила в Баку. Очень мало времени, но она успевает сказать, что азербайджанскую столицу построили армяне. Может быть. Принимаем это на веру и заодно выясняем, что до аэродрома ущелий больше не будет. Последний подъем, еще несколько сот метров и, преодолев шесть километров за пять часов, мы у цели. До вылета еще час. Можно снять измочаленные ботинки, напиться из крана и, положив ноги на рюкзак, отдохнуть в тени какого-то сарая.
Посадка. Как обычно на провинциальных линиях, пассажиров с билетами оказалось больше, чем мест. Возникает словесная перепалка. Такое мы видели уже не раз. Спокойно ждем в стороне окончания дискуссии. Летчик узнал нас и первыми пропустил в самолет. Кое-кто в очереди возмущенно запротестовал, но в конце концов летчик разместил всех, раздал гигиенические пакеты, дверцы захлопнулись и самолет покатился по взлетной полосе. Через час мы в Ереване.
СТОЛИЦА
Утром идем в центр пешком. Ощущение совсем другое – мы лучше понимаем происходящее вокруг.
Еще не жарко, в мокром асфальте отражаются розовые дома и белоснежные облака. Все вокруг свежее, чистое, благоухающее. А над городом возвышается Арарат, или, как его еще называют – Масис. Он виден отовсюду. Двуглавый контур на значках, винных и коньячных этикетках, на эмблемах автопарков. Его имя носит главный футбольный клуб. Библейская гора – национальный символ республики. Арарат четко изображен на гербе Армении. Его снежные вершины парят над страной, а сам он…по другую сторону границы. Но в каждом армянском доме висит картина или фотография с видом священной горы.
Русская речь на улицах слышна редко. Школьники говорят на армянском, и только взрослые иногда – на русском.
В Армении много курящих. Можно курить в магазинах, автобусах, электричках. Никому не мешает. Но окурки под ноги не бросают, даже в деревне.
Сегодня воскресенье, но большинство магазинов открыто. По сравнению с Россией и Украиной товаров, на удивление, много. Народ в массе одет наряднее, чем в северных республиках. Особенно бросается в глаза одежда детей. Ребенок в семье – король. Ему позволяют все. В армянской семье обычно два-три ребенка, но нередки четыре и даже шесть. А до чего интересны и выразительны лица! Каждое – характер, читаешь его, как книгу.
На ветровых стеклах автобусов, грузовиков, легковых машин, под стеклом витрин, в кафе, в кассах магазинов портрет человека с усами. Сталин? Но Армения – единственная из республик Кавказа, где Сталина ненавидят. Чей же этот портрет? Оказывается, генерал Андраник Озанян. Родителей убили турки у него, тогда еще мальчишки, на глазах. Андраник поклялся отомстить и ушел в горы. Его небольшой отряд совершал дерзкие набеги на турецкие гарнизоны и однажды даже похитил высокопоставленного пашу. В балканской войне 1912 года Андраник сражался с турками, отстаивая независимость Болгарии. Этот период его борьбы описал Лев Троцкий. Жестоко расправляясь с турецкими головорезами, Андраник не допускал насилия над мирным населением. Только мирного населения, к сожалению, было немного. Он говорил: "Любое проявление национализма мне чуждо. Признаю только одну нацию – угнетенных". К началу Первой мировой войны генерал русской армии Андраник Озанян возглавил армянскую дивизию. После Октябрьской революции Степан Шаумян предложил ему сотрудничество с большевиками. Но к тому времени Андраник уже хорошо понимал истинную природу большевизма. Он отказался и с частью своих бойцов эмигрировал во Францию. Там и похоронен. Имя его произносится с благоговением.
"Ржавеет золото и истлевает сталь.
Крошится камень, к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль,
И долговечней царственное слово"
Анна Ахматова
МАТЕНАДАРАН
В Армении не хватает жилья, но рукописи и фолианты не гниют в подвалах, их не сжигают из-за недостатка места. Для самого ценного из того, что создал человек – СЛОВА место нашлось. Это Матенадаран – хранилище рукописей. Здесь собраны персидские, арабские, еврейские, дагестанские манускрипты. Но здание приютило не только древнюю мудрость Востока – армяне никогда не были тупыми, узколобыми националистами. Польские, русские, французские, болгарские, латинские рукописи тоже хранятся в Матенадаране. А тот, кто сжигал чужие книги, не сберег и своих, не сберег и себя самого. И с благоговением глядим на двухсоткилограммовый фолиант Евангелия, на котором едва видна миниатюрная, со спичечный коробок книжечка – тоже Евангелие. Рядом – "Комментарии к Пятикнижию Моисея" Филона Александрийского, "Врачебник", томик "Утешение при лихорадке" – один вид его утешить может, такой он славный в кожаном переплете с пряжками из почерневшего серебра! Кажется, возьмешь в руки, и все лихорадки пройдут! А вот "Наставление по плавке золота". Думаешь – ну, что об этом можно написать? Расплавил, да и все! А там рукописных страниц, наверное, 500, да еще с цветными иллюстрациями! В застекленных витринах алфавиты народов мира, труды математиков разных веков, поэзия – Фирдоуси, Саади, Омар Хайям, Навои.
Всего в хранилище собрано 13500 армянских рукописей и раза в полтора больше – на других языках от глубочайшей древности и до середины XIX века. Среди них пожелтевший "Гражданский кодекс" Наполеона, изданный в первом десятилетии XIX века.
На развернутой карте мира отмечены места, где работали армянские писатели и летописцы. Только в Иерусалиме они оставили более 500 рукописей! А где только не создавались остальные: в Эфиопии, на Филиппинах, в Украине, в Италии – по всему свету! И это на протяжении полутора тысяч лет!
Матенадаран расположен в одном из лучших зданий и венчает перспективу центрального проспекта столицы.
НАЦИОНАЛЬНАЯ КАРТИННАЯ ГАЛЕРЕЯ
Здесь, как и в Матенадаране, нас посещают те же мысли. Полвека тому назад едва насчитывающий 20 000 человек Эривань – захолустная, грязная провинция, превратился в столичный город и сумел собрать богатейшую коллекцию живописи не только местных художников, но и со всего света.
Наиболее интересны художники начала XX века. Но и в тридцатых годах встречаются такие, что трудно представить, как удавалось им работать в то смутное время.
Первым, кого хочу упомянуть, удивительный художник Бажбеук-Меликян. Его картины завораживают, от них невозможно оторвать взгляд. "Тир", "Обозрение слонов", "Семья на отдыхе" – как застывшая, яркая сказка. Вот одна из них: женщина крутит ручку шарманки, у ее спутника на ремне через плечо ящик фокусника и между ними девушка делает стойку на локтях, а позади – река с водяной мельницей. Но если вглядеться, на заднем плане холстов присутствуют тревожные, резковатые мазки – картины написаны в 1937-38 годах. За свою жизнь Бажбеук-Меликян не продал ни одной картины. Как он жил?
Мрачная и аристократически изысканная "Операция" Гарибджаняна. Экспрессионистская, острая, злая "Столовая в Тавризе" Коджояна. Персы в фесках, подобрав под себя ноги и хищно изогнувшись, вгрызаются в шашлыки, рычат от жадности и наслаждения. Сарьян хорош до 1928 года. Дальше – бездушные, гигантских размеров натюрморты. Вездесущая Мариэтта Шагинян пишет о Сарьяне: "В 1951 году он выставил эскиз большого панно "Дружба народов", где все национальности нашего Союза собраны тесной группой на фоне красивого горного пейзажа, в рамке богатых даров нашей земли, вокруг улыбающегося, как отец, товарища Сталина". Интеллигенция не очень любит Сарьяна. "Где вы видели, чтобы художнику при жизни открывали музей?", – не раз слышали мы от армян. Не очень любят и Шагинян. Она, говорят, давно забыла армянский язык и на родине бывает очень редко, но всегда успевает держать нос по ветру. Вот и здесь, в галерее, обложка к сборнику ее стихов "Ориенталь", издания 1915 года.
Геноцид в галерее практически не представлен, а жаль. В чем причина? Неужели только из-за того, чтобы не раздражать Турцию? Или и здесь эта неумирающая тема противоречит политике партии? Не верю, что художники обходят ее.
Интересны работы Акопяна, репатрианта из Египта. Он мрачен и беспощаден. Его "Горе", "Портной", "Уголок кухни" гипнотизируют.
Чем ближе картины к нашему времени, тем меньше в них искусства.
Но настоящим сюрпризом оказался для нас "Зал русского искусства XX века". Армяне не побоялись выставить художников, тщательно скрываемых от широкой публики в российских музеях. Одни имена чего стоят! Кандинский, Павел Кузнецов, Лентулов, Якулов, Петров-Водкин, девять работ Фалька (среди них знаменитая "Дама в розовом"), Кустодиев, Анненков, Наталия Гончарова, Борис Григорьев, Шагал, Тырса, Рудаков, Натан Альтман, Конашевич, Куприн, Судейкин. О многих мы только слышали, и теперь стоим ошеломленные этим богатством. Как жаль, что поспешили вернуть фотоаппарат!
После русского "Зал западного искусства" воспринимался спокойнее. Полотна Рубенса, Греза, Фрагонара, Буше, скульпторы Фальконе и Гудона. Но стоило задуматься над тем, как собиралась коллекция – ведь галерея открылась только в 1921 году. Многие полотна пожертвованы армянскими коллекционерами и меценатами диаспоры.
Был еще один зал, о котором хочется рассказать подробнее.
В "Зале даров" представлены работы армянских художников, живущих в рассеянии. Их мечта – заявить о себе на родине. То, что здесь экспонируется, прислано из раскинувшейся по всему миру армянской диаспоры. Есть ли еще где-то в мире такой музей? Количество картин и скульптур просто поражает. Не все равноценны, но к ним и подход иной. Главное укрепить и продемонстрировать связи с диаспорой.
Значительная часть экспозиции – скульптуры умершего во Франции Гюрджана. Возвращаться на родину он не стал, но все свои работы завещал Ереванской галерее. Среди них "Саломея" – как пантера, играющая головой Иоанна, "Победа", целая галерея портретов, великолепные, полные движения и грации скульптуры животных. "Саломея" Гюрджана – уже третья в музее. От девушки-гида мы впервые слышим о "танце семи покрывал", который Саломея исполняла перед Иродом. Сбрасывая покрывала по одному, она осталась обнаженной и в награду получила голову Крестителя. Вот вам и первый стриптиз!
Запомнились работы Орагяна из Италии – "Танец", "Встреча", "Дети", Адамяна из Англии – теплый, лиричный холст "Семья с собакой". Много картин из США, Италии, Франции, Ливана, Египта. Картины разного уровня. Встречаются совсем слабые, но все без исключения трогательны. Здесь наглядно продемонстрирована живая связь армян с родиной, и это производит самое сильное впечатление. С таким чувством мы покидаем Ереванскую галерею.
***
В последний вечер заходим попрощаться с отцом Тиграна, затем до ночи сидим в жарком и дымном кафе под фуникулером. Кладем свою бутылку в небольшой бассейн с холодной проточной водой, где она охлаждается вместе с другими. С нами симпатичная молодая пара: милицейский психолог Тате и студентка-медик из преуспевающей, аристократической семьи Анаит, с которыми мы познакомились на турбазе в Дилижане и договорились о встрече в столице.
"Я выросла в России, жила там до 18 лет, не зная своего языка, да и сейчас говорю с акцентом. Я далека от политики, далека от национализма, и всю нашу трагическую историю воспринимаю скорее рассудочно, чем эмоционально. Но когда выхожу утром на балкон и вижу Арарат – сердце сжимается, ненависть душит меня, в глазах темнеет! Мы должны вернуть его! Он наш!". Так говорила Анаит. И так думают армяне. Хочется верить, что придет час и народ осуществит свою мечту.
Ребята славные, несколько лет мы переписывались. Это была наша последняя встреча в армянской столице.
***
Как всегда перед отъездом, не могу заснуть. Лежу и думаю: что же мы увозим из Армении? Мы, привыкшие к необъятным просторам России, к ее размаху, слабо представляли себе, как может существовать национально обособленная, маленькая республика, совсем недавно, каких-то полвека назад, потерявшая половину населения и три четверти территорий. В чем источник возрождения армянского народа, расцвета его культуры и науки, относительного экономического благополучия и, по сравнению с Россией, даже процветания? Почему даже сталинский изуверский террор не остановил бурное развитие страны? На мой взгляд, главная причина – прекращение многовековых этнических и религиозных преследований, минимальные гарантии национального выживания.
Как и везде на юге, семья здесь – это не только отец, мать, дети, но весь клан. Независимо от степени родства (будь ты хоть седьмая вода на киселе) членов клана в беде не оставят.
Но кроме принадлежности к семейному клану, существует и другой, не менее важный критерий – национальность. Среди бывших советских республик Армения – единственная, где самый низкий процент национальных меньшинств: 96% населения армяне, и это, конечно, важнейший фактор, позволяющий избежать множества конфликтов. Прежде всего армянин. Солидарность и поддержка сохраняются у армян, где бы они ни жили, и этому стоит поучиться.
А для нас главным было, что мы поняли – и в маленькой стране можно жить, и жить хорошо. В ней не тесно тому, кто ее любит, и он найдет в ней все, что ему нужно.
ДОМОЙ
Зря мы так спешили: вылет, как всегда, опаздывает. Бесцельно слоняемся по аэровокзалу. У выхода оживление. Группа гостей возвращается в Ливан. Их провожает шумная толпа, где каждый старается перекричать соседа. В руках у многих транзисторы, магнитофоны, кино- и фотокамеры. Все это орет, воет, трещит и щелкает. Наполовину оглохшие, мы стараемся держаться в стороне. Отъезжающие, с элегантными пакетами, коробками и заграничными чемоданами, по одному скрываются в плотно занавешенном зале для иностранцев. У входа пограничники в зеленых фуражках. Через час гости появляются у выхода с внутренней стороны вокзала. Теперь они уже неприкасаемые. Самолет "Ереван – Бейрут" стоит в 50 метрах от вокзала. Толпа провожающих беснуется у кордона пограничников. Зеленые фуражки отсчитывают 15 человек и вместе с ними поднимаются в автобус, который доставляет всех под крыло самолета. При выходе из автобуса снова пересчитывают пассажиров (как будто за 20 секунд пути они могли испариться!) и по одному выпускают прямо на трап самолета. Затем автобус отправляется еще за пятнадцатью, и так до конца. Неужели пограничники опасаются, что кто-то захочет нелегально остаться в СССР и тайком спрыгнет из герметично запломбированного автобуса? Идиотизм происходящего просто потрясающий. Но мы смотрим с завистью. Доживем ли до подобной процедуры? Удастся ли когда-нибудь вырваться из Союза?
Едва закончился этот спектакль, объявили посадку на наш рейс.
Уже в самолете жена повернулась ко мне и после небольшой паузы сказала:
– Как же так? Мы провели в Армении почти месяц и уезжаем, не запомнив ни одного слова. Даже спасибо сказать не можем.
– Ну, почему? По крайней мере, одно слово я точно запомнил.
– Какое?
– Спюрк.
– Что оно означает?
– Так называется место, в котором мы вынуждены жить: диаспора.
Еще полчаса аэрофлотовской возни, и мы оторвались от земли. Позади синеет двуглавый силуэт Арарата, справа – наш Арагац, за ним блеснул на мгновение Севан. Вошли в облака…
Вот и все. Сразу вдруг вспомнилось, что еще могли увидеть. Поздно об этом жалеть – успели мы тоже немало
Прощай, Айстан! Ты был добр к нам и научил многому. Спасибо тебе!
***
Настоящие заметки написаны в начале семидесятых годов прошлого века, когда казалось, что "союз нерушимый" действительно нерушим и вечен. С тех пор прошло почти сорок лет. Рухнул "союз нерушимый". Армения теперь независимое государство, окруженное непредсказуемыми соседями: на юге Иран и Турция, на востоке Азербайджан и лишь на северо-западе относительно спокойная Грузия.
Мы давно уже в Израиле. Отработали, сохранив свою специализацию, и вышли на пенсию. Выросли, отслужили в армии, профессионально состоялись и обзавелись семьями сыновья. Растут и взрослеют внуки.
Пусть читатель сам решит, насколько оправдались наши надежды.
А эти заметки – слова благодарности тем, кто давал нам приют и хлеб весь этот трудный карантинный месяц: армянам и курдам, чабанам, студентам, метеорологам. Милиционерам, выбравшим для нас попутный грузовик, водителям, подбиравшим нас на дорогах, незнакомому парню, который помог сыну в Ереване, и просто каждому, кто встретился в пути. Даже тому, кто украл фотоаппарат: он позволил узнать, как в таких случаях поступают порядочные люди. Даже верноподданной Мариэтте Шагинян – по ее книге мы составляли маршрут. И в первую очередь, конечно, семье Тиграна, его отцу, братьям, его друзьям.