Не надо соплей

Это бред, этого не существует. Провести пальцем по его бровям, по щеке. Мокрым пальцем провести по его губам. Дотронуться до него, всей ладонью почувствовать его лицо, ощутить его прерывистое дыхание на своей холодной ладони. Порезаться в кровь его поцелуем.

Вспомнить каждую линию его лица, каждый изгиб его черепа, всю его совершенную физиологию. Я узнаю его лицо, в каком бы состоянии я не был. На ощупь, на вкус. По запаху, по теплу.

О ком это я пишу? О ком?! Кто это сейчас льет слезы по любимому, которого нет? Я? Мой новый персонаж? Или, может быть, кто-то еще?

Мне срочно нужны его губы, жесткие и влажные. И его крепкие объятия. Еще крепче! Держи меня, держи!

Никого нет. Я с ума схожу. За окнами вороны свили себе гнездо. Они любят друг друга, и у них будут дети. Они свили себе маленький домик из веток, они очень старались. Им там будет хорошо. Они нашли друг друга, и у них будут дети.

Да, я жалею себя! И у меня никогда не будет детей.

Дети — наше будущее! Хороший, кстати, порошок!..

Я размышлял о продолжении рода в сортире модного раздолбайского местечка. Подобравшись к линии писсуаров, я расстегнул ширинку брюк. Рядом со мной мочился молодой friend, я изучающе посмотрел на его струю, перевел взгляд на свою и увидел... Боги! Я разразился истерическим смехом. Брызги полетели в разные стороны, попали и на парня.

— Я муху... замочил!

Friend быстро застегнулся, оттолкнул меня, я упал на пол и там продолжал загибаться от смеха.

— Пидорас удолбанный, пошел вон! — прошипел парень с отвращением.

Я с трудом поднялся и пошел вон, как он и посоветовал, на ходу застегивая брюки. С трудом прокладывая себе дорогу среди танцующих наркоманов и шлюх, я подошел к Ольге Двинской, единственной приличной актрисе нашего театра, она танцевала в паре с подружкой. Не останавливаясь, она обняла меня за шею и поцеловала в щеку. Я раскрутил ее вокруг себя, и мы начали зажигательный танец. Ольга классно танцует, она вошла в раж, стянула с себя узкий топ и начала размахивать им над головой. Завороженная публика расступилась с криками и улюлюканьем. Всем было весело, одному мне — смертельно скучно!

Ольга, конечно, это заметила, она остановилась и принялась меня отчитывать, нехотя заползая обратно в перламутровую кофточку:

— Скучно, Вова, — это когда человеку скучно с самим собой. Не надо соплей, дружочек!

— Договорились! Пойдем тогда выпьем чего-нибудь!

Она никогда не отказывалась от халявной выпивки. Взявшись за руки, мы пробрались к барной стойке, заказали мартини со льдом. Я поднял бокал:

— За Америку!

— За твой головокружительный!.. Сногсшибательный! Успех! — подыграла мне Ольга.

Я прокрутился на винтовом стуле и чуть не свалился с него:

— А ты не смейся. Я чую, с этой поездкой в Америку моя жизнь круто изменится. Пора выходить на новый уровень!

Ольга весело чокнулась со мной:

— За новый уровень!

Все правильно, скучно — это когда человеку скучно с самим собой. Дорогой мой друг и брат, мне было скучно! Ничто, ни внутри, ни снаружи, меня не интересовало. Что воля, что неволя — все равно.

Я старался, я выдавливал из себя косые мысли, переживания и чаяния. Эмоции? Да, и эмоции тоже. Мог с полуоборота вызвать слезы, поплакать-погрустить. Трагедия! Ощущение трагедии — основная краска в моей палитре. Сплошное шарлатанство и позерство! Да, мне кажется позерством моя трагедия.

Вот как сейчас... Безотчетно, неистово захотелось потосковать по кому-нибудь, поскучать по живому существу, подумать о ком-нибудь с теплом, написать доброе послание.

У Ольги Двинской рыжие вьющиеся волосы, высокий открытый лоб Ренессанса, глаза, наполненные летним небом, губы, покрытые оранжево-золотистой помадой. Тонкая белая кожа, тонкие нервные пальцы и юбка много выше колен, юбка вечной Лолиты. Женщина-подросток. Явно не мой тип. И все же... пленительна.

Я не знаю, как любить женщин. Они всегда чего-то ждут от мужчин — кто подвига, кто предательства. Они всегда пристрастны и заинтересованы.

Все мои девицы всегда сами придумывали наши отношения, они мне подробно рассказывали заранее, что я должен чувствовать и что нас ожидает в дальнейшем.

У меня небогатый опыт общения с baby-girls. Но я понял совершенно безапелляционно: они все на одно лицо. А если не так грубо? Понятно, раз я вызываю определенный интерес у определенных особей, раз вкусы их совпадают, они и должны как-то походить друг на друга. То есть подруга на подругу. Да?

Но я хотел написать о ней, о моей «особенной» девушке. Она совсем не терпит слабости, она мне говорила: «Я этого не понимаю. Ты же мужчина!»

Для нее люди делятся на два конкретных типа — на мужчин и женщин. Третьего не дано. Ну никак! И я притворялся сильным. А это непросто, на самом деле. Кто я такой?! Мне хотелось, чтобы она сама об этом догадалась. Сопли, сопли! «Сопли» — это ее любимое словечко.

Когда она не понимала или не хотела понимать меня, она просто уклонялась и исчезала, даже не покидая комнаты.

Она, бедная, никак не могла разобраться, что же мне нужно от нее.

— С тобой непонятно! — отрезала она в сотый раз.

— Твои губы сложно поцеловать... — неуверенно бормотал я в ответ.

Мне тоже было непонятно. Я не испытывал к ней «еротического» влечения, но все-таки мечтал о близости, я не принимал ее жизненных принципов и все-таки интересовался ею. Я хотел ее доверия, хотел, чтобы она меня приняла, понятно, «таким, какой я есть», хотел, чтобы она была со мной откровенна, чтобы я в ответ на ее откровенность сам смог разоткровенничаться.

Все произошло, как всегда, с точностью до наоборот — это я открылся ей. И, должен заметить, совершенно напрасно, она не только не поняла меня, она даже не услышала. Не думаю, что я был настолько косноязычен, просто у нее были свои сложности, она была замкнута и раздражена. Я выбрал неподходящий момент.

Еще ближе невозможно было бы ее подпустить.

Она никак не отреагировала на историю моей жизни, не оценила важности сказанного. А может быть, мне все это только казалось важным? Я рассказал ей, кто я. Я рассказал ей о своей Игре. Я не знаю, почему я это сделал.

Вру. Конечно, знаю. Потому что почва уходила из-под ног, потому что хотелось за кого-то зацепиться.

Она решила, что я хочу, чтобы она играла со мной. Глупая, нечуткая. Как можно? Как можно одного маленького, неподготовленного человечка, не желающего видеть ничего, кроме собственного облезлого носа, впустить в мой тонкий, в мой необъяснимый мир?! Это шутка про тонкий и необъяснимый мир. Три смайлика.

Я рассказал ей, потому что очень хотел ее. Странно звучит фраза от такого прожженного педика! Я не то имею в виду, что ты подумал, дорогой друг и брат. Я хотел, чтобы она была со мной, хотел родственности. Я думал, что если принесу в жертву свою тайну, то буду вознагражден. Я ошибся.

«Ваша жертва была напрасной», более того, она осталась незамеченной, пропущенной сквозь тонкие, нервные пальцы.