Игра

Дискуссионный клуб. МЕСТНЫЕ на той же позиции, где мы их и оставили в предыдущей сцене, дорогой друг и брат. ВАЛЕРИАНКА начинает дискуссию:

— Мы хотели показать не вседозволенность и всевозможность героев де Сада, нет... Свобода де Сада — в другом! Свобода любить себя? Самолюбие? Да — может быть. Люди должны научиться любить себя, должны научиться защищать себя. Вся литература де Сада — это способ защиты. Маркиз де Сад искал спасения в иной реальности тогда, когда эта казалась ему слишком сложной или же слишком скучной. Прописная истина, верно?

МЕСТНЫЕ одобряюще кивают, ДЖИН-ТОЛИК развивает тему:

— Когда моя жизнь бьет ключом, когда мне любопытно мое житие-бытие, я с удивлением вспоминаю о том, что еще вчера мне хотелось закрыться в комнате, забраться под одеяло и помечтать о чем-нибудь, вернуться в мир, где есть только я, где все происходит только так, как я хочу.

— Понимаю... Мой мир — Игра. Этот мир населен героями, — плавно вступает УЧЕНИК. — Гениальными, порочными, слабыми, сильными, верными и вероломными. Одним словом, разными. Среди них, во главе их мне всегда комфортно. Я пропадаю в омуте Игры, я понимаю, что она тормозит мою реальную жизнь, но ведь частенько и стоит ее притормозить, когда в ней не происходит ровным счетом ничего. Сейчас я это вижу со всей ясностью. Но не понимаю, за что бороться...

— За радость яви, — предлагает ДЖИН-ТОЛИК.

— За гармонию Игры, — настаивает РЕНЕ-ПЕЛАЖИ.

— Вообще-то, — очень медленно начинает ВАЛЕРИАНКА, — такие провалы полезны, как говорится, в лечебных целях. Чтобы не сойти с ума...

Его перебивает АНН-ПРОСПЕР, ей невтерпеж слушать длинные монотонные фразы:

— Игра — это почти сон. Ведь после сладкого сна, который одновременно и отдых, и развлечение, жизнь кажется не такой уж безрадостной.

— И пожалуйста... — соглашается за всех МОГИЛА. — Нужно время от времени погружаться в Игру, как в сон. И, наигравшись вдосталь, возвращаться к жизни. Как дыхание: вдох-выдох. Жизнь ведь не всегда безвкусна и бесцветна.

— Как страшно, если всегда, — шепотом произносит ВАЛЕРИАНКА.

УЧЕНИК отключается от обсуждения, его озвученные мысли словно повисают в воздухе:

— Тошнит и болит желудок. Конечно, они правы, я больной. Больной и сумасшедший. Бессмысленно оправдываться и строить логические цепи, на мне совсем другие оковы. Мой сон мне дороже любого бодрствования.

Не замечая отстраненности УЧЕНИКА, ДЖИН-ТОЛИК продолжает рассуждение:

— Человеческое большинство утверждает, что явь продуктивнее сна.

— Но я всегда в меньшинстве! — грустно изрекает УЧЕНИК.

— И, кстати, к вопросу о морали... — говорит ДЖИН-ТОЛИК, указывая на УЧЕНИКА. — Разве он мешает кому-нибудь? Делает ли он что-то дурное, когда играет? Приносит ли он обществу или там отдельному индивиду вред?

— Нет, — отвечает МАРКИЗ.

— Он ворует себя у человечества? — не унимается ДЖИН-ТОЛИК.

— С чего это вы взяли, что я принадлежу человечеству? — горько иронизирует УЧЕНИК. — Я принадлежу исключительно себе самому и вправе распоряжаться собой по своему собственному усмотрению.

— Даже Наверху говорят о свободе воле, о свободе выбора! — страстно умничает АНН-ПРОСПЕР.

— Так вот он, мой выбор...