Киранские О-ва: носоход и раптор-мясник

Прошло уже 40 миллионов лет, и жизнь на всей Серине стремительно меняется. Достаточно времени для птиц и остальных организмов, завезённых на маленькую голубую луну, чтобы измениться очень радикальным образом. Однако, возможно, нигде они не менялись так быстро и заметно, как на изолированных Киранских Островах. Эта цепь островов существует в постоянном движении, продолжая демонстрировать некоторые из самых странных решений эволюции для выживания.

Первые эндемики Киранов уже были реликтами ушедших времён, когда мы посещали острова в прошлых раз: огромные и плохо адаптирующиеся птицы, существующие во власти плотоядных ракообразных в причудливой и кровавой созависимой экосистеме, где не хватало эффективных хищников. Двадцать пять миллионов лет спустя жизнь птиц на островах полностью изменилась. Жалкие полнушки уже давно вымерли, а раки, которые преследовали их, превратились в менее зловещих приморских падальщиков после прибытия более конкурентоспособных новых лиц из далеких земель и появления группы новых островных эндемичных травоядных, преображённых через серию небольших, но накапливающихся изменений в одних из самых необычных животных, когда-либо ходивших по суше.

Помимо полнушек, на ранних Киранских островах было гораздо больше коренных птиц — то есть птиц, чьи канареечные предки были завезены непосредственно в Кираны и которые не эволюционировали на других континентах и не прилетели сюда позже. Если полнушки недолго доминировали, вырастая огромными на диете, которую никто другой не мог получить, и их популяция сдерживалась только экстремальной охотой на их птенцов, то более мелкие птицы заняли свою собственную нишу. Ранние канарейки быстро специализировали свой рацион, и некоторые начали питаться на земле. Не все такие виды когда-либо вырастали большими, и не все сразу становились травоядными. 

Линия мягкоклювых птиц, названных так из-за мясистой восковицы, которая покрывала большую часть их клювов, имеет очень длинную династию потомков и является предковой для нескольких основных птичьих клад, которые будут жить на протяжении всего существования Киранов и даже после их исчезновения. Но в ближайшие эоны мягкоклювые Киранских Островов будут экспериментировать с новой формой передвижения, которую ни одна птица больше никогда не повторит. Они используют свои клювы в качестве третьей ноги. 

Носоход

Кираны стали совсем другим местом. Пастбища стали доминировать на этой когда-то покрытой лесом цепи островов, а джунгли в значительной степени ограничились крутыми склонами и низкими оврагами. Тем не менее, климат не сильно отличается от того, что было тогда, и годовое количество осадков по-прежнему велико — не засуха сократила площадь лесов, а обезлесение. Кираны теперь являются домом для огромных стад травоядных, и они в одиночку преобразовали этот ландшафт за миллионы лет, просто кормясь травой.

Это неповоротливые низкие животные, кажущиеся сверху почти такими же большими, как крупный рогатый скот, но сбоку чуть меньше, что почти комично. Лохматые перья покрывают их и в значительной степени скрывают их основные формы, делая их ещё более озадачивающими. Их ноги маленькие, но крепкие, едва отрываются от земли, а головы пропорционально массивны и несут огромные, направленные вниз клювы, мясистые на большей части верхней челюсти, но заканчивающиеся гигантским, твердым дробящим инструментом. У них вообще нет предплечий, и они ходят, толкая свои громоздкие тела вперёд крошечными ножками, поднимая большой клюв и ударяя им впереди себя в землю, используя огромные мышцы шеи, приводящие его в движение, чтобы подтянуть остальную часть сзади себя и таким образом продвинуться ещё на метр. Это носоход, 450-килограммовый, ходящий с помощью клювом потомок канареек-киви. И именно из-за него острова почти потеряли свои леса.

Носоход – замечательное животное. Полностью травоядный потомок насекомоядной птицы воспользовался эволюционным вакуумом, оставшимся после вымирания полнушек, чтобы вырасти и вернуться в дневной мир, но, тем не менее, сохранил многие адаптации, которые он приобрёл в своей прошлой жизни. Его глаза остались маленькими; он дальтоник и очень близорук, мало полагается на зрение. Он по-прежнему находит свой путь на ощупь, ловя вибрации в земле своим чувствительным клювом и ориентируясь в мире благодаря огромным толстым усам которые растут вокруг его клюва. Для безопасности он живёт в больших стадах, ограниченных только количеством пищи, которую они могут найти, а находят её они в большом изобилии. Носоходы путешествуют по островам в своих стадах, двигаясь почти плечом к плечу, медленно, но неуклонно вырубая всё на своем пути. Чтобы прокормиться, неуклюжие существа опираются вперёд на свои длинные и сильные верхние челюсти клюва, в то время как нижняя челюсть может свободно открываться и закрываться, вытягивая полные глотки растительности, а затем разрезая их об острый, похожий на стрижку край верхнего клюва. Язык очень длинный и подвижный, когда-то он был предназначен помогать предкам этих животных вытаскивать насекомых из их нор, а теперь носоход использует его, чтобы брать горсти срезанной травы и втягивать их в горло, чтобы проглотить. Когда вся растительность, которую он может достичь, находится в таком положении, носоход поднимает свой большой клюв и делает ещё один шаг, чтобы повторить процесс. При кормлении таким образом, стада носоходов непрерывно вырубают саженцы деревьев, которые не так хорошо приспособлены к быстрому восстановлению после механических повреждений, как трава, и таким образом препятствуют заселению лесных деревьев своими видами, за исключением самых угловых и труднодоступных склонов, которые носоход не может пересечь из-за своей неуклюжести. Носоход питается полностью в пределах одного метра от почвы и не беспокоит древесную растительность, но за столько миллионов лет такого давления на их саженцы древние взрослые деревья отмирают, оставляя всё меньше и меньше потомков и ускоряя распространение лугов на островах. Таким образом, носоход является инженером экосистемы, активно удаляя растения, которыми он не питается, и поощряя рост своей предпочтительной пищи, хотя и непреднамеренно. 

Однако жизнь носохода на островах далека от идиллии, так как маленькая птичка прилетела из-за далекой земли за морем. Около двенадцати миллионов лет назад стая крикунов, ранних плотоядных канареек, была унесена далеко от своих миграционных путей сильным океанским штормом и благодаря большой удаче и случайности оказалась на островах. Ограниченные небольшой ролью в экосистеме на своей родной территории на континентах многими более крупными конкурентами, эти маленькие птицы, хотя и были свирепыми хищниками, питались насекомыми и очень молодыми птенцами других канареек и оставались относительно примитивными с момента их появления более тридцати миллионов лет назад. Однако, на Киранских островах у птиц было очень мало конкурентов, чтобы ограничить их, а пища была в изобилии; наивные островитяне не привыкли к хищничеству. Крикуны, однажды прибывшие сюда, быстро адаптировались и вскоре породили киранских сорокопутовых вьюрков, семейство свирепых, охотящихся на птиц хищников, которые устраивали засаду на свою добычу, неподвижно ожидая в укрытии, а затем пикировали, чтобы нанести смертельный укус сильным клювом, у которого развилась острая зазубрина на конце, используемая, чтобы быстро ломать шеи своих жертв. Это были первые крупные хищники-птицы, которых увидели эти острова.

Тем не менее, по мере того, как носоход становился большим и косвенно вырубал леса на своем острове, киранские сорокопутовые вьюрки тоже должны были приспосабливаться к менее растительной среде, где засада была менее эффективной, и добыча могла видеть их на расстоянии. Теперь они должны были перехитрить эндемичных птиц. Их предки эволюционировали в условиях жесткой конкуренции на материке, и поэтому они уже были умны по сравнению с большинством островных птиц, которые жили сравнительно блаженной жизнью с небольшими угрозами; оставалось только объединить свои навыки, чтобы стать разрушительно эффективной силой. Киранские сорокопутовые вьюрки начали социализироваться и сотрудничать, становясь стайными охотниками. Предводитель преследовал и загонял невольную добычу в ловушку, где остальная часть группы выпрыгивала и убивала её, после чего стая делила добычу. Это была выигрышная стратегия, к которой местным птицам потребовалось бы много поколений, чтобы адаптироваться, и это принесло ещё одну проблему: эти новые хищники в конечном итоге полностью истребили несколько видов своей добычи. Чтобы избежать той же участи, киранским сорокопутовым вьюркам пришлось снова вводить новшества. По мере того, как они истощали популяции певчих птиц, у них оставались только более крупные нелетающие птицы, с которыми они не могли справиться в одиночку или в небольших семейных группах, в которых они приспособились жить. Чтобы иметь хоть какой-то шанс охотиться и убивать мягкоклювых птиц, во много раз превышающих их собственные размеры, потребуется ещё большее сотрудничество. Один вид начал жить огромными кланами, где не члены все были связаны родственными узами, а власть передавалась из поколения в поколения. Потомство оставалось в стаях своих родителей на протяжении всей жизни и в конечном итоге приводило партнёров и размножалось в одной кооперативной группе, пока та не начнёт насчитывать более пятидесяти особей. И благодаря этой невероятной объединенной силе киранские сорокопутовые вьюрки научились охотиться на крупную дичь.

Раптор-мясник

Киранские сорокопутовые вьюрки, работая стаями в десятки сил, узнали, что даже самая большая птица в округе уязвима для их атак. Одна птица сама по себе слаба – будь то хищник или жертва. Это факт, который очень хорошо понимают как носоход, так и его главный враг, крупный вьюрок, называемый раптором-мясником. 

Раптор не самый крупный киранский сорокопутовый вьюрок, но самый грозный среди них. При весе в четыре килограмма он ничтожен по сравнению с носоходом во всех возможных отношениях, кроме одного: умственные способности. Этот хищник хитёр и сообразителен, способен формулировать планы и менять их при необходимости. Раптор-мясник, вероятно, самая умная птица на Серине на данный момент.

Мясник почти полностью нелетающий, его крылья теперь слишком малы и их хватает лишь на несколько взмахов. Ему больше не нужно летать, он специализируется на подавлении крупных, а также нелетающих видов добычи, и теперь он бегает по земле, как кукушка-подорожник. Группы путешествуют под открытым небом без страха, зная, что их численность защищает их даже от других хищников, и, что более важно, хорошо понимая, что носоход не может их обогнать. Вся стая, за исключением нескольких особей, которые остаются на общем гнезде, чтобы охранять птенцов во время сезона размножения, присоединяется к совместной охоте. Носоходы, которым негде спрятаться, знают, что они рядом, и становятся настороже. Хотя трава высокая, и хищники могут легко спрятаться, можно почувствовать запах их отвратительного плотоядного дыхания и услышать щёлканье когтей по галечной земле и взмах стеблей, когда о ужасные полчища приближаются. Жертвы принимают оборонительную позу, толкаясь и прижимаясь близко к друг другу, словно игрушки в автомате-хватайке, низко опустив головы и спрятавшись под оперением своих соседей, и сидят на земле. Они делают это, чтобы защитить свои глаза, ноздри и клоаки — рапторы будут атаковать любые обнажённые чувствительные ткани. Носоходы должны полагаться на сотрудничество, чтобы выжить. Каждый из них использует толстые перья и изолирующий жир на спине других, чтобы защитить свои чувствительные области, когда хищники приближаются. Мясники, тем временем, спокойно и внимательно наблюдают за хаосом, пока добыча борется друг с другом за безопасность в середине стада. Они запрыгивают на спины носоходов и шагают по ним, как краудсёрферы на рок-концерте, в поисках самой легкой цели. Они постоянно болтают между собой, общаются, чтобы скоординировать своё поведение. Никто никогда не будет действовать без одобрения других. Они предпочитают брать молодых, но будут преследовать любого, кто выйдет из защитного круга.

Если слабые звенья не выделяются, хищники будут противодействовать всему стаду. Они объединяются и начинают кусать носоходов по периметру, пока один из них в ярости не поворачивается лицом к нападавшим, стремясь стереть одного из них в порошок злобным ударом своего тяжелого клюва. Более ловкий, носоход, раптор-мясник почти всегда избегает зажимных челюстей в последнюю секунду; это было то, чего он хотел. Мгновенно остальные члены стаи прыгают на лицо разгневанной птицы и начинают выкалывать глаза и чувствительную кожу носа своими острыми клювами. Если всё стадо разделится, у мясников будет шанс поймать одного из молодых птенцов, который укрылся глубоко в середине группы, которого будет намного легче убить. Если это происходит, то рапторы-мясники бросают свою первую цель и нападают на более легкий вариант. Некоторые отпугивают родителей, которые будут пытаться защитить своих детёнышей, пока другие быстро убивают и выводят из строя жертву. Это не всегда работает. Если другие носоходы в стаде выбирают борьбу, а не бегство, и встают на защиту подвергшейся нападению особи, стая часто прекращает охоту, поскольку они не могут рисковать быть растоптанными или раздавленными в пасти, пытаясь подчинить себе только одну особь. Убийство здоровых взрослых не является чем-то невыполнимым, но это трудно; в первую очередь охотники выбирают уже старых и менее здоровых носоходов, выталкиваемых из стада. Это будет ужасный конец для такой особи, поскольку клювы хищников слабы для прорезания уже толстой кожи, что нацеливает их на более мягкие ткани, потому они выедают добычу изнутри. 

Рапторы-мясники успешны примерно в половине случаев охоты и питаются в основном молодыми птенцами. Среди хищников это отличный показатель успеха, но популяция носоходов остаётся стабильной, потому что хоть рапторы и эффективные хищники, их маленький размер означает, что одно убийство может прокормить колонию на долгие недели до следующей охоты. В сочетании с относительно высокой репродуктивной способностью носоходов, которые ежегодно производят на свет выводки до десяти птенцов, хищник и добыча соблюдают баланс. Тем не менее, несмотря на то, что большинство взрослых носоходов выживают после нападений рапторов-мясников, они не всегда остаются невредимыми; многие взрослые остаются ослеплёнными в результате неудачных охот, нападавшие выклевывают им глаза; к счастью, носоходы, будучи настолько приспособленными к добыванию пищи на ощупь, не нуждаются в зрении, чтобы выжить.