Эта ужасная история, которая произошла в моей квартире, 17 октября 2014 года, наглядно демонстрирует, чем в действительности является полицейская система и органы государственной власти Украины. Я решил написать об этом, чтобы было понятно, каким образом государство Украина удерживает меня в плену, каким образом и какое на меня оказывается на меня давление, чтобы я не защищал свои права, не обжаловал в суде противоправные действия представителей органов государственной власти Украины, госслужащих, самого государства.

Я так же хочу обратить внимание на то, что главарь Национальной полиции Украины, Князев, которого, некоторые трусливые и услужливые украинские масс медиа, величают «председателем», цинично называет такое - инструментами влияния на людей и хвастается тем, что у уголовного розыска Украины инструменты влияния найдутся на всех...

В СССР только одной организацией руководил председатель и называлась эта организация КГБ СССР... И только КГБ СССР мог делать такие вещи с диссидентами, как то, что происходит со мной...

В общем, весной 2014 года, после революции, которая на деле оказалась государственным переворотом, на волне заявлений очередной, новой власти, о тотальной борьбе с коррупцией, верховенстве права и европейских ценностях, я начал обращаться в органы власти Украины с заявлениями о незаконном преследовании меня коррумпированными госслужащими и уголовниками.

Сначала я обращался в райотдел, потом в прокуратуру, но каждый раз я сталкивался с тем, что на меня оказывалось давление, с целью воспрепятствовать мне подготовить документ. С помощью нескольких провокаций я установил, что содержание документа похищалось из моей квартиры, из компьютера, не подключённого к Интернет, прямо в процессе подготовки документа.

Так же у меня были доказательства незаконного подслушивания моих телефонных переговоров, незаконного подслушивания в моей квартире и самое главное – незаконного использования видеокамер в моей квартире.

Вся собранная информация обо мне использовалась для издевательства надо мной, для подавления меня и для шантажа, а также для вмешательства в мою жизнь таким образом, чтобы я был лишён средств к существованию, лишён сна, не мог работать и для разрушения моей личной жизни. Сведения полученные в результате слежки демонстративно разглашались кругу моего общения, моим бывшим друзьями и, например, моим соседям...

УПК Украины разрешает вести слежку за человеком только с целью сбора информации, в рамках досудебного расследования. Информация, собранная в ходе НСРД, но не относящаяся к досудебному расследованию, является служебной тайной и её разглашение является уголовным преступлением. В моём случае разглашалась информация обо мне, бытового характера, агентам, которые использовали её для издевательства надо мной и для подавления меня. Это обстоятельство превращало все события, связанные со сбором информации обо мне, в преступление, совершаемое госслужащими, государством. Слежка за мной ведётся незаконно и оборудование для кражи информации из моих компьютеров используется, так же, незаконно. Ответственность за незаконное использование средств негласного получения информации предусмотрена ст. 359 УК Украины, а обязанность расследовать преступления, совершённые по этой статье, согласно ст. 216 УПК Украины, лежит на СБУ.

В связи с этим, 24 июля 2014 года, я обратился в днепропетровское областное управление СБУ, с заявлением о совершении в отношении меня уголовного преступления, предусмотренного ст. 359 УК Украины. Принявший меня сотрудник поиздевался надо мной, отказался принимать моё заявление в установленном законом порядке и мне пришлось обратиться в суд.

Суд я выиграл, но днепропетровское областное управление СБУ отказалось выполнять определение суда и СБУшники, сами, совершив серию должностных преступлений, начали давить на меня, разными способами, а так же, не препятствовать давить на меня мусорам и уголовникам, чтобы не дать мне доступа к моим правам в досудебном расследовании.

1 октября 2014 года, следователь СБУ Бородинчик, стоя у дверей моей квартиры, в нарушение ст. 136 УПК Украины, достал из своей сумки и выписал мне «на колене» повестку. Я не собирался ничего делать с этой видеозаписью, потому что я не подозревал, что будет происходить дальше и поэтому не сделал её копию... А дальше… Дальше у меня произошло странное расстройство здоровья: у меня нарушился сон, я был в каком-то неопределённом состоянии, то ли вялость, то ли эйфория, то ли я сонный, то ли бодрствующий, всё падало из рук, я всё забывал, я был, словно одурманенный какой-то… Это продолжалось несколько дней, а после того, как сон восстановился, я обнаружил, что я не могу найти эту видеозапись, потому что не могу точно вспомнить, где она… Я считаю, что это произошло в результате незаконного применения против меня психотропного вещества, которое делает человека безвольным, рассеянным и влияет на его способность запоминать текущие события, чтобы человек сам потом не смог достоверно вспомнить, куда он дел вещи, которые он только что держал в руках, например, куда я дел эту запись и сделано это было для последующего уничтожения записи, в моём видеорегистраторе, не подключённом к Интернет, то есть, в моей квартире, и чтобы, при этом, я сам считал, что она, ну… просто потерялись, куда-то, например, да и всё…

Далее, в Фейсбуке, я прочёл странный комент, вроде бы написанный ни к селу, ни к городу, о том, что якобы, кто-то обратился в СБУ и ему кто-то посоветовал занести следователю $5k, иначе ничего не будет происходить… Комент был написан, как бы от первогого лица, но читался, как исповедь опера… Ситуация, которая описывалась в этом коменте, была похожа на мою… Возможно это было простое совпадение, но учитывая то, что уже более 10-ти лет со мной пытаются установить контакт с помощью намёков, надписей на стенах и заборах, а также объявлений, расклеиваемых на дверях моего подъезда, или неподалёку, я посчитал, что этот комент был написан, именно для меня, как демонстрация примера, как инструкция. Я решил, что те, кто на меня напал, просто договорились со следователем «порешать» на паях: создать видимость действий, выдурить у меня $5k, разделить их ну и… на какое-то время ослабить давление... Конечно, никакие деньги никому носить я не собирался: во-первых, у меня их просто нет, а во-вторых, нет никакого смысла носить бандитской, продажной власти деньги, потому что ничего не изменится, просто заработает бесконечный насос: они превратят отсутствие насилия в наркотик, который я должен буду, постоянно, у них же и покупать… За семь лет до этого, в конце 2007 года, мусор из Жовтневого райотдела, которого я знал под именем Валентин Лютый, требовал от меня $500 в год, дословно, за отсутствие конфликтов с соседями. То есть, тема постоянного уплачивания денег за спокойствие уже была.

Понимая, что происходит фабрикация уголовного дела и мусора, и СБУшники сговорились, и по накатанной схеме, лишая меня сна и используя против меня психотропные вещества, отжимают меня от моих прав в уголовном процессе, я обратился в Бабушкинский районный суд Днепропетровска, с заявлением об отводе следствия СБУ. Судебное заседание было назначено на 17 октября 2014 года, на 8:00, или на 8:30.

Примерно в 1:00 я покормил кошек и решил побыстрее лечь спать, чтобы хоть 6 часов поспать до суда.

Примерно в 2 часа, в ночной тишине, раздался громкий, пронзительный крик кошки. Так кричат кошки, когда умирают. Несколько секунд это не могло до меня дойти. Возникло ощущение нереальности: только что я их кормил и они все были здоровы и прекрасно поели. Пока я осознавал, что что-то происходит, крик повторился. Я вышел из комнаты, но все кошки лежали и отдыхали после еды. Я зашёл к себе, но почти сразу крик опять повторился. Я опять вышел и стал осматривать кошек. Я увидел, что одна из кошек, Бася, лежит напряжённая, подняв голову и её как бы тошнит. Зрачки у неё были сильно расширены. Когда я протянул к ней руку она опять закричала. Я сразу не понял, что Басю отравили. Сначала я начал ощупывать ей живот, осмотрел рот, но Басе становилось хуже прямо на глазах и тогда я понял, что её отравили. У меня, дома, не было растворов и я быстро оделся и вышел из дому. Я был растерян и не понимал, что произошло – за час до этого Бася была совершенно здорова и прекрасно поела...

Бася чувствовала себя очень плохо. Я видел, что спасти её вряд ли удастся и делал всё механически, чтобы использовать все шансы. Когда я спустился вниз по лестнице я увидел, что кто-то разрисовал свастиками всю стену, чуть выше первого этажа, и написал слово «ХВАТИТ». Когда я заходил домой, несколько часов назад, никаких надписей не было… Сначала я не связал это с отравлением Баси, я торопился и мне было не до того. Я сразу не понял связь, между отравлением Баси и приказом «ХВАТИТ», написанным на стене.

Я съездил в аптеку, купил растворы, сделал Басе, всё, что было в моих возможностях и сел за экран компьютера – ждать и надеяться на чудо. Ни о каком сне уже не могло уже быть и речи. Бася лежала в старой тумбочке у моей двери – там было её место. Зрачки её по-прежнему были расширены, но мне показалось, что после уколов ей стало немного лучше.

Я периодически выходил из комнаты, смотрел, как она… Было всё без изменений: ни лучше, ни хуже и я уже даже начал было надеяться, что Басенька выживет, но примерно в 7:45 Бася опять начала ужасно кричать, я выбежал из комнаты и увидел, что она умирает. Из ноздрей, глаз, изо рта у неё пошла кровь. В это невозможно было поверить. Несколькими часами ранее у неё был прекрасный аппетит и не было никаких признаков недомогания… В 8:09, в ужасных муках, моя Басенька умерла.

Конечно, ни в какой суд я не пошёл. А судья Шевцова, воспользовалась предоставленной ей операми свободой и вынесла противозаконное определение, не в мою пользу, несмотря на все доказательства, предоставленные мной.

Вечером, 19 октября, я поехал за город, хоронить мою Басю. После того, как я выкопал могилу, я увидел какой-то автомобиль Nissan Maxima, тёмно-вишнёвого цвета, с тонированными окнами, без номерных знаков, который остановился на развороте, метрах в 50-ти от могилы. Я увидел, как опустилось стекло правой передней двери, оттуда появилась прямоугольная чёрная бленда объектива большой профессиональной видеокамеры и оператор начал наводить её на меня. Я взял фотоаппарат, но оказалось, что в этот момент у меня сел аккумулятор, тогда я взял маленькую видеокамеру и начал быстро идти в сторону этого автомобиля. Как только люди, находившиеся внутри, увидели это, автомобиль немедленно тронулся с места и быстро набрав скорость, уехал. Я запомнил только, как он выглядел: он был пыльный, давно немытый, и краска на нём была такая, как будто бы он стоял, где-то, несколько лет, под открытым небом, на солнце.

Бася была третьей кошкой, подряд, «случайно» умершей, в день судебного заседания. Вслед за Басей умерла Рыся, а потом Мусик. То есть, кошки умирали только в день суда.

На сегодняшний день, на 14 сентября 2019 года, за 5 лет, мне убили 49 кошек. Почти всю мою семью. На Украине такое называется - инструментами влияния на человека....

Ни одно из моих заявлений о совершении против меня преступлений, уголовниками и представителями органов государственной власти Украины, не зарегистрировано в установленном законом порядке. Это говорит о том, что за геноцидом меня и моей семьи стоит само государство Украина.

https://bit.ly/3sCpUgA

## https://goo.gl/b7XJhc

## http://bit.ly/2GKaC2k