Перышко

Как это часто бывает, за несколько часов перед трипом меня охватило средней силы чувство страха, но я знаю это состояние и в этот раз плотно занялся аутотреннингом. Убеждал себя, уговаривал, вызывал нужное состояние (радость, покой) путем воображения. Делал до тех пор, пока не достиг результата. Остальное время до начала трипа я был спокоен.

Очень медленно и слабо ощутимо возникали знакомые образы. Особенно я полюбил традиционный клубок извивающихся змей/червей, в который я тут же влился и пообщался с тамошним народом. Этим все и ограничилось, и уже через час после начала трипа я почувствовал, что это все, что расширения сознания не предвидится, и хотел уже вставать. Но как-то рано было вставать, еще трава не работала. Так что я решил продолжить лежание.

Момент, когда трава начала действовать, я почувствовал. Пространство вокруг осветилось, появилась какая-то легкость, захотелось взлететь. Мое сознание расширилось настолько, что возникло ощущение единства, слияния с миром. Это был мировоззренческий пик трипа, выше этого в направлении Абсолюто дело не пошло.

Зато был достигнут характерный эмоциональный пик, своего рода эмоциональное просветление. И с ним возникла тема смерти. В этот раз смерть насквозь прошила мой трип и стала по сути лейтмотивом оставшегося трипового времени. Я вдруг ясно осознал, что не смогу достичь высоты Рая, пока не стану легким как перышко. Аллегория с перышком есть в Египетской Книге мертвых, где бог мертвых Анубис (с головой шакала) взвешивает на весах души умерших, при этом на другой чаше весов лежит практически невесомое перышко. Только тот избежит наказания в Аду, чья душа окажется не тяжелее этого перышка.

Разновидностью этой темы была попытка протиснуться в рай сквозь узкую щель или отверстие. И стало ясно, что для этого надо избавиться от всего багажа, собранного за жизнь - от всех привычек и привязанностей, не позволяющих вырваться из вовлеченности во внешнее. Надо стать совсем тонким, стать бестелесным. В Библии есть подходящая притча про игольным ушком и возможности богатых людей протиснуться сквозь него в Рай. Я ясно понял и четко сформулировал тезисы о том, что хорошая смерть станет для меня возможной только если я "похудею"- из меня выйдет весь затаенный страх, накопленный гнев и многие прочие негативные эмоции. И вторым условием было прощение всех и вся, независимо от стойкого личного отвращения. Когда я отпустил все, что имел, я почувствовал, как меня переполняет любовь к этому миру, к этому прекрасному творению Господа. Мне вспомнился Луи Армстронг, игравший "What A Wonderful World". Травник он был тоже, однако.

Я знал, что чем больше любви, эмпатии и сострадания я отдам окружающим, тем больше этих чувств вернется ко мне. Я ощутил легкость и взлетел. Я пересек стену, разделяющую мир на два сектора: еще живущих и уже ушедших. Это была даже не стена, а легкий заборчик. Фактически границы вообще не была, она ощущалась только из-за разницы в частотах этого и того миров. Я вызвал образы родителей и пожелал им счастья, я прочел им какой-то отрывок из Библии, насколько я помню, и он возник в передо мной виде открытой страницы, над которой сиял золотой крест. Это было, последнее приятное событие в моем трипе.

Начиная с четвертого часа я все больше и больше подвергался хакерским атакам разных видов, иногда со сценами насилия, иногда просто бессмысленных. Каждая такая атака вовлекала меня в действие и заставляла переживать неприятные состояния. Едва я успевал перевести дух, как на меня накатывал новый сюжет. Я буквально захлебывался в этом потоке негатива. Очень скоро моя тактика эмпатии и отпускания исчерпала себя, и какие-то невидимые, но очень мощные силы продолжили безжалостно ломать меня, с каждым разом оттаскивая все дальше от моей жалкой и напуганной личности.

И тогда передо мной явился во всей красе мой, пожалуй, самый потаенный страх - страх сумасшествия или, по-другому, исчезновения. Я, к сожалению, в этот разтак и не смог выйти за пределы дуального мышления, не хватило энергии. Я сопротивлялся сумасшествию, пытаясь открывать глаза, но образы из сюжетов-кошмаров появлялись уже и при открытых глазах. Атаки на мою адекватность становились все агрессивнее, и мне все труднее было возвращаться к моей старой привычной личности. Я понял, что если так пойдет дальше, я скоро окончательно забуду, в какое тело-ум мне нужно вернуться. Старая проблема, казалось бы уже решенная. И вот опять.

Я понял, что исчерпал все силы, и мне остается только обратитъся за помощью к Богу. Увы, в этот раз Бог находился снаружи по отношению ко мне. Я произносил молитву своими словами, но вкладывал в нее эмоции, и потом понял, что силой в молитве обладает именно эмоциональная окраска, а не конкретные слова. И действительно, после горячего обращения наступил покой и с души свалилась тяжесть. Но это было не последнее тяжелое состояние, через какое-то время возникло следующее, а за ним следующее. Все их я снимал молитвами и постепенно более-менее смог стабилизировать мое состояние.

Позже я понял, что в этом трипе мне явилась та же проблема, что и в предыдущем, но в другом исполнении. Тогда я делал выбор, остаться мне или исчезнуть, и исчезнуть я побоялся. В этот раз я спасался бегством от того же исчезновения, только в форме помешательства. Фактически это был страх разотождествления с моим илллюзорным эго, с моим локальным сознанием.

Одним словом, приехали. И это после шести лет регулярных пси-путешествий. Мощная сила, отрывавшая меня от эго, походила на огромный ледокол, всей своей тяжестью наваливающийся на арктический лед моего сознания. Она является каждый раз в новом обличьи, но всегда с одной и той же целью. А я не могу заставить себя отпустить руки, не цепляться за кромку скалы, упасть в неизвестность.

Короче, бэд-трип во всей своей красе. Физически он был довольно изматывающим и длился 7 часов, пока я смог наконец встать.

Вечером я понял, на чем застрял. Я вспомнил одного американца, взявшего индийское имя Адьяшанти, который говорил, что есть три вида просветления: интеллектуальное, эмоциональне и физическое (телесное). Первые два у меня неоднократно бывали в трипах, последнее - ни разу. Оно как раз и заключается в преодолении инстинкта самосохранения. В измененном состоянии сознания он интерпретируется как страх потери идентичности, разотождествления с телом-умом. Как же этот страх глубоко во мне сидит! Если мои сегодняшние попытки не сойти с ума есть примерно то, что ожидает меня после смерти в бардо становления, то, чувствую, там будет весело.

31 октября 2021