В этот раз действие развивалось очень медленно, почти незаметно. Я все пытался не пропустить момент, когда сознание начнет менять состояние, когда начнет нарушаться логика, как при засыпании. Но как ни старался, а момент пропустил и опомнился, только осознав себя персонажем какой-то сцены.
Я в этот раз вообще отбросил всякое сопротивление и не выбирал между ролями, между "плохим" и "хорошим" сюжетом. Я знал, что все они виртуальные, что все, наблюдаемые мною, действия являются "экранизацией" моих же представлений о мире, и если изменить свои представления, то изменится и мир моего существования. И я стал настраиваться на более тонкие струны сознания, которые создавали нежные вибрации и приоткрывали черты все более совершенных миров.
Там было сладостно, как в раю. Да это и был рай. Я знал, что встречу там родителей, и ощущение их присутствия действительно возникло. За ними нескончаемой толпой виднелись силуэты наших пра, пра-пра и далее предков. Каждый из них сейчас находится на своем этапе пути, определяемом его кармой, но все они были когда-то связаны с нами и в какой-то мере определили наш выбор. Наиболее продвинутым из наших предков 2-й линии я отметил деда Илью. Его продвинутость порой выдавал слишком внимательный, проникающий взгляд.
Подъем по состояниям шел по нарастающей, и в какой-то момент я стал отождествлен с Богом. Это состояние единения с Богом вначале чередовалось с разъединениями, я переходил из состояния Единого Сознания в состояние отделенного от него локального сознания, и обратно. Когда наконец установилось стойкое отождествление себя с Богом, я мог уже испытывать это состояние и с открытыми глазами. Я смотрел на предметы в комнате и видел их место в огромной сети Вселенной. Там же я видел свое место, как локального сознания, и оно не было приоритетней комнатной мебели.
Я погружался во все более глубокие отождествления с Абсолютом. Таких отождествлений было много, и чем более я отождествлялся с Ним, тем яснее понимал, что просто вспоминаю: я есть Абсолют. Прошла серия таких вспоминаний, и каждое следующее было резче, четче предыдущего. Я даже сформулировал для себя: человек настолько является Богом, насколько он узнал Бога в себе. Вначале я пытался как-то словесно описывать эти состояния, но потом бросил это в силу их непередаваемости и просто отдался их переживанию. Я и сейчас не смог бы эти состояния описать. Ну как, например, объяснить кому-то, что такое расширение сознания, если человек ни разу его не испытывал?
А когда начался спуск, я испытал целую гамму эмоций - от адской обреченности до райского блаженства. Я также глубоко погружался в детские ощущения, снова переживая их. Я видел, что прошлое мертво. Оно представляло собой набор застывших эпизодов, как на старых черно-белых фотографиях. Я знал, что его уже не оживить, и это знание привносило щемящую боль в каждое вспомненное мною переживание. Я радовался и страдал одновременно, иногда непроизвольно текли слезы. Нос заложило полностью, так что я даже начал задыхатъся. И я было подумал, что так могу и задохнуться, но испугался этого как-то не сильно, приглушенно, будто под наркозом. Да и чего бояться? Тонкий духовный мир так прекрасен, быть там такое наслаждение, что я был готов без колебаний прекратить мое земное существование прямо сейчас и остаться в тонком мире навсегда.
Этот трип в целом был каким-то светлым, радостным (хотя далеко не всегда), но показался мне несколько растянутым и вызвал некоторую усталость. И он был также очень эмоциональным. Давненько я не испытывал такого водопада высоких состояний - любви, доброты, сопереживания. Хотя такие состояния иногда перемежались другими - трагическими и подавленными. Например, застарелая вина, казалось бы прощенная себе многократно, вдруг снова открывалась и начинала приобретать вселенские размеры. Во время светлых переживаний я даже дал название миру, в котором хотел бы жить после смерти: мир вечной весны.
Он же мир детства. Весь залитый ярким апрельским солнцем, с веточками каштана, стоящими в банке с водой в кухне на окне, первые черные прогалины в покрывшемся коркой старом снегу, ручьи, весело сбегающие вниз по нашей улице, нежно-зеленая трава во дворе, усыпанная, как веснушками, желтыми головками одуванчиков. Я вспомнил то ощущение детскости, гармонии с собой и окружающим миром, принятия его и себя как есть, без сопротивления. Это состояние и было тем, которое я испытывал в моем мире вечной весны. Его же я инстинктивно использовал для превращения бэд-трипов в гуд-трипы. Когда нет сопротивления, отпадают все вопросы и сомнения в правильности мироустройства. Приходится лишь с сожалением констатировать, что человеческие критерии зла и добра не всегда совпадают с таковыми Абсолюта. Но можно взять для себя только ту часть спектра, которая тебе нравится. На все твоя воля и намерение. Так, я хотел бы жить в мире без насилия, но не за счет его подавления государством, а чтобы ненасилие (ахимса) было сущностью человека, его естеством.
Конечно, я понимал, что это тоже одна из интерпретаций бытия. Мы существуем среди интерпретаций и сами ими являемся. За всеми ними лежит абсолютная реальность, не имеющая качеств, и чтобы воспринимать ее непосредственно, надо перестать быть отдельным сознанием. Но тогда прекращается и игра, а она ведь такая захватывающая! Я понял, почему мы в этот раз воплотились - для возможности резко ускорить наше духовное развитие. Эта возможность перевесила прочие опасения. Но этот наш выход был последним - никогда больше! Однако, чтобы этот отказ реализовать, придется вырвать у себя с корнем и кровью сильную привязанность к этой планете, к ее природе, к отдельным людям. Я не знаю, останемся ли мы, оставив наши оболочки, отдельными существами, но если останемся, то обязательно встретимся и проведем некоторое время в мире нашего детства. Он же мир вечной весны.
10 июля 2022