Те, кто стремится запретить порок, запрещают также добродетель, поскольку противоположности хотя и уничтожаются, но являются залогом взаимного существования друг друга.
Сэр Томас Браун
В 1893 году правительство Гладстона согласилось назначить Королевскую комиссию для расследования вопросов борьбы против поставок индийского опиума. Председатель комиссии граф Брасси (1836—1918), по отзывам одного из коллег, «был истинным патриотом, хорошо понимавшим, как управлять кораблем при плохой погоде, и стал бы прекрасным первым лордом Адмиралтейства в любом правительстве, для которого не была помехой его честность». У Брасси имелась собственная точка зрения на все вопросы, он выполнял свою задачу без предубеждений.
Большое впечатление на лорда Брасси произвело свидетельство доктора Генри Мартина Кларка (ок. 1856 — ок. 1905). Доктор Кларк учился в Эдинбурге, а затем в 1892 году возглавил самую крупную медицинскую миссию в мире — в Амритсаре, в индийском штате Пенджаб. В 1893 году врачи миссии совершили 88 961 выезд, а доктор Кларк (который свободно изъяснялся на всех местных, диалектах) был одним из самых информированных европейцев в том, что касалось здоровья индийцев. Он был трезвомыслящим реалистом, чьи показания заслуживают того, чтобы привести их в этой книге. Сам Кларк не имел опыта работы в Китае, но придерживался общепринятого мнения, что опиум наносит вред народу. Однако он подчеркнул, что почти весь опиум в Китае выкуривали (как и в британских колониях в Малайзии), в то время как в Пенджабе его обычно принимали внутрь, а курили гораздо реже. Следовательно, нельзя было проводить параллель между Китаем и Индией, и абсолютно неверно было бы утверждать, что наркотик разрушает здоровье людей в Индии так же, как в Китае. Кларк на слушаниях комиссии показал, что опиум действительно является вредной привычкой, которая может поработить человека, но предупредил, что ни одно правительство не сможет предотвратить выращивание, производство, поставки и употребление наркотиков. Такой запрет принес бы противоположные результаты, потому что в этом случае дело пришлось бы иметь не только с легальными поставками, но и с широкой контрабандой. Запрет опиума только увеличит его потребление, так как «невозможно навязать моральное качество нравственному или безнравственному человеку, для которого оно предназначено».
Кларк считал, что многие рассказы о вреде опиума слишком преувеличены, они ни в коем случае не могут относиться к тем, кто потребляет наркотик умеренно. Он оценил количество наркоманов среди пациентов больницы примерно в 14 процентов. «Его используют все классы общества — индусы, сикхи*, мусульмане, изгои, люди низших каст и вообще не принадлежащие ни к каким кастам». Наркотик также принимали женщины, иногда в огромных количествах. Некоторые наркоманы теряли в весе, но, как правило, такие последствия были редкими. Опиум не приносил никакой пользы и в то же время не наносил ни малейшего вреда. Употреблявшие опиум люди были крепкими, бодрыми и работоспособными, их зависимость, по всей видимости, не сказывалась ни на продолжительности жизни, ни на здоровье. У Кларка было много пациентов, употреблявших наркотик в течение тридцати, сорока или сорока пяти лет. «Я знаю стариков, которые и сейчас работают в поте лица и у которых привыкание к опиуму выработалось в юношеском возрасте... и я должен сказать, что не могу заметить большой разницы». Индийские страховые агентства по совету медиков не брали повышенных взносов с опийных наркоманов. Опиум свободно продавался, и его потребление не связывалось с преступлением. Кларк свидетельствовал, что не было ни опийных убийц-маньяков, ни людей, которые под воздействием наркотика нападали бы на других. Для него не было очевидным, что потребление опиума влечет за собой пренебрежение домом, детьми, работой и развал семьи. Кларк утверждал, что ни в одной стране не было крестьян трудолюбивее и бережливее, чем в Пенджабе, а между тем почти все они потребляли опиум. Очень часто к обнищанию крестьян приводили свадебные обычаи и тому подобные расходы, но никогда — опиум. По словам Кларка, если человек принимает умеренные дозы наркотика, то это не значит, что у него вырабатывается привыкание.
Тем не менее Кларк горячо возражал против того, чтобы давать опиум детям. Он полагал, что наркотик иногда используется при детоубийстве. Считалось, что опий помогал детям бороться с простудой, но на самом деле наркотик давали, смазывая язык ребенка или соски матери при кормлении, чтобы утихомирить беспокойных детей. В этом случае развитие детей затормаживалось. Кларк свидетельствовал, что «не знает ничего более жалкого, чем грудной ребенок, привыкший к опиуму — бедное, съежившееся дитя с морщинистым лицом и удивительно взрослым выражением лица, неестественно спокойное и усыхающее почти на глазах». Кларк выступал не за запрет наркотиков, а за правительственную программу снижения вреда, наносимого опием, он предлагал во всех школах и колледжах ввести «моральную тренировку, чтобы мужчины были мужчинами и не становились рабами любой зависимости».
Королевская комиссия, как и современные исследования потребления индийской конопли, уважительно относилась к культурным различиям между европейцами и азиатами. Она была единодушна в том, что если в Европе признают разницу в потреблении алкоголя — полная трезвость, умеренное и чрезмерное пьянство, — то нужно также различать степень использования опиума или анаши в Азии. В показаниях работавших в Индии англичан чувствовался такт.
Достопочтенная мисс Стернер, которая свободно читала и писала на хинди и управляла собственным поместьем в районе Азимгара, говорила, что крестьяне, выращивавшие опиумный мак, были самыми работящими и прилежными арендаторами. Она отрицательно относилась к алкоголю и гандже, была трезвенницей, но знала, что множество ее арендаторов принимают опиум в небольших количествах. Мисс Стернер утверждала, что на ее землях никто не злоупотребляет наркотиком. Она приняла участие в работе комиссии, чтобы защитить права своих крестьян.
Эти свидетельства относились к Индийской империи. Сэр Пжордж Бердвуд утверждал, что самые здоровые, доброжелательные и нравственные люди, которым можно было всецело доверить работу, всегда употребляли опиум — все без исключения. Бердвуд говорил об Индии, где он был профессором медицины в больнице Бомбея. Однако он добавил, что ничто не могло нанести больший вред, чем зависимость от морфия, широко распространившаяся в то время в Соединенных Штатах.
Отвлекшись от курилен опиума, комиссия остановила внимание на раджпутах и сикхах. Стрейчи полагал, что лучший ответ противникам опиума — это привезти в Лондон один из сикхских полков, в котором все солдаты употребляли опий, и показать его в Гайд-парке. Он считал, что не было более энергичного, мужественного и красивого народа не только в Индии, но и во всем мире. Сикхи были цветом индийской армии и бастионом империи, хотя почти все употребляли опиум. Генри Уотерфилд (1840—1901), служивший в Индии с начала восстания 1857 года и достигший звания генерал-майора, свидетельствовал, что 80 процентов сикхских солдат употребляли наркотик время от времени, 15 процентов — постоянно и 1 процент — чрезмерно. Еще один очень опытный офицер, Уильям Бискоу (1841 — 1920), заявил, что 60 процентов его солдат в сикхском полку принимали опиум, если у них возникало такое желание, и бросали эту привычку, если того требовали обстоятельства. С воинской точки зрения периодическое употребление наркотика не считалось нарушением дисциплины. У самих сикхов оно не считалось недостатком. Полковой устав предусматривал даже обеспечение солдат опиумом, если его нельзя было купить на рынках. Когда полк шел из Кандагара в Келат, где наркотика не было вообще, доставать его приходилось офицерам.
В Британской Индии также повсеместно были распространены наркотики на основе каннабиса, и, как опиум, они тоже приносили доход в казну. Ганджу курили рабочие, которые трудились в тяжелых условиях — на солнце или в джунглях, рикши, носильщики, каменщики, йоги, факиры, нищие, Дервиши, раджпуты, выступавшие в роли уличных атлетов, и брамины, почитающие богиню Кали. Попытки контролировать посадки индийской конопли ни к чему не привели. Наркотики на ее основе особенно оскорбляли христианских проповедников. Некий миссионер из Калькутты писал, что разрешенные правительством спиртные напитки, опиум и анаша приводят к губительному вырождению населения. В ответ на давление церкви индийское правительство в 1893 году учредило комиссию по контролю над потреблением и производством индийской конопли. И опять были заслушаны свидетельства, которые представляли собой как точку зрения экспертов, так и предубежденные мнения любителей чистоты нравов. Президентом комиссии был сэр Уильям Макуорт Янг (1840—1924), отвечавший в то время за финансы Пенджаба. Этот высокопоставленный чиновник был мудрым, незлобивым и немногословным человеком, горячо поддерживавшим работу миссионеров в Индостане.
На основе доказательств комиссия пришла к выводу, что «существует большое количество умеренных потребителей всех этих наркотиков, побочный эффект которых ничтожно мал, даже если такое умеренное потребление не совсем безвредно. В то же время то, что не влияет на одного человека, может иметь серьезные последствия для другого. При этом в некоторых случаях умеренное употребление наркотика может привести к неожиданному чрезмерному увлечению. Так бывает со всеми опьяняющими и одурманивающими веществами. Однако следует отличать умеренность от злоупотребления. Общая оценка доказательств свидетельствует, что умеренность в потреблении наркотиков на основе конопли не является вредной для здоровья». Комиссия привела свидетельство из Западного Пенджаба о том, что «все классы в Индии будут осуждать британский запрет наркотиков из конопли, которые они употребляли с незапамятных времен и которые уважают с религиозной точки зрения».
Члены комиссии с недоверием отнеслись к показаниям, в которых говорилось, что из-за анаши и других препаратов конопли индийцы попадают в сумасшедшие дома, комиссия назвала такие показания ложными. Она пришла к заключению, что нецелесообразно запрещать выращивание индийской конопли, ее производство, продажу и использование наркотиков на ее основе. Вместо этого была предложена политика минимизации ущерба, направленная на пресечение чрезмерного употребления наркотиков и сдерживание умеренного их применения. Для этого понадобились бы реформа налогов на наркотики, лицензирование выращивания конопли и централизованный контроль над ее плантациями. Необходимо было также ограничить количество поставщиков и объем разрешенного для хранения наркотика. Подводя итог, можно сказать, что комиссия Янга, как и комиссия Брасси, не поверила, что правительство в состоянии ликвидировать злоупотребление наркотиками с помощью строгих и решительных методов. Члены обеих комиссий понимали, что надеяться можно только на уменьшение потребления наркотиков путем введения тщательно продуманных, взвешенных мер местного масштаба, нацеленных на сдерживание или некоторое сокращение потребления. Они отвергли идею, что проблема наркотиков должна входить в компетенцию политиков, которые будут использовать ее в своих интересах.
Перед Янгом и его коллегами свидетельствовали эксперты высочайшего класса. Ботаник сэр Дэвид Прейн (1857—1944), куратор Калькуттского гербария в Королевском ботаническом саду не обнаружил ни единого случая неблагоприятного исхода от употребления трех препаратов индийской конопли. Он сказал, что эти сведения противоречили его первоначальному мнению, полученному из многочисленных источников, которые утверждали обратное. Похожие доказательства привел подполковник Александр Кромби (1845—1906) — профессор Калькуттского медицинского колледжа и главный хирург городской больницы. Кромби сказал, что алкоголь вреднее во всех отношениях, несмотря на то что с помощью анаши можно достичь полного забытья.
Было подсчитано, что 80 процентов жителей Индостана постоянно использовали наркотики, из них 10 процентов злоупотребляли ими, а остальные принимали умеренно. В праздновании индуистских торжеств, обрядов и свадеб большую роль играл напиток из бханга и шербета, символизировавший успех и счастье. Его предлагали каждому члену семьи и каждому гостю. Маленьким детям кончиками пальцев смачивали этим напитком виски.
Сотрудников полиции перед тем, как они давали показания комиссии, консультировал сэр Эдвард Генри, в то время генеральный инспектор полиции в Бенгале, а затем комиссар полиции Лондона. Хотя случались мелкие кражи с целью раздобыть денег на наркотик, в общем и целом «не было установлено причинно-следственной связи между потреблением препаратов конопли и профессиональной преступностью». Мэр города Богра согласился с этим мнением. Он описал представителей индийского преступного мира как городских жителей низкого происхождения без определенных социальных связей. Все они использовали те или иные одурманивающие средства, становились курильщиками ганджи и часто приобретали зависимость от нее. Мэр показал, что люди этого класса были в первую очередь преступниками, а уж затем — курильщиками наркотика. Тот, кто отверг «свои уважаемые семьи» и стал преступником, часто курил ганджу, но эта привычка была обычно следствием, а не причиной падения.
После тщательного исследования положения дел в психиатрических лечебницах Британской Индии комиссия Янга пришла к заключению, что общепринятый способ отличить помешательство, вызванное употреблением анаши, от обыкновенной мании приводил к высшей степени неопределенности, а потому являлся ошибочным. Даже эдинбургский психиатр Томас Клоустон, делавший акцент на самоограничении, согласился с заключением комиссии в том, что наркотики на основе конопли вызывают умопомешательство реже, чем предполагалось, а возникающее в результате сумасшествие носит временный характер и длится меньше, чем другие виды безумия.
Комиссия Янга дала оценку возможности запретить наркотики на основе индийской конопли. Она получила достаточно убедительные свидетельства вероятности замены их альтернативными наркотиками. Генри Клиссолду Уильямсу (1848— 1927), бывшему инспектору полиции и тюрем в Ассаме, не нравилось курение ганджи, но он полагал, что если запретить ее, то большинство курильщиков наверняка перейдет на что-то иное. Свидетель-индиец согласился, что курильщики ганджи заменят ее каким-либо другим местным растением, например дурманом, который комиссия сочла более вредоносным. Запрещение препаратов конопли, по мнению И.В. Уэстмакота, потребует целой армии детективов, вызовет огромное недовольство потребителей наркотика, а сам наркотик, выращенный и изготовленный подпольно, будет плохого качества.
Сторонники воздержания от наркотиков также давали в комиссии громкие показания, но были выслушаны без симпатии. Самыми непримиримыми противниками каннабиса были те, кто боролся со всеми без исключения интоксикантами. Генерал-майор Монтаг Миллет (1837—1901), убежденный трезвенник, тридцать лет прослуживший в управлении полиции Пенджаба, был одним из них. Примером для него служили недавние законотворческие эксперименты в США. Он считал, что в условиях полного запрещения люди будут счастливее и нравственнее. «Государству для этого не нужно бояться быть деспотичным... Чтобы укрепить свою мощь, нужно искоренить все порочные привычки. Государство много потеряет, если встанет на сторону зла, оно ни в коем случае не пострадает, если будет растить добро». Сторонники запретов, такие как Миллет, были прообразом американских борцов с наркотиками XX века — их картинный экстремизм, честолюбивые цели и ложную уверенность в собственной правоте увидели обе комиссии — и Брасси, и Янга. Меры, предлагаемые такими борцами с наркоманией, они расценили как нецелесообразные, неэффективные и ведущие к противоположному результату.
Доклады обеих комиссий предлагали разумные альтернативы запретам, они могли послужить достойным примером политикам XX столетия.
В конце XIX века впервые была замечена важная тенденция в истории наркотиков в западных городах Америки в 70-х годах. Эта тенденция заключалась в использовании наркотиков как средства вызова властям (включая родительскую) и внутреннего подрыва общественных устоев. Оллбат, предсказавший опасность подкожных инъекций морфина, оказался таким же прозорливым в отношении нового типа наркоманов: чрезмерно любопытные, ищущие новых ощущений правонарушители с притуплённой совестью и, возможно, определенной театральностью в своих порочных действиях. Оллбат хотел сказать, что, имея в виду наркоманию, XX век будет принадлежать непокорным.
Члены комиссий, о которых говорится в этом фрагменте книги, были гораздо умнее и ответственнее, чем большинство политиков ХХ века с их маниакальной идеей тотального запрета наркотиков и использования уголовного законодательства как средства устрашения. Только в начале XXI века власти некоторых стран, в первую очередь США, начали понимать бессмысленность тотального запрета наркотиков и стали снимать ограничения на их употребление. Но во многих странах по-прежнему действует полностью дискредитировавшая себя практика тотального запрета и уголовного наказания. В некоторых азиатских странах даже смертная казнь. Это означает, что человечество все еще не вышло из мрачного средневековья и эпохи инквизиции.
Я давно пришел к выводу, что проблема не в наркотиках (хотя если уж принимать, то надо, конечно, выбирать то вещество, которое дает требуемый результат при минимальном вреде здоровью), а в человеке. Если, например, курить марихуану ежедневно, то можно легко "подсесть". Но если принимать не чаще одного раза в две недели, то с зависимостью проблем не будет. Мы же не беспокоимся о здоровье человека, выкуривающего иногда сигарету табака или выпивающего от случая к случаю стакан вина? Кстати, чтобы "подсесть" на опиум, надо принимать его неделю - две подряд.
Важно, зачем человек принимает вещества, с какой целью. Важна осведомленность во всем, что касается мира наркотиков, умение анализировать информацию и делать выводы, общая эрудиция. Но главное - цель. Если цель - только получение удовольствия, то это путь в никуда.