Ибн Араби

Мухйидди́н Абу́ Абдулла́х Муха́ммад ибн Али́ аль-Андалу́си (1165 - 1240) — исламский богослов из Мусульманской Испании, крупнейший представитель и теоретик суфизма. Известен как «Величайший шейх» (аш-Шейх аль-Акбар) суфизма.

Ибн Араби разработал учение о единстве бытия (вахдат ал-вуджуд), отрицающее различия Бога и мира. Критики (Ибн Таймийя и др.) видели в этом учении пантеизм, сторонники — истинный монотеизм (таухид). Отстаивал концепцию совершенного человека (аль-инсан аль-камиль).

Вот некоторые стихи Ибн Араби в прекрасных переводах З. Миркиной.

"О голубки на ветках араки..."

О голубки на ветках араки*, обнявшейся с ивой!

О, как меня ранит ваш клекот, ваш голос тоскливый!

О, сжальтесь, уймите тревожные песни печали,

Чтоб скорбь не проснулась, чтоб струны души не звучали.

О, душ перекличка! О, зовы тоскующей птицы

На тихом восходе и в час, когда солнце садится!

Я вам откликаюсь всем трепетом, жилкою каждой,

Всем скрытым томленьем и всей неуемною жаждой.

Сплетаются души, почуяв любви дуновенье,

Как пламени вихри над глыбами черных поленьев.

О, кто мне поможет пылать без угара и дыма

В слиянье немом, в единении с вечно любимой!

Кто даст потеряться, утратить черты и приметы

В калении белом, в горенье единого света?

Вокруг непостижного кружатся пламени шквалы.

Стремятся вовнутрь, но целуют одно покрывало.

Так, камни лобзая, пророк предстоял перед Кабой,

Как перед подобием чьим-то, неверным и слабым.

Что значат, сказал он, священная Каба и Мекка

Пред истинным местом и высшей ценой человека?

Бессильны все клятвы, и тленный не станет нетленным.

Меняются лики, и только лишь суть неизменна.

Как дивна газель! О, блеснувшее длинное око,

В груди у меня ты как будто в долине глубокой.

И сердце мое принимает любое обличье -

То луг для газелей, то песня тоскливая птичья;

То келья монаха, то древних кочевий просторы;

То суры Корана, то свитки священные Торы.

Я верю в любовь. О великой любви караваны,

Иду я за Кайсом, иду я дорогой Гайляна.

Вы, Лубна и Лейла, для жаркого сердца примеры.

Любовь - моя сущность, и только любовь - моя вера.

*) "О голубки на ветках араки..." - Гайлян. - Имеется в виду поэт Зу-р-Румма (умер в 735 году), посвятивший своей возлюбленной Мейй множество газелей.

"В обители святой..."

В обители святой*, в просторах Зу-Салама, В бессчетных обликах изваяна газель. Я вижу сонмы звезд, служу во многих храмах И сторожу луга бесчисленных земель. Я древний звездочет, пастух степей, я - инок. И всех троих люблю, и все они - одно. О, не хули меня, мой друг, перед единой, Которой все и всех вместить в себе дано. У солнца блеск ее, и стройность у газели, У мраморных богинь - белеющая грудь. Ее одежду взяв, луга зазеленели И пестрые цветы смогли в лучах сверкнуть. Весна - дыханье той, невидимо великой, А проблеск молний - свет единственного лика.

*) "В обители святой..." - Зу Салам - местность в Аравии.)

"О, ответь мне, лужайка..."

О, ответь мне, лужайка, укрытая в скалах, - Чья улыбка в покое твоем просверкала? Чьи шатры под твоею раскинулись тенью? Кто расслышал твой зов и затих на мгновенье? Ты, над кем беззакатное золото брезжит, Так свежа, что в росе не нуждаешься свежей. Бурным ливнем тебе омываться не надо, - В зной и в засуху вся ты - родник и прохлада, - Так тениста, что тени не просишь у склона, Как корзина с плодами, полна, благовонна, И тиха до того, что блаженные уши Каравана не слышат и криков пастушьих.

"Лишь следы на песке..."

Лишь следы на песке да шатер обветшалый - Место жизни пустыней безжизненной стало. Встань у ветхих шатров и в немом удивленье Узнавай их - свои незабвенные тени. Здесь со щек твоих мог собирать я когда-то, Как с душистых лужаек, весны ароматы. Просверкав, ты ушла, как в засушье зарница, Не даруя дождя, не давая напиться. "Да, - был вздох мне в ответ, - здесь под ивою гибкой Ты ловил стрелы молний - сверканье улыбки, А теперь на пустых обезлюдевших склонах Жгут, как молнии, гребни камней раскаленных. В чем вина этих мест? Только время виною В том, что стало с шатрами, с тобою и мною". И тогда я смирился и стихнул, прощая Боль мою омертвелому этому краю. И спросил, увидав, что лежат ее земли Там, где ветры скрестились, просторы объемля: "О, поведай, что ветры тебе рассказали?" "Там, - сказала она, - где пустынные дали, Средь бесплодных равнин на песчаниках диких Есть шатры нестареющих дев солнцеликих".