П Е Р Е С Т Р Е Л К И
Кызыл-Агачский заповедник имени С.М.Кирова организован на мощнейших путях пролёта и местах массовых зимовок водоплавающих и степных птиц. По мнению видных отечественных и зарубежных ученых он должен был иметь не только Советский, но и международный статус, до последнего ему в силу ряда политических причин не суждено было дотянуться. Расположен заповедник в Азербайджане, на юго-западе Каспия и занимает Большой и Малый заливы им. С.М.Кирова, с широкой полосой, прилегающей степи. Кроме того, в заповедную часть входили разливы реки Акуши, впадающей через два пролива, именуемых почему-то «банками» в Большой залив.
Образование заповедника никак не согласовалось со сложившейся экономикой местного населения, годовой бюджет значительной части которого зависел от охоты в основном на кашкалдака (лысуха), а львиная доля дичи находилась в заповеднике!
В общем, сотрудники должны были охранять территорию заповедника, а охотники вынуждены были браконьерить. Особенно трудно приходилось соблюдать заповедный режим на, заросших болотной растительностью, разливах речки Акуши и на Малом заливе.
В результате такой ситуации возникали острые противостояния плоть до перестрелок и жертв с обеих сторон. В одной и из таких стычек директор заповедника был более точен и не менее чем за 100 метров поразил противника в голову из малокалиберной винтовки. Был суд, на котором его оправдали, но за второго браконьера, воинствующего директора посадили!
За сезон наблюдатели (охранники) заповедника сдавали на склад не более десятка ружей, в основном не местных нарушителей. Положение резко изменилось, когда на место начальника охраны, пришел отставной майор (если не ошибаюсь в чине). Он организовывал внезапные рейды бригады наблюдателей (охранников), да так что никакая утечка информации становилась невозможной и каждая операция проходила на редкость успешно. Таким образом, только за один выезд привозили до 20-30 ружей. Ему грозили, за ним гонялись, однажды он скрывался от погони в тростниковых крепях по грудь в воде.
В последний раз бригада за день отобрала более 30 ружей. Поэтому округа безмолствовала, и лишь далеко в стороне кто - то продолжал постреливать. Все уговаривали начальника, что на сегодня хватит, что уже темнеет, но он был непреклонен. Увидев охрану, браконьер зарядил в стволы пули и грозно стал кричать: «Не подходи - буду стрелять!».
Ветеран Отечественной войны бесстрашно шагнул вперёд и получил пулю в живот, от чего вскоре скончался. А стрелявший в охранника при исполнении - браконьер, инженер из г.Нефтечалы, отделался смехотворно малым сроком тюремного заключения!
Поэтому в разговоре, очередной начальник охраны (запамятовал, кажется, Косицин), сказал, что он больше, даже, не пугает браконьеров, выстрелами жербиями, т.к. они отражаясь, даже, от небольшой ряби на воде, резко меняют направление и, не дай бог, могут задеть браконьера. Впрочем, так у него и случилось: они на двух каюках плыли на выстрелы. Браконьеры завидев охрану спешно собирали уток и когда один из них наклонился за последней уткой Косицин выстрелил жербием в сторону, что бы попугать – уж больно тот, срикошетив страшно воет! При этом показалось, что, нагнувшийся за последней птицей, вроде бы вздрогнул, но выпрямился и скрылся в тростниках вслед за остальными. Деваться им было некуда – дальше шла глубина, а путь на берег лежал мимо охраны, через большой плёс. Полчаса спустя, послышались в тростниках разговоры, затем зашлёпали шаги и, наконец, вышли на плёс трое, причем средний, буквально, висел на шеях крайних, и штаны у него были в крови! Его тут же посадили в каюк и… показали местному ветеринару! Тот осмотрел пострадавшего и констатировал, что огромный жербий, когда бедняга оказался в согнутом положении вошел в задницу чуть выше очка (ануса) и, потеряв убойную силу - выпирал внизу живота солидной шишкой. «Эскулап», не медля, достал из кармана скальпель, вытер его о штаны до «стерильного состояния», рассек кожу и подарил жербий пострадавшему на долгую память. В связи с тем, что, по словам «специалиста», у человека в таком интимном месте находятся сплетения очень важных сосудов и нервных столбов, то можно ожидать, скорее всего, самого всякого! Поскольку каждый из участников трагедии считал себя виноватым, то порешили не афишировать случившееся, а Косицин, между тем, должен платить пострадавшему его зарплату до полного выздоровления. Хотите верьте, хотите- нет, но через 2 месяца пострадавший был словно огурчик и, как считает стрелок, браконьер замотал у него зарплату не менее чем за месяц!
У Косицина браконьерские страсти случились в охотничий сезон, а у меня, наоборот, в самый период размножения, когда матерые птицы сидят на яйцах и выхаживают птенцов, а неполовозрелые утки линяют и набираются сил. В общем, когда в плавнях никого нет кроме птиц, зверья и ученых! Именно тогда я огородил гнездо султанской курицы заборчиком из тростника, что бы птенцы не убежали, и каждый день наблюдал из засидки за гнездовой жизнью этой мало изученной птицы. В полдень - выезжал на огромный плёс разливов р.Акуши, заталкивал в куст тростника лодку и из малокалиберной винтовки срелял метров за 100 по осоке. Если утки не поднимались, то стрелял дальше, но на это раз лишь после третьего самого дальнего выстрела поднялась стайка серых уток. Она пролетала довольно близко и мне удалось выбить, «самую жирную» на обед. С этой добычей вскоре вернулся на пост. Почти вслед за мной появился из соседнего селения наблюдатель Агабалла и попросил посмотреть винтовку. Повертев в руках эту диковину и, поцокав языком, он спросил: «А мне такую - взять можно?» «Нет, Агабалла, на малокалиберные винтовки милиция даёт разрешение только научным сотрудникам, а зачем тебе?», - ответил и спросил я. «Жалко, а то бы я всех браконьеров повывел!», - обиженно протянул он. « Это как же?», удивился я. Оказывается только что вернулся с разлив р.Акуши его сосед, которому очень захотелось поохотиться в заповеднике, да так нестерпимо захотелось, что далеко до вечёрки он зашел в воду, замаскировался в удобной куртине тростника и был на месте. От нечего делать решил закурить, отогнул борт пиджака, чтобы достать из нагрудного кармана пачку сигарет, как что-то чиркнуло и в, отогнутой поле пиджака, у самого кармана, образовалась дырочка. Пока браконьер удивлялся диву - дивному, но тут прогремел далёкий выстрел! Как далеко видит и стреляет, подумал не на шутку испугавшийся «охотник» и пообещал Аллаху, что больше в заповедник никогда не пойдет! Мне тоже очень повезло - и я тоже пообещал Исусу, что больше так далеко палить из винтовки не буду!
Но ещё больше мне повезло в очередном рейде, когда мы с наблюдателем Сергеем Ватолиным, на «Казанке» должны были прочесать Малый залив и, пройдя через «Аракеловский банк», выйти на Большой залив, где пересесть на катер с общей группой сотрудников во главе с директором заповедника Владимиром Васильевичем Виноградовым. Скоростная Казанка не вызывала у наблюдателей восторга, т.к. считали её пулеуловителем – быстро догонишь браконьеров и те наверняка будут отстреливаться!
Итак, мы в хорошем настроении, с ветерком неслись по водам залива. Вскоре услышали по ходу выстрелы. У меня как всегда винтовка, тулка-двудулка, а в руках неизменный «Зенит» с телевиком. А вот и браконьеры. Они не учли скорости нашей лодки – не сумели собрать всей добычи и смогли лишь одолеть на шестах только первый вал тростника, намытый прибоем, и застряли на втором, затем дружно ощетинились ружьями и что-то угрожающе кричали по азербаджански. А я в это время я беспечно пытался их сфотографировать! Наконец, я обернулся к Сергею и потребовал немедленно завести мотор, заглохший на первом препятствии, иначе уйдут браконьеры! Побелевший от страха наблюдатель, только и пролепетал: « Считай начальник, что ты сегодня заново родился - ещё только один метр и они бы стреляли!» Сергей Ватолин из староверов, выселенных в Закавказье толи 300, толи 200 лет назад. Они хорошо знали местный язык и между собой предпочитали говорить по азербайджански.
В кои веки мне пришла путевка в желудочно-кишечный санаторий Мардакяны, что под Баку, а на кануне пришлось участвовать в очередном рейде, что бы хоть как-то остепенить распоясывшихся браконьеров. Меня с лаборантом Славиком, только что отслужившим армию, направили на Малый залив на добротной деревянной лодке, оснащенной стационарным мотором Л-3. Вооружение у нас стандартное: у обоих по курковой тулке-двудулке, плюс малокалиберная винтовка и обязательный фотоаппарат. Из всех винтовок, принадлежавших заповеднику, я выбрал увесистую ТОЗ-9, с магазином на 5 патронов и отличавшуюся очень точным боем. Из неё я стрелял птиц только в шею, а на 200 метров - по туловищу и, даже на это расстояние одной пулей порой сводил двух! В общем, зрение у меня было отменное, настрел – огромный, да и стрелял я быстро и точно.
Достигнув границы заповедника, мы вскоре нашли среди тростников знакомого Славика, который заблудился. Помогли ему завести мотор и указали дорогу. Затем долго продвигались вперед, пока не услышали приближающиеся выстрелы. Я предложил сделать засаду на краю огромного плёса. И не ошиблись - вскоре на чистину выплыли 3 куласа. В них стояло спереди по стрелку и сзади - по чапчи, которые резво гнали вперёд, с помощью шестов (чапов) прогонистые лодки. Выпустив браконьерскую флотилию на середину, по команде Славик завел мотор - мы тут же появились на чистине и «понеслись» со всей доступной движку скоростью наперерез. Куласы резво развернулись и пустились наутёк, со скоростью, превосходящей у нашей лодки! Я выстрелил предупредительно вверх, но реакция была неожиданной: примерно со 100 метров по нам было произведено 6 выстрелов, скорее всего дробью, т.к. вряд ли они успели перезарядиться. Не ожидая такого оборота событий, я схватился за винтовку и, вспоминая действия пехотного офицера в наступлении, стал сбивать прицел, посылая пули в нескольких сантиметрах от браконьерских голов, тем более, что фонтаны брызг говорили о том, что теперь к нам летели пули! После каждого моего выстрела на лодках пригибались не только стрелки, но и чапчи. «Действует однако»,- подумал я особенно когда пуля настильно ложилась поблизости на воду и с неприятным воем уходила прочь, заставляя браконьеров чуть ли не падать в куласы Конечно, с такого расстоянии мне ничего не стоило перестрелять их как кашкалдаков, тем более, что из-за тарахтения мотора, я видел в мозглом воздухе только вспышки и дымки от выстрелов, но не слышал визга пуль и, видимо, поэтому не ощущал никакого страха, более того я мог трезво рассуждать, что долгожданные Мардакяны пошли бы «коту под хвост», а за трех стрелков, а может быть и за чапчи, если бы они оказали огневое сопротивление, пожалуй мне бы светила длительная тюрьма, да возможно к тому же и, бытующая на Кавказе, кровная месть, тем более, что меня узнали (как потом выяснилось) по находившемуся с нами в лодке курцхаару по кличке «Черный». В пылу перестрелки я израсходовал 3 магазина пока куласы не скрылись среди тростников. Только тут до меня дошло, что мы крутимся на одном месте. Причём голова Славика находится у самого днища за чугунным движком Л-3, зато задница возвышалась над бортом отличной мишенью, а руль сдвинут в одну сторону! Конец – делу венец. Вечером я сел на поезд, а утром был в желудочно-кишечном санатории Мардакяны!
До чего же был прав директор заповедника В.В.Виноградов, когда, провожая меня на Украину, говорил: «Владимир Сергеевич скоро всё плохое забудется, а хорошее будет вызывать настальгию по заповеднику – ведь лучшие Ваши годы прошли именно здесь!». Действительно, так и получилось. Я был рад услышать хоть какие -то сведения о заповеднике, а в 1980г получив приглашение на юбилей заповедника, был просто счастлив, но, к сожалению, это совпало с защитой диссертации и я не смог принять участие в торжествах.
Через многие годы, на рубеже тысячелетий, в 2000г. приехали на международную научную конференцию, посвященную 20-летию Азово-Черноморской орнитологической рабочей группы зарубежные гости и в числе их прибыл из Баку глава орнитологической лаборатории АН Азербайджана и одновременно директор-координатор азербайджанского центра по охране птиц Е.Н.Султанов. Он порадовал, что в научных кругах Азербайджана меня помнят как корифея, цитируют в своих трудах, а также рассказал, что Кызыл-Агачский заповедник ещё существует, но конфигурация его заливов, в связи с поднятием уровня Каспия, изменилась. Научные сотрудники никаких денег за работу не получают и существуют за счёт рыбалки и охоты! Самые красивые и маленькие гуси – краснозобые казарки оставили западный Каспий и стали зимовать в более спокойной Европе. А староверы, предпочитающие говорить по азербайджански, через века бросили село Алексеевку – фактически свою родину, что под Ленкоранью, и, по «собственному желанию», съехали в Россию?
Да, очень интересен для натуралиста Кызыл-Агачский заповедник, золотое, неповторимое место, международного значения, но благодаря гениальным деяниям Хрущёва, я уехал на родину, действительно по собственному желанию, конечно, потом об этом горько сожалел, но, в данном случае, права поговорка: «Что ни делается – всё к лучшему! ». Особенно после разгрома могучей страны на, прозябающие суверенные, государства! Спрашивается - смог ли бы я прижиться в новых условиях, да и браконьеры непременно постарались бы вернуть старые и новые долги! А жаль - очень жаль, что всё так произошло!
10.11.2004г.
В.С.Греков.