Марчук Анатолий Григорьевич

«Меня призывали в армию в неблагополучное время – 10 сентября 1939 года. В этот день через районный центр Миньковцы колоннами двигались наши войска к границе Западной Украины и Западной Белоруссии. Части Красной Армии перешли границу и за короткое время заняли Западную Украину и Западную Белоруссию. В октябре месяце я получил повестку собраться и явиться в райвоенкомат.

Мать приготовила мне все, что нужно призывнику. Я явился с чемоданом в военкомат. Офицер военкомата построил всех явившихся, кто зачислен в пехоту, список призывников передал представителю воинской части. А тех, кто зачислен в артиллерию, отправили домой. Мне было очень обидно – я очень хотел в армию. Целый месяц я ждал. Все продукты, что мать собрала мне в дорогу, пришлось расходовать. И только 15 декабря 1939 года я был зачислен в 264-й КТАП (корпусной тяжелый артполк). В полку был зачислен в штабную батарею. Нас, новичков, знакомили с оружием. Мы изучали 4-х спаренный зенитный пулемет, радиодело, автодело, топографию, стрелковое оружие.

В марте 1940 года 264-й полк возвратился с финской войны. Старослужащие с интересом рассказывали нам о боевых действиях с финнами, как они давали залпы со своих дальнобойных орудий. Мы, солдаты декабрьского призыва, интересовались, как сражались финны. Служба моя в 264-м полку шла хорошо, но очень частыми были подъемы по тревоге.

В июле 1940 года я в составе 264-го полка участвовал в походе на Бессарабию. Молодежь нас, красноармейцев, очень вежливо принимала. Но в Бессарабии мы пробыли недолго. Когда там была установлена Советская власть, наш полк возвратился на свою территорию.

В мае 1941 года полк выехал из города Ковель в лагеря, которые размещались в 40 км южнее города. На зиму полк из лагерей возвращался в казармы. Казармы были польские. Там были деревянные двухъярусные нары, матрасы и подушки наполнены соломой и сеном. После занятий очень сладко спалось. Но армейский сон в начале 1941 года нарушался частыми тревогами. Командование полка такими тревогами засекали время сбора полка на площади военного городка. Взводы, которые не уложились в нормативы, получали замечания.

Тревожные ночи 1941 года были связаны с тем, что германские войска стремительно продвигались по территории Польши на восток, приближаясь к границам СССР. Несмотря на такую обстановку в мире, командиры батарей поощряли красноармейцев.  Мне и другу в марте месяце дали увольнительные на день в город Ковель. Но поскольку мы часто в городе несли патрулирование, желание идти в город отпало. Мы взяли лыжи и поехали в деревню Обухов, километров 5 восточнее военного городка. Там мы покатались, посмотрели достопримечательности деревни и в 13 часов дня возвращались в военный городок. Вдруг из двора одного дома вышла молодая девушка. Мы задержались, и девушка вступила с нами в разговоры. Нас пригласили в дом, и девушка начала рассказывать, что ее дядя из Варшавы прислал письмо, в котором дал понять, что Красная Армия в мае месяце из Ковеля уйдет, так как будет война.  Своими новостями девушка испортила нам настроение. Мы возвратились досрочно в казарму. Вечером проходила проверка личного состава батареи. Когда все разошлись, я позвал командира батареи и негромко доложил ему о том, что в деревне говорила девушка. Он мне ответил, что войны с Германией не будет, а мне и моему другу приказал молчать, иначе арестуют. Так мы и молчали до 22 июня 1941 года.

В мае месяце 1941 года 264-й артполк выехал из Ковеля в летний лагерь. В лагере жили в палатках, только комары заедали. 21 июня 1941 года, это была суббота, в 18 часов вечера мы смотрели кино «Человек с ружьем». Полк еще не досмотрел кино, как объявили тревогу. Быстро разобрали все палатки, собрали имущество, погрузили на машины и направились в Ковель. Красноармейцы шли всю ночь в Ковель маршем (пешком). В колонне громко разговаривать запрещалось. В казармы не заходили. Постояли немного, и со штаба поступила команда занимать оборону. Это было 22 июня в 2 часа утра. Когда личный состав полка двигался по проселочной дороге по направлению к городу Любомль, слышен был свист пуль. 264-й КТАП еще не успел, как положено, занять оборону, как в 4 часа утра немецкие войска под прикрытием авиации, массированной артподготовки перешли границу у реки Буг. Начались кровопролитные бои.

Раненых пограничников, солдат и офицеров вывозили на станцию Ковель. Для оказания помощи раненым в первые дни войны не хватало медсестер. Связи с пехотными полками не было. Организовывали посыльных, которые также не могли держать связь с батареями и полками. Сами посыльные погибали.

Фашисты не давали нашим орудийным расчетам вести огонь по танкам и пехоте. Был сильный артобстрел наших орудий. Орудийные расчеты  от ранений погибали. Самолеты нахально действовали на ковельском направлении. На бреющем полете они расстреливали нас из пулеметов, не давая поднять головы. В первые дни войны на нашем направлении не было зениток и не было наших самолетов, поэтому фрицы так нагло себя вели.

 22-го,23-го, 24-го июня на ковельском направлении немцы вглубь нашей территории продвинулись незначительно. Возможно, фашистов сдерживали наши танки КВ, которые были зарыты в землю и служили как огневые точки вместо дзотов.  24 июня около 19 часов вечера я вынужден был по случаю ранения оставить свой 264-й КТАП. Мне было очень жаль расставаться с дружным коллективом. Я надеялся после госпиталя возвратиться в свой полк. Меня и других раненых товарищей вывезли с поля боя на станцию Ковель, где погрузили в товарные вагоны. 24 июня, как только стемнело, поезд с ранеными двинулся со станции. Но, несмотря на темное время, фашистские самолеты не переставали бомбить движущийся поезд с ранеными. Железную дорогу фашисты освещали с самолетов ракетами, пущенными на парашютах. Машинист вел поезд медленно, бомбы рвались то слева, то справа эшелона. Ночь с 24 на 25 июня была для нас самой страшной. В город Киев состав прибыл на рассвете. Когда начали выгружать раненых, оказалось очень много мертвых. Они скончались по дороге от тяжелых ран.

В Киеве медсестры уже были подготовлены к приему раненых, они весь день обрабатывали раны и мыли пострадавших. Помытых, побритых, переодетых размещали в подготовленных помещениях для эвакогоспиталя. У меня была температура более 40 0 С. Из-за этого я часто падал с койки, как и многие другие раненые. Хирург, осмотрев меня, рекомендовал ампутацию руки по локоть. Когда хирург вышел, ко мне подошла медсестра Соня и тихо посоветовала, чтобы я на ампутацию не соглашался. Я так и поступил. Медсестра внимательно  осматривала мое ранение и обещала, что выходит меня. Так и получилось. За две недели большая опухоль исчезла и рана начала заживать. Первого августа меня выписали и председатель медкомиссии направил меня в выздоравливающий батальон. Я лично с плачем к нему обратился, чтобы он направил меня в мой 264-й полк, в котором я прослужил полтора года. Но он сказал мне, что от 264-го полка остались «рожки да ножки». Вытер я слезы и пошел садиться в машину, которую за нами прислали. В выздоравливающем батальоне нас долго не держали. Спешно формировали полк. 15 августа меня зачислили в 655 ЗАП в штабную батарею радистом. Этот полк оборонялся и постепенно отступал в направлении г. Черкассы. В кровопролитных оборонительных боях полк понес большие потери. Немцы часто бомбили, забрасывали листовками, агитировали нас бросать оружие и переходить на немецкую сторону.

На черкасском направлении 655 артполк оказался в окружении. Кто как мог вытаскивали пушки, выходили из окружения. Полк был дееспособным до 10 октября 1941 года. С 10 октября 1941 года был сформирован 875 ГАП 112 СД. Я был зачислен в штабную батарею. Ожесточенные бои были в районе Черкасс. Сейчас нельзя представить, что творилось на переправе через реку. На переправе лежали трупы, разбитые машины, «катюши». Было очень большое скопление войск, которые спешили переправиться до налета немецкой авиации. Мост был очень длинный и разбитый бомбами. Я стоял и наблюдал, как командиры полков старались быстро переправить пушки, людей, машины. А немецкая авиация не прекращала бомбить переправу, гибли солдаты, но понтонный мост восстанавливали для переправы войск. После ожесточенных боев наши войска оставили город Черкассы.

 875 полк отступал в направлении города Полтава. На всем пути отступления всё было в дыму: горели скирды, запасы топлива, взрывали предприятия, мосты. Население было очень недовольно, что мы отступаем, люди проклинали тех, кто дал приказ при отступлении все уничтожать, не оставлять врагу ничего. 18 июля 1942 года 875 ГАП прекратил свои боевые действия из-за потери материальной части и личного состава. Оставшихся в живых солдат направляли в район станции Миллерово. 

19 ноября 1942 года был сформирован 46 артполк на конной тяге, который отступал к Волге. На Волге получили приказ: «Ни шагу назад!» Тогда на берегу стали строить блиндажи, рыть траншеи, сооружать укрытия для артпушек, передвижной кухни, стали строить наблюдательные пункты. Зарылись в землю и пехотные полки. В это время было очень тяжело, но в солдатах поднялся моральный дух. Между штабами полков была налажена телефонная и радиосвязь. Находясь в обороне Сталинграда, полк получал пополнение солдат призыва 1942 года. В мой радио-взвод прибыл Сабуров Василий Иванович, а в штабную батарею поступил Полунин. Сталинградская кровопролитная битва продолжалась до тех пор, пока на наблюдательный пункт полка прибыл Жуков. Он в стереотрубу осмотрел внимательно местность и зашел в штаб полка. Сабуров и я в это время дежурили на радиостанции. Что они обсуждали за закрытыми дверями, мы не слышали, но догадались, что на участке, где мы держали оборону, готовится наступление. Немецкая авиация ежедневно бомбила наши боевые порядки. Я и Сабуров по очереди дежурили на радиостанции и принимали закодированные сведения, сколько за день черных и красных карандашей.

С 19 ноября 1942 года 46 артполк переименован в 119-й с присвоением ему звания гвардейский. Все солдаты получили знаки «Гвардия». Войска на нашем участке, где побывал Жуков, очень хорошо подготовились к прорыву немецкой обороны. Более 30 минут гремела канонада со всех стволов наших орудий и минометов. Колонны танков с пехотой двинулись для окружения 300-тысячной армии немцев. Утро было туманным. Окруженным войскам Паулюса авиация немцев не смогла оказать помощи. Всё, что самолеты сбрасывали, попадало в руки наших солдат. Самолеты сбрасывали в металлических бочках печенье, в мешках разные сладости, в ящиках разные сорта хлеба, консервы. Мы с Сабуровым хорошо запаслись немецкими продуктами. Более двух дней шли колонны пленных немцев в Сталинград. Паулюса сопровождали отдельно от колонны пленных. Мы с Сабуровым видели Паулюса лично.

После ликвидации 300-тысячной группировки, наши войска с облегчением вздохнули после ежедневных контратак и массированных налетов немецких самолетов.

Полк с боями занимал города Донецк, Луганск, Макеевку, Запорожье, Марганец. Ожесточенные бои были за Каховку. В районе Каховки мы переправлялись на лодке вдвоем с Сабуровым, так как мы вместе работали на радиостанции, и надо было поддерживать огнем пехоту. Переправлялись под обстрелом минометов. Мины рвались в реке то впереди, то позади лодки.

За форсирование Днепра на меня и Сабурова оформляли документы на большие награды. Но писарь полка попал под обстрел 6-ствольного немецкого миномета (называли его Андрюшей), и не осталось от него никаких следов. 

Писаря полка даже не похоронили, так как части его тела были разбросаны на несколько метров от воронок. Наградили меня и Сабурова медалью «За отвагу», а затем медалью «За боевые заслуги».

После Каховки 119-й артполк освобождал город Николаев. Оттуда срочно перебросили на Харьковское направление. Был сделан прорыв, наши танки и пехота пошли вперед на Харьков. На этом участке фронта в боях участвовали английские танки (как их называли – «матильды»). Мы установили радиостанцию на опушке и начали передавать команды. Немцы засекли нашу радиостанцию и открыли огонь. Снаряды ложились то спереди нашего окопа, то сзади. Я почувствовал, что надо уходить. Крикнул Сабурову, и как только мы с этого окопа сбежали, туда сразу попал немецкий снаряд. Так мы, радисты, вдвоем, остались живые. Это был третий случай после Сталинградской битвы.

После Харьковской операции 119 артполк 50 СД срочно перебросили на Курскую дугу. Шли ожесточенные бои. Наш полк поддерживал 148, 150, 102 пехотные полки. Первые дни шли на дуге танковые бои. Большие облака пыли затрудняли ведение огня по немецким танкам. Победа на Курской дуге летом 1943 года завершилась коренным переломом в ходе войны. 119-й полк на «студебеккерах» успешно двигался через города Клинцы, Новозыбков, Добруш, Гомель. После Гомеля наша дивизия свое движение приостановила. 119-й полк тоже остановился. Приводили в порядок свое хозяйство, пополнялись боеприпасами, боевые расчеты пополнялись людьми. Готовились к операции «Багратион». Готовились очень тщательно, ведь город Бобруйск был превращен в мощный укрепленный район.

После артподготовки войска под командованием Баграмяна, Рокоссовского, Захарова и Черняховского прорвали оборону Бобруйска. Они форсировали реку Березина и заняли город. С Бобруйска войска пошли на Минск. 119-й артполк в составе 50 СД 28-й армии с боями двигались на Старые Дороги, Любань, Слуцк, Копыль, Барановичи, Слоним, Волковыск до польской границы. На границе Польши шли ожесточенные бои. Когда перешли границу, стали двигаться на Белосток. Затем 119-й полк повернули на город Гумбиннен, а затем в Восточную Пруссию. Штурмовали города: Прейсиш-Эйлау, Спридланд. Ожесточенные бои шли юго-западнее Кёнигсберга и юго-восточнее Берлина. После уничтожения группы войск немцев юго-восточней Берлина 119-й двигался к Берлину. По дороге невозможно было пройти – столько было немецких трупов. Среди них были и живые, они усердно просили нас дать попить. Сердце не камень, приходилось поить раненых.

И вот последний штурм. Наши войска рвались к Берлину. В вечернее время артполки заняли исходные рубежи. Очень интересно было видеть, как более тысячи орудийных стволов были направлены на город Берлин. Всё было тщательно подготовлено к прорыву последней обороны немцев. Перед артпушками красиво выстроились прожектора, которые были впервые применены в Берлинской операции. Наши войска: пехота, танки, артиллерия освобождали квартал за кварталом города Берлина. 7 мая после артподготовки командование снимает 119-й артполк с позиций и на сигнал SOS направляет на освобождение города Праги.

8 мая Прага была освобождена. А 9 мая 1945 года мы праздновали в Праге День Победы. В этот день мы и плакали о погибших друзьях, не дошедших до Берлина, и радовались, обнимались, целовались. Всех солдат чехи угощали пивом, печеньем, сладостями. Отдыхали в Чехии больше месяца, а потом своим ходом возвращались в Брест.

119-й гвардейский Краснознаменный ордена Суворова, ордена Кутузова артполк из Бреста был направлен в город Слуцк, где я продолжил службу. В 1946 году в мае я демобилизовался. Прошел 8 фронтов. Дошел до Берлина и Праги и остался в живых».

Ссылки

1. БД "Память народа 1941-1945" /Марчук Анатолий Григорьевич/

2. БД "Подвиг народа 1941-1945" /Марчук Анатолий Григорьевич/