Саневич (Крупко) Тамара Михайловна

Когда началась Великая Отечественная отца на фронт не забрали. Но он был связан с партизанами. В наш дом они наведывались часто. Особенно разведчик Лебедь. Он приходил переодетый священником, в доме у нас он крестил детей. Видимо, это было прикрытием для партизанского связного. 

Нина жила в Красной Слободе с родителями, а мы, младшие, в Толмачево у бабушки. Мы войну практически не помним, а вот на долю Нины выпало много испытаний, которые до сих пор живы в ее памяти. 

Многие краснослободцы, пережившие годы оккупации, с ужасом вспоминают 1943 год. В это время через поселок шли мадьяры. Об их жестокости рассказывали много страшных историй. 

 Одна из них – по воспоминаниям сестры Нины. 

Многие в поселке прятались от фашистов в «схронах» – в огороде выкапывали яму, прятали там всё ценное, прятались сами. На Октябрьской (Пасечной) улице жили родственники – Засимовичи, у них была очень красивая дочка, и они прятали ее в этой яме и от немцев, и от партизан.  И вот, когда люди узнали, что идут мадьяры, все стали прятаться. Крупки через огороды побежали в «схрон» к Засимовичам. Там просидели два дня не выходя на улицу. Была зима. Выпал снежок. Если выйдешь – выдашь своё расположение. Но запасы быстро закончились, особенно сильно хотелось пить. Тогда решили Нину, как самую маленькую и незаметную, отправить к соседям за водой и едой. Соседи прятались в погребе. Когда Нина вошла, они стали ругать ее – наследила вокруг, теперь немцы их найдут и всех убьют. Фашисты действительно увидели следы, и по следам пришли к погребу. Услышав немецкую речь, люди спрятались за дверью, прижавшись к стене. Всех сковал такой ужас, что невозможно было даже пошевелиться. Фашист ногой отрыл дверь погреба, и автоматная очередь прошила погреб насквозь. А в это время люди стояли за дверью и боялись даже дышать. Спасло их то, что фашист оказался ленивым и не стал спускаться в погреб, чтобы проверить, остался ли кто живой.

Но самое страшное было потом…

Красная Слобода была партизанской зоной. Немецкие гарнизоны были в Старобине, Рачковичах, Семежеве. В Красной Слободе фашисты бывали наездами. Об их приближении мирное население предупреждали партизаны.

Весна 1943 года. Нина осталась дома, а родители поехали на поле помогать партизанам сажать картошку. Партизаны дали коней. Работа кипела. И вдруг – немцы едут в Красную! Кто-то остался в поле, кто-то побежал прятаться в лес, а Крупки решили вернуться домой, взять припасы и забрать Нину. Думали, что успеют обернуться на лошади. Но, приехав в поселок, они увидели, что там уже хозяйничают фашисты. Их схватили, как помощников партизан. Нина была дома и через окно всё видела. У мамы в руках был паспорт, их с отцом вывели и поставили перед домом. Фашисты кричали: «Партизан!»  Нина через дорогу переползла к соседям, фашист, увидев, дал по ней очередью из пулемета. Напротив, в доме Палея, жили беженцы по фамилии Голубевы. Они спрятали ее у себя. Немцы беженцев не трогали, возможно, потому, что не местные, вряд ли поддерживали бы связь с партизанами. Нина видела, как родителей повели на площадь. Там на горке (напротив дома В. Якубовича теперь)  их и расстреляли. Убитых немцы запрещали хоронить. Они должны были лежать в назидание всем – так будет с каждым, кто помогает партизанам. Нина со всех ног побежала в деревню, чтобы сообщить родным, какая случилась беда.  И только когда она прибежала в Толмачево, увидела, что рукава маминой куртки, которая была на ней надета, простреляны в нескольких местах. Нина просто чудом осталась жива. Хоронили родителей ночью, чтобы не видели немцы. Времени копать могилы не было, поэтому мать и отца похоронили вместе – два гроба в одной могиле.

После смерти родителей Нина, Коля и я остались жить в Толмачево у бабушки. Было очень трудно и голодно. Кроме них еще было трое внуков сына Трофима. Основная тяжесть легла на плечи тетки Татьяны. Ей пришлось поднимать шестерых. Бабушка видела, как тяжело невестке, старалась съесть поменьше, чтобы Крупковым детям было поесть. 

И вот еще одна удивительная история… В Красной Слободе немцы угоняли скот, увели корову и у нашей семьи. Тогда еще были живы родители. Без кормилицы стало очень трудно, но ничего не поделаешь… В Толмачево у бабушки тоже была корова, но ее  увели партизаны. Как накормить шестерых детей? Каково же было удивление, когда однажды они увидели у калитки корову. Корова разыскала их в Толмачево. Они бросились ее обнимать от радости, и смеялись, и плакали.  А потом  увидели, что и корова тоже  плачет…

В 1944 году, когда фронт был уже очень близко, часто была слышна канонада. И когда бои стали совсем близко, семья ушла прятаться в болота. Сидели довольно долго, запасы провизии закончились, наступил голод. Нина Михайловна вспоминала, что есть хотелось так сильно, что они  поймали змею и съели. И вот однажды люди услышали русскую речь. Первой мыслью было, что их выследили полицаи. Одна женщина вышла посмотреть и увидела солдат. Они закричали: «Мы свои!» Это действительно были советские солдаты. Так люди узнали, что их освободили.

После освобождения в Толмачево некоторое время располагался военный штаб. Там служил один офицер, который захотел удочерить Нину. У него погибла вся семья. А Нина напоминала ему его дочь. Этот офицер часто брал Нину с собой, когда ехал  в Красную Слободу. Девчонка она была отчаянная – ничего не боялась. И вот однажды, когда они возвращались в Толмачево, их обстреляли. Машину разбомбили вдребезги, а они остались живы- ни одной царапины! Но после того случая бабушка запретила Нине уезжать из деревни. И на удочерение не согласилась, считала, что детей разлучать нельзя, как бы не было трудно – они должны быть вместе.

После войны в Красной Слободе осталось немного целых домов. Поэтому в доме  сразу размещался военный госпиталь, военкомат, потом были ясли, семенная лаборатория. Но бабушка отсудила дом, ведь у него были владельцы. Она добилась, чтобы детей не забрали в детдом. И когда пришла пора идти в школу, дети перебрались в свой дом. Нине, как самой старшей, пришлось идти работать. Она прибавила себе два года и устроилась в больницу операционной санитаркой. Потом она работала в инфекционном отделении, в роддоме, в рентген-кабинете и регистратуре. Заканчивала она вечернюю школу.

Сейчас возникает логичный вопрос: как дети одни смогли выжить в такое тяжелое послевоенное время? Ведь даже взрослым было непомерно тяжело.

Конечно, было очень трудно. Пенсия очень маленькая. Санитарки зарабатывали копейки. Спасались тем, что брали на квартиру квартирантов. Иногда распределяли американские продукты. Тогда что-то перепадало. До сих пор Нина  и я помним американские конфеты. Тогда они казались просто необыкновенно вкусными. На поле поздней осенью собирали гнилую картошку, потом терли ее и жарили блины – сковородники. Тогда они тоже казались очень вкусными.

Но однажды они чуть не умерли с голоду. Спасло их, наверное, чудо и людское милосердие. Это было весной на Пасху. Все запасы съели, пустой погреб. Проснулись утром – есть нечего и никакой надежды. Сидим на печи и плачем – Пасха, а тут не то, что пирога, гнилой картофелины нет. Нина оделась и вышла во двор. И мы услышали ее крик,  выбежали на улицу и увидели на пороге кош картошки. Это было просто чудо. Самый настоящий пасхальный подарок. От счастья закричали: «Ура!». Позже узнали, что картошку им принесла мать моей одноклассницы Светланы Вершени. У нее самой было двое детей, и лишней еды не было. Но, зная, как тяжело приходится детям одним выживать в такое трудное время, она поделилась тем, что имела.

Начинала  работать я еще, когда библиотека не имела своего здания и ютилась на квартире в частном доме на улице 8 Марта. Сначала трудилась на передвижках, их  было 15. Ездила по деревням, там были люди, которым я привозила книги, и оставляла на какой-то срок. Они на общественных началах эти книги выдавали своим односельчанам. Мне выдали красный велосипед, на нем ездила по всей округе и везла книги даже за 30 километров. Дороги грязные, асфальта и в помине не было. Пока еду, несколько раз упаду с велосипеда. Приезжала в деревню  поздно вечером мокрая, грязная. Хорошо, если добрые люди оставят переночевать. Всегда работала с душой и на совесть. И вот однажды, узнав о моей непростой судьбе, корреспондент газеты «Звязда» написал статью, которую назвал «Дачка пасёлка». Об этой статье мне рассказал один знакомый. Я  человек очень скромный, бросилась скорее в библиотеку, пока не пришли коллеги, и ликвидировала эту газету. Как будто бы ее и не было. Мне было стыдно, что про меня, обычного человека, незаслуженно написали. Считала, что есть более достойные работники.  А еще вспоминаю, как ходили по подворному обходу с подругой тоже Тамарой, носили людям на дом книги. В советские времена требовалось донести книгу до каждого грамотного, а неграмотным садись и читай сама. За это нас в поселке прозвали «сёстры милосердия».

Вышла замуж я за Саневича Николая Федоровича. Он работал в колхозе трактористом. Родился сынок Валера. Всю жизнь прожили в Красной Слободе. 

У меня только две записи в трудовой – «Принята на работу…» и «Уволена в связи с выходом на пенсию».  Более 30 лет отдала библиотечному делу.  В поселке меня знал каждый».