В ближайшие три года российское сообщество бизнес-ангелов вырастет до 10-15 тысяч,

а объемы их инвестиций составят около 500 млн долларов в год.

Так считает президент национальной ассоциации бизнес-ангелов Константин Фокин,

ответивший на вопросы нашего корреспондента.

— Существует ли связь между бизнес-ангелами и государственными институтами развития? — Зависит от предмета деятельности того или другого института. Если институт призван развивать частные инвестиции, особенно ранней стадии, то связь прямая, так как основными участниками рынка как раз бизнес-ангелы и являются. Задача таких институтов — чтобы бизнес-ангелов становилось больше, они были активнее (в том числе за счет лучшей информированности об имеющихся инвестиционных проектах) и более подготовлены к такой деятельности — имели представление, как общаться с предпринимателями, как структурировать сделки, что делать после них.

— Что получает государство в результате работы бизнес-ангелов?

— Стартующие компании получают комфортные, терпеливые и умные деньги, приходящие в тот период их развития, когда все другие источники капитала для них практически заказаны. Государство получает рост экономической активности, в большинстве случаев — в инновационной сфере и, как следствие, рост ВВП и источников для выполнения своих социальных задач.

— Что государство должно сделать, чтобы бизнес-ангелов появлялось больше? Какую создать деловую среду?

— Бизнес-ангелы по своей природе — предприниматели, и они безусловно реагируют на качество деловой среды. Чем она лучше, тем они спокойнее себя чувствуют и активнее действуют, принимая в том числе и больше долгосрочных решений. Это главное. Помимо этого возможны и специальные нормативные меры. Например, в дополнение к льготе на прирост капитала сейчас начинаем обсуждать целесообразность внесения более действенных изменений в законодательство, предполагающих предоставление налогового вычета на сумму венчурных инвестиций в компании ранней стадии. В связи с тем, что большая часть таких инвестиций скорее всего будет потеряна, хоть частичное разделение рисков с государством «на входе» в проект будет им неким подспорьем.

Кроме того, возможны и уже обсуждаются решения по развитию механизмов соинвестирования государства (или государственных институтов) с бизнес-ангелами. Это означает, что на 1 рубль ангельских инвестиций государство кладет в проект тоже 1 рубль, при этом отдавая управление и, возможно, опцион на выкуп своей доли ангелу-инвестору. Это позволит ангелам принять участие в большем количестве проектов и тем самым повысить свои шансы на успех.

— Какие проблемы стоят на пути у развития российского бизнес-ангельского финансирования?

— Деловая среда как таковая. Ограниченная информация об имеющихся инвестиционных проектах. Малый опыт такого рода деятельности. Не очень понятный имидж и соответствующее отношение со стороны региональных властей, а иногда и предпринимателей.

— А перспективы?

— Мы оцениваем, что в настоящее время в России действует не менее нескольких тысяч ангелов-инвесторов и мы находимся в начале фазы активного роста как числа самих инвесторов, так и объединяющих их организаций.

Рассчитываем, что к 2015 году в России будет создано не менее 50—70 различных инвестиционных объединений ангелов (сетей, клубов, синдикатов и др.), объединяющих не менее 1 тыс. инвесторов. А общее их число (далеко не все принимают участие в работе организаций) составит не менее 10—15 тысяч.

Будет продолжен тренд на специализацию организаций и индивидуальных инвесторов — по отраслям, регионам и даже половому признаку.

— Как взаимодействуют бизнес-ангелы с венчурными капиталистами?

— В большинстве случаев это плодотворное сотрудничество. Как говорят в Европе — ангел учит предпринимателя ходить, а венчурный капиталист — бегать. Средний размер инвестиции бизнес-ангелов — 150 тысяч долларов, а капиталиста — не менее 3—5 миллионов. Поэтому они приходят на разных стадиях развития компании.

— Какой риск берут на себя бизнес-ангелы? Как участвуют в проекте?

— Обычно это инвестиции в акционерный капитал, поэтому риск такой же, как и у других акционеров. Формат участия может разниться от редкого участия в собраниях акционеров до регулярного общения с предпринимателем в рабочем режиме. Все зависит от потребностей проекта, компетенции ангела и складывающихся между ними отношений.

— Как бизнес-ангелы подбирают проекты? Чем они руководствуются?

— Основной источник — сарафанное радио — от других инвесторов, друзей, партнеров и т.д. Важным источником проектов высокого качества являются сети и другие организации, нацеленные на системную работу с инвесторами и предпринимателями. Различные ярмарки проектов, конкурсы бизнес-планов и им подобные мероприятия также могут давать интересные предложения.

— Как в регионах развивается работа бизнес-ангелов ?

— Если среда живая, есть проекты и некое содействие от региональной власти — все развивается активно. Если этого нет, то и ничего нет…

Мы видим, что в настоящее время в стадии создания находятся сети бизнес-ангелов как минимум в 20 субъектах РФ. Наибольшая активность в наших обычных «подозреваемых» — Новосибирск, Томск, Татарстан, Санкт-Петербург — там, где и с другими аспектами экономической жизни все более здраво.

— Как бизнес-ангелы участвуют в инновациях?

— Большая доля людей, обладающих свободным капиталом в современной России, имеет техническое образование и естественный интерес к такого рода проектам, даже если их капитал и заработан в других сферах. в большинстве проектов, получивших следующие раунды инвестиций из венчурных фондов, российских институтов развития («Роснано», РВК) в начале их развития присутствовали бизнес-ангелы. В ряде компаний, получивших статус участника проекта «Сколково», точно есть ангелы-инвесторы.

======================================

Стартапы не для России

Экономическая среда в России не готова к развитию научных инновационных стартапов

— 10.11.10 19:02 —

ТЕКСТ: АЛЕКСАНДРА БОРИСОВА

ФОТО: SEAN GALLUP/GETTY IMAGES/FOTOBANK.RU

ФОТО: Sean Gallup/Getty Images/Fotobank.ru

На фоне постоянных разговоров о построении инновационной экономики,

инновационном пути России и курсе страны на отказ от сырьевой экономики

неплохо вспомнить об инструменте, являющемся одним из самых важных шагов

на пути внедрения перспективной научной разработки в промышленность.

Это малые предприятия, стартапы, которые хорошо известны по новостям из Кремниевой долины

(той, что в Калифорнии, а не под Москвой),

но пока мало развиты в российской действительности.

Что представляют собой фирмы, организованные научными лабораториями?

За примерами далеко ходить не приходится.

Даже новости об интересных научных разработках

часто заканчиваются сообщением о начале их мелкомасштабного внедрения

(см., например, заметку о методе получения тонких пленок проводящих полимеров).

Лауреат Нобелевской премии Константин Новоселов удивил московских журналистов,

сообщив, что студенты в его лаборатории открыли фирму по практическому внедрению графена,

причем руководители научной группы в ней не участвуют и не требуют «отчислений».

За рубежом опыт создания малых предприятий при научных лабораториях,

особенно в сфере маломасштабных (конечно, гигантские ускорительные коллаборации – другая история)

экспериментальных областей науки – самое обычное дело.

Медико-химическая корпорация ChemBridge,

имеющая сейчас филиалы в нескольких странах мира,

начиналась с лабораторной «заготовки».

Образной иллюстрацией отлаженности процесса организации стартапов

в Кремниевой долине может быть такая "схема":

«Как создать стартап в Cиликоновой долине?

1. Езжайте в Менло-парк (Menlo Park – город на севере Cиликоновой долины). Найдите дерево.

2. Хорошенько тряхните дерево. С него свалится венчурный капиталист.

3. Пока он не опомнился, произнесите заклинание: «Интернет! Электронная торговля! Ява!»

4. Капиталист даст вам пять миллионов долларов на стартап.

5. Через год-полтора продайте свой стартап, заплатите капиталисту его долю, свою положите в банк.

6. Езжайте в Менло-парк и залезайте на дерево».

Так или иначе, для малых предприятий критически важен

благоприятный инвестиционный климат,

налоговые льготы,

максимально прозрачные правила игры

и жесткие условия соблюдения законодательства.

У них нет возможности компенсировать убытки в одной области за счет другой,

как это могут делать крупные компании.

Кроме того, необходимы условия,

при которых люди были бы спокойны за вложенные в малый бизнес деньги.

Чтобы тот же самый ученый решился вложить хотя бы свои средства в свою разработку,

ему нужна уверенность в том, что на стадии получения прибыли

его фирма не подвергнется рейдерскому захвату

или не будет на корню задушена налогами.

Еще хуже обстоит дело с привлечением инвестиций.

Условия российского рынка таковы,

что многие люди справедливо считают единственно надежным вариантом

вложение денег в недвижимость.

Малому бизнесу сложно привлечь средства инвесторов

даже в более простых и понятных областях,

чем мифические «инновационные технологии»

– внедрение новых, незнакомых разработок.

Есть и в России лаборатории, сумевшие создать малые предприятия,

однако наша страна, по признанию экспертов,

значительно отстает по этому показателю не только от стран Запада,

но и от своих коллег по БРИК.

Вообще же сотрудники успешных малых предприятий при научных лабораториях отмечают,

что их фирмы – это исключение из правил,

созданное не благодаря созданным в нашей стране условиям, а вопреки им.

Многие из таких фирм вообще работают в основном на зарубежных клиентов

и в своей деятельности больше ориентируются на их рынок и правила.

Нельзя сбрасывать со счетов и фактор традиционной инертности ученых,

занимающихся в России фундаментальной наукой.

Система СССР не предполагала самостоятельного внедрения разработок:

для этого существовала прикладная наука, КБ.

Сейчас прикладная наука (в советском смысле слова) почти уничтожена,

отраслевые НИИ свернуты.

Сейчас курс на поиск перспективных проектов и их внедрение декларирует «Роснано»,

но доводимые до стадии работающего предприятия примеры малочисленны.

А работающие в институтах и университетах ученые часто ограничены (просто материально)

в выборе предмета исследования, применяемых методик работы.

В результате приписка «эти материалы/вещества являются перспективными

с точки зрения физических свойств/биологической активности и т. п.»

к введению статьи так и остается припиской.

У синтетика нет ресурсов проверки этих свойств, этой активности.

И люди изначально не настроены на внедрение своих разработок:

это рискованно и финансово затруднительно.

Кроме того (такова реальность), российские ученые отнюдь не богатые люди.

Сложно представить, чтобы профессор накопил со своей зарплаты на запуск небольшой фирмы,

а еще сложнее представить, чтобы он согласился потратить накопленные деньги таким образом.

Все упирается в ту же проблему прозрачности и соблюдения закона при ведении бизнеса.

Система функционирования науки вкупе с системой ведения бизнеса в России

не оставляет пространства для частного предпринимательства, инициативы ученых.

Под влиянием суммы этих факторов для работающего в сфере науки специалиста

проще сделать выбор в сторону фундаментальных исследований,

нежели в сторону посвящения себя рискованному труду «инноватора».

Александр Борисов

http://www.gazeta.ru/