24 августа 1943 года, примерно через пять недель после отъезда Симон, сельский полицейский шел по тропинке, ведущей в Бергенбах. Эмма увидела его, когда он был еще далеко внизу. Она подозревала, что он идет за ней, и побежала ему навстречу прежде, чем он успел добраться до фермы, чтобы защитить свою мать от шока. Полицейский дал ей повестку, в которой ей было приказано немедленно явиться в полицию Крюта. Но он сделал Эмме неожиданное предложение: она может идти без сопровождения и даже выбрать маршрут, по которому пойдет, а он вернется другим путем. Эмма решила пойти по кратчайшему пути, по которому когда-то ходила на фабрику.

Она поняла, что полицейский только что дал ей возможность бежать: ей достаточно было подняться на вершину горного хребта и пересечь немецко-французскую границу, чтобы оказаться в безопасности. Но знала она и о политике возмездия нацистов в таких случаях: ее бегство могло стоить жизни ее мужу, а может быть, и родителям. Она не колебалась ни секунды. Эмма отправилась в полицейский участок, куда пришла даже раньше полицейского. Ей сказали сесть на поезд и явиться в полицию в Мюлуз-Дорнах.

Первой работой, которую получила Эмма, было починить одеяло. Едва она начала, как молодая охранница по имени Леман забрала его и приказала ей починить военную форму. Эмма отказалась выполнять работу, связанную с войной. Ее тут же вызвал комендант лагеря по имени Бук и отправил в одиночную камеру в здании, прозванном «Бункер». Он приказал ей не давать еды, пока она не закончит работу.

Итак, едва Эмма попала в лагерь, как угодила в одиночную камеру. Бук каждый день проверял Эмму, повторяя, что еды не будет, пока она не починит куртку. Эмма невозмутимо ответила: «Если Вы еще не переступали через трупы, мой будет первым!» 

На третий день Бук сказал:

— Глупая ты женщина! Как только ты починишь куртку, она достанется заключенному.

— Мог ли бы сказать это раньше, — ответила она.

Комендант ухмыльнулся и ушел. На следующий день Бук нашел куртку починенной и аккуратно сложенной. Он осмотрел ее и заорал, потому что Эмма сделала из военной куртки гражданскую, отпоров все армейские нашивки. 

— Но разве Вы не сказали, что это одежда для заключенного? Вы же не будете давать военнопленному военную форму?

— Ты останешься здесь настолько, насколько я этого захочу! — проорал он.

Прошло две недели, прежде чем Эмму выпустили из одиночной камеры.

По возвращении в барак Эмма поставила перед собой цель предоставить моральное убежище униженным и избитым новоприбывшим. Она утешала их отрывками из Библии, помогала им приспособиться к лагерной жизни всем, чем могла. Среди тех, кто регулярно приходил к ней, была группа очень молодых девушек, которые считали ее матерью. Однажды, когда они собрались около Эммы и слушали Библию, Леман — охранница, которую заключенные прозвали «гиеной» за ее злобу, — застала их врасплох. Она развернула свое массивное кольцо бриллиантом внутрь и стала жестоко избивать девушек, оставляя на их лицах неизгладимые шрамы. Но Леман не осмелилась тронуть Эмму, а отправила ее к Буку. Чтение Библии считалось преступлением и рассматривалось как подстрекательство к открытому неповиновению. За это Бук снова отправил Эмму в одиночку в «Бункер». На этот раз ее поместили в камеру рядом с комнатой для допросов, где ей ежедневно приходилось слышать ужасающие крики жертв пыток. В некоторые дни кровь сочилась из-под двери в ее камеру.

Дверь камеры открылась, и там стоял богато одетый посетитель, окруженный своими телохранителями. Эмма вытянулась по стойке смирно и сказала: «Арнольд, Эмма, Бибельфоршер».

— Хм. Это та, что читала еврейскую книгу? — проворчал он.

— Да, адмирал, — вежливо ответила Эмма, ничего не смыслившая в воинских званиях.

— Адмирал! Я адмирал! — расхохотался он и ушел.

Позже ее охранник вернулся и сказал: «Тебе удивительно повезло. Это был сам Гиммлер. Он приехал, чтобы выявить заключенных-рецидивистов и отдал приказ очистить от них лагерь».

Даже в этой комнате ужасов Эмма нашла для себя помощь. В полу ее камеры проходила труба с горячей водой. И за несколько недель изоляции этот источник тепла помог Эмме практически вылечить цистит.

Потом Бук отправил ее в барак без водопровода. Там содержались женщины-заключенные больные сифилисом. Для умывания все женщины должны были пользоваться одним и тем же тазом с водой. Эмма смогла купить хлор за небольшие деньги, которые у нее еще оставались, чтобы обезопасить свое здоровье. Так она сорвала еще один злонамеренный план коменданта.

Вскоре весь лагерь перевели в Германию, в Гаггенау, для работы в отделе вооружений. Эмме поручили работать на семью СС. Враждебно настроенные, они жестоко обращались с ней, отказывая даже в стакане воды. Тем не менее Эмма —умелая швея — постоянно шила для их детей новую одежду из поношенной.

Во время бомбардировок люди разбегались в поисках убежища. Как узнице лагеря, Эмме не разрешалось общаться с гражданскими лицами, поэтому ей приходилось бежать обратно в бомбоубежище лагеря. Однажды, когда она бежала через томатное поле, обстрел усилился, ее полностью засыпало землей как раз перед тем, как взорвалась фосфорная бомба и сожгла все вокруг нее. Эмма вернулась в лагерь невредимой.

У Эммы начался сильный кашель, и ее заменили в семье эсэсовца на Маргариту, еще одну узницу — Свидетельницу Иеговы. Кашель усилился, и Эмма ослабела так, что не могла встать с постели. В это время заключенный, который когда-то работал врачом, пришел в барак, где лежала Эмма, чтобы починить электропроводку. Он осмотрел Эмму и сказал, что ее кашель вызван не простудой, а тяжелым недоеданием и что это признак неминуемой смерти.

Вновь прозвучала воздушная тревога и всех отправили в бомбоубежище. Жозефина, Роуз, Маргарита и Элен, которая изучала Библию вместе с Эммой, решили не оставлять свою «мать» одну. Стоя на коленях у ее кровати, они по очереди молились вслух. Бомбардировка была настолько сильной, что это было похоже на землетрясение. Мощный взрыв заглушил молитву, которая им показалась последней, но чуть позже прозвучала сирена, возвестившая об окончании авианалета. Когда они открыли дверь барака, то увидели, что все окружающие бараки разрушены. И только тот, в котором были сестры, пострадал незначительно.