В лагере Красного Креста бывшие заключенные могли вдоволь наесться молока и рисовой каши. Поначалу Адольф потреблял до двух литров за один прием пищи. Постепенно к нему возвращались силы. Но его разум мучили и преследовали вопросы о его семье, которые оставались без ответа. Последние новости от Евгении он получил шесть месяцев назад. Навязчивые вопросы: «Что? Куда? Как?» — лишали его сна.

Врачи отказывались отпускать Адольфа, опасаясь, что он не сможет перенести долгое и опасное путешествие из Австрии в далекий Эльзас. И вот последний поезд, который возвращал депортированных выживших, уехал без него.

Когда Адольф достаточно окреп, ему пришлось ехать самостоятельно. Но американская армия выдала ему документ, который гарантировал на протяжении всего пути бесплатное питание и проживание. Единственным багажом Арнольда было американское армейское одеяло и привязанные к поясу миска и ложка, которые он ревностно охранял от лагерных воров. В лагере было так: нет миски — нет еды, а отсутствие еды означало смерть. Когда Адольф покидал Бад-Ишль он был лишь тенью самого себя: глухой, беззубый и весил всего 49 кг.

Долгий путь домой привел Адольфа через французскую границу в город Страсбург. Оттуда он сел на поезд до Мюлуза, который проходил рядом с его домом. По мере приближения поезда к Мюлузу его сердце начало сильно колотиться. Большая часть города была покрыта тяжелыми шрамами от сражений и лежала в руинах. К своему великому облегчению, он увидел, что многоквартирный дом 46 на улице Мер Руж уцелел. 

На вокзале его захлестнула новая волна беспокойства, когда он увидел множество домов, разрушенных бомбардировками. Уцелела ли парикмахерская Адольфа Кёля? Он собрался с силами, чтобы пробраться мимо сплющенных руин соседнего здания, и заметил нетронутую парикмахерскую. Более того, он нашел Адольфа и Марию за работой внутри. Их восторженный прием поднял ему настроение, и его сердце чуть не разорвалось от радости при известии о том, что его любимая жена и Симон благополучно вернулись домой. Они ждали его уже несколько недель.

Кёли рассказали ему, что Французский Красный Крест не смог найти бывшего заключенного Адольфа Арнольда и внес его в список «предположительно умерших» и объявил его жену «предполагаемой военной вдовой».

Поскольку Адольф с трудом шел, Мария Кёль проводила его до дома. Когда Адольф остановился на лестнице, чтобы отдышаться, она обогнала его и позвонила в дверь. Мария сказала Симон, открывшей дверь, что ее отец вернулся. Но Адольф прошел мимо дочери, словно не видя ее, и, не сказав ни слова, упал в объятия жены. Через некоторое время он обернулся и недоверчиво спросил: «Вы Симон?» Эта пятнадцатилетняя девушка сильно отличалась от той девочки, которую он помнил. Когда он давал Симон последний урок рисования, той было всего одиннадцать лет.

Эмма и Симон за несколько недель после возвращения постепенно начали свыкаться с потерей. И теперь они были очень благодарны тому, что их муж и отец вернулся живым. Но вскоре увидели, что Адольф еще не выиграл битву со смертью. Кроме того, его глухота мучительно мешала любым попыткам общаться.

Адольф едва смог доехать на первую послевоенную встречу семьи в Бергенбахе. Вся семья его жены выжила, а его собственная нет: отчим Пауль Арнольд, с которым он так и не смог помириться, был ранен осколком и умер. Сын его брата Морис погиб в русском лагере для военнопленных в Тамбове. А его племянницу жители деревни схватили и обрили ей голову за пособничество немецким солдатам. Она сбежала после публичного унижения. 

Во время встречи Адольф попытался рассказать о том, что ему пришлось пережить, но ему не дали возможность высказаться. «Кто вообще хочет говорить о прошлом?» — спросили они. «Ведь мы все страдали».

Однажды Адольф взялся за пастель, чтобы нарисовать картину, которую придумал за долгие годы заключения. В самом начале у него сильно дрожали руки, поэтому понадобилось много терпения, сил и дней, чтобы закончить картину. Но в конце он обрел уверенность и понял, что сможет вернуться к работе в «Шеффер и Ко».

Американский Свидетель Иеговы по имени Мартин Харбек познакомился с Арнольдами во время одного из своих визитов в Берн, Швейцария. Он привез Адольфу слуховой аппарат, который частично уменьшил проблемы со слухом. Но Адольф все равно не мог слышать достаточно хорошо, чтобы вернуться к своей прежней руководящей должности. Из-за проблем со здоровьем руководство фабрики предложило Адольфу работу, которую он мог бы выполнять дома.

Еще одним испытанием для Адольфа стали изменения, которые он увидел в своей дочери. В одиннадцать лет Симон исключили из средней школы за отказ от приветствия Гитлеру и отправили обратно в начальную школу, без книг и тетрадей, в конце учебного года. Постоянное давление директора школы и его донос, привели к тому, что она почти два года была заперта в исправительном доме Вессенберга, где ей преподавали лишь элементарные уроки. Одиннадцатилетняя общительная и любознательная девочка исчезла. Пятнадцатилетняя Симон была тихой и отстраненной. Теперь она не проявляла никакого интереса к возвращению в школу. Хотя Симон хотела стать миссионеркой, ее апатия удручала отца. Адольф решил, что дочь должна получить образование и записал ее в художественную школу, которую сам посещал в детстве.

После двух лет обучения Симон в художественной школе отец отнес ее работы на фабрику Шеффер. Ее наняли, и Адольф устроил так, чтобы она тоже могла работать из дома. Благодаря совместной работе прежняя связь отца с дочерью восстановилась среди кистей и банок с красками. К большому облегчению Адольфа и Эммы, Симон снова расцвела. Юмор и жизнерадостность наконец вернулись в жизнь Адольфа. Он даже шутил с Симон над своей инвалидностью, что теперь его уши подходят лишь для ношения очков.

Семью связывало не только искусство, но и общие духовные интересы. С тех пор как они вернулись живыми из ада, все трое занялись христианской деятельностью. Адольф всегда был ревностным проповедником и прекрасным учителем. В любую погоду он ехал на своем велосипеде (том самом, на котором ехал во время ареста) и распространял библейскую весть надежды среди людей на многие километры вокруг. Глаза Адольфа снова засияли. Болезненные переживания отошли на задний план. Адольф часто рассказывал людям, с которыми он изучал Библию о том, как он чувствовал Божью помощь и заботу о семье, даже когда они были в лагерях. Его счастливый вид и выздоровление сами по себе были доказательством силы его веры.