Embedded Files
Приступим же, наконец, к более подробному рассмотрению той трёхслойной структуры,
которая неизменно формируется в нашей психике в качестве рабочей модели действительности.
В настоящей главе нам предстоит окунуться в проблематику описания внешнего слоя КМ —
согласно объявленной «стратификационной» метафоре.
Выполняет он функции фильтра, предохраняющего глубинные слои психики от прямого
воздействия внешней среды, обжигающего то невыносимым жаром, то нестерпимым холодом.
Особенно наглядной необходимость подобного предохранителя
становится после рассмотрения такого мысленного эксперимента.
Предположим, в одно прекрасное утро кто-то из современников вычитает в газете о том,
что на самом деле Земля наша ...имеет форму чемодана.
Разумеется, поначалу он значения этому не придаст.
Ровно никакого. Даже не ухмыльнётся.
Потому что уж слишком банально.
Но если, положим, затем человек этот изо дня в день, разворачивая другие газеты, включая ТВ,
настраивая радио или шаря в интернете, натыкаться будет на ту же репризу, — в сознании его произойдёт,
если уж не говорить про сдвиг по фазе, то, по крайней мере, ценностная рокировка.
Заезженная шутка превратится в избитое общее место.
Как свидетельствует история, особенно ХХ века, длительной пропагандой,
совмещённой с деятельным воплощением абсурдной идеи, можно добиться даже того,
что не только Земля, но и само Солнце сделается практически неотличимым от чемодана
(просто, дескать, уж очень яркого).
Выводом из этого, с позволения сказать, «мысленного эксперимента»
явится констатация положения о невозможности переоценить значимость
воздействия на человека средств массовой информации.
А специфическим следствием из этого вывода окажется положение об особой тонкости
проблемы выбора того предмета, на котором предлагается сфокусировать усилия СМИ.
Неоспоримым представляется как то,
что служить этот выбор должен во имя и во благо человечества, так и то,
что определение этого предмета прерогативой одного или группы индивидов
быть не может никак.
При этом технический вывод из анализа нашей зарисовки состоит в констатации того,
что психика человека, а современного — в особенности,
хоронится под мощным щитом тормозных механизмов.
Основное назначение которых состоит в том, чтобы уберечь эту психику
от всевозможных шальных сообщений, не укладывающихся в прокрустово ложе привычных стереотипов.
Единственными безотказными на сегодняшний день способами пробить этот щит,
ежели мы действительно хотим изменить КМ человека,
является механическое увеличение интенсивности или длительности
массированного воздействия на оперативный слой КМ.
Но предшествоватьпрактическим решениям должно, конечно,
во-1х, чёткое осознание того, что та КМ, которой наш современник располагает сегодня,
удовлетворить нас не способна.
Хотя бы по причине простой своей неадекватности миру.
А главное — нашим представлениям о том, _к_а_к_о_в_ы_м_ этому миру надлежит быть.
Во-2х же, нужно, хотя бы примерно, наметить основные принципы,
предлагаемые в основание новой КМ.
Ясно, что нами под «новой КМ» понимается картина, охватывающая перспективы,
открываемые становящейся этикой КО.
Возможно, что размышления, содержащиеся в этой и последующих главах,
частично ответят на некоторые из возникающих вопросов.
А откроет главу относительно «педантичное» рассмотрение того,
что представляет собой «верхний», оперативный или идеологический, пласт КМ.
1.1. Понятие идеологии. W
1.1. Понятие идеологии. W
Идеологию Советский Энциклопедический словарь определяет как
систему политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских идей и взглядов,
«в которых сознаются и оцениваются отношения людей к действительности» (55, 481).
Обладая относительной самостоятельностью, идеология всегда оказывает на развитие общества
активное влияние, тормозя это развитие или же ускоряя.
В этом слое смысловых конструктов, соответствующих оболочке КМ,
содержатся логико-понятийные и ценностные системы взглядов,
задающие долгосрочные рационализированные объяснительно-оценочные
и деятельностные модели поведения.
Осуществляемое здесь объяснение поступков тождественно оправданию их
с точки зрения определённого идеала.
Именно идеологический слой содержит
«более или менее связную систему идей и представлений,
с помощью которых индивид объясняет себе и другим, как устроено
и как должно быть (!) устроено общество» (23, 143).
Тут происходит так необходимое нам оправдание (перед собой и другими)
избираемых для себя форм и способов осуществления жизнедеятельности.
Другими словами, исходная функция идеологии
заключается в обеспечении человека
возможностью ощущать себя находящимся в гармонии
с человеческим и мировым порядком.
Но на практике как «правильный миропорядок» всегда объявляется
существующий общественно-экономический строй.
Поэтому всякая идеология интерпретирует действительность с точки зрения интересов власти.
Таким образом, до тех пор, пока не вырвется человек за пределы классового сознания,
в сущность любой идеологии будет заложена явно нежелательная для ЭКО
тенденция отрыва от действительности.
В демократических обществах какие-то компенсаторные механизмы
надзора за идеологическим оправданием властей ещё существуют.
При тоталитаризме же их нет.
Жизнь оказывается пронизанной лицемерием и ложью.
Что, как нам понятно, совершенно не согласуется с пожеланием пышного цветения этики КО.
Таким образом, одним из основных требований к обществу,
желающему прогрессировать на рельсах экоэволюции,
оказывается выбор этим обществом демократического пути развития.
Однако неравномерность развития стран вскрыл вроде бы ещё В. Ленин.
Пока что на планете уживаются социумы,
характеризуемые как развитой демократией, так и не менее развитым тоталитаризмом.
Следовательно, ожидание одномоментного, как сполох «мировой революции»,
перехода человечества на рельсы экоразвития, похоже,
так и останется не особо укоренённым в реальности благопожеланием.
Но, соглашаясь со всеми инвективами в адрес тоталитарной идеологии,
вряд ли стоит на этом основании отказывать человеку в праве иметь
более или менее осознанную систему взглядов по основным сферам его жизнедеятельности.
Не стоит отказываться от идеологии категорически.
Вряд ли ВООБЩЕ, — сомневается И. Дзялошинский, —
«вообще возможно осознанное существование индивида,
не отрефлексированное на уровне какой-либо идеологии» (23, 144).
Ведь даже тщетное стремление к «запрету всякой идеологии»
на деле всё равно оказывается глубоко засевшей в нас идеологией.
Всякая деидеологизация должна иметь свой предел,
за которым человек уже перестаёт оставаться существом социальным.
Видимо, верно это будет до тех пор, пока длится тот переход,
над завершением коего начали мы размышлять.
Вскоре мы даже выступим – ЗА ! – особую идеологию,
«вживляющую» принципы ЭКО в подкорку современника.
Наши представления, хранящиеся в идеологической сфере,
складываются из результатов рефлексии, в структуре которой выделяют «сознание» и «самосознание».
Сознание, как проясняет Л. Гримак,
«активно и избирательно фиксирует в идеальных образах тот или иной круг вещей, процессов, явлений» (19, 261).
Вместе с тем, в процессе своей деятельности по преобразованию внешнего мира человек
вынужден и себя выделять в качестве реального объекта,
испытывающего во время познания окружающей среды также и влияния со стороны этой среды.
Этим-то и оказывается обусловленным самосознание.
Такое дуальное понимание себя, собственной деятельности, - и как объекта, и как субъекта -
тесно связано со способностью к самокритике, в ходе которой происходит расщепление личности:
на «Я-познающее» — и «Я-познаваемое».
В ходе недоброкачественного самопознания страдает его полнота и точность,
а эффективность деятельности падает.
Причём ведь себя каждый представляет в известной степени именно таким,
каковым он, как ему кажется, выглядит в глазах окружающих.
В рефлексивное зеркало мы глядимся только глазами других.
Адекватность самооценки зависит также и от часто не осознанных стереотипов и предубеждений,
искажающих результаты этой самооценки.
Результативность самоконтроля зависит и от степени неизбежных при отражении искажений.
Да и просто от количества аспектов собственной личности как объекта,
попавших в поле зрения познающего субъекта.
Ясно, что для наибольшей адекватности «автопортрета»
мы нуждаемся в максимальном числе таких аспектов.
Важнейшие из них – порядочность и принципиальность,
обязательность и справедливость, великодушие, честность, смелость и тд и тп.
Но если всё же подразумевать активную деятельность по приближению Грядущего (с. 85),
то одно из первых мест в этом ряду займёт отношение к делу
(которое складывается из ответственности, добросовестности,
целеустремленности, трудолюбия и пр).
Пожалуй, что этим явно в большей степени, чем жёстко врождённым талантом,
и обуславливается уровень профессионализма.
Однако для выявления и осмысления объективных оснований деятельности
необходим некий понятийно-оценочный комплекс, задающий язык, на котором осуществляется рефлексия.
Этот комплекс идей и представлений о роли, функциях и принципах профессиональной деятельности,
в литературе (см. 23, 146) предложено именовать «профессиональной идеологией».
Осуществляя присущие ей познавательную, оценочную и регулятивную функции,
профессиональная идеология создаёт свой аппарат, в один монолит
связывающий ценности и методы управления профессиональной деятельностью.
Специалисты этот монолит обозначают как «профессиональная культура».
Органично вписываясь в общую культуру общества, профессиональная культура оказывается единством,
способным поворачиваться то материальной, то организационной, то духовной гранью.
А это задаёт как масштаб нашей деятельности вообще,
так и условия общественного воспроизводства каждой личности в частности.
По сути, в продуктивной деятельности человечества участвует каждый из нас.
Исключения есть, но бессильны они нарушить общую тенденцию цивилизационного прогресса.
По крайней мере, материального.
Который, как показал К._Маркс, подтягивает за собой и все остальные формы.
* * *
Участвуя в коллективной деятельности, мы неизбежно вступаем в самые разнообразные,
порой непростые взаимоотношения с людьми.
Наблюдения над личностью позволили выявить три основных установки,
характеризующих готовность индивида к участию в межличностных взаимодействиях.
Первая из этих установок, на «авторитарность», возносит её носителя на пьедестал,
«позволяющий» ему смотреть на окружающих сверху вниз.
В недавних условиях господства командно-административной системы
спрос на такой тип самоорганизации порождал предложение.
Статус наибольшего благоприятствования получил именно этот
сомнительный росток человеческой сущности.
Вот почему его было так много.
Вторая установка - на «гуманитарный» тип общения - размещает человека
рядом с другими, делает его их собратом, коллегой.
Своим девизом такие натуры избирают «сотворчество».
Наконец, третья фундаментальная установка - на «коммуникативность» -
ориентирует человека на соратничество с ближними.
Так же принципиально отказываясь от любого лидерства в коллективе,
как и в случае гуманитарного общения,
эти люди готовы разделять со своим коллективом все боли, труды и радости.
С принципами ЭКО две последние установки согласны, конечно, больше всего.
Ясно, что носитель каждого из трёх схематично отмеченных типов,
свободно перекатываясь в житейском калейдоскопе,
имеет возможность столкнуться с носителем тех же трёх психотипов.
Благодаря этому теоретически возможное число принципиально различных моделей
межличностных отношений оказывается равным шести.
Разумеется, погрузившись в нюансы, психологи описали
значительно большее разнообразие подобных моделей.
К примеру, соционика различает четыре принципиально возможных психотипа.
Число типов информационного метаболизма возрастает соответственно до 10.
ИТАК, в настоящем параграфе было бегло рассмотрено понятие «идеология».
Мы выяснили, что в этом пласте нашей психики происходит осмысление социальной действительности,
образ которой компарируется с эталонной моделью должного общества (хранящейся тут же).
Ведь именно идеология, являясь, возможно,
наиболее ярким воплощением человеческой сущности, оказывается необходимым фактором полноты жизни.
В наибольшей степени даря, тем самым, человеку ощущение осознанности бытия.
В целом же негативный настрой на восприятие идеологии объясняется,
скорее всего, только банальной привычкой ругать идеологию тоталитарную.
Оказавшись внутри профессиональной сферы,
мы принялись размышлять над идеологией профессионала наступающей эпохи КО.
При этом подчеркнули важность самокритики и самоконтроля.
Их же, в свою очередь, признали невозможными без определённого комплекса идей и ценностей,
обозначаемого как «профессиональная идеология».
Последнюю же поняли как набор норм,
регламентирующих способы достижения различных результатов труда.
Затем в профессиональной идеологии увидели элемент «профессиональной культуры»,
составленной всей совокупностью материальных и духовных образований,
призванных обеспечить эффективность функционирования данного «цеха».
А уже эти профессиональные цеха были осмыслены как элементы общечеловеческой культуры.
Тотально, как бы хотелось, охваченной кампанией по распространению принципов ЭКО.
Наконец, широко понимая профессиональные отношения как вообще межличностные,
мы акцентировались на грубой типизации последних.
При этом на кончике пера «открыли»
шесть принципиально различных моделей
межличностных взаимодействий,
возникающих в процессе осуществления нашей профессиональной деятельности.
1.2. w Рубеж тысячелетий: мир глазами современника.
1.2. w Рубеж тысячелетий: мир глазами современника.
Одной из характернейших черт нашего времени является углубление начатой
Возрождением секуляризации общественной жизни.
Умственная деятельность человечества решительно освобождается от влияния Церкви.
Заметим сразу, что та волна религиозности, которая на рубеже тысячелетий вспенилась в России,
представляется лишь естественной реакцией общества на «нормализацию отношений»
между цервовью и государством.
По сути, это только локальная флуктуация внутри господствующей атеистической динамики
(хотя некоторые авторы нынешний «церковный ренессанс» считают проявлянием тенденции объективной).
Человек продолжает освобождаться от влияния средневекового догмата,
с нарастающей смелостью полагаясь на свой крепнущий разум.
Именно эта черта современности принимается нами за превалирующую.
Научное мышление, убедительно демонстрируя свою мощь преобразовывать мир,
заявляет о себе всё громче.
Правда, завоёвывая себе сторонников за счёт ясной наглядности доказательств
и логической неопровержимости выводов,
оно зачастую связывается у нас с «воинствующим атеизмом».
Однако фактически связь эта представляется лишь проявлением исторического совпадения.
Несомненно, что в древние времена популярность «безбожия»,
в сравнении с днём сегодняшним, ограничена была существенно.
И даже в тех случаях, когда формальная констатация и должна была бы зафиксировать прецедент,
казалось бы, «полного безверия», сам тогдашний атеизм носил, скорее всего,
характер маргинально-контрабандного договора с неоспоримой Реальностью.
Что-то вроде того:
«Ну, раз уж Ты меня не замечаешь,
то и я тогда буду жить так, как будто бы Тебя нет. Аминь?».
Объясняется это тем, что генетически закреплённый в архетипе фундамент КМ
всякого нашего современника задан той или иной религиозной системой.
А краеугольным камнем любой из них является убеждённость в том,
что человек представляет собой нечто большее, нежели только видимое глазом тело.
Очевидно, что актуальнейшая задача современности состоит в переводе этого убеждения
на язык рационального доказательства.
Его популяризации и донесении до каждого.
Дискурсивное осознание того, что тленная плоть является лишь верхушкой айсберга под названием Человек,
в первую очередь, хотелось бы осуществить не столько в пространственном, сколько в темпоральном аспекте.
Чтобы такое переосмысление означало бы трансмутацию религиозного понимания бессмертия души
в его аналитический эквивалент (подобный, например, данному в нашей попытке).
А задача завоевания каждым из нас индивидуального бессмертия
за счёт рукотворного воскрешения всех поколений, внесённая в категориальный аппарат науки,
превращает проблему его достижения в безумно трудную, а потому невероятно отдалённую,
но всё же реальную цель.
Из всех традиционных религий наиболее радикальным в своих отношениях со смертью
сравнительное религиоведение признаёт христианство.
Именно оно дало самое глубокое прозрение космической, вселенской роли человека.
Только тут последовательно явлена была эсхатология жизни и спасения.
Именно христианство начало предпринимать попытки
осознания неслыханной вести и великой нашей задачи.
Воскрешение умерших, спасение всех живших и живущих на Земле людей...
Но, к сожалению, истинное христианство нам практически неизвестно.
Заменил его тот исторический компромисс между христианством и язычеством,
который Вл._Соловьёв обозначил как «средневековое мировоззрение».
К изначальному Христианству компромисс этот относится как нечто прямо противоположное.
Ибо «сущность истинного христианства есть перерождение человечества и мира в духе Христовом,
превращение мирского царства в Царство Божье» (59, 339).
Переход из мирского в небесное...
Переход, первостепенно требующий нашего преображения...
Но тогда, в первые века Христианской эры, ещё языческий по сути мир перемен не возжелал.
Богочеловеческую истину признали только внешним фактом, поводом для формальных отношений.
Преображение целостного состава личности, введение её в новую форму бытия,
то есть в Царствие Небесное, приняло форму пассивного ожидания того момента,
когда исполнится неизменная Божественная воля.
Конечно, оставались среди этого извращённого христианства люди,
«не заменившие живой и животворящей истины мёртвым и умерщвляющим догматизмом..,
для которых христианство оставалось делом жизни» (59, 346).
Но они, эти истинные христиане, при всей их праведности и святости,
не могли спасти мира, «поскольку ошибочно, - как полагает Соловьёв, - ошибочно думали,
что спасать можно и должно только отдельные души.
Они достигли, чего хотели: свои собственные и многие другие души спасли,
а общество и мир... остались вне их действия и пошли своим путём» (59, 347).
Хотя, как представляется, собственных душ они тоже не спасли.
Поскольку спасти часть можно только путём спасения неделимого целого.
Глядя на развитие этого «целого», мыслитель констатирует тот факт,
что социальный прогресс последних веков свершается в духе человеколюбия и справедливости.
Отказ от пыток и жестоких казней.
Прекращение, по крайней мере на Западе, гонений на иноверцев и еретиков.
Ликвидация феодального рабства, а перед этим – просто рабства [а также см. с. 142].
Все приметы этого прогресса лежат в духе Христовом.
А ведь все эти истинно христианские преобразования сделаны были неверующими...
Но если это так, заключает религиозный философ,
то «тем хуже для верующих» (59, 349).
Повторное осознание христианства как нравственно-исторической задачи,
как Общего Дела всего человечества заново началось только в ХIХ веке.
Возрождением истинной Богочеловеческой религии явилось
«активное христианство» Н.Ф._Фёдорова.
Её Евангелием — «Философия Общего Дела».
Светлана_Семёнова, посвятившая себя её изучению,
так суммирует Фёдоровскую критику современного христианства:
1. Оно не осознало себя как Великое дело осуществления Царствия Небесного —
неприродного и бессмертного бытия, превратившись без этого дела в «мёртвый догмат» (53, 89).
2. Вера не была понята каждым христианином как проект всеобщего соборного спасения,
а стала чаще всего способом индивидуального, ложного спасения.
3. Мир был брезгливо оставлен самому себе,
а религия стала только внутренним приготовлением к Царствию Божию.
Н. Фёдоров дал ключ к раскрытию Благой Вести, сформулированной И. Христом.
Московский библиотекарь прервал спячку средневековья.
Вся гениальность Фёдорова состоит в предельном расширении
принципа понимания спасения утопающих — как дела рук самих утопающих.
Пока это самое великое изобретение человека.
Средства, используемые для решения этой задачи, варьироваться могут до бесконечности.
Просто обязаны.
Но сама цель всеобщего труда: воскрешение
и преображение всех умерших — пересмотру не подлежит!
Поскольку открытие земли Обетованной, преобразование своей природы
и, тем самым, достижение божественного статуса бытия
является нашим фундаментальнейшим вожделением.
* * *
Но, кроме того, сделав своё основное открытие,
Фёдоров предложил и конкретный способ достижения результата.
Видимо, его версия решения оказалась не слишком удачной.
Прямым большинством за неё человечество не проголосовало.
Вознамерившись исправить замеченные недостатки,
мы решили сконструировать свой вариант учения,
реализующего Фёдоровский замысел бесконечного творчества бессмертной жизни.
Так родилась этика Конструктивного Ожидания.
Пожалуй, пока объединить всех нас сегодня способна лишь одна вера...
Аморфная и эфемерная абстракция наивысшего уровня общности,
достижение которой прописано, между тем, чётко и однозначно.
Лишь указанием направления - на постижение законов Мироздания.
На первых порах только общую ВЕРУ в «СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ»
каждый сможет наполнить таким собственным содержанием,
которое наверняка не пойдёт в разрез с потаённым устремлением ближнего.
Но ведь эта вера тождественна вере в человека...
Как раз это и нормирует нам меру человечности.
И «дело даже не в том, какова мера человечности - она, в принципе, ясна.
Дело в том, почему она постоянно нарушается.
Ответ, видимо, заключается во внутренней диалектике
самого человеческого стремления к этой мере» (23, 271).
Каждый из нас осуществляет это стремление путём присвоения
накопленных человечеством материальных и духовных богатств,
воплощающих в себе человеческую сущность.
Но в ходе такого присвоения неизбежно
(неизбежно только при данной организации нашего стремления)
растёт и конфликт с другим человеком, перед которым – та же задача.
А чем глубже конфликт, тем далее индивид от цели конечной своей.
Однако в Грядущем достигнутым будет полное Изобилие.
Там каждый сможет взять себе ровно столько человеческой сущности, сколько ему необходимо.
И только тогда, когда в нашем сознании укоренится та простая мысль,
что собственное развитие каждого зависит от меры развития других, — только при этом условии
возможным окажется полное воплощение в человеке его человеческого начала.
А разве не максимально приближено это к тому СВЕТЛОМУ БУДУЩЕЕ ?
Но человек не может пассивно ждать «эры Изобилия».
Просто не способен.
К тому же, если все действительно будут сидеть сложа руки, эра эта никогда не наступит.
Но, к счастью, такое допущение категорически не согласно с нашей природой.
Нам всё время надо что-то делать: возводить пирамиды, покорять полюса и горные пики.
Воевать за Гроб Господень или за права человека — лишь бы убить время...
Лезвие прогресса действительно востро с обеих сторон !
Однако сопоставление сильно разнесённых во времени состояний
с очевидностию убеждает в надёжно уверенном приближении нашем
к этому светлому будущему.
Убеждает в постепенном накоплении позитивных плодов прогресса.
Сам градиент нашей творческой направленности,
итоговой деятельной активности
устремлён в сторону эры абсолютного Изобилия
материальных и духовных богатств.
А ведь именно эта эра задолго до Промышленной революции или Постиндустриального общества
была предчувствована нами как Царствие Небесное.
Стремясь возродить истинное Христианство первых веков,
воплощённое в активнохристианской модели Фёдорова,
этика КО, обсуживаемая данной работой,
просто пытается использовать иные средства,
пока ещё для этих целей не привлекавшиеся.
1.3. Необходимость экопросвещения. W
1.3. Необходимость экопросвещения. W
Этика Конструктивного Ожидания ориентирует человека
на достижение угодного всем, со всей условностью, «окончания истории».
Необходимым условием этого достижения наш Проект Учения
признаёт коренное изменение всей организации общественной жизни.
Принципы ЭКО, как солнечный свет, должны пронизать её насквозь.
Похоже, что в этом случае успех «гарантируется»
(причём ведь с достаточной достоверностью!).
Но гарантируется он только в этом случае.
Однако подобное преобразование мира
никак не возможно без синхронного изменения той картины мира,
располагает которой каждый очевидец и участник событий.
Ведь по-настоящему осмысленными,
т.е. продуктивными, его действия окажутся лишь тогда.
Но, помимо этой чисто функциональной роли,
данное требование осознанности отрабатывает и концептуальную функцию,
состоящую в понимании каждого человека как окончательной цели прогресса.
Именно цели, но никак не подсобного средства, предназначенного лишь для того,
чтобы, как принято у насекомых, выработать свой ресурс
ради достижения какого-то малопонятного «прекрасного будущего».
В свете уже констатированного заимствования марксистской
методологии тут припоминаются частые "уроки ленинизма"
в школах и такие стройные... вроде бы стройные
курсы Научного Коммунизма в вузах.
То есть упреждающая динамика субъективной КМ человека
оказывается непременным условием успешности преобразования объективного мира.
Желая добиться изменения внешнего по отношению к человеку мира,
ЭКО предлагает начать с радикального изменения мира внутреннего.
Ход, конечно, не особо оригинальный, но почему-то все попытки,
предпринятые в русле рационального миропонимания прежде,
охватываемую нами проблематику деликатно обходили стороной.
За одним исключением, разумеется.
Этим исключением был Фёдоровский проект.
Явно опередивший своё время, он так же предусматривал
предварительное изменение КМ современника.
Но слишком уж абстрактным и чуждым казался ему.., совершенно радикального требовал слома.
Нуждался в просто невозможной психологической революции...
Действительно, та проблема, к решению которой мы готовим нашу этику,
традиционной для человеческого миропонимания почему-то, увы, пока не является.
Однако ведь просто неоспоримо очевидным кажется то,
что чуть ли не единственным условием успешности «правильного» завершения КО
явится простое укоренение в дне сегодняшнем идеологии социального оптимизма.
Достижение Богоподобия гарантировать каждому из нас
может лишь такая «врождённая» установка.
ПОСЕЛИТЬ КОТОРУЮ В СЕРДЦАХ НАШИХ СОВРЕМЕННИКОВ И СОРАТНИКОВ
ДОЛЖНЫ НЕ КАКИЕ-ТО УМОЗРИТЕЛЬНЫЕ ОТДАЛёННЫЕ ПОТОМКИ,
А НЕПОСРЕДСТВЕННО МЫ.
От нас, в первую очередь, требуется уразумение
всей полноты своей личной ответственности.
Перед современниками.
И всеми, кто работал до нас.
И которые будут после.
Осталась-то ведь меньшая часть пути
(и к тому же осознанная!).
Хотя, конечно, и явно самая сложная.
Стремясь заложить этот настрой в самое основание КМ современника,
ЭКО предлагает запомнить ему как имя своё то,
что, покинув сей мир, он будет потом сюда возвращён.
Что люди, которых пока ещё нет, вернут его к жизни.
Как сегодня знают идущие на риск, что их никогда не оставят в беде.
Лишит это смерть права жить рядом с нами.
Объявит её вне закона.
А человек – он изменит своё отношение к себе, к людям, к жизни.
Быть может, не сразу. Со временем.
Но — не сможет не изменить. НАВЕРНЯКА.
Христианские монахи почти в каждом видели брата.
Правда, чувство это достигалось высокой ценой, да и вряд ли было стабильно.
Поскольку коренилось в плохо контролируемых слоях психики.
Этика КО, напротив, преображение нашей природы начать предлагает
с максимально податливой сферы.
Преградой на пути неуправляемого потока иррациональности нашего поведения
должна стать сила, всегда подконтрольная логике.
Сила разума.
Можно полагать, что в дальнейшем диктат рацио охватит все уровни нашей природы.
Распространится на все подсознательные страсти.
Ускорить наш отрыв от животного царства ЭКО предлагает именно таким образом.
В ближнем теперь мы увидим коллегу.
Независимо: сослуживец он или живая мишень в окопе напротив.
Коллегу — всегда.
Уже начальный этап распространения ЭКО гуманизирует жизнь
гораздо успешнее любой из попыток, предпринятых в прошлом.
Гуманизирует и гармонизирует.
Этот начальный этап донести до нас должен то, что Небесного Царства можно добиться.
И не усердной молитвой, а только таким же трудом.
Что оно уже — поскольку труд всегда есть процесс творческий — уже как бы нас поджидает.
Просто исходя из природы вещей.
Что нужно последнее сделать усилие, чтобы сорвать этот плод.
Усилие, без которого теряют свой смысл вся самоотверженность,
все жертвы наших предшественников.
...Потому что за нас это сделать некому.
Но сперва современному человеку, в огромном большинстве своём не просто язычнику,
но теперь ещё и цинику-атеисту самого вульгарно-материалистического пошиба, нужно доказать,
что задача в принципе разрешима.
Что, по сути, вера в отсутствие Бога не так уж сильно отличается от веры в Него.
Доказать наглядно, общедоступно. Как два плюс два на пальцах.
Ведь человек этот не верит ни во что, требующее отказа от привычек.
И с готовностью верит во всё, что угодно, лишь бы не менять себя.
Кому-то, возможно, придётся доказывать и то,
что бессмертие и сам божественный статус — вообще нам необходимы.
Что это не какая‑то блажь, рождённая в самовлюблённых и воспалённых мозгах.
Что достижение человеком бессмертия
есть проявление закономерного процесса эволюции материи, наблюдаемого во Вселенной...
А действительно, нужно ли нам бессмертие?
Да, нужно.
На это указывает хотя бы традиция решения народами вопросов фиксации,
документирования, — одним словом, материального увековечивания результатов наших жизненных трудов.
Указывают семейные альбомы.
Коллекции орденов и медалей.
Памятники, надгробия и мавзолеи.
Корешки книжных томов с бессмертными именами.
…Да, нам свойственно идеализировать аскетизм,
духовное бескорыстие ближних, однако в нашей природе есть и нечто иное.
Нам нужны, необходимы материальные знаки внимания и признания.
Знаки памяти, которые обязательно переживут наше тело.
Недаром, кстати, и сам человек всё глубже понимается нами лишь как совокупность его дел,
больших и малых, — всего того, что успел он свершить в жизни.
Причём по мере укоренения идеи нашей индивидуально-личностной неповторимости
принцип этот становится всё более актуальным.
Не напрямую ли выводит он человека к реализации
его «подкорковой» мечты о личном бессмертии?
А если так, то предоставить ему эту возможность нужно
на самом высоком этическом, эстетическом,
а со временем и техническом уровне, доступном цивилизации.
Аналитики, конечно, тут же заявят: сама-то идея, может, и неплохая, но только, увы,
неизбежно со временем переродится в полную свою противоположность.
И где-то будут правы частично, возможно...
А потому — пусть громче звучат возражения!
Обычно ведь в споре рождается истина.
Но проверяется истинность только практикой.
Своей задачей ЭКО ставит воспитание уже следующего за нами поколения
в духе осознанно активного служения тому «светлому будущему»,
которое в «Манифесте ЭКО» обозначено как Грядущее.
А также было замечено (с. 80), что для построения теории КО использован
«структурно-синтаксический» принцип методологии марксизма-ленинизма.
Это заимствование наталкивает на мысль о возможности дальнейшего использования
перефразированного наследия «коммунистических» идеологов недавнего прошлого,
ненадолго добившихся, казалось бы, построения капитального "развитого «-изма»".
Заметим, однако, что сам по себе коммунизм (настоящий, без кавычек),
продолжая оставаться извечной мечтой человечества,
реализован быть сможет, видимо, только в Грядущем.
И нами же, кстати, частично.
Присущая развитию диалектика проявляется тут в том,
что для воспитания желаемого нами человека будущего от нас требуются усилия,
направленные как на преодоление предыдущей воспитательной традиции,
так и на частичное воссоздание предпосылок, обусловивших бесспорные завоевания прошедших периодов.
Кратковременные успехи социалистического строительства действительно были отмечены
невиданными в истории успехами ряда зачинов, обязанных, в свою очередь,
соответствующим пропагандистским кампаниям.
Достаточно напомнить об индустриализации экономики, массовом жилищном строительстве,
создании прекрасной образовательной системы…
Да, нам есть чему поучиться у «старых кадров»!
Желая ускорить движение общества от настоящего — к Грядущему,
мы просто обязаны воспользоваться всеми возможностями обращения к прошлому опыту.
А иначе, действительно, «извольте и не ходить по ранее построенным дорогам и мостам» [*].
_____________________
[*] - Взято в Интернете. Из высказывания музыканта
А. Ильина о том, что
«достояние прежних времён надо брать. И музыкальное».
Это про Гимн России (музыка Александрова, с. 362 ).
_____________________
Это проще тем более потому, что «КПСС в резолюциях» ещё не стала библиографической редкостью.
Впрочем, использовать мы будем не эту, хотя и аналогичную литературу.
Что касается коррекций, напрашивающихся в тексты партийных идеологов,
то для цитирования будем выбирать «нейтральные» места,
а в понятийном смысле обойдёмся только заменой пары терминов на один нововведённый.
А именно, во-первых, конечную задачу «построения коммунизма»
попытаемся заменить некоторой промежуточной целью.
Объясняется это тем, что непосредственно наши возможности
способствовать достижению конечной цели ограничены очень существенно.
Мы можем только приложить усилия к созданию таких условий,
которые были бы, к а к н а м к а ж е т с я,
наиболее благоприятными для наступления устраивающего всех
логического продолжения современности.
То есть «коммунизм», как конечную цель, предлагается заменить процессом движения к ней.
Суть этого процесса и должен передать вводимый термин.
Обозначать же он, очевидно, должен расширение области социальной жизни,
«контролируемой» учением о Конструктивном Ожидании.
А кроме того, никак не соответствующим духу и букве этой задачи
распространения эковедческой культуры мышления
представляется нам понятие «пропаганда», обслуживавшее «коммунистическое» строительство.
Это второй из подлежащих замене терминов.
Неудовлетворение вызывает его ярко выраженный оттенок навязывания
каждому из нас со стороны общества всевозможных воззрений.
Конечно, в сглаженной форме подобное внушение неоспоримо имеет место
и в демократических реалиях, но при тоталитаризме, как было в недавнем прошлом,
и пропаганда становится тотальной.
Тогда, например, «считалось», что сама общественная система
«в каждый данный исторический момент ... определяет содержание и характер
пропагандистской деятельности, ставит перед ней комплекс задач» (15, 290).
Это извлечение сделано из статьи Б._Пшеничного,
вошедшей в ежегодник «Вопросы теории и практики массовых средств пропаганды»
(издание 1970го. Такая давность объясняется тем, что сама эта серия,
замечательно отвечающая нашим потребностям,
начала выходить в 1968 и выдержала только три издания).
Таким образом, «пропагандировать» — то же, что и «навязывать».
Тогда как программа популяризации эковедческого мышления,
которое, можно сказать, от начала и до самого конца
для каждого должно быть самостоятельным,
согласиться с таким насилием не может никак.
То есть перед «новой журналистикой»,
занятой внедрением в общественную практику учения о КО,
задача «пропаганды» новых идей стоять не может по определению.
Потому что внедрение это, будучи по сути своей обычным
расширением нашего кругозора, оказывается элементарным информированием.
Но мы, во избежание излишней громоздкости и возможной путаницы,
предложим для этого информирования специальное обозначение: «экопросвещение».
Ясно, что в какой-то мере означает оно как процесс движения к «окончательной» цели,
так и саму эту конечную цель — решающее условие успешности её достижения.
Page updated
Google Sites
Report abuse