Профессор Черносвитов Евгений Васильевич

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ СЕРГЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА ЕСЕНИНА

Эта работа не может быть воспроизведена как целиком, так и частично. Так же любые ссылки и цитаты не могут быть использованы без разрешения Е.В. Черносвитова и С.П. Есениной.

(отрывок)

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

СЕРГЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА ЕСЕНИНА

(для специалистов)

«Ни один герой Шекспира не отражает ни психическиго склада, ни особенностей личности автора. В самых интимных творениях гения - сонетах, среди героев, как минимум, представлены четыре типа личности; два из них - женского пола»

(Карл Яперс).

«Кажется, что стихи Тютчева написаны разными поэтами... Авторы «Тихого Дона» и «Поднятой целины» не имеют ничего общего между собой».

(Вадим Кожинов)

«Некоторые главы «Мастера и Маргариты» написаны не Булгаковым»

(Вера Шапошникова).

«Госпожа Бовари - это я»

(Гюстав Флобер)

Великому русскому поэту Сергею Александровичу Есенину не повезло: до сих пор нет ни одного психологического портрета гения, написанного специалистами (психологами и психопатологами). Нет ни одного русского поэта, о котором было бы написано такое огромное количество разного рода художественных портретов, как о Есенине. «Всякий мнит себя психологом, но не может разобраться в элементарнейшем своем повседневном поступке» (Монтень). «Не судите, да несудимыми будете! Это - обыденная психология» (Фрейд).

Ниже будет представлен психологический портрет Сергея Александровича Есенина, составленный с применением новейших методик современной научной психологии.

Методология.

Аксиомы: Сергей Александрович Есенин был: 1) поэт; 2) гений; 3) выразитель истоков русской духовности в художественных образах. Это охватывало его личность тотально, присутствовало в ней стабильно, и действовало стереотипно. В данном случае, никакие социальные или природные «обстоятельства» («катаклизмы»), а также болезни, не в состоянии изменить (деформировать) личность (психический склад).

Сергей Александрович Есенин был «мифом» (как это понимают психологи: читай, например, «Исповедь» Жан-Жака Руссо или рассказ Хорхе Луиса Борхеса «Борхес и я»). Этот «миф» сложился еще при жизни поэта, спонтанно. Отсюда, «реставрация» психологического портрета С.А. Есенина должна начаться с «анатомирования» мифа. Поэтому, любая информация о поэте так же «полезна», как и «бесполезна» (как и любой «документ» есть вещь весьма условная). Это, отнюдь, не значит, что какая-нибудь информация или «информация» (а также явная дезинформация) о С.А. Есенине может оказаться абсолютно бесполезной для специалистов, создающих его психологический портрет (особенно в случаях, когда отсутствие стигм подменяется обилием артефактов).

Подчеркиваем: художественный портрет (даже если он написан психологом или психопатологом, как например, «Психиатрические беседы на литературные темы» Н.Н. Баженова, «Психологические портреты» З. Фрейда, «Дали» К. Юнга, психологические портреты Ч. Ломброзо и др.), качественно отличается от психологического портрета. Это объясняется не только тем, что художественный портрет всегда иллюстрирует научную концепцию ученого (как у Фрейда, Юнга), а, скорее тем, что психолог оперирует «нестрогими» понятиями. То есть, понятиями так называемой обыденной психологии. Гегель и Гуссерль обстоятельно проанализировали этот вопрос, выявив (каждый по-своему) основные пороки обыденной психологии. В обыденных суждениях о ком-либо или даже о себе, мы допускаем ошибки, хорошо подмеченные еще древними: 1) post hoc, ergo propter hoc; 2) fallacia falsi medii; 3) fallacia fictae necessitates; 4)fallacia plurium interrogationum; 5)fallacia suppositionis. Отсюда, неизбежно, 6) falsa in uno, falsa in omnibus.

Вот типичные примеры подобной «понимающей психологии» и художественных портретов С.А. Есенина. Так, Надежда Мандельштам в своих «Воспоминаниях» объясняет причину самоубийства С.А. Есенина тем, что «от него требовалось писать поэмы, а он поэмы писать не умел» (Н. Мандельштам. «Воспоминания». М. «Эксмо», 2004, стр. 232). Юрий Анненков в «Дневнике моих встреч. Цикл трагедий», пишет: «Моя первая встреча с Есениным, Сергеем Есениным, Сережей, Серегой, Сергуней, восходит к тому году и даже к тем дням, когда он впервые появился в Петербурге. Было это, кажется, в 14-м или 15-м году, точную дату я запамятовал. Состоялась эта встреча у Ильи Репина, в его имении Пенаты, в Куоккале, в одну из многолюдных репинских сред. В изданной Институтом Истории Искусств (Москва, 1949) двухтомной биографии Репина, его ученик, Антон Комашка, творчество которого мне незнакомо, так описывал этот вечер: «Однажды, в среду, писатель Иероним Ясинский приехал в Пенаты с одним юношей. Нельзя было не обратить внимание на его внешность. Свежее лицо, прямо девической красоты, со светлыми глазами, с вьющимися кудрями цвета золотого льна, элегантно одетый в серый костюм. За круглым столом, при свете лампы, проходил обед. Потом обратились к пище духовной. Вот тут-то Ясинский представил всем молодого русского поэта - Сергея Есенина. Есенин поднялся и, устремив светлый взор вдаль, начал декламировать. Голос его был чистый, мягкий и легкий тенор. В стихах была тихая грусть и ласка к далеким деревенским полям с синевой лесов, с белезной нежных березок, бревенчатых изб... Так живо возникали лирические образы у нас, слушавших чтение. Репин аплодировал, благодарил поэта. Все присутствовавшие выражали свое восхищение».

Это описание не соответствует действительности. Есенина привез к Репину не Ясинский, а Корней Чуковский. Появление Есенина не было неожиданностью, так как Чуковский предупредил Репина заранее. И не только Репина: я пришел в ту среду в Пенаты, потому что Чуковский, с которым мы встречались в Куоккале почти ежедневно, предупредил и меня. Лицо Есенина (ему было тогда едва ли двадцать лет) действительно удивляло «девичей красотой», но волосы не были ни цвета «спелой ржи», как любят выражаться другие: они были русые, это приближается к пригашенной бесцветности березовой стружки. Прожив более сорока лет заграницей, мы начинаем ценить богатство и точность русских определений. Вместо элегантного серого костюма, на Есенине была несколько театральная, балетная крестьянская косоворотка, с частым пастушьим гребнем на кушаке, бархатные шаровары при тонких шевровых сапожках. Сходство Есенина с кустарной игрушкой произвело на присутствующих неуместно-маскарадное впечатление, и после чтения стихов, аплодисментов не последовало.

Напрасно Чуковский пытался растолковать формальные достоинства есенинской поэзии, напрасно указывал на далекую связь с Кольцовым, на свежесть образов, - гости Репина в большинстве остались холодны, и сам хозяин дома не выразил большого удовольствия:

- Бог его знает, - сказал Репин суховато, - может быть и хорошо, но я чего-то не усвоил: сложно, молодой человек!» (Репринтное издательство «Советский композитор», б. г, стр. 156).

Вот два противоположных восприятия Есенина, его поэзии и отношения к нему. Это, собственно, два художественных портрета, написаных «кистью» обыденной «психологии». Бесполезно искать, какой из этих портретов более точен. Оба они, скорее всего, написаны искренне и честно. Но, какое отношение они имеют к уникальной личности Сергея Александровича Есенина? Никакого! Этот пример Аненнского нужно иметь в виду, когда читаешь различные воспоминания о Есенине, да еще авторитетных лиц, типа Троцкого. Даже родные, на глазах которых вырос человек, руководствуясь обыденной психологией, так по-разному понимают (видят) этого человека. «Лицом к лицу лица не увидать...»

И, тем не менее, как показывают социально-психологические опросы, проведенные в ведущих психологических Центрах России среди психологов (разных школ), в их практике преобладает над строгими научными психологическими исследованиями все та же «объясняющая» («понимающая» и «понимаемая») психология (со своими шестью “fallacia”; см., например, широко распространяемые сейчас в России методики «НЛП», объединяющие «науку и магию»!)...(«Психоанализ» вот уже сто лет доминирующий на Западе, все та же «понимающая психология» + гипнотерапия и суггестия. Научная психология пока, что «закрыта» для решения спец. задач.

В начале ХХ-го века среди русских психологов и психопатологов была «предпринята отчаянная попытка создать по-научному строгую психологию творчески одаренных людей» (И.Б. Галант, 1968 г.). Было выпущено несколько десятков сборников «Клинический Архив гениальности и одаренности (Эвропатология)» (М.-Л. 1920-1925 гг.), изобилующих «психологическими портретами» (в том числе и С.А. Есенина) гениальных людей всех времен и народов. Эти сборники выходили нелегально (?), хотя И.В. Сталин послал свою автобиографию для публикации в одном из сборников с просьбой написать его психологический портрет. Возглавляли эти сборники два психиатра: Иван Борисович (Иоганн Барух или Сусман) Галант и Геннадий Иванович Сегалин. Что касается «психологических» портретов С.А. Есенина, опубликованных под разными фамилиями в этих сборниках, один из авторов данной работы неоднократно высказывался в печати и при подготовке «Полного собрания сочинений» (академического) С.А. Есенина (Москва. «Наука» - «Голос», 1995 - 1999), как член есенинской комиссии; (последний раз в книге: Е.В. Черносвитов. «Формула смерти», М. 2004 г.) об их «достоверности» и «научности».

По нашему глубокому убеждению эти сборники не несли в себе и толики «достоверных» и «научных» суждений. Нам доподлинно известно, что большинство статей, в том числе о Есенине, были исполненным социальным заказом власть имущих (и не только в нашей Стране! Поясним ниже, в разделе «Информация к размышлению над психологическим портретом С.А. Есенина»). Это, прежде всего, касается статей об С.А. Есенине. Была и другая причина, «сугубо научного» характера. Дело в том, что «Клинический Архив...» не придерживался никакой методологии. Ибо, по сути своей решал далеко от науки стоящие задачи.

Методология новейшей психологии требует пересмотра ставших «классическими» понятий. Одним из таких понятий является характер. Не вдаваясь в научные тонкости здесь заметим, что Гиппократ и Теофраст (отец характерологии), вкладывали в это понятие совсем иные смыслы, чем «научная психология», со времен работы Эрнста Кречмера «Строение тела и характер» (Берлин, 1920). В настоящее время бытует мнение, что сколько психологов, столько характерологий. Это не удивительно, ибо Кречмеру, опытному клиницисту, так и не удалось реализовать свою «гениальную идею» о взаимосвязи «строения тела и характера». Но, вернемся к Гиппократу и Тефрасту. Гиппократ полагал, что характером обладают лишь некоторые женщины, страдающие «бешенством матки», hysteria. Неизвестно, что под бешенством матки понимал великий врач древности. Большинство женщин и все мужчины, по Гиппократу, не имели характеров. Теофраст в понятие «характер» вводил какой-либо этический смысл, социально проявляющейся: совесть, долг, правдолюбие, человеколюбие, доброта и т.д., связанный с конкретной общественной ситуацией, в которой действовал герой, и содержанием (мотивом) его поступка. И, естественно, противоположные им характеристики, также социально детерминированные. Аристотель, учеником и другом которого был Теофраст, создал из его характерологии этику.

Как полагали классики научной психиатрии Э. Крепелин и С.С. Корсаков, психиатрия так и не стала строгой наукой, ибо не знала, куда отнести характерологию. «Малая психиатрия» явно мешала «большой психиатрии». А тут еще появившаяся в 20-х года прошлого столетия «психосоматика». Теофраст в настоящее время чрезвычайно современный психолог, ибо его «характер» полностью соответствует современному научному психологическому понятию социопатии.

Все сказанное имеет прямое отношение к «реставрации» психологического портрета С.А. Есенина из различных мифов о нем. Еще в 1980 году один из авторов этой работы совместно с руководителем отдела личности Института социологических исследований АН СССР проф. А.А. Зворыкиным, разрабатывая оригинальную методику изучения психологических особенностей человека, вместе с проф. А.А. Зворыкиным пришел к выводу о целесообразности вернуть характеру социально-этический смысл (см. Е.В. Черносвитов и А.А. Зворыкин. «Типы личности и особенности характера человека». М. Наука. 1981 г.). Столь разные характеристики, приписываемые С.А. Есенину даже специалистами (например, П.Б. Ганнушкиным, М. Мейером, Пьером Жане - о нем особо!), отражают фактически не психические особенности поэта, а отношение того или иного «психолога» к нему. Поэтому так далеки они от понимания поступков и поведения гения (П. Жане - исключение), его мироощущения, образа жизни, подлинных мотивов его жизнедеятельности, без которых нет психологического портрета.

Обыденная («понимающая») психология чревата еще и тем, что совершая выше названные fallacia пытается объяснить нечто в человеке его наследственностью. При этом, как правило (к Есенину это имеет прямое отношение не только отечественных психиатров, но и зарубежных) ошибки бывают двух видов. 1) Если в роду были психически больные (а разве на свете когда-либо существовал род без таковых?), то личность, которую не могут «понять» называют сумасшедшей. Или, как «мягко» называл П.Б. Ганнушкин С.А. Есенина пограничной: и не «нормальной», и не «сумашедшей». 2) Научный, со времен великого психолога, криминолога и генетика, до сих пор не реабилитированного ученого Фрэнсиса Гальтона, термин мутация в обыденной психологии фигурирует только с одной, негативной стороны. То есть, как вырождение. Этому способствовал в начале ХХ-го века (мы сообщаем данное, ибо, судя по «научным» работам наших коллег, эта информация им неизвестна) около научный беллетрист Макс Нордау («Вырождение», «Вырождение французов»). На самом деле, изучив несколько сот родов Великобритании, Ф. Гальтон подчеркивал, что есть «отрицательная мутация - вырождение, и положительная мутация... Гении суть положительная мутация» (Подробнее см. М.А. Черносвитова. Е.В. Черносвитов. «Социальная медицина» Учебник для ВУЗов. МГСУ. 2002 г., они же: «Глобалистика». Международный энциклопедический словарь. Москва – Санкт-Петербург – Нью-Йорк. 2006 г.).

Если Айседора Дункан «органически» не могла понять Есенина, то поверить в то, что первый красный профессор психиатрии П.Б. Ганнушкин и профессор Университета Цюриха и советского медицинского ВУЗа И.Б. Галант «не понимали» Есенина (первый ставил ему такие диагнозы, как «эпилепсия», «депрессия», «галлюцинации», второй же - «шизофрения», «алкогольная деградация», «вырождение со скотоложеством» и т.п.), нельзя. Немецкие и французские психиатры, при беглом осмотре Есенина, ограничивались диагнозами «эпилепсия» и «хронический алкоголизм», со слов, платившей им Айседоры Дункан. Сразу, как специалисты для специалистов, обратим внимание, что шизофрения и эпилепсия - заболевания несовместимые, как несовместимы эпилепсия и депрессия, если депрессия есть фаза МДП; точно также несовместимы шизофрения и алкогольная деградация; несовместимы шизофрения и генетическое вырождение... (шизофреник может превратиться в слабоумного, но никогда не станет «выродком»; психологи и психопатологи должны знать разницу между «слабоумием» и «вырождением», кстати, прекрасно описанную еще в 1913 году Карлом Ясперсом в книге «Общая психопатология»). И еще, для специалистов, в одном человеке не может быть две мутации. Как - положительная и отрцательная, так и две одинаковых. Проблемы гения и безумия, гения и злодейства, - до сих пор остаются проблемами, ибо генетически и клинически необъяснимы. Преобладает точка зрения С.С. Корсакова: «гений сосуществует с психическим заболеванием точно также, как сосуществует с ним обычный больной с заболеванием сердца или желудка». В.В. Чиж, известный русский психопатолог, судебный психиатр и медицинский психолог (мы ниже еще вспомним его в другой связи) полагал, что «от различных свойств личности, как-то воли, интеллекта, эмоциональности, зависит и степень способности больного с психическим заболеванием сопротивляться ему; а, значит, если больной одарен, то и - творить».

Вот также некоторые данные, которые необходимо иметь в виду, создавая психологический портрет С.А. Есенина из мифа, в содержание и структуру которого не малую долю внесли, увы, психиатры. Так, Айседора Дункан первая сообщила миру, что «Есенин - эпилептик». Вскоре она же сообщила миру, что у Есенина были попытки самоубийства (повод госпитализировать его в парижскую клинику). С точки зрения ее, Айседоры Дункан, эпилептик, то есть, сумасшедший, непременно и самоубийца. На самом же деле, как показывает психиатрическая практика, эпилептики по причине болезни никогда не кончают жизнь самоубийством! Больные шизофренией (при некоторых ее формах) могут покончить жизнь самоубийством под воздействием императивных галлюцинаций или бредовых мотивов. Но, если сравнить, сколько во все времена больных шизофренией погибало от простой беспомощности, то этот процент в несколько сот раз превышает процент гибели под воздействием галлюцинаций или бреда (см. В.М. Чиж. Судебная психиатрия).

Последняя аксиома. У С.А. Есенина, как и у Шекспира нет ни одного героя который отражал бы психические свойства поэта. Гении не имеют своих портретов в героях. Оскар Уайльд в «Портрете Дориана Грея» руководствовался, как видно, обыденной психологией. Но и между Оскаром Уайльдом и Дорианом Греем нет, ведь, ничего общего!..

…Психосоматический стаус: без каких-либо стигм или артефактов. До двадцатилетнего возраста в психосоматическом статусе элементы театральности, манерности, не встречающиеся в последующие годы ни при каких обстоятельствах. Последний факт серьезно настораживает в отношении подлинности «прощального» стихотворения С.А. Есенина, написаного, якобы собственной кровью…

Метод функциональной асимметрии, примененный к реконструкции психологического портрета С.А. Есенина.

Об основных источниках данного метода (Т.А. Доброхотова, Е.В. Черносвитов) - см. выше. Здесь мы лишь продемонстрируем для наглядности этот, математически точный метод определения самых сущностных, сознательных, «бессознательных» психических структур, определения того, что относится в человеческой психике к самосознанию, то есть, к идентификации личности с собой, к ее психологической защите (самооценке), что определяет всю мотивацию человека, не только явную, но и латентную (о латентной мотивации см. Е.А. Самойлова «Пенитенциарная психология». М., РФО. 2007). То в человеческой душе, что ответственно за любой и каждый экстремальный поступок человека (суицид, гомицид и эскапизм). То, что, по словам Рильке, отличает «ремесленника» от «творца», «гения» от «безумца», а по Пушкину - «гения» от «злодея». Благодаря методу функциональной асимметрии, наше, народное - дни каждого человека сочтены, обрело математическую формулу - смерти.

Группа экспертов.

Page updated

Google Sites

Report abuse