– Вы пришли отец! – С этими пламенными словами она обняла меня за шею и положила голову ко мне на плечо. Мистер Райт, которому я только что говорил, что не знаком со святой, был чрезвычайно доволен столь необычным демонстративным приветствием. Глаза учеников также устремились на это внешнее проявление любви; некоторые из них были полны удивления.

Я сейчас же увидел, что святая находилась в высоком состоянии самадхи. Забыв о своем внешнем женском облике, она осознавала себя, как неизменную душу и с этого плана радостно приветствовала другого поклонника Божественного. Она повела меня за руку к своему автомобилю.

– Ананда Мои Ма, я задерживаю вашу поездку,– запротестовал я.

– Отец, ведь я вижу вас впервые в этой жизни[1] после стольких сотен лет разлуки! – говорила она.– Пожалуйста, не уходите.

Мы уселись рядом на заднем сиденье автомобиля. Блаженная Мать вскоре погрузилась в состояние полной неподвижности и экстаза. Ее прекрасные глаза, устремленные к небесам, были полуоткрыты и спокойны; взор был направлен в некий внутренний Элизиум, одновременно близкий и далекий. Ученики тихо пели:

«Победа Божественной Матери!»

В Индии я видел много людей, достигших Богопознания. Никогда прежде мне не встречалась женщина столь возвышенной святости. Ее мягкое лицо сияло неизгладимой радостью, давшей ей имя Блаженной Матери. Длинные черные локоны свободно падали назад с непокрытой головы. Красное пятно пасты из сандалового дерева на середине лба символизировало духовный глаз, всегда для нее открытый. Маленькое лицо, маленькие руки и ноги – какой контраст с ее духовным величием!

Пока Ананда Мои Ма оставалась погруженной в транс, я задал несколько вопросов стоявшей подле ученице.

"Ананда Мои Ма много путешествовала по Индии; у нее сотни учеников во многих частях страны,– сказала мне ученица.– Ее смелые усилия вызвали к жизни большое число желаемых общественных реформ. Хотя по рождению она – брахманка, святая не признает кастовых различий. С ней всегда путешествует группа учеников, наблюдающих за тем, чтобы она была хорошо устроена. Мы должны ухаживать за ней, как за ребенком, ибо она не чувствует своего тела. Если ее не кормить, она не станет есть и никогда не попросит еды. Даже если перед ней и положить еду, она ее не коснется. И чтобы предотвратить ее уход из этого мира, мы, ученики, кормим ее из собственных рук. Часто она остается погруженной в божественный транс несколько дней подряд, едва дыша, с немигающим взором. Одним из главных учеников Ананды Мои Ма является ее муж. Много лет назад, вскоре после свадьбы, он принял обет молчания".

Ученица указала на широкоплечего и длинноволосого человека с тонкими чертами лица и окладистой бородой. Он спокойно стоял среди собравшихся, сложив руки, в почтительной позе ученика.

Освежив себя погружением в Беспредельность, Ананда Мои Ма теперь сосредоточила свое сознание на материальном мире.

– Отец, скажите мне, пожалуйста, где вы сейчас живете,– спросила она ясным, мелодичным голосом.

– Сейчас я нахожусь в Калькутте или в Ранчи, но скоро вернусь в Америку.

– В Америку?

– Да, американские искатели духовного знания искрение приветствовали бы вас у себя, как святую женщину из Индии. Не поедете ли вы туда?

– Если отец сможет взять меня, я поеду.

Этот ответ вызвал тревогу у находившихся вблизи учеников.

– Около двадцати человек всегда путешествуют с Блаженной Матерью,– твердо сказал мне один из них.– Мы не сможем жить без нее. Куда бы она не отправилась, мы должны следовать за ней.

Неохотно я отказался от своего плана, ибо выяснилась его практическая неосуществимость из-за склонности группы к самопроизвольному росту!

– Пожалуйста, приезжайте тогда хоть в Ранчи со своими учениками,– попросил я святую во время расставания.– Вы подобны божественному дитяти, и вам понравятся малыши из моей школы.

– Куда бы отец ни взял меня, я поеду с радостью.

Спустя короткое время в Видьялайа Ранчи уже готовилось празднество по случаю обещанного посещения святой. Молодежь вообще радовалась любому празднику – нет уроков, нет занятий по музыке, да к тому же еще будет угощение!

«Победа! Ананда Мои Ма, ки джай!» – Этот повторный припев из десятков маленьких, но полных энтузиазма глоток приветствовал святую и сопровождавшую ее группу, когда они вошли в ворота школы. Поток цветов, звон цимбал, трубные звуки множества раковин, удары мриданга! Блаженная Мать ходила, улыбаясь, по солнечным дворикам Видьялайи, всегда нося в своем сердце портативный рай.

– Как здесь красиво! – любезно сказала она, когда я ввел ее в главное здание. Она уселась около меня с детскою улыбкой на устах. Чувствовалось, что даже среди самых близких друзей она окутана аурой уединения – такова парадоксальная изолированность Вездесущего!

– Пожалуйста, расскажите мне что-нибудь о вашей жизни.

– Отец знает о ней все, зачем же повторения? Она очевидно, чувствовала, что фактическая история одного краткого воплощения на Земле не заслуживает внимания.

Я засмеялся и мягко повторил свою просьбу.

– Отец, мне так мало рассказывать,– усмехнулась она, сложив свои изящные руки.– Мое сознание никогда не отождествляло себя с этим временным телом. Я[2] была «все та же», отец, перед приходом на эту землю; маленькой девочкой я была «все та же». И когда семья, в которой я родилась, устраивала замужество этого тела, я осталась «все той же».

И вот, отец, перед вами я – «все та же». И впоследствии, даже если танец творения вокруг меня превратится в обитель Вечного, я всегда буду «все та же».

Ананда Мои Ма погрузилась в состояние глубокой медитации. Уподобившись статуе, она улетела в свое вечно зовущее ее царство, темная вода ее очей казалась гладкой и безжизненной. Такое выражение нередко появляется тогда, когда святые удаляют свое сознание из физического тела. Это последнее тогда едва ли представляет собою нечто большее, нежели кусок бездушной глины. Мы сидели вместе, погруженные в экстатический транс в течение целого часа. Наконец, она вернулась в наш мир с веселым смешком.

– Ананда Мои Ма,– заговорил я,– пожалуйста, пройдемте со мной в сад. Мистер Райт сделает несколько снимков.

– Конечно, отец. Ваша воля – моя воля.

Ее прекрасные глаза, казалось, сохранили неизгладимый божественный свет, она позировала для множества фотографий.

Наступило время угощения! Ананда Мои Ма присела на одеяло, скрестив ноги; сбоку устроилась ученица, чтобы кормить ее. Как ребенок, святая послушно глотала пищу, когда ученица подносила ее к губам. Было ясно, что Блаженная Мать даже не ощущает какой бы то ни было разницы между карри и сладостями.

Спустились сумерки, и святая уехала вместе со своей группой среди потока розовых лепестков, простирая с благословением руки к моим малышам. Их лица сияли любовью, которую она пробуждает без всяких усилий.

«И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею; и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» – провозгласил Христос,– «вот, первая заповедь!»[3]

Отбросив прочь все личные привязанности, Ананда Мои Ма обратила свою единственную привязанность к Богу. Не вдаваясь в тончайшие различия, установленные учеными, но, пользуясь безошибочной логикой верующего человека, святая-ребенок разрешила единственную проблему человеческой жизни – установление единства с Божественным. Человек забыл эту совершенную простоту, ныне затуманенную миллионом воздействий. Отказавшись от монотеистической любви к Божественному, народы украшают свое неверие пунктуальными обрядами перед внешним святилищем милосердия. И такие гуманитарные жесты полезны, ибо они на какой-то миг отвлекают внимание человека от него самого, но они не освобождают его от единственной ответственности в жизни, о которой Иисус говорил, как о первой заповеди. Возвышенное обязательство любви к Богу человек принимает на себя с первым глотком воздуха, которым его одаряет единственный Благодетель.[4]

Мне случалось повидать Ананду Мои Ма еще раз после ее визита в Ранчи. Через несколько месяцев она стояла, окруженная учениками, на платформе серапурской станции, ожидая поезда.

– Отец, я отправляюсь в Гималаи,– сказала она.– Добрые люди построили для нас обитель в Дехра Дун.

Когда она входила в поезд, я с удивлением заметил, что где бы она ни находилась: в толпе, поезде, на празднике или в безмолвной медитации – ее взор никогда не отклоняется от Бога. Во мне все еще звучит ее голос, эхо безмерной сладости:

"Вот, ныне и во веки единая с Вечным, «я все та же».

глава 45 (сноски)

[1]. Ананда Мои Ма родилась в 1986 году в деревне Хеора, расположенной в восточной области Бенгалии Тритуре.

[2]. Ананда Мои Ма никогда не говорит о себе "я". Она пользуется смиренными намеками: это тело", «эта девочка», или «ваша дочь». Она никого не называет своим учеником. С безличной мудростью она изливает одинаково на всех божественную любовь Вселенской Матери.

[3]. Марк, 12. 30.

[4]. «Многие обстоятельства побуждают создать новый и лучший мир. Прежде, чем позволить вашим мыслям подробно остановиться на этом, вы должны сконцентрироваться на Этом путем религиозного раздумья о том, где есть надежда найти совершенное место. Это – обязанность человека быть в поисках Бога или Истины» – Ананда Мои Ма.