“Калитка” в Сибирь

Много ипостасей сменил этот удивительный уральский город. Перепробовало Верхотурье немало ролей, но в конце концов остановилось на одном предназначении: носителе… чуда.

Говорят, еще относительно недавно вся храмовая благодать Верхотурья лежала в развалинах. Более-менее содержали в порядке только Троицкий собор, включенный ЮНЕСКО в сотню самых значительных архитектурных памятников мира. Даже трудно поверить, каким величием обладал некогда этот крошечный городок с 9-тысячным населением!…. И только недавно губернатор постановил преобразить, казалось бы, забытое Верхотурье в “Уральский Иерусалим”.

Раиса Николаевна Огаркова, заведующий православным музеем при Никольском монастыре рассказала о нескольких ипостасях города: он был и “воротами в Сибирь”, и “денежной мошной”, и “местом святого паломничества”, и “тюремным городом”… И знаете… черты былых ролей крошечное Верхотурье несет в себе по сию пору. Здесь и святыни, и транспортный узел, и районный центр, и тюрьма своя до сих пор имеется.

Раньше тюрьма (точнее, колония для несовершеннолетних) располагалась в самом центре, в громадном Никольском монастыре. Монастырь действительно величественен, самый крупный его храм, Преображенский собор, способен вместить 10 000 верующих. И это при том, что все население Верхотурья до революции не превышало 3 500 человек! В соборе хранится главное чудо Верхотурья, а, возможно, и всего русского православия: мощи святого праведного Симеона Верхотурского. Они благоухают, и каждый может в этом убедиться. Монах Елиазар, который исполняет послушание, которое называется “стояние у мощей”, позволил мне убедиться в этом. Существуют толстенные книги, описывающие чудеса исцеления от мощей. С них, точнее, с посмертным существованием Симеона Праведного, и стоит начать рассказ о Верхотурье.

Симеон родился в исконной (европейской) России, в богатой дворянской семье. И что-то его сподвигло двигаться на Восток, за Уральские горы. По пути он исцелял людей, а пропитание добывал рыбалкой или швейным ремеслом. Осел Симеон в сельце Меркушино, в 50 верстах от Верхотурья. Любил уединение, и все так же жил рыбалкой да пошивом шапок. Прожил недолго, 40 лет (ибо здоровьем был слаб), и похоронен был на сельском погосте. И вроде бы забыли про тихого праведника, но через 50 лет на погосте стал “восходить из земли” гроб с его нетленными останками. Мощи благоухали! Симеона объявили святым, а мощи перенесли в Верхотурье.

Верхотурье тогда был не только самым значимым, но и единственным русским городом за Уралом. Дело в том, что он стоял на “Бабиновском” тракте, дороге, ведущей из России в Сибирь. За Уралом жили враждебные племена, постоянно нападавшие на торговые караваны. И вот однажды соликамский мужик Артемий Бабинов разведал путь более-менее безопасный, ибо он проходил по безлюдным местам. В честь него тракт и назвали, а для укрепленного перевалочного пункта выбрано было место на высоком каменном утесе, нависающем над рекой Турой. По преданию, там когда-то стоял древний город Неромкуру (говорят, основан он был еще во времена неолита). Строительство русского города началось в 1598 году, и очень скоро над Турой вырос Кремль, крепость, оборудованная по всем тогдашним законам фортификации. Так возникли “ворота в Сибирь”.

Бабиновский тракт протяженностью 273 версты в течение 250 лет оставался единственным путем за Урал. По ней проходили экспедиции Беринга, Паласса, Остермаха, Миниха, Бирона, Хабарова… По ней везли в ссылку протопопа Аввакума, и многих других противников официальной власти. Дорога имела и второе название: “Государева”. Воеводами в Верхотурье ставили только представителей знатных родов, близких родственников царя: Пожарских, Милославских, Пушкиных…

Люди русские приезжали в эти необжитые места (в них обитали только полудикие ханты и манси) добровольно. Среди государства Московского “кликали бирючу”, то есть объявляли набор. Ехали охотно, ведь новоприбывших полностью освобождали от налогов и объявляли “государевыми людьми”. По сути Верхотурье два с половиной столетия оставалось не просто столицей Урала: это был единственный на Урале город. Воевода владел печатью, на которой было выгравировано: “Печать государева. Сибирские земли. Город Верхотурье”. Город вышел на вторую свою стезю: он стал “денежной мошной государства”, ибо здесь находилась таможня и собирались налоги.

Налоги были разные. Например, “явчая”, то есть каждый двигающийся из Московии в Сибирь или наоборот должен был предстать перед вельможами и дать мзду. Или “полозовая” – налог за порчу дороги санными полозьями. Ну, а главное – таможенные сборы. Пушнина, золото, алмазы, в общем, все богатства Сибири текли в Россию (и дальше в Европу) через узенький коридор, называемый Бабиновским трактом. Верхотурье буквально жирело от денег, от товаров. Но все, как известно, рано или поздно, проходит.

В начале XVIII века Петр I установил в Верхотурье “правильную почту”, то есть наладил государственную почтовую службу. Но с 1763 года, когда южнее был налажен более удобный путь в Сибирь, Бабиновский тракт утратил свое значение. Но Верхотурье не стало хиреть, ибо город вступил на свою третью стезю: на Урале появилась своя “духовная столица”.

Здесь я снова обращусь к посмертной жизни Симеона Праведного. К Святым мощам шли сотни тысяч паломников, город приобрел славу “Уральского Иерусалима”. Николаевский монастырь, в котором мощи пребывали, основан был почти одновременно с городом иеромонахом Ионою, по приказу царя Бориса Годунова. Интересно, что Иона был “эфиопского происхождения”, попросту говоря,… негром. Постепенно, в связи с упадком “Государевой дороги”, центр города переместился из Кремля, где оставался еще воеводский приказ, в монастырь.

Посещали Верхотурье и члены царской семьи. В частности, под стенами монастыря на средства «святого старца» Григория Распутина выстроен был “гостевой дом”. Ждали императора, но приехала только Великая княгиня Елизавета Федоровна (для которой Урал, как известно, позже стал подлинной Голгофой…). Про Распутина в Верхотурье до сих пор ходят самые нелепые легенды. Якобы “старец” имел на город свои планы, много здесь “начудил” (к примеру – лечился здесь от запоя). На самом деле точно установлено, что Распутин был в Верхотурье только единожды: скрываясь в молодости от полиции, он записался в Николаевский монастырь в трудники. Но сбежал, едва только миновала опасность. В “распутинском” доме сейчас расположен городской музей. И за этот деревянный терем до сих пор идет тяжба между монастырем и властями города.

Продолжу рассказ о Святых мощах. После революции советская власть попыталась сделать все, чтобы “развенчать миф” о чудотворности оных. Первое вскрытие мощей было осуществлено самим товарищем Емельяном Ярославским, главным советским атеистом, которого называли “апостолом атеизма”. В 1920 году “апостол” писал: “Мощи Симеона, к которым на протяжении двухсот лет стекались верующие со всех концов России, особенно Урала и Сибири, вскрыты в присутствии 10 тысяч человек…” В 1921 году было произведено второе вскрытие, задачей которого являлось изъятие серебряной раки святого в пользу голодающих. 1924 год – очередное “вскрытие”; здесь инициатива принадлежала областному здравотделу, утверждающему, что “обряд приложения к мощам негигиеничен”. Раку (теперь уже деревянную) опечатали, доступ к Святому строго ограничили.

Монастырь тогда еще жил. Монахи привычно молились, исполняли послушание. Но в 1925 году власть решила разогнать “гнездо контрреволюции”. Святая обитель превращена была в тюрьму, после – в колонию для несовершеннолетних. Я, кстати, побывал в Верхотурье в день Святого великомученика Елизария. Раиса Николаевна рассказала: Елезарий – монах Николаевского монастыря. Когда братию выгнали за стены обители, инок пошел в Меркушино. По дороге его поймали красноармейцы и закололи штыками… Ох, сколько в те годы пострадало Божьих людей!

Однако мощи трогать до поры – до времени не решались. Только в 1929 году в Верхотурье прибыла специальная комиссия, которая должна была решить окончательно судьбу мощей. Специальный уполномоченный “по изъятию и ликвидации мощей Симеона” товарищ Гейнеман в присутствии представителей разных слоев верхотурского общества (так сообщает протокол) – домохозяек, школьников, пионеров, крестьян, председателей сельсоветов, членов религиозной общины во главе с архиепископом Федором – приступил к вскрытию. И тут случилось нечто неясное, так и не попавшее в официальные протоколы…

Гейнеман, удостоверившись в сохранности сургучных печатей, вскрыл их, поднял крышку, вместе с помощниками переложил мощи в деревянный ящик и организовал “прохождение представителей общественности мимо мощей”. После этого комиссия почему-то приняла решение “герметически закупорить содержимое деревянной раки”. То есть, мощи в открытом виде представляли некую угрозу советской власти. Они благоухали?.. Раку со Святым тайно, оформив как “партию домашних вещей”, переправили в Нижний Тагил.

В Тагиле произошло непредвиденное. Поскольку мощи поместили в “антирелигиозный” отдел художественного музея (а под музей перестроили бывший кафедральный Входо-Иерусалимский собор, туда началось целое паломничество. Представьте: в стране идет борьба с религией, в а “антирелигиозный” отдел рвутся толпы верующих! В общем, вскоре “антирелигиозную” экспозицию свернули, а мощи исчезли в неизвестном направлении.

Прошло очень-очень много лет. Дальше, как рассказала Раиса Николаевна произошло следующее. Где-то в конце 80-х годов прошлого века одна из сотрудниц Областного музея (а располагался он в соборе Александра Невского) в запасниках наткнулась на экспонат под инвентарным номером “12125”. Женщина была верующим человеком и по очертаниям ящика поняла, что это – рака. Поскольку тогда уже религия не преследовалась, содержимое ящика исследовали – и поняли: вновь обретены мощи Симеона Праведного! Выяснилось следующее. Когда в Екатеринбург тайно поступили мощи, их было приказано “уничтожить”. Тогдашний директор музея Славцов имел мужество не исполнить приказ: он присвоил экспонату номер – и отправил в запасники. Славцов позже был репрессирован и скончался в заключении. Конечно, судили директора за другое, но – тем не менее…

Поразительный факт: изначально спасенные мощи хранились в подвале дома… Ипатьева! В том самом подвале, в котором была расстреляна царская семья…

Раиса Николаевна работает в монастыре с самого первого дня возрождения обители. Там, где теперь монастырский музей, были когда-то казармы (а до того – настоятельский корпус). Начинала с удивительным батюшкой, отцом Тихоном. Архимандрита Тихона давно уже перевели в другое место – он поставлен наместником одного из монастырей Нижнего Новгорода – но батюшка не теряет связь с уральской “жемчужиной”, помогает. Еще и книги успевает писать об истории “Уральского Иерусалима”. Кстати, именно отец Тихон по крохам собирал материалы для музея.

Братия в Николаевском монастыре невелика. Всего – вместе и иноками и послушниками – она насчитывает 20 человек. Не идут нынче в монахи… Конечно, радостно, что детская колония оставила в 1989 году монастырские постройки. Но тогда город по-настоящему “рухнул”! то есть, развалилась экономика Верхотурья. Колония давала около тысячи рабочих мест, и, надо сказать, это были профессиональные педагоги. Раиса Николаевна и сама – учитель. Интересен такой факт. Несовершеннолетних преступников перевели в город Кировград, для них обустроили бывшую “взрослую” колонию. И там дело дошло до… восстания. Потому что сотрудники привыкли работать с взрослым контингентом, и в работе с детьми применили “взрослые” методы…

Была в городе Коньковая фабрика, на которой трудилось тоже почти тысяча человек. Делали там великолепные коньки, на которых наши спортсмены брали верх на Олимпиадах. Она тоже закрыта… еще тысяча рабочих трудились на химзаводе… и он закрылся! В общем, в городе воцарилась безработица. Теперь в городе рабочие места дает только “взрослая” зона, расположенная в поселке Привокзальный (раньше там был ЛТП, но его перепрофилировали). Ну, почему туда нельзя было перевести детскую колонию? Может, тогда до бунта в Кировграде дело не доигрались бы…

Есть еще в городе несколько деревоперерабатывающих предприятий – и все. Зато – сохранились храмы. Их было 15, разрушили только один. Конечно, при советской власти церкви использовали для хозяйственных нужд (в частности в признанном мировым шедевром Троицком соборе располагалась “Сельхозтехника”), но ведь они хоть и полуразрушенном виде – но выжили! И все храмы возвращаются Церкви. Почти все: в одной из святынь, Спасо-Воскресенской церкви, находится кочегарка.

А вот приход в городе (кроме монастырей, их теперь два – возрожден еще и Покровский женский монастырь, на территории которого была больница) всего один. По наблюдению Раисы Николаевны, верующих в городе не так и много. Зато – сколько паломников! Приложиться к чудотворным мощам Симеона Праведного жаждет все больше и больше людей. Верхотурье снова взошло на стезю “духовной столицы Урала”. Будем надеяться, что на сей раз – навсегда. Ну, а звание “ворот в Сибирь”, будем считать, останется почетным званием. Так сказать, за “особые заслуги”. Если не “воротами”, то пусть хоть “калиткой” останется прекрасное Верхотурье!