Бабиновский тракт: Ямщик, поворачивай к чёрту!

Когда-то Бабиновский тракт был кратчайшим путём из европейской части страны через Урал в Сибирь. Но время шло, появились пути короче и удобнее, и старую дорогу забросили. Теперь она словно мстит людям.

Украденная тропа

После разгрома Сибирского ханства перед Русским государством открылась отличная перспектива овладеть богатейшим краем. Главной сложностью на пути к этому стало отсутствие дорог, что затрудняло колонизацию Сибири. Трудно было доставлять войска, поселенцев, припасы и вывозить в европейскую часть страны добытые богатства.

В то время за Урал вела одна дорога — Чердынская, известная ещё новгородцам. Она была очень длинной, так как большую часть пути нужно было проделывать по рекам и волокам. Один за другим следовали царские указы, обещавшие любому желающему строить в Сибири дороги казённое финансирование, рабочую силу и все ведомые в то время льготы. В 1595 году посадский человек из Соли Камской Артемий Бабинов вызвался проложить тракт из своего городка в верховья реки Туры, куда стекался ясак от признавших власть Москвы вогулов, остяков и татар. Бабинов получил достаточно денег и 42 помощника, после чего приступил к строительству.

Бабинов был не первым, кто взялся за прокладку пути в Сибирь. Только его предшественники неизменно терпели неудачу. В тайге невозможно было правильно держать направление, иногда артели становились жертвами «диких» вогулов или бесследно пропадали в чаще. Но в большинстве случаев люди просто бросали свою затею, разочарованные трудностями борьбы с вековыми деревьями, стоявшими стеной.

Однако у Бабинова было существенное преимущество. Однажды он тайком последовал за группой вогулов, которые пришли с жертвоприношением в Чавдынскую пещеру, что расположена на европейской стороне Уральского хребта. На обратном пути Бабинов следовал за ними до вогульского поселения Нером-Кар в верховьях Туры и таким образом узнал кратчайшую дорогу.

Всего за два года Бабинов и его люди вместо узкой тропы проложили тракт длиной 260 вёрст с мостами, караулами и острогами, которые по мере строительства дороги заселялись ссыльными, посадскими людьми и охраной. Придя в Нером-Кар, Артемий Сафонович заложил городок Верхотурье, где и расположилась царская таможня.

Лешему в пасть

Для защиты дороги, отдыха и устройства конных станций были построены Растесский, Павдинский, Лялинский и Кошайский караулы. Они разрослись в большие сёла, чему способствовала политика центральных властей, отправлявших сюда ссыльных.

Почти сразу в округе стали происходить странные происшествия. Например, Бабиновским трактом в 1597 году отправили в городок Пелым 50 угличан, обвинённых в убийстве царевича Дмитрия. Сам Пелым находился на Чердынской дороге, но именно там она близко сходилась с Бабиновской. Ссыльной команде под надзором мелкого чиновника и шестерых стрельцов в сопровождении проводников-вогулов оставалось только наметить просеку длиной 20 вёрст, которую затем собирались превратить в дорогу.

Когда в 1600 году в Москве зачем-то решили допросить нескольких сосланных угличан, выяснилось, что до Пелымского острога ни один из них так и не добрался. Розыски тоже ничего не дали: пропали и угличане, и стрельцы, и целовальник (царский чиновник), и проводники. При этом просека в Пелым была проложена, а на одном переходе от острога и чуть в стороне нашлись следы лагеря. Осмотрев его, можно было прийти к выводу, что люди из него словно испарились, бросив оружие, снаряжение, припасы и даже одежду.

Происшествие списали на вогулов и забыли. Но люди и даже целые обозы продолжали пропадать на Бабиновском тракте с завидной регулярностью. Если ссыльных можно было заподозрить в том, что они бежали дальше на восток, в тайгу, то исчезновение в 1649 году посланца царя Алексея Михайловича, везшего в Верхотурье царскую грамоту, в эту картину не вписывается. Отряд из 12 конных с двумя повозками проехал через Растесский караул, но не прибыл ни в Павдинский, ни в конечный пункт назначения. Хватились его, естественно, не сразу, а когда он не прибыл обратно в Растесс.

Поиски не дали вообще ничего, как будто и не было царёвых гонцов. Так же бесследно исчезла экспедиция Петербургского университета в 1739 году. Её видели на тракте в нескольких верстах от Растесса, когда возницы мирно чинили сломавшуюся тележную ось. Но до Павды учёные не добрались — ни к вечеру, ни на следующий день. Более того, то же место, где видели сломавшуюся телегу, часом позже проезжал конный, и он никого не заметил. Экспедиция словно отправилась лешему в пасть, как говорили вогулы. Они-то как раз покинули окрестности Бабиновского тракта и старались им не пользоваться. Говорили, что раз уж русские украли у них тропу, так пусть ею и пользуются.

Мёртвая дорога

В 1735 году была проложена другая дорога в Сибирь, через Екатеринбург. В Пелым и Верхотурье всё ещё отправляли ссыльных, но стратегическое значение Бабиновский тракт потерял навсегда. Государство не несло расходов на охрану и содержание в порядке этой дороги, резко иссяк поток проезжающих. В 1763 году тракт был официально закрыт, а таможня в Верхотурье упразднена за ненадобностью. Однако многие поселения продолжали жить своей жизнью и даже разрастаться — уж очень неохотно люди покидают насиженные места. Тем более что, несмотря на дурную славу, жилось здесь посвободнее.

Дорога постепенно умирала. Некоторые участки зарастали быстрее, другие сохранились даже до наших дней. Почему получилось именно так — никто ответить не может. Тем не менее в XIX веке некоторые посёлки пережили настоящий расцвет, появились новые населённые пункты. Неподалёку от Растесса, например, нашли золото и платину. Вплоть до 50-х годов прошлого столетия местные жители оставались весьма зажиточными и вызывали зависть соседей.

Со временем множились мрачные истории. То пропадёт эскадрон колчаковских казаков, то сгинут золотоискатели. Пропадали здесь и вертолёты, и тяжёлая дорожная техника. А то весной вдруг окажется, что за зиму с отдалённой пасеки в тайге исчезли без следа две семьи. После войны пропал даже участковый милиционер. По большей части эти истории связывали с Растессом. Местные не особенно и спорили, а иной раз даже приукрашивали — чем меньше чужаков болтается вокруг посёлка, тем спокойнее жителям.

Скоро уже никто не мог отделить ложь от вымысла. Рассказы о пропавших экспедициях перемешались с сообщениями о световых столбах, огненных шарах и всякой чертовщине. Но даже уфологи, обычно готовые залезть хоть к черту в логово, Растесс не жаловали. Вдруг как-то оказалось, что туда очень трудно добираться. Бабиновский тракт поглотили тайга и болота, окрестные посёлки вымерли, и оставался только водный путь до Кытлыма (посёлок золотодобытчиков, существующий с начала XX века), а дальше тропами через лес.

Тайна Растесса

Однажды жители Кытлыма заметили, что вот уже несколько дней не видели ни одного жителя Растесса. Никто не появлялся ни на почте, ни в продуктовой лавке, ни на пристани. Дети не пришли в школу, а взрослые не вышли на работу. Было это где-то в середине 1950-х годов, а более точной информации не сохранилось.

Несколько человек во главе с участковым отправились к соседям узнать, что случилось. На первый взгляд, Растесс жил своей обычной неторопливой жизнью. Над несколькими трубами вились слабенькие дымки, в стойлах орала скотина, по улицам бегали куры, заливались лаем собаки. Однако при ближайшем рассмотрении стало ясно, что произошло нечто необъяснимое.

Ни одного человека разыскать не удалось, включая малых детей и стариков. Скотина, очевидно, некоторое время была некормлена, коровы недоены. Ни одна дверь не была заперта. Складывалось впечатление, что все жители села словно исчезли, побросав все как попало.

Было видно, что кто-то из жителей Растесса собирался обедать — столы в нескольких избах были накрыты. Кто-то занимался повседневными делами: двигатель трактора был разобран, а детали разложены на газете. На лавочке около одной избы лежала раскрытая книга корешком вверх, как будто её хозяин оторвался от чтения лишь на минутку. Все радиоприёмники были включены.

Кытлымцы не очень хорошо представляли себе, сколько у соседей в наличии транспортных средств, но, судя по всему, все были на месте: и лошади, и подводы, и пара мотоциклов. Все хоть сколько-нибудь ценные вещи оставались на своих местах: даже деньги и скудные украшения лежали там, где их оставили хозяева. Зато после осмотра местного кладбища приезжих мужиков прошиб холодный пот. Все более или менее свежие могилы были разрыты и пусты.

Разумеется, никого из жителей Растесса так и не нашли. Каких только версий не выдвигали! Грешили на заключённых колонии-поселения, расположенной километрах в сорока от посёлка. Говорили, что все они вдруг подались на заработки в дальние края или были эвакуированы военными. Но в любом из этих случаев ценности забрали бы с собой — либо сами растессцы, либо грабители. А на заработки они могли податься только через Кытлым, да и скотину с ценностями, опять же, не побросали бы.

Несмотря на неординарность происшествия, люди надолго забыли про Растесс и его жителей. А посёлок удивительно быстро был поглощён тайгой. Теперь туда можно пробраться только на специально подготовленных вездеходах со сложным оборудованием — остатки тракта, неплохо сохранившегося в других местах, здесь почти не различимы. Да и от самого посёлка (ещё 60 лет назад насчитывавшего до полусотни дворов) остались остовы двух или трёх изб, сквозь которые пробивается подлесок.