На Смоленщине большевики уменьшали число помещиков и таким вот образом. Выше приведена выписка из Еженедельника Чрезвычайной Комиссии (ЧК) за сентябрь 1918 год. Несчастных расстреляли за то, что они хотели поддержать законную власть.
Все же большевистское правительство в конце концов сочло необходимым поставить все на свои места. 15 ноября 1922 года принят Декрет ВЦИК РСФСР "Об отклонении домогательств бывших помещиков о возврате отобранных имений", в котором подчеркивалось, что выселенные из имений помещики "утратили навсегда какие-либо права на свои имения, и всякие домогательства их о восстановлении права на эти имения, полностью или частично, подлежат решительному отклонению". 6
Этим же декретом воспрещалось отбирать земли у помещиков, которые после революции были наделены землей. Более того, указывалось на неправильность действий местных властей, которые своими распоряжениями выселяли бывших помещиков, получивших землю в трудовое пользование. Таким образом, ленинское правительство в 1922 году еще относило бывших помещиков к разряду "трудового населения". По всей видимости председатель СНК Владимир Ульянов действительно считал, что большевики погорячились, отменив товарно-денежные отношения. Впрочем, после смерти вождя его верные ученики прикрываясь марксистско-ленинскими догмами, вновь пошли в наступление на «бывших».
Так, уже на XI съезде Советов РСФСР 29 января 1924 года А. И. Свидерский (он выступал с докладом вместо заболевшего наркома земледелия А. П. Смирнова), отвечая на вопрос из зала, почему не ликвидированы помещичьи владения, подчеркнул, что в этом направлении "Рабкрин и НКЗ принимают самые крутые меры". Как бы в продолжение его заявления Наркомзем РСФСР 31 мая 1924 года направил в адрес своих уполномоченных областных и губернских земельных управлений циркуляр "О предоставлении сведений о бывших частных землевладельцах (помещиках), оставленных в прежних их имениях".
В циркуляре особо отмечалось, что "оставление бывших помещиков в прежних их имениях" в 1918 году допускалось "лишь в виде исключения", и, таким образом, мера эта "не могла и не должна была иметь сколько-нибудь широкого распространения".7
Подчеркивалось, что с опубликованием Земельного кодекса всякого рода исключения в земельном пользовании потеряли свою силу. Наркомзем потребовал предоставить ему по определенной форме сведения о бывших помещиках, оставленных в прежних имениях, и о тех бывших землевладельцах, "коим были отведены земли... вне пределов бывших их имений".
С мая 1924 года в Наркомат земледелия СССР такие списки с мест начали поступать. В течение года помещиков Смоленской губернии поставили на учет. Всего оказалось 876 семей. На каждое имение составили нечто вроде паспорта, где подробно указывалось количество земли приобретенное до 1917 года и после, способ приобретения наделов, порядок его оформления, регистрация, характер обработки земли, взаимоотношение владельца с местным населением и др. По социальному составу имения распределялись следующим образом: принадлежащих дворянам – 443, крестьянам – 185, прочим сословиям (мещанам, купцам, чиновникам, духовенству) – 248. За указанными категориями владельцев земли числилось 13 730 десятин на 5 552 едока. 8
По документальным данным на июнь 1924 г., в руках бывших помещиков Смоленской губернии находились участки средним размером 35–40 десятин земли на семью.
К тому времени эта категория населения деревни постепенно прибирала к своим рукам инвентарь и постройки бывших имений. В некоторых случаях восстанавливались едва ли не дореволюционные порядки. Такому положению способствовали во-первых: нечеткость позиции властей, оставивших еще в декрете о земле от 1917 года юридические основания удерживать землю, и, наконец, бывшие помещики были уже другими. Жизнь научила их многому. Теперь они сами оседали в органах власти, заводили нужные связи в верхах, использовали несовершенство формулировок первого декрета в свою пользу.
30 августа 1924 года в газете "Сельская жизнь", официальном органе НКЗ РСФСР, появилась статья "Землепользование бывших помещиков". Статья носила характер инструкции к развернувшимся работам по земельной регистрации. В неявной форме в ней шла речь также о развертывании антипомещичьей кампании. Автор выделял два условия, создававших, по его мнению, права на землепользование: трудовой характер пользования, то есть применение личного труда, и "закономерность". В связи с этим делался вывод о том, что "все землепользования бывших помещиков, не обоснованные на постановлениях уездных земотделов и не получившие в той или иной форме санкций этих органов, с точки зрения земельного законодательства Республики являются незакономерными. Землепользователи этой категории должны рассматриваться в качестве граждан, желающих получить землю для трудового использования, хотя бы в действительности они эту землю уже имели".
С целью поторопить процесс ликвидации их хозяйств, нарком земледелия РСФСР А. П. Смирнов в ноябре 1924 года направил в адрес низовых земельных органов приказ, в котором требовал: "ускорить работы по выселению бывших помещиков с тем, чтобы эта работа с уборкой урожая 1925 г. была закончена. При проведении этой работы руководствоваться следующим:
1. Всех бывших помещиков и крупных землевладельцев, пользующихся землей в бывших своих имениях единолично или в составе артелей и не оформивших своих прав, выселить в административном порядке.
2. Всех бывших помещиков и крупных землевладельцев, всеми правдами и неправдами оформивших свое право на землю, выселить из их бывших имений, используя для этого все имеющиеся в вашем распоряжении средства.
3. Выселение не должно влечь никаких расходов и возмещений со стороны правительства.
4. Выселяемые в этом порядке земледельцы-кулаки могут быть вновь наделены землей лишь за пределами своих губерний.
Выселяемые бывшие помещики могут наделяться лишь через Наркомзем в тех губерниях Республики, в которых не имелось поместных владений".9
В ноябре этого же года коллегия Наркомзема рассмотрела представленный Смоленской губернией список и утвердила к выселению 399 семей. В отношении остальных последовало указание: «вопрос рассмотрением отложить впредь до получения сведений по ГУБЗУ о проверке этой части помещиков и характера их землепользования в смысле оформления ими такового согласно циркуляра по текущей политике НКЗ от 1918г. за №13». На одиннадцать семей бывших помещиков предложено рассмотреть материалы в уездных земельных комитетах на предмет лишения их земли.
13 декабря при Управлении землеустройства и мелиорации и Госземимуществ НКЗ создана комиссия "по проверке прав землепользования бывших помещиков и других нетрудовых землепользователей".
В целях упорядочение работы по выселению в начале 1925 года в губернии создана специальная комиссия, рассмотревшая материал на 54 помещиков. После чего работу ее свернули по мотиву отсутствия четких установок: кого из помещиков следует выселять. Шел тихий саботаж. Новая, созданная в апреле 1925 года комиссия, ограничилась рассмотрением материалов по 15 делам.10
Между тем в центре, несмотря на то, что политика НЭПа еще не была свернута, с весны 1925 года борьба против «бывших» окончательно приобрела характер политической кампании. 20 марта опубликовано Постановление Президиума ЦИК и СНК СССР "О лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в принадлежавших им до Октябрьской революции хозяйствах". Данное постановление распространялось на помещиков из дворян. У них конфисковывалось имущество, за исключением урожая. 11
4 мая 1925 года состоялось совещание представителей Наркомата земледелия РСФСР, ОГПУ, Наркомюста, НКВД по рассмотрению инструкции о порядке применения постановления Президиума союзного ЦИКа. Принятая инструкция 20 июня 1925 года оформлена в виде Декрета ВЦИК и СНК РСФСР "О порядке выселения бывших помещиков и ликвидации их имущественных отношений". 22 июня и 28 июня 1925 года документы появились в печати.11а
Как это всегда бывает при уничтожении политических противников, центр обвинил бывших помещиков в злонамеренном уничтожении доверенного им имущества, эксплуатации крестьян и, самое главное, в "непримиримо-враждебном отношении" к большевистской власти. Что, кстати, было истинной правдой. В постановлении подчеркивалось, что "значительная часть бывших помещиков стала принимать активное участие в контрреволюционном движении и в продолжение 7 лет ведет в деревне явную и скрытую контрреволюционную агитацию против мероприятий Советской власти, направленных к подъему крестьянского хозяйства, а равно использует и поддерживает пережитки старого режима - покорность и страх перед помещиком - в наиболее отсталых слоях крестьянства".
Тон постановления категоричен: "Бывшие помещики из дворян и их семьи лишаются права на землепользование и проживание в хозяйствах, принадлежавших им до издания Декрета о земле 26 октября 1917 года и ныне находящихся полностью или частично в их фактическом пользовании". Наряду с помещиками должны были быть выселены и бывшие землевладельцы "не из дворян", если будет доказан "кабальный характер их отношений с окрестным населением". Все мероприятия по выселению возлагались на исполнительные органы власти. Для урегулирования спорных вопросов создавались междуведомственные комиссии (своеобразные "тройки") из представителей ОГПУ, земельных органов и прокуратуры.
Выселение помещиков на Смоленщине планировалось провести не позднее 1 января 1926 года. В первую очередь выселялись помещики из приграничных районов. Выселяемые сохраняли права на личное имущество, "предметы питания", урожай озимого посева 1924 года и ярового посева 1925 года.
Предусматривалась также возможность обжалования решений комиссий по выселению в вышестоящих инстанциях.
В Смоленской губернии власти с не очень большой охотой решали вопрос выселения «бывших» из имений. В качестве причины задержек выполнения директив центра вероятно следует указать на то, что вопрос перехода власти к большевикам не был столь болезненным как в богатых районах империи. Губернские должностные лица и старая элита по всей видимости «притерлись» друг к другу за годы советской власти. Взаимно обросли родственными связями и не желали «раскачивать лодку». Позднее, в 1928 году центральные власти СССР назовут это «Смоленским нарывом.
А пока, выступая на совещании по вопросам советского строительства, председатель Смоленского Губисполкома И.О. Бобровский заявил: «За выселение помещиков мы взялись с такой горячностью, с какой едва ли брались в 1918 г. Те законы, которые принимаются, мы должны выполнять в первую очередь. А мы считаем себя революционерами и переживаем эпоху военного коммунизма. Вот председатель Костыревского волисполкома говорил, что помещики там добровольно выселились. А что он говорил им до этого? “У тебя дом большой, если выедешь в три дня, то молодец — жечь не будем, а так выселим”. Мы можем каждого помещика выселить и выселим, но надо иметь законное основание, чтобы не было никаких претензий». Далее он приводил в пример бывшего помещика Мясоедова, жителя Рославльского уезда Смоленской губернии, которому по закону дали собрать перед выселением свой урожай.12
В Смоленской губернии по состоянию на 15 октября 1926 года из 665 помещичьих семей намеченных к выселению, фактически оказались выселенными 215 семей (1262 человека). Остальные кандидаты обжаловали решения комиссий в вышестоящие органы. Из 215 выселенных -174 семьи принадлежали к дворянству, 4 крестьянских семьи и 37 отнесены к категории «прочих».13
В докладе заведующего Губземуправления прозвучавшем на совещании Бюро Смоленского губкома от 26 октября 1926 года13* отмечалось, что часть помещиков проживающая в своих прежних имениях занимается контрреволюционной деятельностью, что несовместимо с требованиями декрета от 19 февраля 1918 года «О социализации земли».
В докладе также приводились цифры о количестве земли имевшейся в собственности частных лиц до её социализации. В Смоленской губернии по данным за 1917 год имелось 3 023 частновладельческих хозяйств с общей земельной площадью 1 400 977 десятин из которых 783 503 десятины территорий лесов. От общего числа имений взято на учёт т. е. национализировано 1986 имений имевших во владении 163 480 десятин земли, не считая занятой лесами. Остальная земля распределена крестьянами между обществами. Незначительная часть угодий осталась у помещиков.
В начале кампании по выселению учтёнными оказались 876 землевладений. Из указанного числа 443 хозяйства принадлежали дворянам, 246 мещанам, 187 крестянам и прочим владельцам.
Второй этап выселения начался с февраля 1925 года. Основанием для последующих действий явилось постановление президиума СмолГИКа от 27.11.1925 года. за №26 когда Наркомзем республики делегировал право решения вопросов выселения губернским органам. В соответсвии с указаниями центрального органа создана комиссия рассматривавшая дела о выселении персонально на каждого помещика. Губернская комиссия рассмотрела 54 дела и приостановила работу т. к. поступила информация о разработке законодательного акта по указанному вопросу.
Даже после принятия постановления ВЦИК и СНК от 20 июня 1925 года губернские власти рассмотрели лишь 15 дел с материалами о выселении. После чего ссылаясь на отсутствие подробной инструкции о применении закона работу приостановили.
Из содержания вышеупомянутого доклада заведующего губземуправлением видно крайнее нежелание властей продолжать выселение прежних владельцев из своих имений. И если бы не не скандал 1928 года и последующая коллективизация, то возможно уже помещики начали бы выселять захвативших спорную землю крестьян. Так что и на Смоленской земле, пусть не так, как на Дону или в Сибири, но тоже шла невидимая война за землю.
Что касается Поречского уезда, то на тот момент в уезде проживало 54 бывших помещика, 112 человек священнослужителей, 2 жандарма, 2 сыщика, 1 исправник, 1 земский начальник. В указанный период уездная комиссия рассмотрела заключения по 55 делам об их выселении. Удовлетворено 10 ходатайств.14
После того как сроки ликвидации хозяйств и выселения бывших помещиков были продлены до 1 августа 1926 года, ходом кампании заинтересовались центральные контролирующие органы. 18 сентября 1926 года в ЦКК-РКИ был заслушан первый доклад сектора контроля по этой проблеме, 9 апреля 1927 года - второй.15
В результате по губернии у бывших помещиков изъято 2 601 десятина земли, построек и сельскохозяйственного инвентаря на 203 704 рубля. Из конфискованного имущества на нужды школ передано 151 десятина земли и движимого имущества на 51 799 рублей. Крестьянам передано 1 433 десятины и движимого имущества на 9 637 рублей. В основном конфискованное передавалось для удовлетворения потребностей сельхозкоммун. Губземорганам перешло 529 десятин земли и имущества на сумму 12 339 рублей. Стоимость малозначительных ликвидированных ценностей определена в сумму 61 056 рублей.16
Однако, если быть откровенным, то вышеизложенные данные, по мнению автора, далеки от реального положения дел. В отчетах официальных органов власти отражены лишь цифры полученные в результате конфискаций и выселений основанных на законе. Но даже здесь у автора настоящих строк нет никакой уверенности в их правдивости. Обычное головотяпство областных чиновников создало больше хаоса в учете чем порядка. И, самое главное, никто не учитывал черный передел собственности и изгнание помещиков стихийно, а это по всей видимости не менее 80% от общей массы. Землю делили и выселяли неугодных не чиновники, а мужики в серых солдатских шинелях.
1918 год. Донесение полиции (Временное правительство) в губернию о массовых эксцессах селян. «…Огромная толпа, руководимая лицами в солдатских шинелях, прибыла в имение и стала разбивать замки у амбаров, выламывать двери у сараев и растаскивать имущество. Хлеб был поделен на равные части, и каждый забирал свою часть на свой воз. В сарае толпа остановилась перед сеялками и плугами. Каждому хотелось воспользоваться этими ценными для хозяйства вещами, но желающих оказалось так много, что поделить было невозможно… «Бей их, чтобы никому не досталось», - крикнул кто-то, и в несколько минут плуги, сеялки и паровые молотилки были превращены в щепки». 17
Формально процесс выселения бывших помещиков завершился принятием постановлений Президиума ЦИК от 4 февраля и 11 мая 1927 года, а также ВЦИК от 7 марта и 14 октября 1927 года которыми подводилась черта под процессом выселения. Там же предлагалось не принимать больше выселенческих дел к производству, а кампанию считать законченной.18
Таким образом помещики теряли все свое имущество, за исключением того, что они приобрели после 1918 года. Остальное имущество считалось нажитым путем эксплуатации крестьян и переходило в собственность государства или крестьянских коммун.
На Смоленщине всерьез взялись за выселение бывших лишь после вскрытия «нарыва». Новая команда окрыленная доверием центра провела учет землевладельцев и вот, что оказалось по состоянию на 1928 год:
