Кантонисты. Смоленский батальон военных кантонистов.

Краткий обзор политики государственных органов царской России  в отношении солдатских детей. XVIII – XIX века.

  В Российской империи, главным образом  со времен правления Петра I, регулярная армия начала формироваться путем рекрутских наборов. Нижние чины поступали на пожизненную военную службу. Основанием для освобождения от несения  воинской повинности могла явиться лишь смерть солдата, тяжкое увечье или неизлечимая болезнь.

  Поскольку служилый люд поступал в распоряжение государства на неопределенный срок, то ему давалось право иметь семью: жену, детей. Это право не прописывалось никакими законами, а сложилось исторически. Если к моменту начала военной службы рекрут уже был женат, то его жена с детьми могла следовать за ним. Это был нелегкий выбор. Порывались все связи с крестьянским обществом, с привычным укладом жизни. Семья в таком случае также разделяла все тяготы походной жизни. Проживать на постоянной основе в одном месте удавалось редко. Иногда полки задерживались в определенной местности, и тогда семья обзаводилась хозяйством, выращивала домашних животных, высаживала огород. Семейных солдат в воинских частях иногда бывало до половины личного состава. В подобных случаях образовывались солдатские слободы.

   В начале XVIII столетия государство обратило внимание на детей нижних чинов. Указом от 1721 года в каждом из 50-и гарнизонных полков положено было иметь по 50 вакансий собственно для солдатских сыновей с 5–7 летнего возраста. Дети мужского пола зачислялись на казенный кошт, то есть одевались и кормились за счет государства, а также обучались грамоте, основам математики, профессиональным дисциплинам. Наборы детей потерявших родителей производились и из сиротских домов. Военная администрация готовила из детей будущих солдат, поэтому данной проблеме уделялось серьезное внимание. 

   К семнадцати годам обучение обычно заканчивалось, а подросток направлялся в полк. На первых порах молодой солдат получал «легкие» должности. Зачислялся барабанщиком, цирюльником, служил при канцелярии. Годам к восемнадцати – двадцати после теоретического курса и сдачи своего рода экзаменов  молодой солдат переходил на регулярную службу. По всей видимости, именно дети нижних чинов не знавшие иной жизни кроме как в строю, не отягощенные укладом и опытом гражданской жизни  их отцов, были профессиональным костяком армии. Все они являлись поголовно грамотными, обучались доскональному усвоению особенностей военной службы, мотивированные на дальнейшее продвижение в занимаемых ими должностях - становились хорошими унтер-офицерами. Наиболее одаренные из них могли сделать неплохую военную карьеру став кадровыми офицерами. Выпускники школ при последующей службе становились носителями армейской морали и воинских традиций, имеющей в своей основе служение Вере, Царю и Отечеству.

   Военная администрация государства преследовала цель посредством рекрутских наборов укомплектовать армию стойкими воинами. Разумеется, полное замещение выходцами из армейской среды кадрового состава быть не могло. Кроме того командование полков могло рассчитывать лишь на детей рожденных в период службы их отцов. Мальчики, рожденные до рекрутирования родителя, оставались собственностью помещика, если их отец до службы был крепостным, и последующий их переход на военную службу совершался лишь с согласия последнего.

 Жены, если они следовали за мужьями на военную службу в результате рекрутских наборов, с разрешения полкового начальства могли получать паспорта, в таком случае выбирали место жительства и работы самостоятельно. Однако если они забирали с собой и ребенка мужского пола, то в паспорте ставилась отметка о наличии сына обязанного к возврату по месту службы отца. Впрочем, случаи выдачи паспортов не были частыми. Женские руки всегда нужны для выполнения вспомогательных работ. Жены солдат занимались починкой одежды, приготовлением пищи, уборкой помещений, а также другими работами.

 Гражданские власти в силу требований закона при достижении мальчиком определенного возраста содействовали возвращению его военному ведомству. Если же мать, не последовавшая за мужем в полк, старалась укрыть сына и не доставляла его к месту службы родителя, то для нее наступали последствия, какие предусмотрены за укрытие беглого крепостного. Когда родственникам все же удавалось спрятать мальчика так надежно, что их не обнаруживало полковое начальство, то в случае достижении малолетним пятнадцатилетнего возраста для подростка наступала ответственность, которая предусматривалась за дезертирство. Конечно, в подобных делах нельзя назвать справедливым такое наказание подростку, ведь его укрывали и не давали идти на военную службу его родственники. После смерти Петра I полковые школы постепенно начали приходить в упадок.

   При императоре Павле I учреждается военно-сиротский дом, 1-е отделение которого предназначалось для детей неимущих дворян и офицеров, 2-е же отводилось солдатским сыновьям. Последние обучались закону Божию, грамоте, арифметике. Затем в особом ремесленном классе всему, что к «пользе войск служить может», как-то: портному, сапожному, башмачному, седельному, кузнечному, ружейному и иным ремеслам. К ремеслам было отнесено обучение музыке на духовых инструментах и барабанному бою.

В 1798 г., одновременно с учреждением в Петербурге военно-сиротского дома, гарнизонные школы переименованы в военно-сиротские отделения, на 16 400 воспитанников.

   В 1804 году для военно-сиротских отделений изданы правила о зачислении в них солдатских детей.

   Для управления всеми военно-учебными заведениями 29 марта 1805 года учрежден Совет о военных училищах под председательством цесаревича Константина Павловича. В сентябре 1805 года Военная Коллегия издала Указ « О производстве жалования кантонистам  со времени выбора и исключения  их из Военно-Сиротских отделений на службу».  Так в царской армии появился институт кантонистов. Термин «кантонисты» возник в Пруссии. В XVIII столетии для укомплектования каждого полка существовали особые полковые округа, или кантоны, и поступавшие на службу из этих округов именовались кантонисты

 Для повышения уровня обучения в военно-учебных заведениях при императоре Александре I учрежден особый порядок производства в преподаватели пажеского, кадетского корпусов и военно-сиротского дома. По выслуге определенного количества лет им присваивались классные чины. Все это способствовало привлечению к преподавательской работе хорошо подготовленных кадров.

 При Николае I в соответствии с указом от 3 декабря 1826 г. "Предположение о переименовании Отделений военных кантонистов в роты, полу батальоны и батальоны" военно-сиротских отделения претерпели изменения. 

Каждая рота должна была заключать в себе 250 кантонистов, каждый полу-батальон состоял их 2-х рот или 500 человек, а каждый батальон из 4-х рот или 1 000 кантонистов.

 В роту назначались: из обер-офицеров ротный командир, два его помощника; из нижних чинов фельдфебель, 10 учителей в звании унтер-офицеров и рядовых (по 2 на каждые 50 человек кантонистов); 4 унтер-офицера из старослужащих для обучения «фронтовой службе», 3 барабанщика из кантонистов, и 20 «инвалидов» рядовых в повара, хлебопеки, столяры, сапожники, портные. Подразделения кантонистов перешли в ведении Военного министерства.

В продолжение всего царствования императора Николая I число этих учреждений и их воспитанников постоянно увеличивалось. Наряду с ротами и батальонами, где обучали только «грамоте, «мастерствам и фронту», разновременно появились специальные кантонистские школы: аудиторская, артиллерийская, инженерная, военно-медицинская, школа топографов и др.; общее количество воспитанников достигло 36 тысяч. Роты, батальоны и школы могли, однако, давать воспитание едва 1/10 кантонистов., так как к кантонистам причислялись сыновья солдат, не только прижитые на службе, но и по увольнении в отставку, равно незаконные сыновья солдатских жен и вдов и даже подкидыши нижних чинов.

   Институт кантонистов состоял в самой тесной связи с крепостным правом, одним из оснований которого служил принцип принадлежности лиц податных состояний или помещикам-дворянам, или учреждениям и ведомствам. Рекрут выходил из крепостной зависимости, но поступал со всем своим потомством в аналогичные отношения к военному ведомству. Отсюда принцип поголовной обязанности военных кантонистов поступать в войска; отсюда же стремление военного ведомства дать всем кантонистам воспитание, соответствующее интересам военной службы. Отсюда, наконец, те крайне стеснительные условия, которыми было обставлено увольнение из кантонистского звания. Правом на увольнение пользовались: 

1) прижитые в нижнем звании их отцов законные сыновья штаб-офицеров и военных чиновников соответственных классов, а также всех офицеров и чиновников, имеющих ордена св. Владимира 4 ст.; 

2) один из сыновей обер-офицеров, по их выбору, из числа прижитых ими в нижнем звании, если у них не было сыновей, родившихся после производства; 

3) один из сыновей нижних чинов, изувеченных на войне, и 

4) один из сыновей вдов нижних чинов, мужья которых убиты в сражениях или умерли на службе.

 В царствование Александра II проведена реформа военно-учебных заведений. В декабре 1862 года учреждены военные гимназии и училища. 

  Освобождение солдатских детей от принадлежности к военным поселениям даровано императором Александром II, в ряду других милостей, коронационным манифестом 26 августа 1856 г. Институт кантонистов упразднялся. 

  В 1858 г. школы были преобразованы в училища военного ведомства, получившие совершенно иной характер. Училища эти в   1866 г. переименованы в военно-начальные школы, а в 1868. г. — в военные прогимназии. Общее Положение о военно-учебных училищах утверждено 20 июня 1867 года.

В юнкерские училища теперь принимались: из вольноопределяющихся – как рядовые, так и унтер-офицеры, а из поступающих на службу по жребию только унтер-офицеры. При зачислении в учебные заведения соискатели обязательно сдавали вступительные экзамены.

Смоленские кантонисты.

В данной статье, основанной большей частью на архивных материалах,  автор хотел бы более подробно описать жизнь Смоленских кантонистов. К сожалению, сохранилось очень мало документов касающихся предмета исследования, без чего нет возможности сделать подробный анализ важного элемента Русской армии XIX века. В силу данного обстоятельства повествование будет иметь фрагментарный характер и лишь придерживаться временной последовательности. Также не будет отражен учебный процесс и боевая подготовка кантонистов, от чего работа сильно проигрывает.

 Гарнизонная школа солдатских детей в Смоленске открытая в начале XVIII века, в конце его размещалась в первой части города, в Казанской слободе. Школа находилась в деревянном доме, стоящем на каменном фундаменте, против строения для хранения амуниции, вблизи цейхгауза 1-го батальона и гарнизонного госпиталя, у городской стены.

 Согласно Указу Павла I от 23 декабря  1798 года Смоленская гарнизонная школа, одновременно с другими подобными школами, была переименована в военно-сиротское отделение. Сам Императорский Военно-сиротский дом располагался в Санкт-Петербурге - столице Российской империи.

 Положение о данном учреждении подробнейшим образом регламентировало все стороны жизни воспитанников, а также указывало, какие требования предъявлялись к начальствующему и воспитательскому составу. 

Поскольку заведение возглавлял директор, то есть смысл процитировать некоторые выдержки о моральных и деловых качествах предъявляемых к соискателю должности, ведь в руках директора находились в буквальном смысле жизни и судьбы воспитанников. Он определял, в каких рамках должен проходить процесс воспитания и обучения учащихся. Стиль руководства, таким образом, должен был распространяться и на провинциальные военно-сиротские отделения. « …О ДИРЕКТОРЕ №24. Ему надлежит быть человеку искусному, опытному и знающему всю обширность своего звания. Он должен давать подчиненным своим, наипаче вверенным ему воспитанникам пример кротости, благонравия и человеколюбия, обходиться с ними ласково и снисходительно, и таковыми добродетельными качествами приобретать почтение и любовь каждого; особливо ж должен он в юные и невинные сердца внушать страх Божий, верность и любовь к Премилосердному Монарху, пекущемуся с нежностью чадолюбивого отца о призрении бедных сирот, и о доставлении им просвещения и воспитания по беспредельной Своей щедрости…».  

 Как мы увидим несколько позже, в руководстве Смоленского военно-сиротского отделения окажутся люди по своим моральным качествам далекие от тех требований, которые хотело бы видеть правительство учреждая военно-сиротский дом.

 По уставу данного учреждения в провинциальных отделениях должны были обучаться солдатские дети «без разбора религий, а особливо сироты».  Число воспитанников не ограничивалось, принималось столько, сколько позволяли возможности военных властей. Воспитанники обучались: «Закону Божию, Российскому чтению и письму, Арифметике, сколько,  нужно, чтобы уметь обыкновенные делать выкладки», занимались строевыми упражнениями. После усвоения данных предметов дети мужского пола переходили  к изучению ремесел необходимых для военной службы, как то: портному, сапожному, башмачному, седельному, кузнечному, слесарному, ружейному, ложенному, каретному, токарному и малярному ремеслам». Имеющие склонность к музыкальным предметам обучались игре на духовых инструментах и барабанному бою.

В отделения солдатских детей принимали воспитанников с 7 летнего возраста. Разрешалось принимать детей сирот и младше  7 лет, но в таком случае за мальчиком для присмотра и воспитания в полку закреплялся женатый солдат. Кандидаты в военно-сиротское отделение с раннего детства обеспечивались казенным довольствием. Каждый из солдатских детей воспитанников, достигнув 18-го летнего возраста, отсылался на службу в полки, при этом в барабанщиков и флейтистов разрешалось отправлять после  исполнения ими 15- лет.

   В дополнение к Положению о военно-сиротском доме от 1804 года воспитанников, которых с 1805 года стали называть кантонистами, изданы правила о зачислении в них солдатских детей и для провинциальных отделений. Однако новое название не сразу вошло  в обиход военных инстанций.

 --------------------------------- 

Война с французами 1812 года внесла значительные коррективы в естественный ход учебного процесса Смоленского военно-сиротского отделения.

   Накануне захвата войсками Наполеона города Смоленска воспитанников эвакуировали в другие губернии удаленные вглубь страны. Кантонисты оказалась временно расквартированными  в Костромской, Тамбовской, Вологодской губерниях.

   Сразу же после изгнания французской армии за пределы Смоленщины уже 15 февраля 1813 года Инспекторский отдел военного министерства письмом за подписью директора князя Гагарина поставил в известность Смоленского гражданского губернатора о том, что 149 воспитанников, 4 учителя и  6 служащих прибыли в город Смоленск и требуется их срочное размещение для продолжения дальнейшей учебы. Оказалось, что командир Смоленского внутреннего гарнизонного батальона подполковник Устянцев препроводил личный состав воспитанников в губернский город и не может их разместить для проживания. Город был сожжен неприятелем и лежал в руинах. В последующем вопрос размещения отделения, а затем и батальона кантонистов станет почти неразрешимой проблемой.

   В результате завязавшейся переписки выяснилось, что 1853 воспитанника находятся в Тамбовской и 326 в Вологодской  губерниях, это не считая уже прибывших к месту дислокации до 150 кантонистов. Военное министерство настоятельно просило гражданского губернатора разместить «всех сих 2331 воспитанников с чинами при них находящимися». Руководство губернии оказалось не в силах принять обратно воспитанников. Гражданские власти смогли разместить немногим более 500 человек. Кроме учебного контингента требовалось обеспечивать жильем почти всех горожан, поскольку от города, после  отступления неприятеля, осталось одно пепелище. Город пережил катастрофу.   

 В марте 1813 года Исполнительный отдел военного министерства понимая, что гражданские власти не в состоянии обеспечить жилыми помещениями кантонистов попросил составить смету на восстановление казарм ранее занимаемых военным гарнизоном, что и было исполнено. Кантонистам выделили так называемую Казанскую казарму.

  По всей видимости, ремонт был выполнен настолько отвратительно, что баня, прачечная, да и само здание казармы вызывали опасение не только местных жителей боявшихся возникновения пожара, но и командования учебного заведения.

 Проблема казарм и помещений для кантонистов растянулась не на один десяток лет. Еще в декабре 1825 года комендант города Смоленска докладывал губернатору о невозможности эксплуатировать помещение занятое кантонистами под сапожную мастерскую. Проблему обозначил командующий артиллерийским гарнизоном полковник Брамс. Рапортом от 10 декабря он настоятельно просил прекратить топить печи в мастерской из-за риска возгорания здания стоящего неподалеку артиллерийского цейхгауза. Предлагалось снять частный дом вблизи Казанских казарм.

 -------------------------------------

   В результате прошедших военных баталий выявились проблемы в комплектовании войск «исправными унтер-офицерами». Кантонисты и были признаны основным источником пополнения армии нижними командными чинами. Однако при существующем порядке комплектования покрыть приток в армию квалифицированными кадрами не получалось. В период до 1816 года правительство Российской империи  издало ряд указов по увеличению численности солдатских детей, подлежащих обучению, для последующего пополнения рядов действующей армии.

   В августе 1816 года издан указ с подробным перечнем тех категорий крестьян, дети которых относились к военному ведомству и, следовательно, подлежали обязательной отправке в военно-сиротские отделения. Согласно требованиям данного закона подтверждалась принадлежность к военному ведомству детей приписанных к нему на основании указов предшествующего десятилетия. При этом о каждом рожденном ребенке мужского пола родители обязаны были сообщать "градской и земской полиции" которая в свою очередь, вела списки детей приписанных к военному ведомству и сообщала о рождении ребенка военным властям.     

 В 1819 году правительство издало «Руководство к учреждению школ для кантонистов среднего возраста по методике взаимного обучения и к управлению оными». Согласно данному руководству учащимся преподавались: Закон Божий, русский язык, арифметика, первоначальные понятия о геометрии, рисование и пение. Школа должна была иметь одного учителя, независимо от численности учащихся в ней. Она подразделялась на «малые отделения по 8-10 человек в каждом. Руководили занятиями «старшие ученики», обучавшиеся в «верхних отделениях» и выполнявшие   функции учителей по отношению к ученикам «низших отделений». Вместо книг и букварей применялись таблицы, развешиваемые по стенам. Роль бумаги и перьев выполняли мелко рассыпанный на столах песок, грифельные доски и остро отточенные палочки. Данное руководство распространило свое действие не только на кантонистов военных поселений, но и обучавшихся в военно-сиротских отделениях.

  К 1824 году при непосредственном участии сначала начальника, а затем начальника штаба военных поселений графа А.А. Аракчеева разработан «Проект положения о военных кантонистах».

Согласно данному «Проекту», в кантонисты определялись все дети мужского пола различных категорий населения. Со своей стороны правительство брало на себя обязательство по содержанию детей начиная с их рождения. На кантонистов с 2 до 6 лет выдавалось продовольствие. Практически с момента рождения солдатский сын получал и «билет» аналог современной повестки призывника, но с отложенным сроком действия, который  возлагал на родителей ребенка мужского пола определенные обязанности. С  8 летнего возраста родители должны были отдавать детей на обучение в народные училища, где изучались те же предметы, что и в военно-сиротских отделениях. По достижении 12  лет кантонисты направлялись в отделения, к которым они уже были приписаны.

 Указом от 11 января 1824 года учебные заведения кантонистов в военных поселениях и военно-сиротские отделения подчинили единой инстанции и единому командиру – графу А.А. Аракчееву.

 Новый командующий провел некоторые реформы института военных кантонистов направленные на улучшение военного образования, а также сокращения издержек государственной казны по их содержанию.

  Первым шагом стал запрет на прием в школы детей дворян. Детей дворян определять в кантонисты станет возможным лишь по желанию родителей. Далее последовало запрещение направлять в военно-сиротские отделения детей солдат моложе 10 лет. Было введено также разделение кантонистов по возрастам: младший возраст включал детей до 10 лет, средний – о т 10 до 15 лет, наконец, старший включавший возраст от 15 до 18 лет.

 В качестве примера реализации нового закона о пополнении Смоленского военно-сиротского отделения можно привести переписку между главным штабом военных поселений и канцелярией  Смоленского гражданского губернатора. Так, 15 августа 1825 года из штаба военных поселений пришло уведомление о необходимости препровождения в военно-сиротское отделение имеющих билеты солдатских детей достигших 10-и летнего возраста согласно приложенному списку. «1. Абрам Федотов 11-и лет, при матери его солдатки Агрипины Федотовой Юхновского уезда деревни Саленки; 2. Константин Егоров 11-и лет, при отце его отставном солдате Василии Егорове Ельнинского уезда Коноплинского приказа деревни Варавайны; 3. Лев Ильин 10-и лет, при отце его отставном унтер-офицере Иване Ильине Юхновского уезда села Охлювь должны быть налицо в отделении».  

 Государство иногда допускало послабления и тогда кантонисты Смоленского военно-сиротского отделения могли получать увольнительные билеты на летний период для проведения «домового» отпуска. Естественно, что не каждому из них хотелось возвращаться обратно из родительского дома. Но машина военного порабощения была неумолима. Включался механизм принуждения. В качестве примера следует привести случай уклонения от явки в Смоленское военно-сиротское отделение нескольких кантонистов. Так, отпущенные на каникулярное время Тимофей Терентьев с отцом его отставным солдатом Тимофеем в деревню Бородино Поречского уезда; Григорий Василий отпущенный с матерью солдаткою Агрипиной Алексеевой Духовщинского уезда в деревню Фоменки; Тарас Ермолаев  в сопровождении брата крестьянина Дмитрия Ермолаева отпущенный в деревню Татарки Дорогобужского уезда; Меркулий Эсаулов с дядею дворянином Спиридоном Эсауловым в Краснинский уезд деревню Эсауловщину; а также Афанасий Константинов с матерью солдаткою Софьей Константиновой в деревню Харену Бельского уезда не явились в установленный срок к месту обучения. Тогда 15 августа 1825 года из главного штаба военных поселений на имя Смоленского гражданского губернатора поступило распоряжение о немедленной доставке в отделение вышеупомянутых уклонистов.

  Последний из кантонистов Тарас Ермолаев властями доставлен в город Смоленск  30 октября 1825 года. Какие наказания последовали провинившимся, можно лишь догадываться.

  Бежать из военно-учебного заведения также не было никакой возможности. Беглецов непременно находили. Ранее проживавшие в Ржевском уезде Тверской губернии Гаврила и Яков Андреевы судебными властями отысканы в селе Посвисталках Бельского уезда Смоленской губернии и в октябре 1825 года возвращены по месту учебы.

   Но ведь были причины по которым крестьянские дети привыкшие к труду, ограничениям связанным с крестьянским состоянием, уклонялись от неизбежных для них обстоятельств.

 -------------------------------- 

   Выше указывались критерии отбора на должности руководителей армейских структур принимавших участие в воспитании будущих солдат. Делалось это не случайно. Ребенок с неокрепшей психикой, физически не закаленный при неправильном воспитании мог впоследствии вырасти не стойким волевым воином, но сломленным человеком. В подобных солдатах высшие должностные лица органов государства не были заинтересованы. Они осознавали необходимость применять метод постепенности усложнения режима обучения, а затем и несения службы. К вопросу насилия, жестокости армейской жизни, подготовке людей войны необходимо подходить постепенно.

 Тут следует включить в повествование персонаж, создавший дурную репутацию Смоленскому отделению Императорского военно-сиротского дома, а затем и отделению военных кантонистов.

   Если воспитанники выбирали единственно доступный для них способ протеста против заведенного в стенах учреждения порядка такой как побег или невозвращение из дома после каникул, то страдавшие от своеволия начальства и видевшие страдания малолетних кантонистов чины военно-сиротского дома выбрали путь обращения с жалобой в вышестоящую инстанцию. 

   В начале 1826 года на имя гражданского губернатора И.С. Храповицкого поступил рапорт из которого следовало, что смотритель Смоленского отделения военных кантонистов подполковник Гернер злоупотребляет своими должностными полномочиями. Рапорт подал помощник смотрителя майор Чаплыгин. В служебной записке приводился перечень злоупотреблений допущенных Гернером.

  Как представляется, майору следовало обратиться в штаб военных поселений являющийся надлежащей инстанцией как для смотрителя отделения так и его помощника. Само по себе подобное обращение это из ряда выходящий случай. Оно не могло не вызвать реакции, ведь конфликт возник между руководителем учреждения и его помощником. 

  Получив рапорт и проинформировав о нем Гернера, губернатор обратился в главный штаб военных поселений. Из Санкт-Петербурга прибыл высокопоставленный чиновник, адъютант князь Шаховской.

 Как показала проверка, за период нахождения в должности подполковник Гернер превратился в настоящего деспота: был груб с подчиненными, любил лесть, правил при помощи угроз и физической силы. Кроме того оказался не чист на руку.

   Комиссия в составе адъютанта Шаховского и еще одного чиновника, а также старшего лекаря Смоленского военного госпиталя установила:

 1. При заболевании кого-либо из кантонистов смотритель не допускал к больным медиков, а лечил их сам. В качестве профилактики заболеваний подмешивал в кашу серу в количестве 1ср. 1/4 на 270 человек личного состава. Продолжал делать это и после того как у детей начиналась рвота. На возражения штаб-лекаря Некрасова не реагировал.

2. Несмотря на свирепствовавшую в отделении кантонистов чесотку в рапортах многократно занижал степень ее распространения и не разрешал медикам помещать больных в госпиталь.

3. Когда кантонист Дмитрий Алексеев имевший больную  руку, что было удостоверено в губернском правлении при медосмотре, перестал справляться с работами, то подполковник Гернер начал лечить ее путем растягивания. Рука опухла, а кантонист оказался непригодным к несению службы.

4. Широко практиковалось наказание в виде сечения розгами или ударами палок по незащищенному телу. Данное обстоятельство удостоверили медики при освидетельствовании кантонистов.

5. Гернер клеветнически заявлял о нечистоплотности своих подчиненных при распределении продуктов питания среди кантонистов или махинациях с пайками выдаваемых причисленным к отделению крестьянским детям, хотя сам запутывал отчетность.

6. Выдавая материал для пошивки сапог, требовал из 80 пар заготовок подошв изготовить 100 пар. В результате пошитая обувь быстро приходила в негодность. Кантонисты оставались без обуви.

7. Приказы, поступавшие из главного штаба военных поселений, никогда не доводились до сведения командного и воспитательского состава.

8. Среди личного состава воспитанников в казарме находилось два кантониста с сильнейшим воспалением глаз. Гернер приказал лечить кантонистов фельдшеру без помещения в госпиталь.

 В акте по итогам проверки приводились и другие вскрытые нарушения и злоупотребления.    

 Старший лекарь Смоленского военного госпиталя Буковский 24 января 1826 года представил ведомость с указанием кантонистов проходивших курс лечения в госпитале на момент работы комиссии. Из них значилось (приводится по тексту. прим. авт.)  1. По отдающего Горячкою -3; Колотьем в боках – 1; Сухоткой -1; Глазной болью- 2; Жабого – 2;  Ломотого – 1; Лишаями – 3; Паршами – 3; Чесоткою 32; Падучею – 1; Золотухого – 8; Опухолью членосоединений – 1; Ранами – 4; Слабостью – 2. Итого 64 человека.

 Кроме того комиссия обнаружила в казарме 42 чесоточных кантониста, 25 больных разными болезнями, находящихся там же, а 91 человек не подвергались медицинскому освидетельствованию вообще.

 По результатам проверки, смотрителя Смоленского отделения военных кантонистов подполковника Гернера со службы уволили. Временно исполняющим обязанности смотрителя назначили майора Чаплыгина.

 Между тем, 3 декабря 1826 года последовал указ «Высочайше утвержденное предположение о переименовании  Отделений военных кантонистов в роты, полу-батальоны и батальоны». Каждая рота должна была заключать в себе 250 кантонистов, каждый полу- батальон состоял их 2-х рот или 500 человек, а каждый батальон из 4-х рот или    1 000 кантонистов.

   В Смоленске учреждался один батальон численностью 1000 человек который входил во  2-ю учебную бригаду. Однако на момент издания указа в военно-сиротском отделении числилось около 540 кантонистов. Для пополнения до штатной численности из Витебского отделения передавалось 105 человек. Остальных предполагалось добирать постепенно из самой губернии. В тексте указа сказано, что планируется построить казарму на полный состав батальона.

------------------------------------- 

  Назначенный в феврале 1826 года исполняющий обязанности смотрителя военных кантонистов (отделение еще не реформировано под батальонную систему) майор Чаплыгин  пытался как-то устранить накопившиеся проблемы.

  Подполковник Гернер, в бытность свою смотрителем военно-учебного заведения, вошел в согласие с гражданскими властями  в вопросе обеспечения кантонистов жилыми помещениями. Вместо полагающихся казарм, на починку которых в губернской и военной казне недоставало денег, детей начали размещать по частным квартирам.

  Городским обывателям подобный выход показался очень удачным. К кантонистам жители Смоленска относились не только дурно, но и использовали их в качестве источника бесплатной рабочей силы, при выполнении домашних работ. В торговые дни, одев детей в лохмотья, посылали на базар для собирания сена с возов, дров и прошения милостыни. Отсюда всего один шаг до краж и грабежей. Кроме всего прочего, подростки находились в чужих семьях без надзора медиков, в силу чего многие из них приобрели хронические болезни.

 Майор Чаплыгин проинформировав гражданского губернатора о накопившихся проблемах, настоятельно просил выделить для пятидесяти кантонистов отдельный дом. Власти без особого энтузиазма отнеслись к просьбе. Началась переписка между губернатором, квартирной комиссий, градской думой и командиром отделения перешедшая в волокиту. До назначения  нового командира батальона вопрос, кажется, так и не решился.

  Наконец, главный штаб военных поселений решил кадровый вопрос. В середине 1817 года приступил к командованию батальоном кантонистов переведенный в Смоленск майор Винокуров.

  Первыми делом он энергично взялся за решение бытовых проблем воспитанников военно-учебного заведения. Наследство ему досталось очень тяжелое. Несмотря на то, что после окончания войны прошло уже больше десятка лет, быт кантонистов оставался не устроен, учащиеся жили почти на улице.

  В одном из писем на имя гражданского губернатора Иасона Семеновича Храповицкого указывал: «…Вследствие повеления вашего Превосходительства от 15 октября за № 12450 в коем изволите прописывать, что Начальник Штаба военных поселений Г. Генерал Адъютант и кавалер Клейнмхель, вследствие представления моего о ветхой бане с прачечной принадлежащей к Казанской Казарме, Предписываете мне донести Вашему Превосходительству о предположении моем к исправлению выше упомянутой бани с прачечной, на что сим Вашему Превосходительству почтеннейшее донести честь имею, что это строение в коем заключается баня вместе с прачечной пришла совершенно в негодность и исправление ее употребить деньги было бы бесполезно, и при том немалое количество потому, что она не имеет в себе пристройки где бы кантонисты могли мыться или по крайней мере раздеться, а для прачечной сушилки, или такого места, где можно было бы расположиться с бельем, а наипаче в зимнее время и если все это устроить то она будет стоить тех денег, какие следовало употребить и на новое строение и позволит ли еще то место где она ныне находится распространить те пристройки какие должны иметь баня и прачечная при всем этом Казанская Казарма также ветха, что едва ли можно будет занимать жительством в наступающую зиму. Следовательно предположить устроить сею баню с прачечной со всеми пристройками стоящими немалых денег было равно бесполезно…».

  Настойчивость командира постепенно начала приносить результаты. Шаг за шагом майор Винокуров добивался выделения стройматериалов, денег, новых помещений. Кантонистов перевели в Свирские казармы, впрочем, оказавшиеся в не намного лучшем состоянии, чем Казанская.

---------------------------------- 

   9 июня 1827 года последовал новый указ Николая I: «Положение о военных кантонистах меньшего возраста, отдаваемых на воспитание и воспитанникам». В данном указе структура военных кантонистов Смоленска предусматривала численный состав как полу батальон.

  Согласно положению кантонисты младшего возраста могли быть передаваемы родителям или родственникам кантониста на воспитание. При этом кантонист снабжался билетом по установленной форме. По достижении предусмотренного законом возраста воспитанник доставлялся к месту своей приписки. Гражданские власти обязывались обеспечить его доставку.

 Важно отметить то обстоятельство, что теперь кантонисты, начиная с младшего возраста, обеспечивались билетами единого образца. Старые билеты родители или воспитатели обязаны были сдать и получить новые.

----------------------------------------  

 В программу обучения и военной подготовки кантонистов входили выезд личного состава в летние лагеря или «устройство бувака». В полевых условиях решался ряд учебно-боевых задач, ведь учебное заведение готовило профессионалов армии. Если кто-то из учащихся по своим физическим и волевым качествам не подходил на командные должности низшего звена, то в процессе учений выявлялось наиболее целесообразное дальнейшее использование кантонистов при отправке их в полки. Наконец, проживание в летних лагерях преследовало цель оздоровления учащихся.

  Весной 1828 года командир батальона проинформировал губернатора Храповицкого о поступившем приказе командира 2-й учебной бригады полковника Вохина о необходимости совместно с личным составом Витебского полубатальона организации летнего проживания в дощатых сооружениях для выполнения учебных задач. Как водится, в губернской казне не оказалось достаточной суммы денег. Власти могли выделить лишь 2 тысячи рублей, тогда как по смете требовалось 12 тысяч. Учебу следовало провести, начиная с 24 июня по 6 августа. Началась длительная переписка, из которой можно было сделать вывод, что денег кантонистам на обустройство летнего лагеря никто не даст. Противостояние продолжалось до осени. Кто-то из высших воинских чинов доложил императору о неисполнении Положения о воинских сборах Смоленским батальоном кантонистов ввиду отсутствия стройматериалов на обустройство лагеря. Николай I поинтересовался причиной, по которой нельзя было устроить «бувак» в палатках. Похоже, что крайним в срыве летней учебы кантонистов сделали майора Винокурова. Строительство же лагеря в дощатом исполнении планировалось, по всей видимости, с той целью, чтобы каждый год можно было въезжать в уже готовые строения.

------------------------------------ 

   Рацион  питания. Автор не располагает сведениями о рационе питания кантонистов в Смоленском батальоне. Зато имеются сведения, по состоянию на 1828 год,  об ассортименте и ценах на продукты питания закупаемых в уездах губернии для пайков военных кантонистов и обеспечения продовольствием офицерского и преподавательского состава учебного заведения. Тут же указаны цены на материалы, используемые в процессе обучения и на различные хозяйственные нужды.

   Ежемесячно, соответствующие должностные  лица каждого из уездов губернии, направляли на имя Смоленского гражданского губернатора отчеты о складывавшихся на подведомственных им территориях ценах на предметы необходимые для жизнедеятельности батальона кантонистов. Иногда цены имели большой разброс. Связано это со спросом и предложением на рынке, а также временем года.

  Такие же сведения предоставлялись и в другие последующие годы. При этом расхождения в ценах были весьма значительными. Подобные  различия связаны с нестабильностью урожаев сельскохозяйственных культур или же неравномерностью поставок продукции и товаров из других регионов России.

О покупательной  способности рубля того периода времени могут говорить такие данные как подённая дневная плата по губернии. При найме на работу одного человека, его труд обходился в 0 руб. 80 коп.  Плата подённая в городе Смоленске составляла 1 рубль 60 коп.

  Из вышеприведенного перечня пищевых продуктов, составленных городничими,  нельзя установить норм довольствия различных возрастных групп кантонистов. Вместе с тем легко представить, чем кормили учащихся. Первым и главным блюдом были каши – гречневая и ячневая, заправленные постным или сливочным маслом. Возможно, в рацион более или менее часто входили говядина или свинина. Хлеб. Картофель. Наличие в продаже картофеля в отчетах городничих встречается достаточно редко. Из рыбных продуктов - снеток. Рыбы ценных пород, конечно, подавались к столу офицеров и преподавателей. Им же предназначалось вино. Нет сахара и соли.

 О соли следует сказать отдельно. Обычно для кантонистов закупалась у соляного ведомства так называемая «белая» молотая и высушенная соль, производимая в Пермской губернии. Однако в 1844 году соляной департамент отказал 2-й учебной бригаде в закупке  31 пуда «белой» соли. Вместо этого предложили  10 пудов Пермской соли хорошего качества и 21 пуд «сырой Елтонской соли» (добываемой на озере Эльтон. Прим. авт.) Указанная соль продавалась кусками. Вероятно, фабрик по помолу и сушке в достаточном количестве не было. В обиходе такую соль называли «буза». Предназначалась обычно для простолюдинов. Все же в результате длительной переписки, с подключением центральных органов управления, удалось обеспечить кантонистов солью нормального качества. 

 Учились кантонисты писать, а также выполняли письменные работы уже не на досках покрытых песком как некогда, но на писчей серой бумаге гусиными перьями. Белая бумага наверняка предназначалась для деловой переписки штаба батальона.

-------------------------------------   

В декабре 1828 года в правовом положении кантонистов произошли новые изменения. Теперь дети, чьи родители проживали в селах и деревнях могли оставаться в семьях по достижении ими 18-летнего возраста; солдатские дети проживавшие в городах, оставались при родителях до 16 лет, а находившиеся при отцах, служивших в армии, - до 14 лет. По достижении ими вышеуказанных возрастов все они направлялись в школы кантонистов по месту приписки. Находившиеся при родителях дети получали продовольственный паек до достижения ими 7 –летнего возраста.

   В делах Смоленского госархива имеются сведения за 1830 год о пополнении школы за счет кантонистов проживавших в семьях крестьян, которым исполнилось 18 лет. Всего единовременно призывалось 112 человек. Из них в Поречском уезде имели билеты  - 46, Сычевском уезде – 8, Гжатском уезде – 9, Краснинском уезде  - 25, Ельнинском уезде – 11, Духовщиннском уезде 69 человек.

------------------------------------ 

   Между тем командир батальона неутомимо, где путем настойчивых просьб, где путем напоминания об ответственности за ненадлежащее отношение должностных гражданских лиц к жизни и здоровью вверенных ему кантонистов приводил батальон в состояние учебно-боевой единицы.

  В январе 1829 года тяжело заболел прикрепленный к учебному заведению госпитальный доктор. Батальон на длительный период времени оставался без лекаря.

  В то время квалифицированных медиков город в достаточном количестве не имел. За батальоном закрепили одного из уездных врачей. Винокуров потребовал доктора на постоянной основе. Городские власти хотели ограничиться предоставлением фельдшера. Последовал ряд демаршей со стороны командира и, наконец, к середине 1929 года доктора для батальона городские власти нашли.

 В обязанности лекаря входило ежедневное освидетельствование всего личного состава кантонистов, профилактика заболеваний и раннее их выявление. Каждые две недели врач писал отчет о состоянии здоровья учащихся, после чего высылал его в вышестоящую инстанцию. Однако, несмотря на принимаемые меры, стопроцентных показателей по состоянию здоровья учащихся получить не удавалось. Основной бич, посылавший на госпитальную койку кантонистов, являлась чесотка. Причина все та же – неблагоустроенные и плохо приспособленные для жилья  казармы и ветхая инфраструктура. Все же к середине 30-х годов наблюдалось значительное улучшение условий жизни и учебы Смоленских кантонистов.

  В 1828 – 1829 годах Россия вела войну с Османской империей за право выхода в пролив Босфор, которая закончилась в сентябре 1829 года подписанием Адрианопольского мирного договора. Османская империя уступила России Черноморское побережье Кавказа от устья Кубани до форта Святого Николая, Ахалцихский пашалык и острова в дельте Дуная, предоставляла автономию Молдавии, Валахии и Сербии, признавала независимость Греции. Босфор и Дарданеллы открывались для судов всех стран. Россия получала право свободной торговли на всей территории Османской империи. 

  В период ведения боевых действий всегда требуется пополнение войск людскими ресурсами. Смоленский батальон кантонистов имел возможность во внеплановом порядке поставить в войска необходимое число служилых людей. Исполняя распоряжение императора Николая I, военное министерство в июне 1829 года срочно затребовало из батальона девятерых кантонистов в действующую армию на должности писарей. В сопровождении унтер-офицера Смоленского внутреннего гарнизонного батальона через Киев их направили в Бессарабскую область, находившуюся в зоне боевых действий. Поскольку дело срочное, а в те времена на период военного положения на обывателях и крестьянах лежала гужевая повинность, то транспортировали кантонистов на изъятых у обывателей подводах.   

   Вообще, в первой половине XIX века, когда существовал Смоленский батальон военных кантонистов, Россия вела довольно много войн, которые следовало обеспечивать людскими ресурсами. Институт кантонистов для правительства Российской империи стал жизненно необходимым, так как посредством предварительного обучения  войска получали хорошо подготовленные военные кадры.

Войны, которые вела Россия в первой половине XIX века:

1804 – 1813   Русско-иранская война;

1805 год        Участие России в III  антифранцузской  (антинаполеоновской) коалиции;                                                     

1806 – 1807   Участие России в   IV коалиции  антинаполеоновской (1807г.);                                                                                                            

1806 – 1812   Русско-турецкая  война;                                       

1808 – 1809   Русско-шведская  война           

1812 – 1814   Отечественная война 1812 г. и заграничные  1814 г.;    

1826 - 1828    Русско-иранская   война;                                                 

1828 – 1829   Русско-турецкая  война;               

1830 – 1864   Кавказская  война;                                                                                                           

1853 – 1856   Крымская   война;                     

---------------------------------

В середине 1832 года вместо майора Винокурова командиром Смоленского батальона кантонистов департамент военных поселений назначил майора Зверева. Каких либо компрометирующих оснований для увольнения майора Винокурова от должности командира батальона в материалах ГАСО нет. Видимо произошла плановая ротация.

 Новый командир продолжил заниматься повседневными делами вверенного ему батальона. Сюда относились непосредственное руководство, составление списков и зачисление в списочный состав, отчисление кантонистов из списочного состава по болезни, другим основаниям, взаимодействие с гражданскими властями, вопросы снабжения материально- вещевым довольствием, пропитанием и т.п.

 -----------------------------------

  После подавления польского восстания 1830 – 1831 годов возник вопрос: что делать с беспризорными «праздношатающимися» мальчиками сиротами погибших польских солдат или польских солдат уже служивших в русской армии? Царское правительство увидело в них армейский резерв. Сюда же попадали и еврейские дети. Диаспора евреев в Польше была весьма многочисленной, а семьи их многодетны. И вот из Польши через Минск и Смоленск потянулись воинские этапы в школы кантонистов расположенные в центральной зоне России. При этом время года значения не имело – шли не только летом и осенью, но и в декабре и январе.

   По прибытии в Смоленск для выявления слабосильных и лечения больных маршевую команду осматривал местный военный лекарь. Тут следует усомниться в качестве медицинской помощи. Во-первых, уровень медицины XIX века объективно не позволял должностным лицам направлять этап с полной уверенностью в здоровье команды. Затем, крупные города, где будущим кантонистам могли бы оказать квалифицированную медицинскую помощь, встречались не так часто и отстояли друг от друга на сотни километров. Отсюда, даже при самом бережном отношении к подросткам, отсев человеческих жизней, конечно же случался. Также следует добавить, что в глубь России препровождали детей, не знавших русского языка, насильно оторванных от родителей, (у кого они были) привычного уклада жизни и сразу же попавших в жесткие рамка военной службы. Не все взрослые рекруты способны перенести подобный поворот в своей судьбе.

   В качестве примера использования как этапного пункта губернского города хочется привести факт следования через Смоленск в сентябре 1832 года команды состоящей из польских и еврейских детей возрастом от 7 до 16 лет. Все они распределялись: в Казанский– 53, Нижегородский – 34, Ярославский батальон кантонистов – 35 человек. Командирами при них находились в первом случае поручик Балабан, втором - прапорщик Степанов, третьем - подпоручик Полторацкий. Будущих кантонистов сопровождали по одному унтер-офицеру и соответственно 12, 6 и 6 рядовых. Объяснить обеспечение таким количеством сопровождающих можно лишь заботой властей: как бы подопечные не разбежались в пути.

   Из содержания имевшихся в архиве документов автору настоящих строк не удалось установить: ехали ли они на подводах или же шли пешим строем. Думается, что в последнем случае при следовании пешим порядком зимой, к месту назначения доходили не все. И это при строжайшем указании в маршрутном листе Смоленского губернатора, о необходимости встречать и препровождать команды в уездах чинам земской полиции, размещать в заранее приготовленных квартирах и кормить «улучшенной пищей», а всем другим представителям власти оказывать всяческое содействие. Злые языки утверждают, что иногда этапы уголовных заключенных и детей квартировали в одних и тех же домах.

  Вот свидетельства очевидца. Когда А.И. Герцена (русского писателя и публициста XIX века) переводили из одного места ссылки в другое: из города Перми в Вятку, то ему довелось увидеть этап малолетних кантонистов и поговорить с офицером сопровождавшим его.   

"……………..

  – Кого и куда вы ведете?

  – И не спрашивайте, индо сердце надрывается; ну, да про то знают першие, наше дело исполнять приказания, не мы в ответе; а по-человеческому некрасиво.

  – Да в чем дело-то?

  – Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают – не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань. Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась на дороге» (и офицер показал пальцем в землю). Половина не дойдет до назначения, – прибавил он.

  – Повальные болезни, что ли? – спросил я, потрясенный до внутренности.

  – Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари – опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет, да и в Могилев. И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?

  Я молчал.

  – Вы когда выступаете?

  – Да пора бы давно, дождь был уже больно силен. Эй ты, служба, вели ка мелюзгу собрать!

  Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.

  Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу.

……………………".

 -------------------------------------

 Смоленская губерния к концу 20-х годов XIX века все еще не могла оправиться от разорения, причиненного ей во время наполеоновского нашествия. Гражданский губернатор Н.И. Хмельницкий, назначенный на данный пост в 1829 году, «был неприятно поражен разоренным видом Смоленска, его пустырями, грязными площадями, развалинами стены и башен». Учитывая состояние дел он представил обстоятельный доклад о бедственном положении в губернии императору Николаю I бывшему в том же 1829 году проездом в Смоленске. 6 января 1830 года монарх подписал указ, согласно которому смолянам выдана беспроцентная ссуда в 1 миллион рублей на 15 лет для «постройки обывательских домов и… других зданий и учреждений, которые могут приносить доходы». При помощи указанной ссуды всего «воздвигнуто вновь и исправлено» 32 каменных и 246 деревянных домов. Центральные улицы Смоленска замостили камнем и кирпичным щебнем, а в губернском и некоторых уездных городах перестроили мосты.

   3 сентября 1832 года в Смоленск вновь прибыл Николай I. Во время этого визита он посетил Успенский собор, осмотрел новый госпиталь, тюремный замок и школу кантонистов, сделал пожертвование на обновление памятника казненному французами дворянину Энгельгардту. Тогда же, по всей видимости, он понял, что нужно срочно предпринимать меры по обустройству военного учебного заведения.

   Вопрос возведения казарм в Смоленске для размещения кантонистов к началу 1834 года не только созрел, но и перезрел. Учитывая это правительство, наконец, решилось на постройку современных казарм в кирпичном исполнении. Окончить строительство предполагалось к 1838 году. Объявили конкурс среди подрядчиков.

  На месте бывшего кадетского корпуса предполагалось возвести главное здание казармы, состоящее из двух этажей. Длина здания проектировалась в 150, ширина 10 саженей, здесь же должен быть разместиться флигель для бани, прачечной и сушилки. На постройку отпускалось из государственной казны 623 676 рублей 34 копейки.

  На месте ордонансгауза (комендантского управления) проектировался двухэтажный каменный дом, на что по смете полагалось истратить 48 137 рублей 28 копеек.

   На месте бывшего Комиссариатского дома планировался двухэтажный каменный корпус с двумя одноэтажными флигелями, а во дворе его построить одноэтажное деревянное строение для сарая и ледника со сметной стоимостью 73 038 рублей 90 копеек.

   Кроме того следовало отстроить бывший Инженерный двухэтажный каменный дом, во дворе которого капитально отремонтировать существовавший уже каменный флигель. Также предполагалось построить конюшни и сарай. Все построенные здания и сооружения следовало покрыть крышами из листового железа.

   Забегая вперед, следует сказать, что кантонистам так и не придется обучаться военному делу в специально спроектированных и построенных для учебных и военных нужд казармах, а удел их командиров будет непрерывная борьба с чиновничеством по устройству своих подопечных. 

 В начале 1835 года правительство издало новое Положение о кантонистах батальонов и полу-батальонов. Согласно утвержденным правилам все солдатские дети, которые на основании указа от 6 декабря 1818 года оставались при своих родителях и родственниках в городах до 16, в сельских населенных пунктах до 18 лет, оставались теперь при них, по их желанию, до 20-летнего возраста. Солдатским сыновьям теперь выдавали половинную норму провианта до возраста 7 лет, а затем с довольствия снимали. Тех же детей, родители которых не желали содержать при себе, предписывалось беспрепятственно принимать в батальоны военных кантонистов.

   За получением провианта на кантонистов, оставшихся при родителях, следовало обращаться в город Смоленск непосредственно в батальон.

   По достижении 20-летнего возраста крестьянских детей определяли  на военную службу.  Таким образом, появился «разряд рекрут из солдатских детей».   Отправке же в батальоны подлежали лишь те дети крестьян, чьи отцы уже несли воинскую повинность. Высылались указанные подростки в батальоны по достижении ими 14-летнего возраста. До указанного момента на них выдавался провиант до 7 лет половинной, а с 7 до 14 лет полной дачей.

   Из батальонов кантонистов с 5 апреля 1837 года, в полки начали распределять с 20-летнего возраста.

 В таком виде институт военных кантонистов, с небольшими законодательными изменениями, просуществовал до начала царствования Александра II. В августе 1856 года издан указ о начале упразднения всех видов учебных заведений кантонистов, а также увольнении их воспитанников. 378 тысяч детей солдат исключены из военного ведомства и причислены «в свободное податное состояние».

 -----------------------------------

   В рапорте на имя Смоленского гражданского губернатора от 1 марта 1835 года командир Смоленского батальона военных кантонистов доносил, что по состоянию на указанную дату  в ротах состоит 3 775, а при родителях, родственниках и воспитателях 13 515 человек. Всего же численный состав – 17 290 человек.

   По состоянию на 1 апреля 1835 года в ротах батальона состояло 3 434 человека, при родителях, родственниках и воспитателях 13 545, а всего 16 979 человек зачисленных из Смоленской, Орловской, Минской губерний и Белостокской области.

 Поскольку численность батальона значительно увеличилась, то содержать весь личный состав в казармах стало невозможно. Командование пошло по уже проверенному пути. С некоторых пор кантонистов начали размещать на постой в домах обывателей. Здесь же сразу возникла необходимость контроля за состоянием здоровья учащихся. 

Письмом  от  28  мая  1835  года командир  2-й учебной бригады обратился к Смоленскому гражданскому губернатору Хмельницкому с просьбой о том что бы  «…малолетние кантонисты проживающие в квартирах г. Смоленска имели лучшую пищу, необходимую подстилку и не удерживались заболевании в местах их жительства, но того же дня отправлялись в канцелярию Смоленского батальона военных кантонистов для препровождения в гошпиталь…».

------------------------------------

  С определенного времени начинает прослеживается интересная тенденция, касающаяся престижности обучения в указанном военно-учебном заведении. Дело в том, что в материалах архивных дел появляется ряд фактов указывающих на приемлемость кантонистской службы среди населения губернии. Если дети крестьян, соответствующих категорий, самостоятельно не выбирали дальнейший жизненный путь, то военной службой через институт  кантонистов начали интересоваться и представители других сословий.

 В феврале 1835 года дворянская дочь Мария Михайловская, проживавшая в городе Ельне Смоленской губернии, обратилась с просьбой о зачислении в батальон кантонистов ее незаконнорожденного 12-летнего сына Даниила. Просьба была удовлетворена.  

 27 марта 1835 года рапортом на имя Смоленского гражданского губернатора майор Зверев доносил, что ему пришлось отказать сыну унтер-офицерши Шамгиной Климентии из дворян. Основанием явилось то, что родители сына не представили в учебное заведение не только свидетельство о рождении и законное метрическое свидетельство, но и выписку из протокола дворянского депутатского собрания о дворянском происхождении его  рода, а также паспорта об отставке отца.

   В апреле 1835 года отставной подпоручик Исай Степанов, проживавший также в городе Ельне, обратился с рапортом к командиру батальона о зачислении в личный состав батальона своего 12-и летнего сына Ивана. После соблюдения необходимой процедуры подростка зачислили в военно-учебное заведение.     

  8 ноября 1835 года командир батальона растерянно рапортовал Смоленскому гражданскому губернатору Хмельницкому о том, что к нему явилась дворянка Евфросинья Ефимова Скугорева и представила ему двух законнорожденных сыновей Ивана 13-лет и Якова  10-лет. При этом настоятельно, учитывая ее бедность, просила зачислить обоих в личный состав батальона.

   Майор Зверев разъяснил ей: «… что по свидетельству приходских священников на существующих правилах принять упомянутых детей ея в кантонисты вверенного мне батальона невозможно хотя бы и направить вольно определяющихся, а направить дворян тем более, что нет и протокола о дворянском их роде происхождении, каковые сведения по зачислении тогда же должны быть представлены от меня в департамент военных поселений, все еще убедительно просит по бедности ее состояния дать ей способ к зачислению упомянутых детей в кантонисты.

  Таковое обстоятельство доводя до сведения Вашего Превосходительства имею честь представить просить сих детей обратно вместе с свидетельством священников о рождении их при донесении, что для определения детей дворян с 10-и 17-и лет от роду необходимо нужно иметь сведения: метрическое свидетельство Духовной Консистории, копию из протокола Депутатского Дворянского собрания, а коих отцы служили, то и указы об отставке оных, и что в сем случае истребование таковых сведений откуда следует или представление принять без оных на рассмотрение Г. Дежурного Генерала Главного Штаба Его Императорского Величества, предаю Единственнейшему покровительству к бедным Вашего Превосходительства. Майор Зверев».

   Чем закончились попытки дворянки устроить своих детей в батальон кантонистов, автор установить не смог.

   Перечень соискателей  для поступления в Смоленский батальон кантонистов детей родители которых относились к  другим, свободным сословиям, можно продолжить. Автор данных строк оказался в затруднительном положении устанавливая: с какими обстоятельствами связано такое положение дел?

 В Интернете размещено множество материалов о беспросветно тяжелой жизни учащихся кантонистских батальонов. Оспаривать данные утверждения не хочется, все описанное могло иметь место, в том числе и Смоленске, особенно в то время когда смотрителем учебного заведения был подполковник Гернер. Жили кантонисты в эпоху палочной дисциплины в войсках. Солдатская жизнь в те времена была исключительно тяжелой. Однако, судя по многочисленным перепискам командования батальона, губернских властей и штабом военных поселений по устройству быта и заботы о здоровье учеников, автор настоящих строк сделал однозначный вывод. Майоры Винокуров, а затем и майор Зверев делали все от них зависящее в вопросе улучшения жизни кантонистов, что, впрочем, не исключало принятия жестких мер наказания к злостным нарушителям учебно-армейской дисциплины. Но кроме батальонных были и командиры низшего звена.  Розги к виновным применялись на вполне законных основаниях и не только к кантонистам. Да и вообще, воспитывать в казенном доме более 3 500 подростков одновременно, при самом добросовестном отношении к данному процессу, дело чрезвычайно трудное. Не следует забывать и о суровости нравов в те далекие времена. Сюда же следует отнести и «неуставные отношения», а также «дедовщину», ведь указанные явления не есть пороки только наших дней.

  Скорее всего, жители губернии стали более охотно отдавать своих детей в батальон именно потому, что стали видеть в нем военно-учебное заведение в положительном значении данного слова. Изменились материально-бытовые условия и морально-нравственная атмосфера.

-----------------------------------  

Ежегодно батальон выпускал в войска определенное число кантонистов прошедших курс обучения.    

  Перед распределением учащихся в войска следовал этап подготовки. Так, командир батальона к  1 октября текущего года предоставлял в департамент военных поселений списки кантонистов предназначенных к выпуску в следующем году. Самих кантонистов следовало подготовить к распределению не позднее 1 апреля каждого года.

   Как пример, ниже приводятся сведения о выпуске кантонистов Смоленского батальона 2-й учебной бригады и распределения его по войскам в марте 1836 года, а также в 1844 годах. 

Итак. Выпуск кантонистов в войска в 1836 году состоял из 31 дворянских, 4 обер-офицерских детей, всего 578 детей дворян и солдат. Численно выпуск довольно внушительный.  Однако качественный состав оставлял желал лучшего.

   Дворянские и обер-офицерские дети. «Воспитанников из дворян и обер-офицерских детей, ростом не ниже 3 вершков (1 вершок 4.4 см. Рост человека и крупных животных обозначался в вершках сверх двух аршин, для мелких животных — сверх одного аршина. Например, «человек 3-х вершков роста» означало, что его рост равен 2 аршинам 3 вершкам, то есть приблизительно 174 см. Прим. авт.) и способных к фронту назначать в Карабинерные полки (с 1815 года, карабинеры в егерских частях русской армии становятся аналогом гренадер в тяжёлой пехоте) а ниже сего возраста, могущих поступать в писаря цейхдинеры (унтер офицеры в артиллерии, отвечавшие на артскладах за имущество) и цейхшрейберы (писари артиллерийских частей), назначать в сии должности, не могущие же занимать сии должности по достижении 18 лет определять на службу во Внутреннюю стражу». ( Свод постановлений о солдатских детях 1849.).  Из списка видно, что указанных воспитанников распределили в 1-й учебный карабинерный полк в Новгородский удел. Полк дислоцировался в селе Медведе Новгородской губернии, Задача его  состояла в том, что должен был ежегодно готовить и выпускать по 250 унтер-офицеров – учителей по обучению «фронту», нижних чинов в армейских полках. 

   Как вспоминал архимандрит Серафим (Богоявленский) бывший в то время настоятелем местной церкви: «Дисциплина была в этих полках строгая, взыскания по службе – жестокие. Таковы были требования тогдашнего духа времени. До какого совершенства зато было доведено фронтовое образование в этих полках, так нельзя было надивиться! Главное внимание обращалось тогда на ружейные приемы и маршировку. И вот, какие молодцы-артисты вырабатывались по этим предметам. Например: вызывается какой-нибудь служивый лихач промаршировать (один из таковых и самый образцовый служил потом у меня, во вверенной мне церкви Екатерининского богаделенного дома в качестве помощника церковного старосты, а в настоящее время отошел (ad patros), но как? Одевался в полную парадную форму. На кивер (тогдашний головной убор) ставят ему стакан с водой, он начинает маршировать в так называемые тогда три приема, и вода в стакане, не говорю о том, что не проливается, но даже почти не колыхнется. Это факт. Или смотришь, бывало, как целая рота, так называемая выпуская, в 250 человек делает без команды все ружейные приемы, и до того отчетливо и согласно, что, пораженный подобным искусством, посторонний зритель только, бывало, в удивлении скажет: «Заведенная машина только так может делать, а не люди». Да уж, признаться сказать, чего и стоило бедным солдатикам достигать такого совершенства!». (http://www.pravoslavie.ru/31770.html).  И все же, из перечисленных в очерке данных  следует, что обучение «фронту» в армии Николая I означало  не только занятие "шагистикой и муштрой", но и освоение военного искусства.

   Хорошо обученных, из всего выпуска, оказалось лишь 75 кантонистов. 380 мало обученных. Этих, вероятно, отправили в 4-й корпус пахотных солдат. Остальных – писарями  и музыкантами согласно распределению.

   При общем правиле отправлять учащихся в армейские подразделения по достижении ими 18-летнего возраста, в гвардейские полки распределяли кантонистов по достижении ими  20 летнего возраста, ростом  9 вершков (182 см.) и выше.

   Примечательный факт. В данном выпуске 35 дворянских и обер-офицерских детей, что составляет более 6% от общего числа выпускников. Естественно это дети не богатых представителей  и, скорее всего, не среднего достатка, а обедневших и малоимущих. Но родители сочли возможным определить их в указанное учебное заведение, имея в виду некоторую карьерную перспективу. Как указывалось выше, подобный факт может свидетельствовать о положительной репутации Смоленского батальона кантонистов.

   Что касается выпуска 1844 года, то в указанное время выпускалось всего 205 кантонистов. Детей дворян и обер-офицерских в количестве 12 человек направили в тот же 1-й учебный карабинерный полк 4-го округа пахотных солдат Новгородского удела. Из пригодных «фронту» - 1 кантониста распределили в учебную артиллерийскую бригаду в город Санкт-Петербург, 19 - в гвардейскую пехоту музыкантами, горнистами, флейтистами и барабанщиками. В   1-й учебный карабинерный полк должны были уехать 40 кантонистов. Гвардейское ведомство получало 1 кантониста. Из неспособных к «фронту» 78 направили в Московскую команду мастеровых военного поселения. 54 кантониста не вошедших в распределение направили в различные места дислокации войск в качестве писарей и цейхдинеров.

   И, наконец, сведения об одном из последних выпусков кантонистов произошедшем весной 1856 года. В тот год распределялось в регулярную армию и вспомогательные структуры 630 кантонистов. В различные рода войск уходило 233 человека способных к «фронту», 2 – предназначались гвардейскому ведомству, 331 – неспособные к «фронту» забирала себе внутренняя стража, оставшиеся 64 – шли в штабы различных соединений.

  После проведения церемонии выпуска из стен военно-учебного заведения кантонисты начали готовиться к убытию к месту их распределения.

   27 марта 1836 года Департамент военных поселений издал циркуляр о порядке препровождения их к месту службы. В нем, в частности, указывалось:

1. Направление выпускников по полкам и гарнизонам проводить, полностью снабдив их исправной экипировкой.

2.  К месту  следования кантонистов объединять в партии соответственно расписанию. В партиях, состоящих из 40 кантонистов и более назначать ответственного офицера, а для партии  менее  40  человек – благонадежного   и   грамотный   унтер-офицер   с   достаточным численным составом конвоя из нижних чинов.

3. В пути кантонисты должны  обеспечиваться жильем в обывательских домах, а также улучшенной пищей за счет казны.

4. Каждым 12-и кантонистам выделять лошадь с упряжью. При заболевании в пути одна лошадь с упряжью выделялась на два человека.

5. Питанием кантонистов обеспечивать до места следования, а конвойных до места назначения и обратно.

6. В местах, где нет комиссариатских и провиантских комиссий, деньги на проезд следовало получать в уездных казначействах или казенных Палатах.

7.Отправку кантонистов провести не позднее 15 мая текущего года, дворян на подводах, а всех прочих обыкновенным порядком, партиями подобно рекрутским. Каждая партия должна иметь при себе маршрутные листы, табели, денежные суммы с расходными тетрадями и формулярными списками.

8.  На офицеров, сопровождающих кантонистов, возлагалась вся полнота ответственности за порядок в пути следования с момента убытия  и до конечного пункта назначения.

9. Гражданские губернаторы в пути следования кантонистов обязывались сообщать в департамент военных поселений о прохождении ими губернских городов.

10. Больных кантонистов следовало оставлять для излечения в губернских военных госпиталях, о чем следовало сообщать в департамент военных поселений.

11. После сдачи кантонистов командованию по прибытии в пункт назначения по акту специальной формы конвойные команды обязывались незамедлительно вернуться к месту дислокации батальона кантонистов.

 --------------------------------------

  Все прошедшие годы существования военно-учебного заведения руководство батальона постоянно отслеживало состояние здоровья кантонистов на предмет физической и умственной пригодности их к дальнейшей службе. Своевременно выявлялись непригодные к службе в армии подростки с последующим отчислением из батальона.

 Смертность в учебном заведении, судя по сохранившимся архивным материалам,  не была высокой, но все же иногда от различных болезней подростки умирали. Бывало, что случались и чрезвычайные происшествия. Так, теперь уже подполковнику Звереву в июне 1841 года из отделения по военно-учебным заведениям министерства через губернатора П.И. Трубецкого поступило указание немедленно разобраться в вопросе чрезмерно высокого уровня смертности в батальоне. В данном месяце из находившихся в госпитале 147 кантонистов умерли сразу 7 человек. Созданная комиссия констатировала, что 2 умерли от нервной горячки, 2 – от сухотки, а еще 3 – от водяной болезни.  Вообще-то, такой скачек смертности вызывает некоторые вопросы и порождает сомнение в достоверности выводов комиссии, в заключении которой сказано, что причина смертей кроется в наследственных факторах и объяснить их можно «только волею Божьей». Да и нахождение в госпитале единовременно 147 учащихся настораживает. Хотя при общей численности батальона более 3-х тысяч человек, возможно, это и являлось нормой. Впрочем, вышестоящую инстанцию вывод комиссии вполне удовлетворил. 

--------------------------------------- 

   В соответствии с приказом по военному ведомству, начиная с 1845 года, командир батальона, направив рапорт Смоленскому гражданскому губернатору, вывозил на летнее время кантонистов с целью оздоровления в деревни заселенные государственными крестьянами. Таковыми поселениями в первые годы являлись Плехтино, Киселевка, Брылевка, Прокоповка, Дресна, Маркатутино, Шейный острог (Шейновка), Ройновка, Боровая. Всего в летних лагерях размещалось до 1200 человек. 

Пища, получаемая кантонистами, согласно отчетам лекарей батальона, была действительно улучшенной т.к. в меню входили окрошка с мясом, зелень, перец, лук, квас, другие калорийные и свежие продукты питания.   Военные медики были очень довольны, ведь за лето дети отдыхали, набирались сил, заболеваемость резко снижалась. Окрестных же крестьян подобное соседство не радовало. 

   В 1848 году наиболее привлекательной с точки зрения военных властей оказалась деревня Боровая (Красный Бор). Здесь, в непосредственной близости от поселения, рядом с сосновым бором крестьян обязали построить для размещения кантонистов легкие плетеные сооружения. Тут же располагались кухня, баня, прачечная. Река Днепр делала досуг от летней учебы особенно ценным.

   В мае 1848 года командир батальона кантонистов майор Корнилович привычно потребовал у гражданских властей для перевозки учащихся и имущества к местам летнего размещения 100 одноконных подвод. На случай болезни кого-либо из детей следовало постоянно иметь в месте пребывания по одной подводе, с целью доставки заболевших в госпиталь. Крестьян также обязывали заготовить дрова, свежую солому для набивки матрацев и подушек. Выезд в летние лагеря предполагалось осуществить в 20-х числах мая.

Однако управляющий Смоленской палатой государственных имуществ неожиданно для военных властей резко воспротивился реализации привычной схемы. В адрес Смоленского, Витебского и Могилевского военного губернатора он направил жалобу.

 Аргументы против плана военно-учебного заведения представляются вполне резонными. В документе указывалось, что командование батальона злоупотребляет отзывчивостью гражданских властей в вопросе удовлетворения всех требований. 

Став на сторону государственных крестьян он утверждал, что кроме деревень населенных ими  есть и поселения принадлежащие помещикам. Их, заметил, управляющий, военные власти по какой-то причине не решаются беспокоить, а ведь, согласно закону, положение казенных крестьян не может ухудшаться по сравнению с лицами других равных им сословий, а также территорий принадлежащих помещикам. Кроме того крестьяне перечисленных деревень вовсе не рады соседству с кантонистами совершающими опустошительные набеги на их огороды, ягодные и грибные места, которыми искони жители местности пользовались. Вследствие озорства учащихся зачастую крестьяне оставались без овощей выращиваемых ими на своих огородах. Это означало, что селяне обрекались зимой на полуголодное существование. 

Необоснованна, по мнению управляющего госимуществ, и гужевая повинность. Ничего не мешало поставлять лошадей и помещикам, проживающим в районе дислокации подразделений батальона. Ко всему прочему обеспеченность землей крестьян указанных деревень очень низкая – всего по одной десятине на душу. 

В общем, доводы оказались весомыми, и военный губернатор попросил командира 2-й учебной бригады урегулировать вопрос, не конфликтуя с гражданскими властями.

   Все же жить без конфликтов не очень получалось. Армия есть необходимый орган любого государства, созданная решать спорные вопросы путем применения силы. Смоленский батальон, несмотря на то, что учебный, был одновременно и боевой единицей. Командир его, теперь уже подполковник Корнилович, плохо разбирался в дипломатии. Если крестьяне не выполняли государственные повинности и не строили легких сооружений для размещения личного состава батальона, то тем хуже для крестьян. 

Например, летом 1852 года заехав с личным составом в деревни Боровую, Плехтино, Дубровку, Крохоткино, Киселевку, Брыловку, Прокоповку, Залесовку, Дресну, Маркотрино, Ройновку командир не стал вникать в нужды ее жителей, а явочным порядком заселил подопечными крестьянские сараи и пуни, предназначенные для хранения селянами своего сена. Всего в летние лагеря в тот год выехало 1 500 человек.

План города Смоленска с указанием мест расположения казарм кантонистов. 1851 год.

Вместо предполагаемых, согласно проекту, четырех каменных корпусов, в 1851 году на плане города обозначены лишь два здания занимаемых кантонистами. Личный состав батальона проживал в домах горожан и старых Свирских и Казанских казармах.

В связи с постоянным увеличением численного состава батальона приказом военного министра Российской империи от 19 февраля 1852 года Смоленский батальон кантонистов реформировали, образовав два батальона.

   Вновь возникшие обстоятельства побудили командира подполковника Корнилевича ходатайствовать перед гражданскими властями о подыскании мест для размещения четырех рот численностью по 250 человек личного состава в каждой роте. 

   К указанному времени город Смоленск уже достаточно отстроился, подходящие помещения имелись, и их можно было арендовать у частных лиц. Вопрос заключался лишь в том, что домовладельцы, не желая упускать свою выгоду, заявляли арендную плату гораздо выше той, которую могло позволить заложить в смету военное ведомство. Все же путем компромиссов городская квартирная комиссия данный вопрос, наконец, решила. Кантонистов разместили в приспособленных домах принадлежащих состоятельным горожанам и площадью достаточной для проживания и учебной деятельности 250 учащихся.    

--------------------------------------- 

   О том, где дислоцировались подразделения батальона можно судить из нижеследующего документа.

   В середине 1852 года штаб батальона объявил тендер по уездным центрам губернии на закупку 540 саженей дров, а также 53 пудов и 30 фунтов свечей. Объявлялось, что дрова должны быть трехполенными длиной 24 аршина: березовые, ольховые и частью еловые, с доставкой к месту их использования. Так, в Свирские казармы заказывалось 172 сажени 1 аршин; казенную баню и прачечную близ тех же казарм - 84 сажени; наемную баню и прачечную мещан на Никитской улице - 112 саженей; в дом мещанки Черновой, где размещалась мастерская 1-й роты – 8 саженей; в дом штабс-капитанши Кульневой в Солдатской слободе, где помещались мастерские 5-й и 6-й рот – 12 саженей; в дом помещика Апухтина в Рачевской слободе, где размещались мастерские 3-й и 4-й рот – 12 саженей; в дом принадлежащий мещанину Назарову на Свирской улице отведенный для проживания водовозов – 2 сажени; в дом принадлежащий мещанину Шматикову где проживали прачки 1-й, 2-й, 4-й и 8 рот – 11 саженей 2 аршина; в дом купца Рыкова находящийся за Днепром и используемый под лазарет - 32 сажени 2 аршина; в строение бывшего старого госпиталя и занятого столярной и слесарной мастерскими – 7 саженей; в два каменных дома на Блонье занятые под штаб и канцелярию батальона – 77 саженей; в Казанские казармы – 9 саженей.

 Собственно кантонистам принадлежали лишь два каменных строения, располагавшиеся по обе стороны Дворянского дома на Блонье. Первое строение, где размещалась канцелярия батальона, построено в 1782 году. Когда же поступило в ведение кантонистов неизвестно т.к. правоустанавливающее документы сгорели во время пожаров 1812 года. Другое каменное сооружение, занимаемое учебными классами, возведено из сумм выделенных департаментом военных поселений в 1838 году. Свирские казармы построены в 1804 – 1805 годах для Смоленского гарнизонного батальона, пострадавшие во время пожаров 1812 года, находились в ведении военного госпиталя, а 1817 году переданы для размещения военных кантонистов.

 ----------------------------------------

 Несмотря на то, что строительство казарм с соответствующей инфраструктурой в капитальном исполнении для размещения учащихся предполагалось закончить строительством к 1838 году, по состоянию на 1853 год данный вопрос так и не был решен.

 В результате прошедшего конкурса право на строительство новых казарм получил отставной штабс-ротмистр Матвеев, который производство работ начал с поиска подрядчика – изготовителя кирпичей и булыжного камня для закладки фундамента.  Наконец, подготовительные работы увенчались успехом и  крестьянин Могилевской губернии Карп Фомин, обязался изготовить и поставить 10 миллионов штук кирпича, но своих обязательств до конца не выполнил. Между ним и штабс-ротмистром возник судебный спор по финансированию проекта, а пока что работы приостановились.

 Что касается природного булыжного камня под фундаменты зданий, то его в окрестностях города Смоленска оказалось достаточно, лишь требовались согласования с различными ведомствами.

  К указанному времени, кажется, еще не было даже окончательно согласовано конкретное место расположения казарм, т.к. командир 2-й учебный бригады генерал-майор Базилевский в октябре 1852 года лишь ставил в известность Смоленского гражданского губернатора о намерении строительства в черте города и о размещении там 1500 кантонистов. При создании 2-го батальона, численность их должна была составить более 2-х тысяч. При этом высказывалось предположение о возможном строительстве казарм неподалеку от военного госпиталя.

---------------------------------------- 

   Как было заведено в те далекие времена, государство отводило квартировавшим в населенных пунктах войскам земельные участки для ведения подсобного хозяйства. Еще в 1836 году министерство внутренних дел распорядилось выделить  в черте города кантонистам земельный надел.

 В связи реформированием учебного заведения в двухбатальонный состав командир сводного батальона подполковник Корнилович в октябре 1853 года ходатайствовал  перед Смоленским губернатором об отводе помимо имевшегося земельного участка площадью  4 десятины 1 375 саженей дополнительно еще 11 десятин 1 021 саженей земли для батальонного подсобного хозяйства.

   Уже имевшиеся земельные участки располагались близ Казанской церкви и достались батальону от военно-сиротского заведения еще до 1807 года. Второй участок также принадлежал военно-сиротскому отделению. Он был куплен военным губернатором Апраксиным на личные средства и затем подарен указанному заведению также до 1807 года.  

--------------------------------------   

В 1854 году в деревни Боровая, Плехтино, Дубровку, Крохоткино, Киселевку, Брыловку, Туринщину, Прокоповку, Залесовку, Шейный острог, Дресну, Маркатутино прибыло уже 2300 кантонистов. Это было сущее нашествие, почище наполеоновского. Что делали с крестьянскими огородами эти почти две с половиной тысячи молодых и здоровых парней можно только догадываться. Даже  розгами, как-либо вразумить их, никто бы не смог.

   Крестьяне обивали пороги палаты по государственным имуществам, но и там ничем помочь не могли. Управляющий палаты писал умоляющие письма в различные инстанции с жалобами на действия командира батальона, ответы получал обтекаемые.

   Летом 1855 года подполковник Корнилович как обычно заказал 100 подвод  для перевозки в летние лагеря кантонистов, а также казенного имущества и как обычно занял в деревнях недостающие для размещения кантонистов крестьянские пуни и сараи.

   Рапорты командира сводного батальона кантонистов на имя губернатора в начале каждого летнего сезона о необходимости размещения кантонистов в близлежащих к Смоленску деревнях были своего рода формальным ритуалом, т .к. никто отказать ему не имел права. Обычно войска, если им сопротивляются, берут все необходимое силой. В Смоленске происходило нечто подобное.

  Получив очередную порцию жалоб крестьян, палата госимуществ в который уж  раз обратилась к губернатору с письмом, где звучали гнев и бессилие по поводу самочинных действий командования батальона. Опять обращалось внимание на количественную диспропорцию распределения численного состава кантонистов. В жалобе указывалось, что в деревни заселенные казенными крестьянами батальон разместил 2 275 человек, а в помещичьи деревни всего -  1 150. (Здесь имеется нестыковка в численности, поскольку согласно данным документов в летних лагерях, согласно рапорту, должно было содержаться 2 400 человек, но какие цифры содержаться в материалах архива. Прим. авт.) Губернатор, несмотря на свои властные полномочия, мало чем мог помочь. В ответ он лишь оправдывался, ведь к тому моменту кантонисты имели двухбатальонный численный состав. Учреждение летних оздоровительных и учебных лагерей санкционировал сам император. При таком положении дел гражданским властям приходилось лишь терпеть.

-------------------------------------- 

   Для улучшения питания учащихся, размещаемых по обывательским домам, кроме казенных пайков военное ведомство решило выплачивать хозяевам домовладений по одной копейке в день. Деньги выделялись на закупку дополнительных продуктов питания  предназначаемых кантонистам.

 Видя, что кантонисты по-прежнему недоедают, командование учинило проверки, которые показали: обыватели не только не улучшали рацион своих постояльцев, но многие из них использовали казенные пайки для собственного пропитания. Случалось это потому, что принимали к себе на постой учащихся люди небогатые, задавленные нуждой, а потому, зачастую, вынужденные сами подкармливаться за счет казны.

   Штаб военных поселений знал об указанной проблеме и понимал причины ее возникновения, но рассматривая вопрос прекращения выплат сумм для приварка кантонистам, все же не решился не выплачивать деньги вовсе.

   В инстанциях прорабатывалась идея постройки кухонь для приготовления пищи кантонистам, проживавшим в домах горожан с таким расчетом, чтобы указанные кухни располагались в доступной близости к местам их жительства. Идея развития не получила.

 ----------------------------------------

    Город Смоленск во все времена был милитаризованным объектом государства. В конце 1850-х годов здесь проживало немногим более 20 000 гражданских лиц. Помимо батальона внутренней стражи, других воинских подразделений, а также батальона кантонистов периодически квартировали полки регулярной армии. Инфраструктура города работала с большим напряжением. Следовало разгрузить население от обременительных повинностей. В таких условиях на самом высоком уровне стал прорабатываться вопрос о размещении 2-го батальона кантонистов в одном из уездных центров губернии. Выбор пал на город Поречье. Власти городка оказались не в восторге от подобной перспективы. Начали изобретаться причины невозможности расселения 3-х рот батальона на подведомственной им территории. Все же после личного вмешательства незадолго до этого воцарившегося императора Александра II все вопросы разрешились. 

Еще при Николае I департамент военных поселений осенью 1854 года начал рассматривать варианты размещения в уездном городе вспомогательных объектов и мест проживания учащихся.

   Было решено:

а) Под размещение 3-х ротных дворов с цейхгаузом и хранения казенного имущества и размещения в каждом по 25 человек мастеровых людей три отдельных дома принадлежавших купцу Вишкареву и мещанину Юдину, один во 2-й части города почетному гражданину Мищанинову.

б) Для полугоспиталя, в первой части города занять два смежных дома Шевелевой и Суровцева.

в) Для классных занятий ежедневно по 400 человек предполагалось занять две квартиры, владельцами которых являются купцы Вишкарев и Мамонов.

г) Помещения для опаривания еженедельно всех кантонистов, а также прачек и сушильни со всеми удобствами вызвалась построить почетная гражданка Мыщанинова с ежегодным платежом за использование объекта 200 рублей серебром.

д) Личный состав предполагалось разместить по домам обывателей из расчета 2-х, но не более 3-х кантонистов.

   30 июня 1855 года министр внутренних дел империи на имя начальника Смоленской губернии направил циркуляр поставивший точку в спорах вокруг размещения 2-го батальона кантонистов.

   «… Государь Император по всеподданнейшему о сем докладу Г. Военного министра Высочайше повелеть соизволил:

   1. Перевести из г. Смоленска в г. Поречье до 1 тыс. кантонистов с нужным числом чинов. Перевод этот совершить до наступления осеннего времени, а дабы не могло встретиться к сему затруднений, то немедленно сообщить Вашему Превосходительству для зависящих распоряжений о благовременном приготовлении помещений для кантонистов и для необходимых хозяйственных заведений.

   2. Открыть в г. Поречье полугоспиталь на 75 человек, с отнесением требующихся издержек из сумм комиссариата по расчету оного из которых также производить, на основании 927 ст. XIII Св.Зак. Гр. и отпуск денег на наем помещения для полугоспиталя.

  3. Об отводе или найме помещений для классов переводимого в г. Поречье батальона из нужд гражданского ведомства на основании правил, для заведений военных кантонистов изданных в 1824 г. относить Министерству Внутренних Дел так как Военное ведомство решительно не имеет средств к удовлетворению такого расхода.

   О сем высочайшем повелении объявленном местному начальству Смоленского батальона военных кантонистов, имею честь уведомить Ваше Превосходительство для точного и непременного исполнения. …

Министр Внутренних Дел  Генерал-Адъютант   Подпись    Бибиков

О том, что 2-й батальон действительно передислоцировался в г. Поречье указывает письмо направленное 27 декабря 1855 года министром внутренних дел на имя Витебского, Могилевского и Смоленского генерал-губернатора.

«… Государь император, по всеподданнейшему докладу о содействии Начальника Смоленской губернии и Поречского Городничего Суровцева, к устройству в г. Поречье удобного помещения для переведенного туда из Смоленска 2-го батальона Смоленских военных кантонистов,   Высочайше повелеть соизволил, объявить за означенное содействие благоволение Его Величества.

   О такой Монаршей воле считаю долгом уведомить Ваше Сиятельство к надлежащему исполнению.

Министр Внутренних Дел    Подпись      Ланской

 -------------------------------------------

   Манифестом от 26 августа 1856 года по случаю коронования, император Александр II упразднил институт военных кантонистов. Это стало концом полуторовековой истории прикрепления солдатских детей к военному ведомству и формирования из них резерва регулярной армии.

 Поскольку военно-бюрократическая машина имеет определенную инерцию, внешне изменения немедленно не коснулись 2-х Смоленских батальонов и процесс их расформирования растянулся на два года.

   Так, 9 октября 1856 года командир 2-й учебной бригады генерал-майор Базилевский побывав с инспекторской проверкой в городе Поречье и оставшись удовлетворенным положением размещенного там 2-го батальона кантонистов, направил Смоленскому губернатору рапорт: «…При осмотре моем 2-го батальона Смоленских военных кантонистов расположенных в г. Поречье я нашел, что кантонисты размещены квартированием весьма удобно и довольно просторно.

 Предвидя стеснительное расквартирование  1-го батальона в г. Смоленске по случаю значительного прибытия кантонистов и квартирования нижних чинов разных команд я испрашивал разрешение Департамента Военных Поселений о переводе из г. Смоленска в  г. Поречье от 200 до 300 человек кантонистов и получив на это разрешение от 29 сентября почтительнейше имею честь просить распоряжения Вашего Превосходительства о расквартировании в город Поречье до 300 человек кантонистов и о последующем почтить меня уведомлением».

  Еще один рапорт: « В дополнение от 29 октября уведомить меня, если сверх 300 кантонистов и имеющее в г. Поречье общее число со всеми чинами будет составлять 1 353 человека и вольнонаемных прачек 20 человек, вывести еще часть кантонистов примерно 100 человек.

   В Смоленске остается 1 738 человек, из них по квартирам размещены до 1 300 человек, в 1857 году предполагается выпуск на службу до 500 человек..».

 Военные власти определенно хотели закрепиться в городе Поречье по времени настолько насколько это возможно. Но потенциал уездного городка явно не позволял обосноваться здесь сообразно их желаниям.

   Рапортом от 10 ноября 1856 года Поречский городничий уведомил Смоленского губернатора о невозможности дальнейшего увеличения учебного контингента. По его сведениям в городе и так расположено до 1 500 человек чинов командного и учебного состава. Каждое домовладение, выполняющее квартирную повинность, содержит у себя до    6 – 7 человек, поэтому возможностей для дальнейшего расселения кантонистов не имеется.

 Как 1857, так и 1858 годы проходило постепенное расформирование обоих батальонов. В первую очередь увольнению подлежали малолетние кантонисты по ходатайствам их родителей или опекунов. Увольнялись также несовершеннолетние кантонисты уже распределенные в войска.

   В соответствии с приказом военного министерства от 17 декабря 1857 года исключались из списочного состава военного ведомства кантонисты моложе 20 лет зачисленные на службу до издания манифеста от 26 августа 1856 года.

 Одновременно происходил процесс перехода бывших кантонистов и солдат, попавших под действие манифеста, в различные податные сословия. Согласно установленной процедуре, освобожденные от воинской повинности, записывались в крестьянское сословие или мещанское если представительные органы этих сословий не находили веских причин к отказу в приеме.    

----------------------------------- 

   Между тем и в 1858 году, как это было определено учебными планами, личный состав Смоленского батальона должен быть выехать в летний лагерь. На этот раз командир батальона подполковник Корнилович в конце зимы сообщил Смоленскому губернатору, что вывезет учащихся в количестве 1 025 человек сроком на три месяца: с 1 июня по 1 сентября в деревни Боровую и Туринщину. К началу сезона гражданским властям следовало заготовить необходимое количество дров и обустроить балаганы.

---------------------------------------- 

   Параллельно с расформированием батальонов военных кантонистов,  в г. Смоленске в 1858 году государственные структуры начали создавать Училище военного ведомства. Первоначально численный состав его был ограничен 250 учениками. Вероятно, значительную часть их отобрали из батальона кантонистов.

   В связи с созданием нового учебного заведения многие представители бедной части дворянства, желая устроить туда своих сыновей, обращались к Смоленскому губернатору с просьбой о зачислении в него своих недорослей. Начальник училища майор Сурков вынужден был отказывать ввиду отсутствия свободных учебных мест. При этом он рекомендовал соискателям обращаться в Псковское училище аналогичного профиля. Туда же, кстати, 16 мая 1859 года для дальнейшего обучения из Смоленска направили 80 кантонистов в сопровождении 1 обер-офицера и 11 конвойных нижних чинов.

   В те далекие времена перемещения нижних военных чинов происходили пешим порядком. Для будущих учащихся Псковского училища исключения не сделали. Согласно расписанию маршрута, кантонисты должны были проделать путь в 493 версты за 39 дней. Ввиду крайней бедности населения, власти по пути следования партии военнослужащих не обещали усиленного питания для них, как это предписывалось в маршрутном листе.

   Поскольку Смоленский батальон военных кантонистов прекратил свое существование, а Свирские казармы настолько обветшали, что в них стало опасно содержать новых постояльцев, то учащихся училища военного ведомства разместили в зданиях расположенных на Покровской горе. Одновременно, теперь уже другие ответственные лица начали процесс строительства казарм под новое учреждение.

   Что касается батальона кантонистов, то его командир подполковник Корнилович еще и в начале 1859 года продолжил сдачу дел ликвидированного батальона.  

Источники, использованные в работе.

1. Государственный архив Смоленской области:

Ф. 1, Опись 1. Дело 30 (1808); Ф. 1, Опись 1, Дело 19 (1825); Ф. 1, Опись 1, Дело 3   (1827);

Ф .1, Опись 1, Дело 29 (1827); Ф. 1, Опись 1, Дело 1   (1828); Ф. 1, Опись 1, Дело 10 (1828);

Ф. 1, Опись 1, Дело 30 (1828); Ф. 1, Опись 1, Дело 32 (1828); Ф. 1, Опись 1, Дело 17 (1829);

Ф. 1, Опись 1, Дело 23 (1829); Ф. 1, Опись 1, Дело 1   (1830); Ф. 1, Опись 1, Дело 4   (1830);

Ф. 1, Опись 1, Дело 22 (1830); Ф. 1, Опись 1, Дело 1   (1831); Ф. 1, Опись 1, Дело 3   (1831);

Ф. 1, Опись 1, Дело 1   (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 2   (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 7   (1832);

Ф. 1, Опись 1, Дело 8,  (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 9   (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 10 (1832);

Ф. 1, Опись 1, Дело 12 (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 14 (1832); Ф. 1, Опись 1, Дело 12 (1833);

Ф. 1, Опись 1, Дело 16 (1833); Ф. 1, Опись 1, Дело 25 (1833); Ф. 1, Опись 1, Дело 27 (1833);

Ф. 1, Опись 1, Дело 7   (1834); Ф. 1. Опись 1, Дело 14 (1834); Ф. 1, Опись 1, Дело 17 (1834);

Ф. 1, Опись 1, Дело 18 (1834); Ф. 1, Опись 1, Дело 3   (1835); Ф. 1, Опись 1, Дело 6   (1835);

Ф. 1, Опись 1, Дело 9   (1835); Ф. 1, Опись 1. Дело 11 (1835); Ф. 1, Опись 1, Дело 12 (1835);

Ф. 1, Опись 1, Дело 17 (1835); Ф. 1. Опись 1, Дело 9   (1836); Ф. 1, Опись 1, Дело 10 (1836);

Ф. 1, Опись 1, Дело 11 (1836); Ф. 1, Опись 1, Дело 12 (1836); Ф. 1, Опись 1, Дело 7-а(1837);

Ф. 1, Опись 1, Дело 17 (1837); Ф. 1, Опись 1, Дело 42 (1841); Ф. 1, Опись 1, Дело 53 (1841);

Ф. 1, Опись 1, Дело 85 (1843); Ф. 1, Опись 1, Дело 97 (1844); Ф. 1, Опись 1, Дело 99 (1844);

Ф. 1, Опись 1, Дело 46 (1848); Ф. 1, Опись 1, Дело 268(1848); Ф.1, Опись 1, Дело 390(1848);

Ф. 1, Опись 1, Дело 371(1850); Ф. 1, Опись 1, Дело 32 (1852); Ф.1, Опись 2, Дело 1    (1852); 

Ф. 1, Опись 2, Дело 73  (1852); Ф. 1, Опись 2, Дело 201(1852); Ф.1, Опись 2,Дело 342 (1852);

Ф. 1, Опись 2, Дело 39 (1853);  Ф. 1, Опись 2, Дело 480(1853); Ф.1,Опись 2, Дело 522 (1853);

Ф. 1, Опись 2, Дело 541(1853); Ф. 1, Опись 2, Дело 575(1853); Ф.1,Опись 2, Дело 73   (1854);

Ф. 1, Опись 2, Дело 238 (1854); Ф.1, Опись 2, Дело 493(1854); Ф. 1,Опись 2, Дело 522(1854);

Ф. 1, Опись 2, Дело 691(1854);  Ф. 1, Опись 2, Дело 35 (1855);  Ф. 1,Опись 2, Дело 175(1855);

Ф. 1, Опись 4, Дело 166 (1856); Ф. 1, Опись 4, Дело 634(1856); Ф. 1,Опись 4, Дело 635(1856);

Ф. 1, Опись 4, Дело 221 (1857); Ф. 1, Опись 4, Дело 229(1857); Ф. 1,Опись 4, Дело 280 (1857);

Ф. 1, Опись 4, Дело 375 (1857); Ф.1, Опись 4, Дело 518 (1857);  Ф. 1,Опись 4, Дело 19 (1858);

Ф. 1, Опись 4, Дело 24 (1858);   Ф.1, Опись 4, Дело 238 (1858);  Ф. 1, Опись 4, Дело 308(1858);

Ф. 1, Опись 4, Дело 38 (1859);  Ф. 1, Опись 4, Дело 145 (1859); Ф. 1, Опись 4, Дело 534(1859);

Ф. 1, Опись 4, Дело 544(1859); Ф. 1, Опись 4, Дело 719 (1859); Ф. 1, Опись 4, Дело 256(1860).

2. Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание первое. С.Петербург. 1830.

Ссылки -1721г.; 1798г.;  1826г.;  1827г.;  1828г.;  1833г.;  1836г.;  1837г.;  1838г.;  1843г.; 1844г.; 1846г.; 1852г.; 1853г.; 1856г.

3. Карпущенко С. Быт русской армии XVIII - начала XX века. Москва, Военное издательство, 1999г.

4. Ячменихин В. Институт военных кантонистов в структуре русской армии. Вестник Московского Университета, 8. История. 2000. №1.

5. Обзор. Военно-учебные заведения в России. Исторический Вестник 1880г.  №30. Стр. 100-118.

6. М. Кретчмер. Воспоминания. Исторический Вестник. 1888г.  № 31. Стр. 631-654. №32. Стр. 125 -361.

7. Свод постановлений о солдатских детях и другим предметам. САНКТПЕТЕРБУРГ. Типография Департамента военных поселений. 1849.

8. "Кантонисты". Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

9. Православие. RU: 2004г.

10. В.Н. Никитин. Многострадальные. Очерки быта кантонистов. "Отечественные записки", 1871 г.

11. Н. Лещинский. Старый кантонист. Москва. Молодая Гвардия. 1931г.

12. Э. Флисфиш «Кантонисты»  Электронная библиотека. «Лит-Мир».   

13. А.И. Герцен. Былое и думы. Стр. 229 - 230. Москва. Издательство "ПРАВДА". 1988г.

Март 2017 год