Удалось ли публикациям, провозгласившим себя транснациональной историей, создать полноценную методологическую альтернативу национальным историям? Каким образом язык национализма проявляет себя в "транснациональных" текстах? Почему деконструировать классический национальный нарратив легче, чем предположить терминологическую и политически нейтральную его альтернативу? И какова цель современной критической историографии: трансформировать национальный нарратив в направлении признания собственной вины и рефлексии о исторической ответственности или вывести историографию на новый, транснациональный, уровень?