Jan 28, 2016
Есть люди, которые профессионально разбираются в американской политике или, по крайней мере, внимательно и регулярно следят за ней. Я не отношусь к этой категории, да и какой политологической экспертизы можно ожидать от историка России? Однако именно взгляд из российского контекста позволяет увидеть в нынешней президентской кампании в США то, что не видно местным наблюдателям и узким специалистам. Я впервые это понял, посмотрев дебаты кандидатов в президенты США от республиканской партии 16 сентября (вторые в серии из двенадцати, первые состоялись 6 августа). Последующие дебаты республиканцев только подтвердили обоснованность того первого впечатления: абсолютного deja vue, узнавания в стоящих на подиуме людях персонажей другой страны и эпохи – конца первого или начала второго срока Путина. По крайней мере пятеро из одиннадцати кандидатов представляли собой разные легко узнаваемые ипостаси Путина – причем, куда более убедительные и настоящие, чем реальная путинская свита в РФ. Речь идет о тоне и темпераменте, стиле аргументации и характере аргументов, политических взглядах и предложениях практических мер. Каждый являл собой разную комбинацию этих компонентов, каждый приспосабливал их к собственным обстоятельствам и личности, но во всех вариантах просматривался все тот же глубинный путинизм. Карли Фиорина была идеальным воплощением “femme Poutine” – у нас для этого потребуется мысленно скрестить Матвиенко, Мизулину и Яровую. Вкрадчивый и деликатный Бен Карсон был тем самым 64-летним “интеллигентным мужчиной”, заставляющим таять сердца женщин пенсионного возраста с трудной судьбой. Тед Круз, не выходящий из театральной манеры резонера в постановках “Горе от ума” начала ХХ века, олицетворял идеального начальника по версии карьериста-гопника из движения “Наши”. И, конечно, подлинный народный любимец, Дональд Трамп, говорящий то, что зритель боится произнести вслух, обещающий такое, о чем можно только мечтать.
Путинцами их делают даже не сами политические взгляды, а политический стиль: комбинация популизма, глубокой внутренней ущербности и разжигания ненависти. Могут возразить, что в популизме нет ничего нового, особенно для американской политической традиции. Это правда, но, во-первых, популизм популизму рознь. Популистские кандидаты в США были маргиналами в последнее столетие. Да и в РФ даже в самые кризисные времена Жириновский не собирал больше четверти голосов избирателей – а эти собирают, на фоне благополучной экономической ситуации. В отличие от платного провокатора и клоуна Жириновского, это все самостоятельные люди, которых вынесла наверх поддержка избирателей. Важно, что и в противоположном лагере демократов лидером является популист Бернард “Берни” Сандерс – это значит, что американская политическая система действительно находится в кризисе, раз люди разных политических взглядов обращаются к “несистемным” программам. Однако популизм Сандерса позитивен: он обещает молочные реки и кисельные берега (бесплатное медицинское обслуживание и высшее образование) для всех, за счет “раскулачивания” верхушки спекулянтов Уолл-Стрита. Безусловно, он “разжигает”, но речь не идет дальше проектов регулирования, демонополизации и повышенного налогообложения. Нам важны сейчас не вероятные экономические последствия принятия этих мер, а характер и уровень насилия, заложенный в программе Сандерса: крайне умеренный. Пятерка ведущих республиканских кандидатов – это чистая и незапятнанная гуманитарными соображениями ненависть, замешанная на популизме, фантастичность которого не требует не только комментариев специалиста, но даже калькулятора.
Главными мотивами пятерки республиканцев служит ненависть к Обаме (и вообще чужой позитивной политической программе) и желание получить власть любой ценой. С точки зрения стороннего наблюдателя важно не то, насколько обосновано их отторжение “обамовщины”, а насколько они не заинтересованы в формулировании собственной позитивной повестки дня. Ненависть, властолюбие и глубокий оппортунизм – вот основа политической платформы фаворитов республиканцев. Особенно настораживает их попытка создать публичный имидж, не просто приукрашивающий их достоинства и достижения, а буквально противоположный им. Карли Фиорина прославилась “неолиберальным менеджментом”, развалив HP (по крайней мере, ее заставили уйти в отставку по итогам пятилетней деятельности – на этой новости акции компании подскочили на 7%) – но подает себя избирателям как искусный управленец. Бен Карсон придумал себе героическую биографию хулигана, который познал бога и стал известным нейрохирургом, по ходу дела сочиняя про свои несуществующие престижные стипендии или рассказывая, что египетские пирамиды были построены Иосифом Прекрасным в качестве элеваторов – и продвигает имидж целостного и честного мудреца. Про Круза даже однопартийцы говорят, что он скандалист и интриган, ненавидящий всех – но его сценический образ “бесстрастный судия”. В наиболее выгодном положении находится Трамп, представляющий себя гениальным капитаном бизнеса. Степень способности бизнесмена трудно формализовать, и хотя принадлежавшие Трампу компании проходили и через банкротства, и падение капитализации, он постепенно богател, что подтверждает его успешность. И все же, магнат недвижимости Трамп, постепенно развивавший семейный бизнес на основании семейного капитала, не проявил личных предпринимательских качеств так ярко как инвесторы-аналитики (Баффет или Сорос), технологические инноваторы (Гейтс или Джобс) или архитекторы новых бизнес-схем (как создатель Amazon Джефф Безос, PayPal или Uber).
С большими или меньшими оговорками можно охарактеризовать этих республиканских кандидатов как людей, по тем или иным причинам не удовлетворенных своей прежней жизнью, всеми силами стремящихся компенсировать себя президентским постом. Они не стесняются раздавать самые бессмысленные обещания: сократить государственный долг, одновременно многократно увеличив военный бюджет; построить гигантскую стену на границе с Мексикой за счет самих мексиканцев; устроить ковровые бомбардировки подконтрольных ИГИЛ деревень и городов, пока не начнет “песок светиться”. Бессмысленность обещаний скрывает только риторика ненависти, потому что ненависть слепа. Обсуждение реальных и мнимых проблем в стране переводятся в модус истерики, будь то неудачная медицинская реформа Обамы или нелегальные иммигранты, ИГИЛ или Иран, кризис среднего класса или уровень жертв огнестрела в стране.
Важно то, что эта риторика и эта политическая культура пользуется такой широкой поддержкой, что у республиканцев не один и не два кандидата в президенты повторяют то, что мы уже слышали лет десять назад: мочить исламистов, отключать “сегменты Интернета”, бороться с предателями национальных интересов – непатриотами-либералами, защищать “традиционные ценности”. На этом фоне полными аутсайдерами оказывается не только либертарианец Рэнд Пол, но и Джеб Буш, удивительным образом выглядящий интеллигентным человеком, попавшим на вечеринку байкеров. Как только кто-то из кандидатов говорил на дебатах “подождите, это же несерьезно, так не бывает” – буквально физически слышно было, как падает его рейтинг. По некоторым опросам сегодня уровень поддержки Трампа уже превысил 40%, в то время как у Буша и Пола сократился до 9% и 3%, соответственно. Среди избирателей-республиканцев побеждает не консерватизм и не республиканизм (Трамп большую часть жизни был членом демократической партии), а транснациональный путинизм – что гораздо существеннее обстоятельств собственно американской внутренней политики. Спрашивать, в чем причина популярности Трампа (и следующих за ним с отрывом “путинистов”) – все равно что гадать, почему клип “Экспонат” группировки “Ленинград” – один куплет, припев и видеоряд на расхожий сюжет – набрал за первую неделю 21.5 миллионов просмотров. Как я попытался показать, “Ленинград” всего лишь выражает доминирующее состояние коллективного бессознательного общества “цинического разума”.
Потому что нет никакого Путина, Трампа и даже Шнура (как политических лидеров или мастеров культуры). Есть публика, которая хочет видеть и слышать то, что говорят и показывают люди, не утруждающие себя нудным “подождите, это же несерьезно, так не бывает”. Нет никаких политических убеждений у Путина или фаворитов республиканцев, нет у них и экономических взглядов (обсуждение этики малопродуктивно в контексте политической борьбы). Есть кризис политических институтов представительной демократии и капиталистической экономики в ситуации деиндустриализации, который проявляется в ослаблении социальных связей в обществе, структур и навыков коллективного действия. Эти изменения, демонстрирующие сложную динамику, произошли не вчера. Взглянем для примера лишь на наиболее простое и очевидное обстоятельство: исчезновение “трудовых коллективов”, постоянного прямого общения десятков или сотен людей, например, в заводском цехе. Рассредоточившись по офисным “кубикам”, переведя общение в виртуальные социальные сети, все больше людей ожидают конечного практического результата по итогам собственной виртуальной и совершенно безответственной – как в компьютерной игре – деятельности. Трамп, как и Путин, воспринимаются сторонниками как совершенный 3-d принтер: мы не понимаем, как эта штука работает, но мы заправляем ее вполне материальными ресурсами (голосами и деньгами), выбираем в компьютере нужную программу, отвечающую нашим пожеланиями, и нажимаем “печать”. Каким-то образом они сами конвертируют виртуальную реальность в материальную: “напечатают” индексацию пенсий или, хотя бы, свою фотографию с автографом по просьбе маленькой девочки.
То, что РФ первая испытала путинизм, лишний раз подчеркивает ошибочность представления о России как отсталом аутсайдере. Гордиться тут особенно нечем, но в очередной раз в России удалось сформулировать и первыми реализовать сценарии развития, актуальные и в других странах современной (“европейской”) культуры. Для успеха путинизма как прибежища массового цинического разума, отказа от своей субъективности ради комфорта неучастия, необходимы два фактора. Во-первых, население должно быть действительно растеряно, разуверено в себе, в своей способности изменить что-то в этой жизни, в этом обществе. Во-вторых, лидер-“3-d принтер ” должен впечатлять своими характеристиками, обещанием эффективности. Причем, реальная эффективность никого не интересует – поэтому в нынешней американской президентской кампании губернаторы-практики, с историей реальных достижений, оказались в аутсайдерах по обе стороны политических баррикад. Нужно заявить совершенно чудесные сверхспособности, чтобы избиратель поверил – не в них, а в то, что его ожидания действительно могут чудесным образом полностью воплотиться в жизнь. Практики обещают частичное улучшение, а популисты – “окончательное решение”, и если допустить существование способной на такое решение чудодейственной политической машины в принципе, надо идти уже до конца, не обращая внимания на личности, тем более, что реальные личности столь явно контрастируют со своими лозунгами. На практике Трамп демонстрирует психологию ущербного подростка – он психует вне зоны комфорта (отказался от последних дебатов на том основании, что одна из ведущих идеологически республиканского телеканала Fox, включенная в число модераторов, недобро к нему настроена), безудержно хвастлив (неприлично даже по американским меркам самопиара). Похоже, он мстительный и явно мелочный.
Тем не менее, рядовой пользователь смотрит на заявленные характеристики “девайса”, не вдаваясь в подробности: Путин олицетворял миф о “секретном интеллекте КГБ”, могущественном и предусмотрительном – хотя все было с самого начала написано у него на лбу, о чем сразу же прямым текстом рассказали обычные интеллигентные люди – создатели пророческой серии “Кукол” про Крошку Цахеса (вышла 30 января 2000 г.). Просто большинство желало увидеть то, что увидело и продолжает из последних сил пытаться разглядеть и сегодня. Мы наблюдаем этот же механизм в действии в случае Трампа. За реальным Трампом стоит миф, оказавшийся столь востребованным: миллиардер, ловкий ведущий телешоу, жены – красавицы, вылитый Царь Мидас. При этом – “один из нас”, у него на языке то, что у каждого лишь на уме. “Ну и рожа” – говорит он про соперницу в гонке, Карли Фиарину. “Вы можете представить такое у нашегоследующего президента?” (“Look at that face! Would anyone vote for that? Can you imagine that, the face of our next president?”) Трудно удержаться и хотя бы на секунду не согласиться – Фиорина и правда дама “неприятная во всех отношениях”. Действительно, каково это − представить Валентину Матвиенко президентом? Или отношение к мусульманам – особенно после очередного теракта… “Долой политкорректность!” – призывает Трамп, “будем называть вещи своими именами”. Изнывающий от самодисциплины политкорректности – очередного довеска к и без того тяжелому бремени современного очень сложного общества, нагружающего с детства человека ограничениями и обязательствами, − избиратель ощущает себя освобожденным. С плеч сняли тяжкий груз! Еще бы по кредитам можно было не платить…
И незаметно “периферийное устройство” – принтер, т.е. избранный обществом высший государственный чиновник, захватывает роль “командного устройства”. Потому что все это так, но не совсем “так”, и мы бы сами пришли к другим выводам, не тормозни нас популярный интерпретатор на самой начальной, полубессознательной стадии размышлений. Мы постоянно фиксируем множество обстоятельств и строим между ними логические цепочки, но лишь часть из них, после серьезного интеллектуального усилия, допускаются в качестве элементов картины мира и руководства к действию, остальные отбрасываем и забываем. Трамп (и Путин) просто замкнули напрямую “вход − выход”, заменив процессор видеокартой – да и той в телевизоре. Взаимосвязь двух обстоятельств, наблюдения и вывода, не подвергаются их сторонниками никакому критическому анализу, самому элементарному. Между тем, пусть даже Фиорина неприятная женщина, но какое отношение это имеет к ее качествам кандидата в президенты? Невозможно отрицать, что теракты устраивают мусульмане, под лозунгами радикального ислама – но как из этого логически следует призыв ограничивать в правах всех мусульман как социальную группу? Мы материмся, шваркнув машину о столб или заехав молотком по пальцу, это часть нашей эмоциональной персоны – значит ли это, что “Ленинград” должен разговаривать о чувствах исключительно матом?
Видимо, да, поэтому у “Экспоната” по три миллиона просмотров в день, а у президента Путина – 86% поддержки. Можно спорить про конкретные цифры (Путина, не “Ленинграда”), но очевидно, что любой “принтер” работает только если его не отключают. Безусловно, президентские выборы в РФ с каждым разом все больше фальсифицируются, что режим охраняется так, как ни один другой, и всем понятно, что не существует никаких ограничений на применение режимом самого масштабного насилия в ответ на любую попытку противодействия. Это было продемонстрировано давно, задолго до массовых протестных движений, когда целый город мог подвергнуться погрому ОМОНа без всяких последствий (как в башкирском Благовещенске в декабре 2004 г.). Тем не менее, даже не имея возможности выкинуть “принтер”, люди могут вполне безнаказанно просто не пользоваться им – не “заправлять” (на выборах), не пытаться “распечатать” на нем очередную свою утопическую мечту. Но в отличие от позднего застоя, население РФ не спешит уйти в апатию, если не в иронию по отношению к власти. “Крымнаш”, “Сирия” и прочий геополитический бред активно востребуется самими людьми – хотя ничего не стоит просто не смотреть телевизор. То, что режим Путина существует 16 лет, объясняется только одним – люди этого хотят. С самого начала были сомнения, кто ответственен за взрывы домов 1999 г., но точная информация про деятельность Путина в Петербурге была доступна – только никому не была интересна. Поэтому режим изменится не в силу “вновь открывшихся обстоятельств”, а только в результате изменения отношения к власти. Это не требует ничего особенного от человека – но совершенно непонятно, что может заставить путинский электорат изменить отношение не к личности Путина, а к политическому строю и своему месту в обществе.
Как показывает массовая поддержка Трампа в США, успех фашистского популизма нельзя объяснить просто наследием “совка”. Очевидно, существует объективная проблема усталости очень многих людей от многократно усложнившегося социального порядка, от многочисленности личных обязательств и отчаяния от того, как мало зависит от их личных усилий. В этой усталости нет ничего нового: Фрейд написал “Цивилизацию и недовольство ею” в 1930 г., и уже сама дата указывает на серьезность возможных политических последствий этой усталости. Но не стоит сразу впадать в ожидание конца света: такие кризисы случались и раньше, и необходимость давать периодическую разрядку накопившемуся напряжению вызвала к жизни особый культурный феномен карнавала. Трамп – буквально карнавальная фигура, шоумен, совладелец конкурсов “Мисс Вселенная” и “Мисс Америка”. Само по себе это вовсе не гарантирует его безвредности, особенно в случае обретения власти, просто указывает на причины его популярности. Все любят карнавал, но целую жизнь превратить в карнавал мечтают лишь младшие школьники. Именно массовая инфантилизация населения проявляется в голосовании за Трампа, в превращении “Ленинграда” в культурный мейнстрим, в культе Путина.
Что можно этому противопоставить? Прямое морализаторство и требования восстановить дисциплину непродуктивны и имеют мало шансов на успех вне какого-то катастрофического сценария, делающего вновь популярной эсхатологическую проповедь. Остается одно: нужно сделать “взрослую жизнь” вновь интересной, восстановить привлекательность общественных институтов, которые сегодня предпочитают игнорировать, возлагая надежды на чудодейственных популистов. Человек должен увидеть прямую отдачу от своего личного участия в экономике и политике, чтобы избежать соблазна передавать свою субъектность волшебному 3-d-принтеру словно чубайсовский ваучер за ящик водки. Для этого нужна не просто растущая экономика, а экономика со справедливым перераспределением богатства. Политическая сфера должна быть не просто демократической, но максимально воплощающей идеал прямой демократии, вплоть до личного участия в распределении собственных налогов. Вероятно, столь радикальные изменения могут пообещать только популисты. Но выбирая популиста – раз уж настало такое время − нужно различать популизм общего блага от популизма вражды и корыстного оппортунизма. Серый и унылый Путин в роли жесткого диктатора – предостережение тем, кто верит, что карнавальная фигура Трампа превратит жизнь в бесконечный праздник в Атлантик-Сити.