Историческая справка

Коммуны

Статья опубликована в Словаре утопий,

под руководством М. Рио-Сарсе (М. Riot-Sarcey) и А. Пикон (A.Picon),

изд. Ларусс (Larousse), Париж, 2002, 2006 и 2008 гг.

Перевод Арсения Вишневского

После русской революции, сотни тысяч людей решили «жить коммуной», стремясь осуществить на практике идею «коммунистического быта» . Такое явление, не имеющих себе подобных с момента милленарних движений конца средневековья, можно сравнить только с испанскими «коллективами» (collectividades на испанском языке) революции 1936 ого года. Тем не менее, это явление редко упоминается историками. Дело в том, что история общественных отношений русской революции сравнительно молода, будучи долгое время оттесненной чисто политическими подходами (см. тоталитаризм) и не способностью вообразить себе, что социальные группы могут выступать в качестве преобразователей.

Община, основа русского социализма (1850 - 1917 гг.)

Теперь, когда крушение советского «светлого будущего» возвращает к прошлому России, революция часто преподносится как процесс столкновения революционных амбиций меньшинства с традиционной мечтой народа. Сказки и легенды подтверждают стремление русского крестьянина к справедливому миру, согласию и изобилию. Около 1850 года Немец Хакстаузен вскрывает основу этих верований: крестьянская община, безусловно, патриархальная, но в тоже время автономная и демократическая, в своей деятельности и солидарная крепко сплоченная вплоть, до коллективизма. Постоянно упоминаемый в любом повествовании о России (см. Леруа-Болье, 1881) нашедший подтверждение в романах Толстого, «натуральный» коллективизм русских становится одним из общих мест ХIХ столетия.

Революционер Александр Герцен использует этот этнографический факт как политический аргумент. Разочаровавшись после поражения 1848 года революции на Западе, он жаждует « русского социализма, идущего от земли и крестьянского быта, от общинного владения и общинного управления» (1866). Признавая идеи славянофилов в пользу революции, он отвергает капиталистическое будущее, которое представляет Запад для России. Община обеспечит непосредственный переход от царизма к социализму. Этот постулат, лежащий в основе народнического движения воспринимается положительно широким кругом интеллигентов слоями. Даже Маркс не отрицает возможности такого оригинального пути развития.

Но когда Россия на самом деле вступает на революционный путь, крестьянский коллективизм уже давно не оправдал надежды революционеров. Большинство созданных общинных попыток носило религиозный или реакционный характер. Община не оказывала какого либо существенного сопротивления развитию капитализма после отмены крепостного права в 1861 году. Хуже, она распадается. Пролетаризация и переток крестьян в города ударили по самым слабым. А затем после, 1905 года, либеральные реформы благоприятствуют зарождению зажиточного крестьянства — кулаков. Как следствие, даже партия эсеров, наследница народничества, требует только раздела больших владений на индивидуальные хозяйства.

Коммуна, социальная революция в действии (1917-1920 гг.)

По мере того как община выходила из сферы мечтаний русской политики, она была заменена коммуной, которая происходила из лексики французской истории. В 1875 году, Ткачев предложил «постепенное преобразование крестьянской современной общины в общину-коммуну». Летом 1917 года Ленин борется за "государство-коммуна" которое является «добровольного объединения коммун в нацию, добровольного слияния пролетарских коммун». Теперь «коммуна» воплощает в себе весь революционный идеал, определяя особые попытки, такие как Парижская коммуна или Петроградская коммуна как конечную цель, выраженную мировой коммуной.

После октября, в подражание советам и рабочим комитетам, которые внедряются в городах, безземельные крестьяне и батраки создают свои коммуны. Они захватывают помещичьи имения для создания радикального и элементарного коммунизма. Они превращают роскошные дома домовладельцев в спальни и залы заседаний. На общих собраниях обсуждается, вперемешку, распределение труда, революция в Германии и возникновение вселенной. И они все это неумело отражают в протоколах, утвержденных печатью «коммуна Красный Флаг» или «Свой труд» Гражданская война, вооружив неимущих, открыла перед ними двери страны изобилия, в которой, наконец, воплощаются их желание жить хорошо.

В тоже время сельское население поляризовалось, вследствие множества местных революций и контрреволюций. В 1920-21 годах большевики подавляют с одной стороны бунт крестьян под руководством анархиста Махно, а с другой единоличников, провозглашающих, «Смерть коммунистам, долой коммуну!» . НЭП’ом, власть идет на уступки среднему крестьянству. Эти уступки воспринимаются как столько же поражение завоеваний для бедноты. Коммуна прекращает существовать как бастион революции, чтобы стать для бедноты убежищем перед лицом разившихся торговых отношений. Она начинает прорастать в городах, вне общин активистов. Для педагогов, приютивших беспризорников или для «пролетарского студенчества» , она отвечает в одинаковой мере как материальным запросам так и моральным требованиям.

Коммунары в советском обществе (1921-1932 гг.)

Ценности коммун постепенно конкретизуются. Отделение: всеобщее желание формирует группу коммунаров. Коллективизм: ценности и доходы передаются коммуне, которая их перераспределяет по принципу «каждому по потребности». Дети живут сами по себе. Ответственность и самостоятельность: решения принимаются коллективно, а на должности просто делегируются. Но коммуне легче поддерживать равенство между ее членами, чем ее организовать. Женщины, в частности, неосознанно оставленные в стороне, отрицательно относятся к коллективу, что не редко приводит к дестабилизации.

В тоже время, широкие дискуссии разгораются вокруг проблем пола, семьи и обычаев в советском обществе и пытаются дать определение «новому быту». Однако опыт коммун не принимается во внимание. Дело в том, что они, главным образом, воспринимаются как предприятия. Следовательно, не воспринимаются их моральные требования, в которых видится угроза для производительности. Они, безусловно, малопроизводительны, но лишь из-за отсутствия капитала. А материальная поддержка Государства незначительна: после 1925 года комманда Сталина-Бухарина отдает предпочтение мелким частникам.

« Большой перелом» 1928-29 годах в сторону индустриализации и коллективизации резко превращает коммуну в Образец для подражания, одновременно рациональный и коммунистический. На заводах рабочие бригады превращаются в «производственные коммуны» . Студенческие городки или целые, только что построенные жилые здания, превращаются в столько же «дома-коммуны», созданные для пропаганды.

Но кроме пропаганды, сталинская власть извлекает из этой манипуляции реальную выгоду. Левацкий волюнтаризм является противоударом, подтачивающим влияние левой оппозиции. С другой стороны, навязанный коллективизм является средством социального контроля, позволяющий нейтрализовать сопротивляющуюся личность. Конечно, пришлось заменить внутреннюю демократию коммун иерархией, подчиняющейся власти, за счет пренебрежения принципов лежащих в основе автономии. И потерявшая свое лицо коммуна отпадает... от процесса коллективизации: в деревнях это, чаще всего, принудительное интегрирование мелких частников в коллектив лежащий в основе ликвидации коммун.

* * *

После доведения коллективизации за 4 года от 2 до 60 %, Сталин ставит точку своему ниспровержению утопии (см. так же ПРОЛЕТКУЛЬТ). В 1932 году он нападает на уравниловку, представляющую последнюю идеологическую опасность для бюрократии, представляющий опасность. Коммунам предпочитают такие структуры, как колхозы, допускающие некоторую личную выгоду. С тех пор, если и не полностью обреченные, коммуны все же рассматривались как буревестники распада крестьянства или в том, что они являются архаизмом, всплывшим на поверхность на волне революции. Что равносильно приданию забвению короткого периода, когда тысячи бедняков, с упорством простого крестьянина свойственного героям Андрея Платонова, задумали добиться равенства и братства.

Список литературы :

HELLER Léonid et NIQUEUX Michel, Histoire de l'utopie en Russie, Paris : PUF écriture, 1995. На русском языке: Леонид Геллер & Мишель Нике, Утопия в России, СПб: Гиперион, 2003 г., см. здесь и там.

ЛЕБИНА Н.Б., Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы. - СПб., Журнал "Нева", изд.-торговый дом "Летний сад", изд-во "Kikimora". 1999

PLATONOV André, A l'avance, Lausanne : L'Age d'Homme, Classiques slaves, 1980

STITES Richard, Revolutionnary Dreams : Utopian visions and experimental life in the russian revolution, New York & Oxford : Oxford University Press, 1989.

WESSON Robert G., Soviet Communes, New Brunswick (New Jersey) : Rutgers University Press, 1963

ГРИШАЕВ В. В., Сельскохозяйственные коммуны Советской России,1917-1929 гг. М. : Мысль, 1976.

AUNOBLE Éric, « Le communisme, tout de suite ! », Le mouvement des Communes en Ukraine soviétique (1919-1920), Paris : Les Nuits Rouges, 2008

Перевод Арсения Вишневского