ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА КАК ЦЕННОСТНЫЙ ОРИЕНТИР В АВТОРСКОЙ И ЧИТАТЕЛЬСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
«Когда преступник замышляет преступление, он непременно хочет обмануть. Кого же? Некоего нормального человека, образ которого имеется у него в голове. Возможно, такого существа вовсе нет в природе и это математическая абстракция» (А.Кристи «Смерть лорда Эджвера»).
Приведенное в эпиграфе наблюдение Эркюля Пуаро можно отнести и к более мирной деятельности, а именно, к области создания художественной литературы; к вопросам того, какие цели ставит перед собой автор при создании текста, какие из них раскрывает читатель, совпадают ли эти цели, какова при этом задача литературоведа-исследователя: прийти на помощь читателю или выступить в защиту авторского замысла.
Проводя сравнение с эпиграфом, можно сказать, что писатель замышляет «обман» читателя, выдавая вымысел за реальность, но при этом он сталкивается со сходными проблемами: реальный читатель не всегда соответствует ожиданиям автора и его субъективным представлениям о «норме», а, следовательно, он может неверно истолковать или вообще игнорировать авторские приёмы, нацеленные на создание многозначного художественного образа.
Чтобы проиллюстрировать такую ситуацию был выбран рассказ Салмана Рушди «Йорик» из цикла рассказов «Восток, Запад», в котором главными действующими лицами являются персонажи трагедии У. Шекспира «Гамлет», но фокус повествования сосредоточен на описании судьбы придворного шута. Чтобы выявить читательскую реакцию на прием заимствования персонажей, рассказ был выдан для чтения студентами 1 курса в ходе лекций по введению в литературоведение, после чего был проведен двухэтапный опрос.
Первый этап опроса, как уже было показано ранее (см. подробнее Богатикова, 2014), выявил, что актуальные ценности, значимые для читателей данной возрастной группы, относятся к сфере социально-бытовых отношений, а причины авторского выбора в пользу заимствованных персонажей были оставлены без внимания в подавляющем большинстве случаев. Такие результаты первого этапа показывают, что, продолжая мысль персонажа А. Кристи, большинство нормальных читателей оказались обмануты автором, которому удалось «незаметно» воспользоваться чужими персонажами в своих целях. Данный факт уже сам по себе должен привлечь внимание к проблеме школьного преподавания литературы, которое не позволяет недавнему выпускнику школы оценить современный литературный текст как произведение искусства, не учит обращать внимание не только на этический, но и на эстетический компонент чтения.
Очевидно, что заимствование персонажей в рассказе С.Рушди не обманывает опытных читателей и литературоведов, которые привычно отмечают приём интертекстуального заимствования, но при этом вопрос понимания сущности художественных целей интертекста остаётся открытым.
На втором этапе вопрос был сформулирован с прямым указанием на приём интертекста: с какой целью С. Рушди заимствует персонажей другого произведения?
Результаты показали, что из 34 опрошенных:
5 (~15%) признали, что автор хотел «привлечь внимание к уже знакомым персонажам», т.е. не воспользовался собственными возможностями создания персонажей;
9 (~26%) связали приём заимствования с необходимостью раскрыть социально-бытовые проблемы в среде королевской аристократии прошлых веков, таким образом возвратив фокус восприятия к содержательной стороне текста, выявленной на первом этапе;
20 (~59%) оценили данный приём как попытку по-новому, иначе проинтерпретировать известный сюжет.
Такое распределение результатов показывает, что при целенаправленном фокусировании внимания аудитории на интертекстуальном заимствовании 41% сохраняют традиционный (школьный/этический/содержательный) подход к оценке произведения и не принимают во внимание формальные способы создания текста.
В третьей группе (59%) было признано, что интертекстуальное заимствование позволяет раскрыть новые грани повествования. Такая оценка в общих чертах совпадает с мнением литературоведов. Вопрос, как и зачем, по мнению читателя, автор обновляет своё повествование с помощью заимствованных персонажей, раскрывается читателями по-разному. По характеру обоснования ответа внутри данной группы можно выделить следующие подгруппы:
25% (5 из общего числа опрощенных) полагают, что таким образом современный писатель хочет переформулировать традиционное понимание «Гамлета» Шекспира и сделать главного героя «жертвой воспитания», а не «жертвой обстоятельств». Иными словами, в данной группе происходит переоценка не самих произведений С.Рушди и У.Шекспира, а переосмысление распространенного литературоведческого стереотипа в интерпретации «Гамлета»;
15% (3 чел.) оценивают заимствование персонажей как возможность для С. Рушди противопоставить и сравнить самого себя с великим драматургом. Такой ответ, как представляется, ближе всего к раскрытию задуманного автором «обмана» в рамках его понимания истории развития литературного процесса. В результате самого факта заимствования С.Рушди ставит перед собой нелегкую задачу создания произведения, которое способно выступить на равных с текстом Шекспира;
оставшиеся 60% опрошенных (12 чел.) приходят к выводу, что современная интерпретация литературных персонажей позволяет более подробно объяснить их поступки, облегчить понимание масштабного сюжета для современных читателей, заглянуть в те сюжетные глубины, которые остались за рамками шекспировского текста.
Таким образом, опрос в целом показал наличие двух уровней читательской интерпретации литературного текста:
1) Актуализированное понимание содержания, т.е. понимание, отвечающее выработанному в учебном дискурсе навыку понимания текста, как отраженной модели действительных межчеловеческих отношений.
2) Потенциально возможная интерпретация, возникающая неосознанно, в результате менее привычного способа анализа текста в т.ч. с точки зрения его формального построения.
Иными словами, большинство читателей стремится вычленить именно содержательную, а не формальную сторону повествования, поэтому единственной нормой восприятия большинства можно признать сюжетную составляющую. При этом усилия и внимание писателей последнего столетия, чьи произведения литературоведение относит к достижениям литературного процесса направлены скорее на осмысление формы, тех её возможностей, которые могут нести содержательную нагрузку с позиции эстетического восприятия произведения. Так, С. Рушди делает рассказ «Йорик» частью сборника «Восток, Запад», в котором стремится раскрыть своё видение достижений культуры двух цивилизаций. Приём интертекстуального заимствования используется только в рассказе из части «Запад», это позволяет предположить, что осознанная работа с формальной стороной текста является для писателя значимой стороной, одним из достижений западной культуры.
Таким образом, как показывают результаты опроса, авторский «обман» пока еще удается, и «некий нормальный человек» (т.е. большинство) принимает ироничное многослойное повествование, созданное с помощью интертекста, за прямое утверждение тех или иных ценностей. Привлечение внимания аудитории к традиционным вопросам литературоведения, таким как поэтика композиции, позволяет постепенно сместить фокус интерпретации на композиционную составляющую текста, на значимость формальной организации произведения.
Как представляется, постоянное внимание к этому аспекту текста в школьной и вузовской учебной практике позволит не только актуализировать индивидуальную читательскую осведомленность в способах создания эффекта правдоподобия в художественных произведениях, но и сделает более критически осмысленной и многосторонней интерпретацию замысла и целей любого другого текста, будь то чтение профессиональных или медиа- текстов.
Литература
1. Богатикова Ю.А. Ценностные ориентиры в сборнике рассказов C.Рушди «Восток, Запад» / Англистика XXI века, Материалы VII Всероссийской межвузовской научно методической конференции. С.-Петербург, 2014.
2. Кристи А. Смерть лорда Эджвера. Электронный доступ: http://www.loveread.ec/read_book.php?id=2649&p=2
3. Рушди С. Йорик /Восток, Запад. Москва, 2006.