Из дальнейшего видно, если у кого еще остались сомнения, что французская армия твердо стояла за своих (конечно, если они не были евреями).

Де Пейо понадобилось три дня, чтобы заключить, не без помощи Буадефра и Гонза, что Эстергази невиновен, голубая записка – подделка, и дело Дрейфуса не следует пересматривать. Пикара следует вызвать в Париж и допросить перед комиссией, соблюдая тайну. Однако, кабинет министров решил, что расследование должно быть продолжено вне юрисдикции Военного министерства и приказал де Пейо начать второе расследование.

Второе расследование происходило с 23 ноября по 3 декабря 1897 г. В ходе этого расследования Пикар был вызван из Туниса и допрошен 26 – 27 ноября. Когда ему предъявили голубую записку, он заявил, что помнит ее более ясной и написанной одним почерком с начала до конца. Не была ли она подменена к этому времени? Если да, то цель была достигнута: де Пейо решил, что голубую записку изготовил Пикар, показав ее затем Леблуа. Анри заявил, что не помнит получения записки в передачах от мадам Бастиан, таким образом укрепляя подозрение в том, что записка – подделка Пикара. Де Пейо предъявил Пикару письмо от ноября 1896 г., подписанное «Сперанса», которого, как мы помним, Пикар не получал.

Мадам де Буланси, упомянутая выше обобранная и брошенная любовница Эстергази, опубликовала 28 ноября письма Эстергази, включая т. н. уланское письмо, цитированное выше. Де Пейо допросил Эстергази в ее присутствии, но тот, признавая свое авторство других писем, отрицал авторство уланского.

Антисемитская пресса объявила письмо подделкой. Письма Эстергази Буланси были куплены еврейским синдикатом, согласно «Л'Эко де Пари» (L'Écho de Paris – Эхо Парижа) за 17,000 фр., или за 20,000 фр. согласно «Ле Матен». На их основе эксперты синдиката изготовили фальшивку.

Жорж Клемансо в «Л'Орор» 2 декабря 1897 г. поставил вопрос ребром:

«Кто защищает Эстергази? Почему Закон бессильно отступает перед этим пруссаком, переодетым французским офицером? Кто дрожит перед Эстергази? Какая тайная власть, какой помраченный разум преграждает путь Правосудию? Если понадобится, мы ответим!»

Графологическая экспертиза напрашивалась, и де Пейо пригласил 1 декабря троих графологов. Они подали свое заключение уже после закрытия расследования. В нем утверждалось, что уланское письмо писал не Эстергази.

В этот момент в разговор вмешался Филип, герцог Орлеанский, претендент на королевский трон. Он прислал из Лондона письмо одному из своих агентов, в котором заявлял, что если Господу будет угодно возвести его на трон, уж он будет знать, как защитить честь французского солдата.

Де Пейо допросил Люта, Гриблена и Гонза. Все трое поддержали Анри и заявили, что голубая записка – подделка Пикара и что Пикар показал записку о «каналье Д.» Леблуа. В заключительном отчете де Пейо говорилось, что обвинения Матье и Пикара не подтвердились, голубая записка – подделка, нет оснований для ареста Эстергази, по крайней мере до получения заключения графологов. Пикар в отчете обвинялся в ознакомлении постороннего – Леблуа – с содержанием секретных документов – секретного досье. В заключение рекомендовалось расследовать дело Пикара в следственной комиссии и, возможно, уволить его из армии за «преступление против чести» или за «серьезную служебную ошибку».

Итальянский посол граф Торниелли 28 ноября послал письмо министру иностранных дел Аното, в котором сообщал, что Паниццарди, если потребуется, заявит, что приписываемый ему документ, в котором Дрейфус упомянут по имени, не аутентичен, проще говоря – фальшивка. Речь шла, разумеется, о фальшивке Анри. Посол настаивал на том, чтобы Паниццарди был выслушан.

Этого Генеральный штаб никак не мог допустить, ведь в этом случае фальшивка стала бы предметом обсуждения и анализа экспертов. Поэтому Буадефр послал записку для обсуждения на совете министров 30 ноября. В этой записке он писал, что, во первых, свидетельство Паниццарди веса иметь не может, поскольку он сам подозреваемый в этом деле, во вторых, в распоряжении Генерального штаба есть три документа: в двух речь идет о некоем «D», а в третьем Дрейфус назван по имени.

Это были: записка о «каналье Д.», письмо Паниццарди Шварцкоппену 1896 г., в котором Анри исправил дату на 1894 г., а в словах «П. принес мне много интересных вещей» подчистил «П.» («P.») и заменил его на «Д.» («D.»), и фальшивка Анри.

Таким образом, Буадефр поручился за два заведомо фальшивых документа.

Некоторое время рассматривался вопрос о вызове дю Пати в качестве свидетеля. В связи с этим он послал Эстергази письмо с инструкциями о том, что ему следует говорить. Это письмо потом получило название «письмо двумя почерками». Эстергази его на всякий случай сохранил, хотя до вызова дю Пати не дошло.

Эстергази, по совету своего адвоката и покровителей из Генерального штаба, решил сблефовать: он потребовал над собой военного суда. В случае оправдания, которое они с адвокатом правильно предвидели, не только была бы восстановлена честь Эстергази, но и закрыт путь к пересмотру дела Дрейфуса в гражданском суде, а равно, согласно принципу «нельзя судить дважды по одному обвинению» – к новому суду над Эстергази.

В Палате депутатов и в Сенате 4 и 7 декабря прошли дебаты. Премьер-министр Мелин заявил, что обвинения против Эстергази никак не связаны с делом Дрейфуса. Бийо потребовал от Палаты прекратить нападки на армию, и заявил, что Дрейфус был осужден справедливо.

После долгих дебатов палата выразила доверие правительству 490 голосами против 18 и подтвердила res judicata о деле Дрейфуса.

В Сенате Шерер-Кестнер заявил, что Дрейфуса судили с нарушением правил, упоминая при этом о секретном досье. Бийо ничего не ответил о досье, но заявил, что почерк бордеро – не единственная улика против Дрейфуса. Только министр юстиции Людовик Трарьеподдержал Шерер-Кестнера, говоря, что если была совершена судебная ошибка, то призыв ее исправить – это не нападки на армию или принцип res judicata, а оставить судебную ошибку неисправленной было бы преступлением.

Следствие по делу Эстергази проводил отставной майор Равари, участник расследования де Пейо. Он вызывал тех же свидетелей, что и де Пейо. Три новых графолога обследовали бордеро и уланское письмо, но не почерк Дрейфуса и не голубую записку. Они заключили, что бордеро писал не Эстергази: почерк бордеро похож на почерк Эстергази, но, если бы бордеро писал Эстергази, он, конечно, изменил бы почерк! Уланское письмо писал некто, подделывая почерк Эстергази. Равари в своем заключении повторил выводы де Пейо, не нашел улик против Эстергази, но подтвердил выводы де Пейо относительно Пикара. Эстергази, однако, повторил свое требование суда над собой.

13 декабря была опубликована брошюра Золя «Письмо юным» (Lettre à la jeunesse)¹. В брошюре на 13 страницах Золя писал среди прочего:

«Так, значит, завелись антисемиты и среди молодежи? Значит, юные умы и души уже разъедает проказа дикого предрассудка? Как все это грустно и тревожно в канун XX века! Сто лет спустя после принятия Декларации прав человека, через столетие после свершения величайшего акта веротерпимости и раскрепощения личности мы вновь отброшены к временам религиозных войн, к омерзительному и нелепейшему фанатизму!»

В декабре 1897 г. – январе 1898 г. к движению дрейфусаров присоединились многие видные деятели политики, науки и искусства, среди них Леон Блюм, Октав Мирбо, Анатоль Франс, Шарль Пеги.

В январе 1898 г. Гонз пополнил секретное досье еще одной фальшивкой: якобы затерявшимся, но теперь вдруг обнаруженным письмом Гонза Буадефру, датированным 6 января 1895 г. В письме говорилось, что Лебрюн-Рено, будучи вызван министром Мерсье и президентом Фором, расказывал о признании или полупризнании Дрейфуса. Это письмо Гонз показал Бийо и Годфруа Кавеньяку, будущему военному министру.

Золя выпустил 7 января 1898 г. «Письмо к Франции» (Lettre à la France):

«Каждое утро я читаю в газетах то, что выглядит как твое мнение об этом прискорбном деле Дрейфуса, и мой здравый смысл возмущается.

Почему? Франция, возможно ли, чтобы ты дошла до того, чтобы принять за правду самую очевидную ложь, соединиться с самым преступным отребьем против немногих честных людей, потерять голову под идиотским предлогом, будто армии нанесено оскорбление, и что существует заговор, чтобы продать тебя врагу, когда в действительности желание твоих самх мудрых и верных сынов – чтобы ты оставалась в глазах бдительной Европы нацией чести, человечности, правды и справедливости? <...> Я умоляю тебя, Франция, стань снова благородной Францией, опомнись, найди свой путь.»

В начале января Бернар Лазар выпустил памфлет «Как осудить невиновного» (Comment on condamne un innocent). В этом памфлете он прямо обвинял дю Пати, который «сочинил эту ужасную драму, лгал, совращал, пытал», и обвинял офицеров Генерального штаба в подделке документов.

9 января вышел первый номер дрейфусарской газеты «Ле друа де л'ом» (Les droits de l’Homme – права человека).

1 Есть две статьи Золя с похожими названиями. Ту, о которой речь, читатель найдет в последнем томе собрания сочинений Золя в 26 томах, ГИХЛ, 1960-1967 гг.; статья под названием «Письмо к молодежи», не имеющая отношения к нашему предмету, находится в 24 томе этого собрания.

< >