Начнем с главки «Дело Дрейфуса. Политический кризис конца XIX в.» в седьмом томе, вышедшем в 1960 г., многотомного издания АН СССР «Всемирная история», стр. 99.
Выше я уже отметил, что автор статьи не потрудился найти на карте Чертов Остров. Добавлю, что в статье совершенно отсутствует слово «антисемитизм», хотя и упомянуто еврейское происхождение Дрейфуса. Против освобождения Дрейфуса боролись «реакционные элементы правящих классов, шовинистические, милитаристские, клерикальные силы».
Дело кончилось так:
«Движение, начавшееся в связи с требованием пересмотра процесса, стало перерастать в борьбу против всего буржуазного строя1, в политический кризис. «...В буржуазной французской республике.., — писал впоследствии В. И. Ленин, — достаточно оказалось такого «неожиданного» и такого «мелкого» повода, как одна из тысяч и тысяч бесчестных проделок реакционной военщины (дело Дрейфуса), чтобы вплотную подвести народ к гражданской войне!2» – В. И. Ленин, Детская болезнь «левизны» в коммунизме, Соч., т. 31, стр. 77—78.
Гедисты, как и во время буланжизма, стояли на сектантских позициях, считая, что дело Дрейфуса якобы не касается рабочего класса. Противоположную позицию занял Жорес. Всю силу своего огромного темперамента, всю свою настойчивость и убежденность он вложил в борьбу за оправдание Дрейфуса. Однако Жорес при этом нередко забывал о самостоятельной классовой позиции пролетариата в развернувшейся борьбе. Виднейшие представители правящих кругов Франции сознавали, что развитие политического кризиса может привести к крайне нежелательным для буржуазии последствиям. Они сочли за лучшее пойти на некоторые уступки в вопросе о личной судьбе Дрейфуса, чтобы постепенно ликвидировать демократическое движение. В 1899 г. был образован кабинет Вальдек-Руссо, видного адвоката, очень гибкого и ловкого политика, близко связанного с влиятельными кругами крупной буржуазии. В этот кабинет наряду с палачом Парижской коммуны — генералом Галифе, впервые в истории Третьей республики вошел и социалист Мильеран. Новое правительство приняло решение о пересмотре дела Дрейфуса, надеясь этим «утихомирить» разгоревшиеся страсти.»
Это все, что мы узнаем о деле Дрейфуса. Какова была «самостоятельная классовая позиция пролетариата в развернувшейся борьбе» и в чем состояло ее забвение со стороны Жореса остается неизвестным.
В этом состоит суть метода советских гуманитарных наук: избегать рассуждений, примеров, доказательств, аргументов и пр., сводить все к установкам. В данном случае читатель должен затвердить, что Жорес был хорошим человеком с «огромным темпераментом, настойчивостью и убежденностью», но временами заблуждался.
***
Следующая книга: Ефим Борисович Черняк, «Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации».
Глава в этой книге, посвященная делу Дрейфуса, содержит неточности и грешит тем, что на современном жаргоне называется совковостью, но я бы не стал к ней придираться, если бы не этот фрагмент, относящийся к поздним годам жизни Дрейфуса:
«Рассказывают о его резком отказе поднять голос в защиту революционеров Сакко и Ванцетти, приговоренных американским судом к смертной казни на основе заведомо сфабрикованного обвинения.»
А вот что написано в книге Лесли Дерфлера «Дело Дрейфуса»:
«В оставшиеся пятнадцать лет своей жизни Дрейфус никогда не принимал роли дрейфусара, даже настаивал на том, что он – артиллерийский офицер, чья карьера была прервана в результате трагической ошибки, и отрицал, что он – «символ справедливости». Только однажды он сыграл эту роль: в августе 1927 г. просил штат Массачусетс пощадить жизнь двух осужденных анархистов, Сакко и Ванцетти.»
Я больше верю Дерфлеру.
***
Статья Д. Е. Крайновой «Дело Дрейфуса» в №1 за 2007 г. журнала «Новая и новейшая история».
Там мы находим такие ценные сведения:
«Подозрение в шпионаже пало на молодого офицера генштаба Альфреда Дрейфуса – еврея по происхождению [7], католика, урожденного эльзасца, свободно говорившего по-немецки.»
Семерка ведет к комментарию: «Еврейкой была бабушка Дрейфуса.» Прочитав это, можно подумать, что вся остальная родня не была евреями. С чего Д. Е. Крайнова вообразила такое?!
Дичь про католицизм Дрейфуса повторил в передаче «Эха Москвы» «Все так» Алексей Кузнецов:
«А. КУЗНЕЦОВ: И более того, родители Дрейфуса, зажиточная еврейская семья, до сих пор живут там в Эльзасе. Он периодически к ним ездит. При этом сам Дрейфус себя всю свою жизнь сознательную позиционировал как француз и католик до конца своих дней.»
Откуда они выкопали, что он был католик?!
***
Книга доктора физико-математических наук А. А.Тяпкина и кандидата физико-математических наук А. С. Шибанова «Пуанкаре» в серии ЖЗЛ, издательство «Молодая гвария», 1982 г.:
«Сам Альфред Дрейфус, сын эльзасского текстильного фабриканта, женатый на дочери богатого парижского негоцианта, был типичным представителем этих весьма влиятельных во Франции, державшихся тесной группой буржуазных кругов страны. За ним стояли не только его собственные миллионы, но и весь капитал Ротшильдов, Эрлангеров, Камондо.»
Семья Дрейфуса была довольно богата, но служба в армии – не самый очевидный выбор карьеры для молодого человека из такой семьи. Я не назвал бы его «типичным представителем буржуазных кругов». Полагаю, что, кроме собственной семьи, никто не «стоял за ним», пока не собралась группа первых дрейфусаров. Не думаю, что «буржуазные круги страны» держались «тесной группой», членом которой был Дрейфус.
Вообще, вся глава, посвященная этому делу, дурно пахнет; мол, чего вообще они затеяли эту возню? Вот, Пуанкаре не занял позиции по этому вопросу – может, и правильно сделал? Вот и Ромену Роллану дрейфусары были неприятны. Роллан
«...будучи вхож после своей женитьбы во влиятельные круги космополитического толка, писал, что они, еще не успев получить никаких доказательств, с уверенностью и раздражением подняли крик о невиновности своего соплеменника, о низости главного штаба и властей, осудивших Дрейфуса. Будь они даже сто раз правы (а довольно было одного раза, лишь бы это имело разумное обоснование!), они могли вызвать отвращение к правому делу самим неистовством, которое в него привносилось.»
Дрейфусары как раз располагали и оперировали доказательствами; это антидрейфусары призывали верить Генеральному штабу на честное офицерское слово. Первыми дрейфусарами, напомню, были, кроме членов семьи, Форцинетти, Деманж, Шерер-Кестнер. Они не были «соплеменниками» Дрейфуса.
«Среди защитников Дрейфуса наряду с прославленными писателями и художниками, выдающимися учеными и знаменитыми юристами были буржуазные политические деятели с самой сомнительной репутацией и крупные миллионеры — единоверцы обвиняемого.»
Мне нигде не попалось ничего, указывающего на участие в этом деле денежных мешков, тем более, мошенников. Марк Алданов в очерке «Полковник Пикар и дело Дрейфуса» пишет:
«Ротшильды сохраняли нейтралитет, Поржесы снабжали деньгами антидрейфусаров».
И кто были эти «буржуазные политические деятели с самой сомнительной репутацией»?
Толстой тоже не одобрял всю эту шумиху:
«Значение дела было раздуто до общегосударственных масштабов, а общественное мнение накалено до предела, чему немало удивлялся великий русский писатель Л. Н. Толстой. "…Событию этому, подобные которым повторяются беспрестанно, не обращая ничьего внимания и не могущим быть интересными не только всему миру, но даже французским военным, был придан прессой несколько выдающийся интерес", — писал он. И несколькими строчками ниже заключал: "…Только после нескольких лет люди стали опоминаться от внушения и понимать, что они никак не могли знать, виновен или невиновен, и что у каждого есть тысячи дел, гораздо более близких и интересных, чем дело Дрейфуса". Есть еще один немаловажный факт, объясняющий столь необычную активность вокруг этого «дела». Кампания в защиту Дрейфуса началась осенью 1897 года, то есть сразу после того, как в августе месяце в Базеле состоялся первый международный съезд сионистов и была основана Всемирная сионистская организация. Совпадение это вовсе не случайно, поскольку один и тот же источник питал и международное сионистское предприятие, и кампанию дрейфусаров — деньги барона Эдмонта Ротшильда.»
Поняли? Едва возникла Всемирная сионистская организация, и тут же за ней – движение дрейфусаров! Вот куда ведут следы и тянутся нити! Вот кто стоял за! Можно еще добавить, что процитированная статья Л. Н. Толстого о Шекспире — не самое умное из его сочинений.
Как сообщают нам авторы, сам Пуанкаре
«На очередном заседании Академии наук он кратко выразил Аппелю свое мнение по этому поводу: "Значительность обвинения, по-видимому, разрушила критические чувства у судей". <...> Потом, по свидетельству Аппеля, Пуанкаре вообще перестал говорить на эту тему.»
Пуанкаре имел право на свою позицию: он был занят своей важной работой и делал ее очень хорошо, но почему авторы стараются подтолкнуть читателя к мысли, что дрейфусары – это были какие-то жуликоватые склочники и интриганы? Почему они берут сторону Роллана и Толстого, а не Золя и Чехова?
Чехов, кстати сказать, в письме Батюшкову 23 января 1898 г. писал так:
«У нас только и разговора, что о Зола и Дрейфусе. Громадное большинство интеллигенции на стороне Зола и верит в невинность Дрейфуса. Зола вырос на целых три аршина; от его протестующих писем точно свежим ветром повеяло, и каждый француз почувствовал, что, слава богу, есть еще справедливость на свете и что, если осудят невинного, есть кому вступиться. Французские газеты чрезвычайно интересны, а русские — хоть брось. «Новое время» просто отвратительно.»
Что касается графа Толстого, то он был нравоучитель и моралист. Такие люди неустанно борются с Мировым Злом, и пока не победят, им не до проблем отдельных людей. У них «есть тысячи дел, гораздо более близких и интересных, чем дело Дрейфуса».
***
Книга Н. Молчанова «Жан Жорес» в серии ЖЗЛ.
Читатель помнит, что 24 декабря 1894 Мерсье внес в Палату представителей законопроект, восстанавливающий смертную казнь за измену. Вот как это описывает Молчанов:
«24 декабря 1894 года военный министр Мерсье вносит в палате проект закона о введении смертной казни за измену. Вот здесь-то Жорес впервые соприкоснулся с делом Дрейфуса. Он, как и все тогда, не сомневался в его виновности. По свидетельству одного из близко знавших его людей, он вместе с Клемансо даже сожалел, что Дрейфуса не расстреляли. Но он почувствовал, что это дело используется для борьбы против республиканцев и социалистов, для новых маневров реакции. Жорес берет слово и высказывается против законопроекта Мерсье. Он показывает, что за ним кроется стремление военной касты использовать новый закон против социалистов. Он требует отмены смертной казни солдат за нарушение дисциплины, равенства всех перед законом. Оказывается, Дрейфус, если бы он был не офицером, а солдатом, был бы казнен.
— Офицер, — заявляет Жорес, — может предать родину, но ему сохраняют жизнь. Но для простого солдата за это полагается смерть, всегда смерть. Говорят, что смертной казни нет за политическое преступление. Но разве коммунары, которых расстреливали, совершали не политическое преступление?
Когда Жорес разоблачает замыслы военной клики, в зале раздаются бурные протесты правых.»
Жорес в тот момент верил в виновность Дрейфуса и считал, что его, даже по тогдашним законам, можно было и следовало расстрелять, но Молчанов слишком любит своего героя, чтобы говорить о нем такую простую правду: Жорес не требовал отмены смертной казни для солдат, он требовал ее для Дрейфуса.
«Между тем осужденного Альфреда Дрейфуса отправили во Французскую Гвиану, в каторжную тюрьму на Чертов остров, входящий в архипелаг Спасения! Но ничто не спасло бы его, и он так и сгнил бы на Чертовом острове, если бы не принадлежал к богатой еврейской семье с деньгами и со связями.»
— Автор, возможно, бессознательно, подсовывает читателю мысль, будто еврейство семьи Дрейфуса, вместе с богатством и связями, облегчало ей задачу освобождения Дрейфуса, брата и мужа. Разумеется, будь он одинок и беден, никто бы за него не заступился, но, не будь он евреем, шайка из Генерального штаба не спешила бы обвинить его на основании сомнительного сходства почерков.
«В декабре 1897 года его посетил друг Дрейфуса, публицист анархистского толка Бернар Лазар, и принес ему свою брошюру «Правда о деле Дрейфуса». Жорес принял его любезно, но холодно. Его несколько настораживала нервозная, даже истерическая деятельность друзей невинно осужденного офицера. Для них все дело сводилось к несправедливости по отношению именно к еврею. Не будь Дрейфус евреем, они и пальцем не шевельнули бы в защиту попранной справедливости.»
— Для кого «для них»? Для «друзей невинно осужденного офицера»? Я думаю, для них важно было спасти мужа, брата и друга, а не «именно еврея». Да, не будь Дрейфус их братом, мужем и другом, «они и пальцем не шевельнули бы в защиту попранной справедливости».
Бернар Лазар был первым и единственным евреем, кроме семьи Дрейфуса, который включился в борьбу за пересмотр дела.
«нервозная, даже истерическая деятельность» — что-то знакомое? Так и есть, несколькими строчками ниже следует знакомая цитата из Ромена Роллана и в знакомом обрамлении, только «влиятельные круги космополитического толка» теперь стали «еврейскими кругами (с которыми Роллан был тогда связан своей женитьбой)».
Имеется в виду, надо полагать, первый брак Роллана, длившийся с 1892 по 1901 г., когда его женой была Клотильда Бреаль. Отцом ее был Мишель Бреаль, филолог, член Академии надписей, командор Почетного легиона. Он родился в Ландау. Может, его жена была еврейкой? Откуда эта цитата, так полюбившаяся советским историкам дела Дрейфуса?
Вообще, советским авторам, писавшим о деле Дрейфуса, можно посочувствовать. Обойти эту историю молчанием невозможно: в ней играли роль Жорес, Золя, Франс, а на другой стороне были антисемиты, клерикалы, националисты и генералы. С другой стороны, коммунисты очень не любили евреев и даже разговоров о них, а в центре этого дела, как читатель помнит, был как раз еврей. Поэтому так похожи отрывки в книгах про Пуанкаре и Жореса. Вероятно, авторы получили одинаковый инструктаж.
1 Была ли эта история похожа на борьбу «против всего буржуазного строя»?!
2 Надо полагать, имеется в виду почти комическая попытка Деруледа совершить переворот на похоронах президента Фора.