Услышав такой приговор, все так и ахнули. Обстоятельства, смягчающие государственную измену?! В переводе на простой язык, это значило: оправдать Дрейфуса мы не можем, т. к. это значило бы посадить на скамью подсудимых или, по крайней мере, опозорить Мерсье, дю Пати, Буадефра, Гонза и еще многих, а возвращение Дрейфуса на Чертов Остров наверняка вызовет бурю возмущения во Франции и в мире. Еще одна абсурдная деталь: суд сразу же единогласно попросил правительство не разжаловать Дрейфуса, понимая, что второй раз устроить такой спектакль перед всем миром невозможно.

Согласно тогдашним порядкам, вердикт и приговор зачитывали в отсутствие обвиняемого; ему сообщали результат отдельно. Деманж попросил Лабори известить Дрейфуса; у самого Деманжа не хватило духу. Адвокаты тут же подготовили апелляцию, Дрейфус ее подписал. Во Франции пресса, кроме антисемитской, выражала возмущение и негодование. Золя напечатал статью «Пятый акт» в «Л'Орор»:

«Я в ужасе. Это уже не гнев или требование мести за оскорбление, желание возопить против преступления, требование наказания во имя правды и правосудия. Это ужас, священный ужас человека, видящего, как невозможное стало реальностью, потоки потекли вспять к истокам, Земля столкнулась с Солнцем. И то, от чего я вопию – это нужда, в которой находится наша великодушная и благородная Франция, это страх перед пропастью, в которую она катится. Мы воображали, что процесс в Ренне был пятым актом ужасной трагедии, в которой мы жили последние два года. <...> Как мы обманулись! Совершился новый поворот колеса, самый страшный. <...> Процесс в Ренне был только четвертым актом. Великий Боже, каков же будет пятый? Из каких новых скорбей и страданий он будет состоять? Какое крайнее искупление потребуется от нации?»

За рубежом приговор вызвал возмущение. Газеты Германии и Англии писали о нем в самых резких выражениях. Королева Виктория поручила лорду Килоуену, который наблюдал процесс, выразить ее глубокое огорчение приговором, назвав его противоречащим здравому смыслу.

Теодор Рузвельт, губернатор штата Нью-Йорк, будущий президент США, 13 сентября заявил:

«Мы наблюдали с чувством оскорбленной справедливости и сожаления процесс капитана Дрейфуса. Под судом был не столько Дрейфус, сколько его судьи. Частично это произошло по причине сильно укоренившихся религиозных предрассудков французского народа.»

В Брюсселе, Милане, Будапеште, Лондоне, Нью-Йорке и других городах прошли демонстрации. Многие страны угрожали бойкотом Всемирной выставки в 1900 г.

Дело нужно было так или иначе заканчивать. Дрейфус был очень плох; с другой стороны, правительство тоже искало выхода из кризиса. Удовлетворить апелляцию значило кризис затянуть и рисковать получить новый обвинительный приговор. Матье посовещался с Рейнаком, Лазаром и Клемансо. Рейнак предложил помилование, Клемансо сомневался, видя в этом приемлемое решение, но не торжество справедливости: помилование – для виновных, для невиновных – правосудие. Жорес тоже сначала склонялся к такому мнению, но приняв во внимание гуманитарную сторону дела, и Клемансо, и Жорес выбрали помилование. Кабинет министров согласился на помилование при условии, что Дрейфус отзовет апелляцию. Сам Дрейфус не сразу, но подумав о семье, о детях, растущих без отца, согласился принять помилование на этом условии. (Заметим, что отозвать эту апелляцию, не значило прекратить поиск новых фактов, на основе которых можно было бы подать новую.)

Жорес сочинил заявление, которое Дрейфус опубликовал назавтра после помилования:

«Правительство Республики вернуло мне мою свободу. Она ничего не значит для меня без чести. С сегодняшнего дня я буду без устали трудиться, чтобы исправить ужасную судебную ошибку, жертвой которой я являюсь. Я хочу, чтоб Франция узнала из ясного судебного решения о моей невиновности. Мое сердце успокоится только когда ни один француз не обвинит меня в преступлении другого.»

Президент Любе был человеком не больно решительным и опасался, что помилование сразу после приговора будет означать неприятие этого приговора и осуждение армии. Дрейфусары именно этого и хотели. В конце концов, президент Любе 19 сентября 1899 г. подписал письмо о помиловании, представленное военным министром Галифе; не узнав об этом, в тот же день от рака скончался Шерер-Кестнер. 21 сентября Дрейфус впервые после ареста увидел своих детей: восьмилетнего Пьера и шестилетнюю Жанну. Его мученичество продолжалось четыре года и десять месяцев.

Вальдек-Руссо 17 ноября предложил Палате депутатов законопроект об амнистии для всех, связанных с делом Дрейфуса. Дрейфус, Пикар, Клемансо и Жорес в печати протестовали против этого. Законопроект не просто оставлял безнаказанными фальсификаторов, но ставил некоторых дрейфусаров в уязвимое положение; например, иски к Золя и Рейнаку могли быть переведены из уголовных в гражданские суды, в которых судья мог проявить больше произвола. Тем не менее, законопроект был принят Сенатом 2 июня 1900 г., а Палатой представителей – 18 декабря 1900 г. Этот закон, однако, не исключал продолжения борьбы Дрейфуса за полную реабилитацию.

Принятие помилования раскололо лагерь дрейфусаров. Многие, например Пикар и Лабори, сочли это предательством дела, считали, что лучше бы ему умереть в тюрьме, не хотели позволить ему быть частным лицом. Лабори порвал с Деманжем и с семьей Дрейфуса.

Генерал Мерсье был избран сенатором 28 января 1900 г., но не появлялся в Сенате до момента обсуждения закона об амнистии. При обсуждении закона он потребовал слова и заявил, что в 1894 г. он был убежден, что действует на благо нации, а в амнистии не заинтересован.

В ночь с 28 на 29 сентября 1902 г. умер от отравления угарным газом Золя. Один из дымоходов, ведущих из его спальни, оказался заткнутым, хотя трубы в этом доме недавно чистили. Дело так никогда и не было выяснено до конца. На Монмартрское кладбище его проводили Дрейфус, Жорес, Лазар и еще более 20,000 скорбящих. Надгробную речь произнес Анатоль Франс.

В апреле – мае 1902 г. прошли выборы в законодательные органы. Левая партия Вальдек-Руссо получила 370 из 588 мест в Палате представителей, однако Вальдек-Руссо по слабости здоровья подал в отставку.

Новым премьером и министром внутренних дел стал Эмиль Комбе, антиклерикал, как и Вальдек-Руссо. Генерал Андре, республиканец и антиклерикал, стал военным министром. (Он запретил читать в казармах клерикальную и антисемитскую прессу.)

***

В апреле 1903 г. Жорес поднял в Палате депутатов вопрос о пресловутом бордеро с пометками. Он произнес длинную речь, которая заняла целиком заседание 6 апреля и два часа на другой день. Перечислив все мошенничества, совершенные в ходе расследований и процессов по делу Дрейфуса, Жорес потребовал от правительства нового расследования действий Второго бюро в ходе дела Дрейфуса. Военный министр Андре согласился.

21 апреля Дрейфус представил Андре формальное требование нового расследования.

Расследование Андре длилось с 4 июня по 19 октября 1903 г. Непосредственно его проводил капитан Антуан-Луи Тарж. Досье Дрейфуса было разобрано на части и рассовано по разным местам, но Тарж сумел собрать его снова и нашел кое-какие документы, которые Гонз, Анри и Кюнье припрятали, поскольку они могли оправдать Дрейфуса:

– отчет полковника Поля Филлипа Александра де Фонтенийя о разговоре с Паниццарди 6 ноября 1897 г., в котором Паниццарди ручался честным словом, что никаких дел с Дрейфусом не имел;

– записку Анри с переводом телеграммы итальянского Генерального штаба Паниццарди от 31 декабря 1894 г., т. е. после осуждения Дрейфуса; ему приказали временно прервать отношения с неким агентом, которым Дрейфус не мог быть;

– записку Анри, в которой он подтверждал получение письма от служащего Второго бюро Эдмона Лажу об агенте на жаловании Шварцкоппена, с узнаваемым описанием Эстергази;

– три записки Шварцкоппена, доказывающие, что планы от «канальи Д.» он получил в 1892 г., задолго до появления Дрейфуса в Генеральном штабе, и что передача материалов продолжалась после ареста Дрейфуса.

Андре привлек к ответу архивиста Гриблена, и тот, защищенный законом об амнистии, на сей раз выложил всю правду: показал две главные, кроме фальшивки Анри, подделки – письмо Паниццарди Шварцкоппену, в котором Анри переделал «P.» на «D.» и письмо Паниццарди Шварцкоппену об организации железных дорог от 28 марта 1895 г., в котором Анри и Гриблен исправили дату на апрель 1894 г., чтобы стало возможным приписать этот текст Дрейфусу.

Гриблен указал на подчистку в обвинительном акте Эстергази: там были удалены слова «за деяния, совершенные в 1894 г.» Это означало, что теперь оправдательный приговор покрывал все действия вплоть до момента суда, а не только совершенные в 1894 г.

Он рассказал о махинациях с отчетностью секретного фонда, имевших целью скрыть ежемесячные выплаты Валь Карлосу (Валь Карлос отрицал такие выплаты); о махинациях с отчетами о тратах Пикара из этого фонда, чтобы обвинить его в растрате; рассказал, как дю Пати послал Пикару в Тунис телеграмму «Сперанса» и как Анри передал Эстергази документ-защитник.

Никаких следов бордеро с пометками не было найдено.

Между тем, 1 сентября 1903 г., в возрасте 38 лет, умер от рака Бернар Лазар.

26 ноября Дрейфус послал министру юстиции апелляцию. Она была основана на данных, изложенных в речи Жореса, и на письме бывшего германского посла Рейнаку (там, со слов самого Шварцкоппена, утверждалось, что его агентом был Эстергази), а также на опровержении лжесвидетельств в Ренне Сернуски и Савиньо, бывшего денщика Пикара.

Доклад Андре был передан министру юстиции Эрнесту Вале. Опять стали медленно поворачиваться шестерни машины правосудия. Министр юстиции созвал ревизионную комиссию. 24 декабря комиссия единогласно решила, что основания для ревизии существуют. 5 марта 1904 г. Уголовная палата кассационного суда приняла апелляцию и назначила дополнительное расследование.

13 марта 1904 г. в Париже скончался Людовик Трарье.

Я не стану утомлять читателя подробностями расследования Уголовной палаты, упомяну только некоторые детали.

Трех знаменитых математиков – Жана Гастона Дарбу, Поля Эмиля Аппеля и Анри Пуанкаре – оторвали от более важных дел и привлекли в качестве экспертов, чтобы доказать абсурдность системы Бертильона. Мерсье, со своей стороны, упорно отстаивал эту систему.

Артиллерийские эксперты показали, что бордеро писал не артиллерист, что некоторые детали, упомянутые в бордеро, были продемонстрированы на маневрах в Шалоне, где присутствовал Эстергази, что «Наставление по артиллерийской стрельбе» было легко доступно.

Теперь дело было за совместным заседанием палат Кассационного суда, но тут разразился скандал по поводу того, что Андре, желая продвинуть по службе побольше республиканцев, стал собирать сведения о политических взглядах офицеров. Ему пришлось подать в отставку в ноябре, а премьеру Комбу в январе 1905 г. Новым премьером стал Морис Рувье.

В январе 1906 г. новым президентом Франции был избран Арман Файер. Премьер-министром в марте стал Фернан Сарьен, а в состав его кабинета вошли многие дрейфусары: Жорж Клемансо, Луи Барту, Аристид Бриан и Раймон Пуанкаре. Выборы в законодательные органы тоже принесли успех левым.

3 июля 1905 г. Палата представителей приняла закон об отделении церкви от государства. Сенат утвердил этот закон 9 декабря. Клерикалам, националистам и антисемитам был нанесен сильный удар. Ключевыми фигурами в продвижении закона были социалисты Жан Жорес и Аристид Бриан и президент Лиги прав человека и гражданина Франсис де Прессенс.

Жан Жорес

Палаты Кассационного суда занимались делом Дрейфуса с 15 июня по 12 июля 1906 г. – более двух лет спустя после апелляции и завершила расследование более чем через год после того, как дело достигло объединенных палат. Такая проволочка объяснялась сложной обстановкой в стране и в мире. Среди дрейфусаров в это время уже не было единства: Пикар и Клемансо продолжали настаивать на своей позиции: Дрейфуса должны судить равные ему офицеры, а не штатские, нужен третий военный суд. Наконец, председатель объединенных палат Кассационного суда Манюель Ашиль Бодуэн в восьми заседаниях огласил заключение. Он не пощадил никого из шайки Мерсье, дю Пати, Кюнье, Гриблена и Гонза. Все они бурно протестовали в печати. Рекомендация Бодуэна была: отменить приговор, вынесенный в Ренне без нового суда.

Морнар, адвокат Люси, заявил, что Дрейфус не ищет возмещения убытков, а только публикации решения о своей невиновности.

9 июля Пикар и Гонз дрались на пистолетах. Гонз промахнулся, а Пикар не стал стрелять. Упустить такую возможность!

12 июля 1906 года было зачитано решение объединенных палат Кассационного суда: отменить вердикт суда в Ренне, реабилитировать Дрейфуса и провозгласить его невиновность.

13 июля Палата депутатов внесла предложения о производстве Дрейфуса в чин майора и награждении его орденом Почетного легиона, о производстве Пикара в чин бригадного генерала, считая его в новом чине с 10 июля 1903 г., и о перенесении праха Золя в Пантеон. Сенат одобрил эти законы. У Мерсье, который в это время был депутатом, хватило бесстыдства протестовать против восстановления Дрейфуса в армии, но зал встретил это весьма враждебно.

Сенат также постановил установить в галерее Сената бюсты Людовика Трарье и Огюста Шерер-Кестнера.

Законодатели подошли к Пикару и Дрейфусу по-разному. Ему бы полагалось быть майором с 1901 г., а в 1906 он мог бы быть подполковником.

Церемония реабилитации и награждения Дрейфуса состоялась 21 июля 1906 г. в малом дворе Военной школы. Рейнак предлагал провести церемонию в том самом дворе, где одиннадцать лет назад Дрейфуса разжаловали, но Дрейфус пожелал избежать тяжелых воспоминаний. Присутствовали немногочисленные зрители: семья Дрейфуса, Пикар, Бодуэн, Анатоль Франс, журналисты и фотографы. Кругом двора были выстроены две артиллерийские батареи и два эскадрона кирасир. Вместе с Дрейфусом награждали капитана Таржа. Церемонию проводил генерал Жийен, командир Первой кавалерийской дивизии. Под звуки труб он коснулся шпагой плеча Дрейфуса и сказал: «Именем Президента Республики и властью, которой я облечен, я назначаю вас, майор Дрейфус, кавалером Почетного легиона.» Войска прошли, салютуя оружием, зрители кричали: «Да здравствует Дрейфус! Да здравствует Пикар!» Дрейфус отвечал: «Да здравствует Республика! Да здравствует Правда!»

< >