Барахольные байки

Помощница

Представьте ситуацию, что Смерть взяла себе подмастерье. И теперь её задача - рассказать все премудрости своей работы и дать молодому поколению первое поручение. 

Часть 1. Humor

— Значит так. Работа у нас простая и не пыльная. Подходишь. Касаешься. Цепляешь последний вздох, точнее, выдох. Берёшь вооооот эту сферу и ловишь в неё душу из последнего выдоха. Вот так, аккуратненько, пальчиком, значит, проводишь… Мать моя Вселенная, ты откуда такие ногти взяла?? Даже у меня таких нет… А, как раз перед мной маникюрчик себе нафеячила? Ну конечно, в гроб без маникюра – это же некомильфо… Ах не в гроб собиралась? А куда? К ЛП на днюху? И на перекрёстке на новый маник засмотрелась? Ну-ну… Так вот, повторяю — подходишь, касаешься, ловишь выдох, пакуешь, и… В смысле, как узнать кого касаться? А ты не на маник свой новый смотри, а на людей! Хотя можешь и на маник, ты ж всё равно теперь просвечиваешься,… Нет, этого нельзя. Нет, и этот ещё не готов, это у тебя сопля какая-то висит на среднем… ах не сопля, а замочек на счастье? Во имя Великого Ничто и Никуда, на хх… зачем на ноготь вешать замок? Ну и что, что маленький и хорошенький? Ах, на счастье… Ну логично вообще. Стать моим помощником – то ещё счастье, не то что этих – то ли в рай, то ли в ад, то ли ещё куда. В смысле почему тебя ко мне? Неисповедимы пути Вечности… Это я-то не страшная? Я МОГУ И ВОТ ТАК ЕСЛИ ЧТО!! В СМЫСЛЕ ТЫ тоже Терри Пратчетта читала? А, ладно, Космос с тобой – вон того, с цветами и телефоном видишь? А то, что он на красный прётся, и в мобилу смотрит вместо по сторонам – тоже видишь? Ах, это ЛП-шный тюбик? И… и всё. И нету тюбика. И подруги лучшей у твоей ЛП больше нет. Спорим, ему кто-то уже написал, что тебя того? Ну и его тоже того… Нет, с ним поговорить нельзя – делай как сказано. Вооот так… и выдох… и пальчиком… Умница! Всё, присматривай тут за этим перекрёстком, чую, через него к твоей ЛП на днюху ещё много народу побежит…

Часть 2. Glass

Боль остаточным пульсом разламывала виски. Я попыталась вспомнить, обо что ударилась, или где споткнулась – потому что вот это, остаточное, было настолько ошеломляющее сильным, что вызывало спазмы в горле. Мне будто бы не хватало воздуха.

Я вдохнула. Глубоко, как только могла, чтобы прогнать боль, и она правда ушла – так спокойно и легко моё тело себя ещё никогда не чувствовало.

Слишком спокойно. Слишком легко.

Как будто его и в помине не было.

Я подняла руку, собираясь потереть лоб – и застыла, рассматривая прозрачную ладонь.

До меня, наконец-то, дошло. И жуткая какофония звуков из пронзительных водительских гудков, криков, сирен – хотя не могли же скорая или полиция отреагировать так быстро? И растерянный парень у металлической кучи из ограждения, ошмётков капота и… меня?

Эта тёмная лужа на асфальте – ни черта не топливо, и не масло, и совсем не дождь…

Он меня… убил??

Ярость зародилась где-то между рёбер, будто они генерировали её, как провода – разряд. Она нарастала из медленного понимания, что вот это вот всё – всё. Окончательно, бесповоротно – всё. И безумная злость, обида, растерянность, ненависть – рванули по экспоненте ввысь, разойдясь от меня вполне себе ощутимой огненной волной.

Водитель её не заметил. Её никто не заметил, только водитель всё-таки поморщился, когда она окутала на мгновение его плечи, и потёр лоб.

— Да ты, я вижу, справилась, — раздался за мной негромкий низкий голос.

Я обернулась. Позади клубок тьмы, совсем как в кино, плавал в воздухе сам по себе, загораживая обзор. Она была очень густой, эта тьма, почти чёрной, клубящейся, и внутри словно тонкими лезвиями били молнии такими болезненными для зрения проблесками, что захотелось отвернуться или хотя бы закрыть глаза.

Я закрыла.

Ничего не изменилось. Мои веки тоже стали прозрачными.

— Ты грёбаный дементор, что ли? — придушенно вырвалось у меня.

Тьма расхохоталась. Натурально расхохоталась, вытягиваясь, и становясь похожей хоть немного на человеческий силуэт.

— Сразу видно год твоего изготовления, — хихикнула она. — Но ты продолжай, иначе не уйдёшь, — произнёс голос прямо из сердцевины медленно плывущего одновременно в разные стороны чернильного облака. Казалось, что оно распухает, захватывая всё пространство, и при этом оставаясь на месте. От этого голова разболелась только сильнее. Что, ну что у меня там может болеть? Мои мозги раскатаны тонким слоем по чёртовой аудюхе!

— Куда уйдёшь? — на автомате спросила я.

— Туда, куда мне хода нет, — тьма странно пошевелилась, будто пожав плечами. Совсем как моя мама, когда объясняла очевидные для неё вещи, когда я была ребёнком, и удивлялась, что тут может быть непонятного. — Ты, считай, тоже застряла. Пока он жив — ты тут, — узкая дымная спираль крутанулась, сбоку вытягиваясь из облака в сторону водителя.

— Одна? — почему-то невольно вырвалось у ошеломлённой меня. Что значит — застряла? Что значит – пока он жив, я же даже собственный лоб почесать не могу, не то, что прибить к херам этого засранца!

— Почему одна? Вас тут полный перекрёсток… — мне послышалась насмешка в низком глубоком голосе. От него шею и плечи драло льдом – мурашки по коже не просто бегали, а исполняли па-де-де на коньках.

— Я их не вижу… — мой голос сел, и вдруг словно подстроился, тоже став низким и глубоким.

— Вам не дано видеть друг друга.

— А люди?

— А людям не дано видеть вас... Такая вот постирония — тотальное одиночество в толпе живых и мёртвых...

Пожалуй, впервые в жизни я почувствовала желание завыть. Натурально, упасть на колени и завыть, как-нибудь так заломив руки, чтобы вой услышали ВСЕ. Просто ВСЕ! И живые и мёртвые. А главное – чтобы он снёс к чертям этот кусок жуткой тьмы, словно приклеенный к реальности неуклюжей командой CGI.

— А как же те, кто умер сам? — вместо вопля прохрипела я. Горло кололо так, будто я всё-таки орала – долго, громко и впустую, ибо мир вокруг хоть и двигался, но казался при этом застывшей в стеклянном шаре пластиковой декорацией в ожидании снега.

— Я с ними никогда не встречался, — пожала плечами Тьма. Смерть? Почему даже подумать это слово – так… некомфортно?

— Что мне делать? — я не раскрыла губ, не выдохнула, рождая во рту слова – но вопрос всё равно прозвучал, разлился вокруг отчаянием и усталостью.

— Следи за своим, — Смерть кивнула на водителя, который, обхватив себя руками, сидел рядом с колесом и тихо, пронзительно выл вместо меня. К нему бежали врачи из скорой. — Следи. Копи силы. Мсти. Как только он будет мёртв – уйдёшь.

— Куда?

— Туда, куда мне хода нет, – монотонно и терпеливо, как ребёнку, пояснил низкий голос. –  И где меня тоже нет.

— А если у меня не хватит сил?

— Значит, он со мной не встретится тоже… Умрёт своей смертью. А ты… готовься на этом перекрёстке праздновать.

— Что праздновать??

— Вечность…

Пусть меня научат... 

Расскажите мне в виде художественной зарисовки (как отрывок из рассказа, в котором главный герой - вы) о том, как вы пишете свои ангстовые работы. О чем думаете в это время? Что чувствуете в процессе? Как продумываете персонажей и повороты их судьбы? Сопереживаете ли им? Или же их страдания приносят вам удовольствие?
Если у вас такого опыта не было, то напишите про абстрактного автора за стекольной работой - своего рода, про то, каким автором стекла вы видите себя.

— Убей её!

— ААА, говорящее зеркало!

— Цыц, я твоё альтер-эго. На пятнадцать минут минимум. Так вот — УБЕЙ ЕЁ!

— У тебя амальгама потекла? Я не могу её убить, она ГГ!

— А ты её не до конца убей. Шуть-шуть. Но подробно опиши процесс!

— Ктулху всемогущий, нафига?

— Ну так у тебя же этот… ангина и драма с дракой!

— Во-первых, ангст, драма и дарк! Во-вторых — я не могу... Зачем её убивать, то есть не совсем убивать, когда у неё всё хорошо? Из ВУЗа выпустилась, парня приличного вот нашла, профессия любимая ждёт... какая ангина с драмой?

— Вот и пиши! В ВУЗе попутали дипломы, и она не выпустилась, а прослушала курс! Парень оказался козлом! А профессия нифига не радужные пончики с кофе во время рабочего брейк-апа, а лютая дичь с агрессивными клиентами и тупым начальством!

— Да не получится у меня...

— Это ещё почему?

— Потому что у меня есть ситуация, вход в неё и выход! И чаще всего со смефуёчками. А страдать героев внутри ситуации я не умею — они у меня ржут, да ещё и отпускают матные шуточки!

— А надо чтоб страдали! Ты можешь процесс страдания описать, например, по поводу того, что она парня с другой увидела?

— Нет! Она сходу придумывает план мести, с матными шуточками! И идёт его осуществлять! А пока план осуществляет, находит другого парня, хорошего, ХОРОШЕГО, я сказала! Ну не умею я в страдашки!

— Но тебя же научат? — отражение вылезло из плоскости и сунуло нос прямо в экран. Кажется, кончик носа, как в избитых фантастических фильмах, чуточку влез внутрь, вызывая волну, и буквы в Ворде пошли слабыми кругами.

— Научат, научат... в ВиФе всему учат. А теперь брысь обратно — йор таймс-ап!