1. Поворот не туда

У нас с Нури были два шикарных наряда с последней распродажи прошлогодней брендовой коллекции, наисвежайший маникюр, оригинальные «Converse», наши волосы сиялись и шелковились после ламинирования, а макияж был идеально подобран советами топовой мэйк-ап блоггерши. Не то, чтобы это был необходимый лук для посещения местечковой спортплощадки в соседнем районе, но если твоя подруга крашится по капитану волейбольной команды, то бывает трудно остановиться. Единственное опасение вызывали у меня дурацкие чирлидерские помпоны. Ничто в мире, по моему мнению, не смотрится так по-идиотски, как прыгающие девицы почти без юбок. Но глядя на решительно настроенную Нури, я понимала, что и до этой дряни мы доберёмся…

— Ненавижу волейбол, но ради этого красавчика готова идти даже на такое сумасшествие, — вздохнула подруга, упихивая шебуршаче-блестючий инвентарь в пакет.

— Это с ним всё так хорошо или с тобой всё так плохо? — уточнила я, когда мы выскочили на улицу.

Нури протяжно, долго, медленно выдохнула.

— Увидишь, — растянула на этом выдохе она, заставив оглянуться и поцокать осуждающе языком пожилого аджосси. Да уж, мечтательный выдох вышел у подружки на диво сладострастным. Мне уже не терпелось посмотреть, что там за краш. — Держи, — сунула она мне в руку брошюрку с визиткой этой самой команды.

 — Ча Хакён, Чон Тэгун, Ли Джехван, Ким Воншик, Ли Хонбин, Хан Санхёк, — прочитала я, рассматривая фотографии. Надо сказать, они были преотвратными — вечно эти дизайнеры всё запорют и не дадут позалипать на красавчиков. — Ну… ничего.

 — Ничего? — возмутилась подруга. Площадку вместе с командой она обнаружила неделю назад, провела там полдня, забив на реферат и получив за него плохую оценку, проголодалась и объелась из соседней лавочки чего-то аллергенного, и распухла под вечер до поросячьих щёк и глаз в щёлочку. Возмущённая я, в тот день вместо мамы дежурившая в гостинице, ну никак не могла ей этого простить: во-вторых, у меня в сумке вечно валяется в сумке запасная пачка антигистаминов, во-первых, могла бы и состав прочитать на упаковке со снэками! А в-главных — ну как она могла не подождать меня!! Сходили бы на них полюбоваться на следующий день вместе — и реферат бы выжил, и не раздуло бы. Но рассеянность к Ё Нури и прилагалась в комплекте с рождения.

 — И кто твой? — спросила я через полчаса, азартно прыгая всё с теми же помпонами. До танцев нам было, как Луне до походки Майкла Джексона, поэтому прыгали мы хаотично, делая вид, что так и надо. Холод — не тётка, и помпоны, с которыми мы очень даже аутентичненько смотрелись на открытом стадионе, пригодились только так. Февраль, знаете ли, не самый тёплый месяц.

 — Ча Хакён, — опять на выдохе произнесла Нури. Из-за сбитого дыхания этот выдох получился ещё более сладострастным, и игрок на краю поля оглянулся, вскинув брови и смешно по-кроличьи сморщив нос. Я ему улыбнулась и помахала помпоном.

 — Слишком слащавый, — подвела итог я, наблюдая за крашем подруги, который по совместительству был ещё капитаном этой команды.

 — Ой, ну ты вечно! — закатила глаза Нури. В прыжке и с помпонами это выглядело странно. И не мне одной так казалось — ещё один игрок, носатый, тоже разулыбался, глядя на Нури и чуть не профукав мяч.

Тренировка закончилась, и игроки двинулись в раздевалку. Мы рванули за ними — в открытой для посетителей зоне было тепло, и стоял автомат с кофе. Кафе было забито, перед автоматом толпилась очередь, а с десяток фанаток вроде нас, с помпонам и красными от холода носами, ждали, пока их краши покинут раздевалку, гомоня эдаким стадом топорков.

 — Глянь, — толкнула я Нури. В глубине тёмного коридора без освещения вроде бы стоял ещё автомат, приветливо мигая огоньками. Там никого не было — вежливая табличка просила посторонних туда не ходить. Я прикинула, что мне дороже — пальцы на ногах или испорченные выговором нервы, вспомнила, что по последним исследованиям нервные клетки уже вроде как восстанавливаются, и нырнула под ограждение.

Нури, рассудившая точно так же, молча последовала за мной. Гомон здесь мгновенно утихал, позволяя различить даже хлопающую от сквозняка где-то неплотно прикрытую дверь. Отойдя на два десятка шагов вглубь, подруга вытащила телефон, собираясь включить свет.

Дальше всё случилось одновременно. Распахнулась широкая боковая дверь, выпуская облако пахнущего водой и мылом пара, Нури автоматически развернулась туда с телефоном в руках, на котором палец случайно нажал вместо иконки «свет» иконку «камера».

Я же уже упоминала, что идиотские ситуации — это про нас? Где-то в веб-паутине по нам грустит одна маленькая премия Дарвина.

За дверью оказалась душевая и раздевалка.

И шесть голых парней прямо перед камерой Нури.

Немая сцена из восьми человек длилась ровно пятнадцать секунд. А потом Нури попыталась завизжать.

Нури и визжать — это мой спонсор нелепых историй по жизни, и я действовала вообще на автопилоте — едва увидев на экране подруги шесть обнажённых мужских фигур со всем их великолепием. Зажав Нури рот, я обхватила её за талию и утянула в темноту к тому самому автомату.

Дверь с премерзким скрипом медленно закрылась, погружая коридор в темноту.

 — Молчать! — прошипела я подруге на ухо, освобождая ей рот. Она меня услышала и от второго несостоявшегося визга отказалась, тихо пища в прихлопнутую ко рту ладонь. Мы на секундочку замерли в глубине коридора, а потом чуть не столкнулись лбами у экрана.

 — Мать моя… — выдохнула Нури.

 — Без мам! — одёрнула я её. — Это вот Хакён?

 — Фиг с ним, ты глянь на вот это!

 — Ну не, форма как-то … Вот, этот круче!

Дверь заскрипела опять, и нам в лицо ударил луч фонарика от чужого мобильника. Мы замерли на низком старте, как мультяшные воришки в луче прожектора.

Вышедший парень в облегающих джинсах и без майки любую девичью крышу сносил на раз — здоровый, квадратный, весь в кубиках, с мокрой кожей в капельках и гладко прилизанными волосами. В прохладном после душа коридоре от нег валил пар, окутывая эдакой загадочно-эротичной дымкой. Я судорожно пыталась вспомнить, кто он из них, но в голове стоял сплошной белый шум — бедный мозг окончательно запутался в предпочтениях хозяйки, потому что бояться этой горы мышц и восхищаться ими я пыталась одновременно.

 — Телефон! — почти не разжимая губ, потребовал парень, затормозив в шаге от нас. Нури нервно закивала и протянула мобилку, тот исподлобья прожёг подругу мрачным взглядом, быстро пробежался пальцами по экрану, и сузив глаза, предупредил: — Если это, не дай бог, куда-то уже залито…

Мы замахали отрицательно головами с такой силой, что волосы взвились вокруг наших голов, как в рекламе шампуня. Когда мы выпутались из них, парень уже снова стоял у двери.

 — Я свой номер тебе забил — звони, если что, — подмигнул он Нури и скрылся в раздевалке.

 Мы переглянулись — и наконец-то завизжали.

8. Три чёрных кота.

С Нури мы расстались возле её дома. Мне до моего топать было ещё минут двадцать: по пустой улочке пройти между двумя кварталами, обогнуть угол, подняться по узкой лестнице, миновать плохо освещённый пятачок с кустами и деревьями, очень романтичный днём и до зубовного скрежета пугающий ночью — и выйти напрямую к гостинице. Что за засада — жить с ЛП в разных кварталах, а? Вот бы каким-нибудь невероятным случаем они с Чимином домами поменялись? А ещё лучше — переехала бы жить ко мне в гостиницу! Повздыхав на несправедливое распределение жилых мест в районе, я уткнулась в экран, позырить на свежие фото с матча, и побрела нога за ногу домой.

Чёрт меня дёрнул оторвать голову от экрана и оглянуться, когда я поворачивала за угол.

Я, собственно, даже не поняла, что увидела. Но сердце вдруг пропустило удар, дрожь дёрнула руки, чуть не уронив смартфон — и я неловко замахала перед собой ладонями, ловя драгоценный гаджет.

Поймала и... оглянулась снова.

Улочка была пуста. Окна дома Ё светились, комната Нури на верхнем этаже тоже была освещена.

Где-то в соседнем дворе активно разговаривали люди, откуда-то неслась музыка. За пределами этих жилых кварталов был слышен гул трассы. А здесь редко ездили машины, вся движуха начиналась с другой стороны, где был мини-парк со спортивными снарядами, подъезд к нашей гостинице, и Lotte Store на углу.

А здесь было тихо.

Так тихо, что я наверняка бы услышала шаги человека, который мелькнул на периферии зрения так быстро, что показался размытой тенью.

Будто высунулся из-за угла и втянулся обратно, обнаружив, что я повернула голову.

А был ли он вообще?

Я посмотрела на экран. Один из красавчиков Нури, вроде Ким Воншик, улыбался, глядя прямо в камеру. Красивый, чертяка, и тут выглядит намного лучше, чем на том дурацком буклете.

Я снова посмотрела на улицу. Пусто и тихо, фоновый шум бытия, и никаких подозрительных шагов или силуэтов.

Нет, ну не удивительно, что мне кажется всякое, после того как этот, здоровый, как-его-там? Санхёк? так нас напугал!

Перед глазами вместо обычной дороги из памяти встали кубики мышц парня, так безжалостно стёршего с телефона Нури То Самое Фото. Не то, чтобы я до этого мужских прибамбасов не видела, но, вообще-то, только на картинках! Справедливости ради стоит заметить, что и эти, вообще-то, тоже были на картинке, но! Картинку сделали мы, и я там вроде в клубах пара что-то да разглядела, правда, не совсем чётко… Или не разглядела? Или мне показалось?

Я вздохнула и поползла вверх по лестнице. Зря нас на физре гоняют, вот ей-богу! Мы сегодня с Нури, считай, нормативы сдали за весь семестр! И попрыгали на стадионе во время поддержки, и побегали (пока сломя голову, на чистом адреналине мчались невесть зачем от раздевалки подальше), а сейчас вот ещё этот бесконечный подъём! А они? В смысле, баскетболисты! Нет, вы видели, как они по полю погоняли? Вот это я понимаю, физкультура!

Я кое-как преодолела подъем. Нет, надо было всё-таки идти по той стороне дороги — она без лестниц! Зато, правда, в гору, но это как-то так адски не ощущается! Хотя я предпочитаю эту улочку, потише; а там машины, какие-то вечно подозрительные компании (чаще всего во главе с Чимином и Тэхёном, но мне-то от этого не легче!)

На самом верху я оглянулась, и взглядом победителя обозрела пройдённый путь. Интересно, тот дом на углу всегда был с такими кривыми стенами, или там кто-то за углом стоит, делая прямую тень кривой?

— Ааа, Бон-Бон, вечно у тебя воображение! — вырвалось само собой, и я ступила на тот самый плохо освещённый кустистый участок.

Я вот вообще не суеверна. Вечно путаю, кому вслед надо плеваться, а кому — складывать козьи рожки. Не запоминаю совпадений. Забываю перекреститься или перекинуть соль через плечо. Бесстрашно хожу под чёртовыми воротами и спокойно смотрюсь в разбитое зеркало (ну а что, оно моё любимое, с красивой бабочкой на крышке, чего мне его теперь, выкидывать?).

Но тут даже меня проняло. Три (Будда превеликий, может, это всё-таки дежавю и я в матрице?) чёрных кота разом проскочили круглый блин света от фонаря передо мной, уселись на обочине и дружно повернули головы в мою сторону. Будто откопированные через Ctrl C — Ctrl V.

Я сглотнула и замерла. Мне этот вечерок и так уже доставил: шесть обнажённых парней (причём один из них настолько близко, что ой, я же могла его пощупать!), непонятные тени, плюс три чёрных кота — как-то многовато даже для моих стальных, титановых, кевларовых (какие там ещё бывают?) нервов.

В общем, я оглянулась, обнаружила, что за мной никто всё-таки не подглядывает, да и вообще на меня никто не смотрит, и стала бочком, не спуская взгляда с котов, обходить их по тёмной стороне участка, куда не падал свет.

Первые три малюсеньких шага всё шло хорошо. А потом мироздание решило, что херушки тебе, Ли Бона, и нет, с тебя ещё не хватит. Едва я свернула на тот самый неосвещённый участок, как в кустах зашуршало.

Мне и так казалось, что за мной следят. И я уже даже не знала, кого бояться больше — трёх матричных котов или случайного сталкера. Пожалуй, сталкеру я бы даже обрадовалась — против двух человек трём котам точно не выжить. Но сколько я не оглядывалась, мне на глаза никто не попадался. Зато по кустам что-то отчаянно шебуршало и, кажется, матюкалось. Поспешно замерев на границе тьмы и света, я робко «ктотамкнула?», но кусты тоже замерли на шухере, делая вид, что они просто случайная флора.

Я сделала ещё один робкий шаг в сторону дома и на что-то наступила. Это что-то упёрлось в зимний сапог (ну я же не дура, при всём параде ходить на стадион в феврале в туфлях!), и даже сквозь довольно-таки толстую подошву ощутимо надавило на ступню.

Наклонилась я на автопилоте. Подняла наощупь что-то маленькое, вроде бы синее, и рогатое со всех сторон, и отчаянно стараясь при этом не заработать косоглазие, одновременно глядя и на кусты, и на котов в противоположной стороне.

От очередного резкого треска кусты вздрогнули, нервы у меня поддёрнуло аж к облакам, и я, окончательно струхнув, рванула бегом вперёд и за угол, видя перед собой только освещённый вход в нашу жилую часть дома. Бес с ним, чувством собственного достоинства, шкура таки важнее, даже если за мной кто-то подглядывал, и будет потом дразниться.

Домой я домчалась пулей. С разбегу перепрыгнула низенькую калитку (ох и влетело бы от омони, но я была не в силах остановиться!) и хлопнула дверью в дом, прислонившись к ней спиной и стараясь унять безумно скачущее сердце. Ну что за вечерок, а?!

И только отдышавшись, подняла руку утереть пот со лба, и чуть его не поцарапала. И с недоумением уставилась на найдёныша в руке.

На ходу сдирая с себя унты, подошву которых чуть не проткнула находка, я стала рассматривать найденный брелок в виде Стича. Тяжёлый. Слишком тяжёлый для дешёвой безделушки, коих пачками продают в соседнем маркете. Фирменный, что ли? И кольцо с цепочкой надёжные, крепкие, а не из дешёвого металла, который мгновенно гнётся, даже в кармане. И краска на пластике вроде качественная. И сделан хорошо — каждая мелкая шерстинка инопланетного зверька, каждый коготок отлично были отлиты. И вроде даже был серийный номер на ухе, впрочем, его при свете неяркой лампочки в коридоре было не рассмотреть. Хорошо был виден только логотип Диснея.

— Ма-ам! — позвала я, влезая в тапки и кое-как, одной рукой, сдирая куртку.

— У? — отозвалась мама из общажки, и я рванула на голос.

Ой.

Родители сидели за го.

Они частенько пытались усадить меня в эти свои настолки, но я предпочитала экранные пиксели незатейливым фигуркам в реальности. Шашки мне давались круче всего, а шахматы и го были где-то за пределами понимания. Ещё рулил маджонг — при условии, что играла я в него исключительно с бабулей. Но вот родители…

Любой неразрешимый вопрос они решали за го. Мне даже любопытно стало, что там они опять не поделили?

Я замерла у входа и уставилась на доску. Никогда не понимала, кто выигрывает, а кто проигрывает. По мне, это были просто хаотично разбросанные по доске костяшки, а потом просто кто-то из игроков (на мой взгляд, тот, кто наглее) заявлял, что выиграл. В случае с родителями они выигрывали по очереди. Мне было гораздо любопытнее, что послужило причиной сесть за доску.

— Что за сыр-бор в отеле? — я прислушалась к шуму и гаму в парке за стеной.

— Омони разбирается, её бронирование, её гости…

— Мам, ты в той группе, где находки и потери на улице, состоишь? — спросила я, с интересом глядя, как папа вдумчиво передвигает белые.

— Угу.

— Я тут нашла на улице кое-что, на ощупь — дорогое. Выложишь?

— А сама? — рассеянно спросила мама, передвигая тем временем одну-единственную костяшку и цепко оглядывая доску.

— Ну ма-а-а-ам! У меня и так миллион групп, мне ещё не хватало вашей взрослой!

— Йес! — выкинула мама после очередного папиного хода, совершенно игнорируя меня, и радостно простучала чёрной костяшкой почти по всей доске. Папа застонал, уткнув лицо в ладонь. — Ха-ха, я знала, что Будда на моей стороне!

— Ты жулик просто, а Будда тут ни при чем! — расстроено заявил отец.

— А на что спорили? — полюбопытствовала я. Мамина радость была какой-то подозрительно бурной — обычно она её выражала намного скромнее, чтобы не слишком расстраивать папу.

— У нас будет ремонт! — счастливым голосом объявила мама.

Чтоооо? Какой ремонт??

— Зачем нам ещё ремонт? — перепугано спросила я, думая, что дражайшая родительница таки поехала крышей. У нас в гостинице ремонт только закончился! Он лет пять длился, просто потому, что гостиницу закрывать было всю сразу невыгодно, и приходилось делать его по частям. Ужас, как мы все намучились! И какой сейчас опять ремонт?

— Дорогая, мы наконец-то обновим дом. Посмотри, тут уже весь потолок облез! Последний раз его перед твоим рождением делали, я устала жить среди этих столетних развалин!

— Мне восемнадцать! Будет....

— Роднуля, не куксись, — улыбнулась мама, складывая игру в стол. Папу сейчас лучше было оставить в покое. С проигрышем он смирится быстро, а вот с очередным ремонтом — точно нет. — Мы быстро. По очереди сделаем комнаты, максимум месяц на одну: убрать вещи, перекрасить стены и потолок, освежить пол, и переделать розетки. У нас их очень мало, не так ли? Оглянуться не успеешь, как всё будет красиво!

Тут я, пожалуй, была согласна, про розетки. Восемнадцать лет назад такого количества заряжаемых гаджетов не было, и в комнатах все то и дело спотыкались о бесконечное количество удлинителей.

Но ремонт! У меня самый важный класс, последний, а я буду неизвестно где заниматься?

— Не беспокойся, твою комнату трогать не будем до лета. А может, и до колледжа — вдруг ты решишь в общежитие сбежать? Так что там с твоей находкой?

То есть, мне этого ремонта даже и не достанется?? Все будут через год жить в красивых комнатах, а я свинчу в колледж? Ну вот только мне этого впридачу ко всем пакостям сегодняшнего вечера и не хватало!

— Не хочу никакого ремонта! — бросила я обижено и умчалась к себе на второй этаж.

— Фото мне скинь? — крикнула мне вслед мама, и я захлопнула к себе дверь.

9. Ремонт подкрался незаметно

Идеальное утро начинается в пять: первым встаёт папа, чтобы приготовить всем нам завтрак и умчаться в ресторан отеля, кормить ранних клиентов. Затем омони варит свой фирменный кофе, и поднимается к себе в мансарду, по дороге оставив две чашки на миленьком древнем столике между моей спальней и родительской. Я, продрав кое-как глаза и прихватив чашку, ползу следом за ней, если, конечно, на улице не адски холодно, и не нужно кутаться в стопиццот пледов ради глотка свежего воздуха с утра пораньше.

Под балконом расстилается парк, с этим нелепым круглым особняком, построенным по прихоти какого-то богача то ли в прошлом, то ли в позапрошлом веке. За ним переплетение не слишком высоких домов окраины, рисовые поля, переходящие в предгорья Кымджонсан, а дальше — узкая синяя полоска Японского моря. Именно там начинается рассвет, но даже если мы на него опаздываем, или встаём слишком рано — зрелище всё равно слишком удивительное, чтобы его пропускать. Тут, в полной тишине, даже не здороваясь, мы пьём с омони по первой чашке, а затем так же молча расходимся, не смея рушить этот ранний покой разговорами — если, конечно, не случается чего-либо категорически неотложного. Затем омони идёт ещё подремать полчасика, на самом деле выжидая, пока народ из дома рассосётся, «чтобы хоть на старости лет побыть в одиночестве и покое, и тихо-мирно позавтракать», по её собственному утверждению. А я ползу в свою комнату, лихорадочно вспоминая, всё ли сделала из домашней работы, и можно ли позалипать в интернет до того, как мама прокричит снизу «Бон-Бон, пора завтракать!» Вообще-то я чаще аккуратная, чем нет, так что успеваю чекнуть новинки от айдолов, которые они выкатили за ночь, и потом бурно обсудить с мамой, что там вкусного произошло в далёком мире Сеульских селебрити. А затем мы расходимся — я мчу за Нури, чтобы успеть с ней на автобус до школы (мы две остановки можем и так пройти, но на автобусе прикольнее), а мама — в отель, работать строгим директором.

Раньше нас часто провожал Хосок, но двоюродный брат как раз закончил школу и в этом году поступил в универ. Я вижусь с ним только через арку у входной двери, едва успев помахать рукой в наши мирные времена, или показать язык, когда у нас военное положение.

Это утро было капец каким не идеальным.

У лестницы столпились: очень нервный папа, который ненавидел оставлять отельную кухню на своего су-шефа, омони в проёме кухни, держа в руках поднос с кофе, мама в позе тореадора, и штуки три незнакомых дядьки в униформе, со строительными ящиками в руках и брошенной у ног бухтой кабеля.

Ну и, разумеется, по неизменной корейской традиции разговаривали все одновременно — они же не могут, как в кино, говорить каждый по очереди, мм?

Мда, ни тебе кофе в тишине и покое, ни тебе, скорее всего, завтрака. Про залипать в инет лучше даже не заикаться. Интересно, если я сейчас очень быстро соберусь и долечу до Нури, меня там накормят?

Я тихо попыталась спиной вперёд уползти по лестнице обратно к себе, но, к сожалению, под пятку легла единственная скрипучая ступенька. Ко мне повернулись четыре головы минимум, и родители, которым явно не упёрлось ругаться с утра пораньше с электриками, радостно прокричали в один голос:

— Ли Бона! Тебе надо срочно позавтракать!

Ну да, ага, конечно, шикарный способ свинтить от неприятного разговора. И что вообще происходит, мама же сама настаивала на ремонте?

— Ма-ам? — вопросительно прошипела я, боком обползая электриков и кабель. Те на растрёпанное существо в дракончиковом кигуруми покосились с умеренным интересом, и продолжили спор с одним папой. По совместному родительскому умолчанию большой, высокий и объёмный папа, грозно сложив руки на груди, всегда умудрялся одним своим видом добиться от окружающих желаемого — скидку на билеты в парк или срезать непонятные пока требования электриков.

Омони громко и внятно предложила электрикам кофе таким тоном, будто налила туда яду или минимум слабительного, бухнула на комод в коридоре поднос, и тоже вместе с нами прошла на кухню.

— Что случилось?

— Айшшчч, — выругалась мама, быстро достав из холодильника что-то, из чего можно было соорудить завтрак. Плюс жизни с папой-поваром — всегда есть вкусняшки. — Договаривалась вчера вечером с фирмой, что начнём по одной комнате, сверху… омони пока переедет в гостевую к нам на этаж, либо наоборот, снизу, чтобы никого не беспокоить ночью, и начнут со следующей недели… а они прислали этих трёх оболтусов сегодня, да ещё говорят, что невозможно сделать так, как мы хотим. Проводку надо менять во всем доме одновременно, иначе будем вообще сидеть без света!

— Я не могу без света!

— Знаю, роднуля, поэтому и ругаюсь, — поджала губы мама, по очереди разбивая яйца на сковороду. Омони, поджав губы, подсунула мне нарезать овощи, а сама принялась заваривать рамён. — Боюсь, все планы придётся менять. Мы-то потерпим, но вот тебе в последний год… Эх, зря я это затеяла…

— Ничего не зря, — отрубила омони, и я поняла, с чьей гениальной подачи маме пришла в голову идея о ремонте. — Прождать всю жизнь можно, а Бон-Бон умненькая девочка, прекрасно справится даже в эдаком бедламе. Давай, детка, решай, тебе куда удобнее переехать на месяцок-другой — к Джихуну, или все-таки в отеле отсидишься?

Я ножом начала так яростно рубить кимчи, что ошмётки полетели во все стороны. Никуда! Можно я останусь у себя? Мне нравится моя комната, и чёрт с ними, с удлинителями! Или… или… ну а вдруг?..

— А можно я к Нури перееду? — с надеждой заныла я. — Ну мам, последний год школы, потом мы с ней разлетимся!

— Да ни за какие пряники! Мы с мамой Нури не раз об этом говорили — вас вместе сведи, только и будет, что трёп о мальчиках и никакой учёбы! — срезала мои сладкие мечты мама. — Ли Бона, сегодня ты свободна от уборки, так что до допоздна ОБЯЗАТЕЛЬНО разметь розетки в своей комнате…

— Ну мам! Ты же говорила, что не будешь трогать мою комнату до лета!

— К сожалению, эти мальчики, — ехидным тоном подчеркнула мама, ткнув лопаткой в сторону холла, где отец и электрики, почему-то снизив голоса, что-то бурно обсуждали, — утверждают, что менять проводку надо везде одновременно, а значит, мой план не сработает….

— Ну маааам!

— Ли Бона! Мы постараемся твою комнату отделать первой, чтобы ты могла спокойно доучиться! Так что либо отель, либо переезжай к Чонам!

— Я с ума у них сойду!

— Тут тоже!

— Отель.

Мама жалобно посмотрела на меня. Просила я и правда много. Февраль после Соллаля — то ещё горячее времечко для нашего бизнеса, и выделить для меня номер — значит потерять деньги. Мне стало стыдно. Ну чего я ною? Будет у меня новая комната… и у Чонов не так уж и плохо… и оставаться у Нури с ночёвкой можно будет не в пример чаще…

— Вчера этот твой в гостиницу заходил, клубничник, — заявила омони, меняя тему.

— Кто? — притворилась я глухой, потому что знала только одного любителя клубники, который мне откровенно не нравился, и с которым я не хотела иметь вообще ничего общего. Никогда!

— Ким Сокджин, — спокойно ответила мама, — говорит, проезжал мимо с друзьями и решил занести нам подарок…

— Опять клубнику припёр?

— Не беспокойся, мы знаем, что из его рук ты ничего не примешь, так что и без тебя её приговорили…

— И чего ты на него бесишься? — спросила омони. — Неправильно приставал?

— Омони! — возмутилась мама. — Ей ещё восемнадцати нет! С ней о таких вещах и говорить-то грешно!

— Чего это? Если грех такой, как этот — красивый, высокий и широкоплечий, — не стесняйся, бери на душу. К старости отмолишь!

— Омони! Я даже не целовалась ещё ни с кем!

— Как же! А Чимин?

— Нам было по пять лет! И вы нас заставили! И он меня не поцеловал, а укусил за щёку!

— Иэх, горячим, небось, мужчиной стал…

— Омони! — хором воскликнули мы с мамой.

И как я только дожила в этой семейке почти до восемнадцати лет, не поехав кукухой?

— Дорогая, омони, Бон-Бон — я обо всём договорился! — сияя улыбкой, заглянул в кухню отец, прерывая стук палочек о пиалы. — Я беру отпуск в ресторане, помогу ребятам, и мы мгновенно всё сделаем!

Я мысленно застонала. Шеф-поваром папа был отличным, а вот помогальщиком — из рук вон, в чём мы с мамой на примере ремонта в отеле уже убедились. Зато в этом не убедился папа, и чую, ремонт теперь затянется до моего выпускного из универа, а не только из школы!

Раздражённо напяливая на себя куртку и сапоги, я с тоской думала о переезде к Чонам. Кажется, именно на волне этих мыслей, увидев через арку Хосока, я фыркнула и показала ему язык, мигом переведя наш «мирный период» на «военное положение». И пока он недоумевал, вылетела на улицу. Что ж, новостей у меня сегодня для Нури будет целый ворох — думала я, минуя на углу парня в ушанке, тяжёлой куртке и с портфелем через плечо. Взгляд у него был противный и холодный, оценивающий, и колол мне спину, пока я мчалась по любимой дорожке к дому Нури, невольно вспоминая вчерашнее происшествие. Уж не это ли мой вчерашний сталкер? Впрочем, на волне переезда — не до него сейчас!

12. Враг/Краш

Окей, мы ещё ни с кем не спали. Да боже ж мой, мы не целовались ещё даже ни с кем, мне семнадцать лет, на минуточку, и Нури тоже! Но вот знаете, то ли у нас в Пусане парни извращенцы все поголовно, то ли я в прошлой жизни Корею не спасла — ибо лично мне чёртовы дикпики сыплются регулярно. Я, ей-же-будда, совершенно не понимаю мужского стремления их демонстрировать, ибо неприятного цвета сосиска в волосатом обрамлении может вызвать исключительно тошноту.

Но!

Когда к этой сосиске прилагается такое накачанное тело, как у Санхёка, или узкие бёдра, как у Тэгуна… эммм... в общем, просыпаются какие-то совершенно противоположные желания. Вплоть до желания потрогать поближе.

Когда я посреди урока и после решённой задачки по математике решила сдуру заглянуть в нашу общую с Нури папку, а потом повернула к подруге лицо цвета хорошо проваренной свёклы, она меня поняла без слов. Телепатия вообще наш общий скилл, и мы в жизни не признаемся, что он у нас есть, а то нас живо загонят в какую-нибудь лабораторию. Конкретно сейчас Нури меня поняла с полувзгляда, и тоже порозовела, аки девица на выданье. Судя по тому, что она посветлела до своего нормального цвета быстрее меня — задачка по математике была в приоритете. Обнаружив через пару минут, что я всё ещё сижу красная как рак, она пихнула меня локтем и едва шевельнула губами:

— Отмирай!

— Не могу!

— Почему?

— Их там шесть!

Нури снова заалела. С наших губ совершенно синхронно сорвались смешки, немедленно привлекая внимание учителя.

— Ли Бона, Ё Нури, вы задачки решили?

— Нет! — пискнула Нури. Ей было легче, ну правда, она-то это фото не видела толком, в отличие от меня!

— Да! — да, сонбэнним, да, дайте мне задачки, много задачек, мне надо срочно отвлечься! До конца урока, а то я лопну!!

— Переходи к усложнённому варианту в конце книги, параграф четыре, — негромко заметил учитель.

Даааа! Ох, сонбэ, спасибо, век буду вам благодарна!

Я ринулась штурмовать учебник.

Отвлеклась я до конца урока только один раз. Спину сверлил чей-то взгляд, и я оглянулась. Наши без пяти минут актёры, сдвинув лбы, тихо о чём-то шептались, но я могла поклясться, что они пару мгновений назад пялились на мою спину.

И вот странно, летя после математики с Нури в наш тайный угол, обсудить примерно всё на Том Самом Фото, я почему-то думала не о шести голых парнях в клубах пара, а про Тэхёна с Чимином…

Чимин был моим врагом.

Тэхён был моим крашем.

А ещё они оба были моими одногодками и моими одноклассниками.

И друзьями — но уже не моими.

Чимин, сын «ближних» соседей, живущих через дорогу, был старше меня на месяц. Родственники нас «поженили», когда нам было годика эдак по четыре. Мультики я на тот момент смотрела исключительно про «сильных и независимых», и меня волновали злые колдуны, злые мафиози, злые владельцы корпораций, и вся эта толпа злодеев ждала, пока я чуть подрасту и стану суперкрутым бойцом. Так что я, гордо задрав кнопку-нос к потолку, презрительно фыркнула, заявив, что нету у меня на это времени — мне мир спасать надо, а не вот это вот всё. Чимин ожидаемо обиделся — правда, не на сорванную свадьбу, а на то, что внимание я перетянула на себя. На улице мне за это прилетело пластиковым ведёрком в лоб, ему — песком за шиворот, потом опять мне, потом опять ему, а потом он заревел. Не, ну тогда повод был, влепила я ему хоть и случайно, но не слабо. Нас растащили, но этот мелкий засранец, тут же замусоленный взрослыми по самое не балуйся, мигом просёк фишку, и ревел теперь каждый раз, когда я оказывалась в его поле зрения. В конце концов, мне удалось убедить маму, что я тут ни при чём. Она понаблюдала за нами втихаря пару раз, Чимин ожидаемо огрёб своё, и мы с ним перешли в режим глухой обороны.

В первом классе нас попытались посадить за одну парту. Парта оказалась против, а нас заперли в пустом классе, чтобы мы нашли общий язык. Но вот фигушки — едва мы оказывались без взрослых, как мгновенно находили каждый себе занятие по душе, напрочь игнорируя друг друга. Ничего не дали ни совместные проекты, ни поход к школьному психологу. Мы навострились иногда изображать натянутые улыбки в присутствии друг друга, и хотя взрослые раскалывали наши фокусы на раз, понимая, что нифига мы на самом деле не друзья, мы продолжали упорствовать в своей ненависти.

В третьем один из новеньких учителей, решив проявить чудеса педагогики, заставил нас встать друг напротив друга, сложить вместе ладони и соприкоснуться лбами. Вместо этого мы отзеркалили, сложив руки на груди и мрачно сверля глазами учителя. А тот попытался нас лбами всё-таки столкнуть — Чимин на это мгновенно вскинул ладонь, не дав нам их разбить, а я с бешенством мазанула рукой в сторону педагога, расцарапав тому щёку. Класс, на глазах которого всё это происходило, взревел, нас наказали, но больше «мирить» не пытались. Правда, после этого у обоих к глухой ненависти прибавилась толика уважения. Чимин меня поразил мгновенной реакцией, а я его — смелостью и яростью, с которой отмахнулась от доставучего взрослого. Бросив по одному-единственному уважительному взгляду друг на друга после того, как закончилось наказание, мы оба, к обоюдному удовольствию, снова перешли в режим вооружённого до зубов нейтралитета.

Тэхён переехал в наш район, когда мне было двенадцать.

Он явил себя перед классом во всём блеске своей дерзкой красоты, светя неземной улыбкой, пока рассказывал о себе, и внимательным взглядом окинув всех, пообещал каждой девочке райское блаженство.

Я застыла, не в силах бороться с прекраснейшим наваждением. Меня тогда хватило едва повернуть голову к подруге — Нури смотрела на меня точно таким же взглядом, и мы тут же по молчаливому сговору поклялись при первой же возможности отдать Тэхёну сердце, душу, любовь, честь и набор вкладышей с последнего айдольского альбома. Как мы будем его делить, если случится чудо и он выберет одну из нас — этот вопрос за все прошедшие годы нам в головы так и не пришёл. Мы просто влюбились, заменив им кого-то из айдолов в топе, и продолжили заниматься своими делами, каждую секунду наших разговоров посвящая ему.

Тэхёна посадили с Чимином. К концу урока эти двое были уже не разлей вода.

Оба были привлекательны и оба при полном одобрении и поддержке родственников намеревались именно этим зарабатывать себе на жизнь. Тэхён ходил в театральный кружок в старой школе, а в этой присоединился к Чимину там же.

Едва эти двое спелись, нашей школе никакие хулиганские банды, заучки-ботаники, стервозные королевы, учителя-садисты или вообще любые напасти, обычно сыплющиеся на учеников, оказались не под силу. Эта парочка заменяла их все. Они устраивали представление каждую свободную минуту, поглощая внимание толпы где угодно, мгновенно разыгрывали экспромты, чувствуя друг друга круче, чем прожившая полвека женатая пара. Своих зрителей, коими была вся школа, они умудрялись за день прогнать по всему спектру эмоций. Равнодушных не оставалось, включая учителей: им либо аплодировали, либо забрасывали, чем под руку попадётся, но шквал эмоций им был обеспечен всегда. Они жить не могли без внимания и взглядов, направленных исключительно на них, соглашаясь делить славу только друг с другом.

Когда нас всех накрыло пубертатом, некоторые враждебно настроенные к ним личности мгновенно обвинили их в голубизне.

Зря.

Эти двое на каждое такое обвинение без малейшего стеснения разыгрывали сценки, которые были круче любого бесконтактного порно. Народ в классах (да и в учительских) сидел, спрятав лица в ладони от испанского стыда и зарекаясь при них хоть что-то ляпать на гейскую тему. Слухов о том, что они спят вместе и о том, что они перетрахали всех девчонок в школе, было ровно поровну. На оба варианта эти двое только ржали, давали друг другу пятюни и с первыми звонками становились примерными учениками.

Учились они и правда хорошо — их бы не взяли ни в одно агентство за одну лишь внешность. Пластическая хирургия, как ни крути, но одна из самых прибыльных отраслей в Корее.

Понятия не имею, что у них было с личной жизнью на самом деле. Правда, роль врага и соседки обязывает — про Чимина я знала всегда чуть больше, чем остальные. Язык за зубами не всегда было держать легко, но ни один слух о нём не появился с моей подачи. Я даже Нури никогда ничего о нём не рассказывала, отлично понимая, что он знает обо мне не меньше, и в случае перехода к активным военным действиям похоронит мою репутацию быстрее.

 А ещё я знала, сколько трудится Чимин. Он актёрствовал, пел и пританцовывал каждую свободную минуту, методично оттачивая малейшее движение или вытягивая нужную ноту. Большая комната на первом этаже в его доме специально была переделана под зал с одной зеркальной стенкой, чтобы он тренировался. Я знала, что его никто не гоняет — он учился сам. Этот импровизированный зал находился прямо напротив моей комнаты, и просыпаясь спозаранку, я уже слышала оттуда звуки музыки, а задёргивая шторы перед сном, могла наблюдать, как там всё ещё движутся тени. Из своих сверстников я не знал никого, кто бы столько работал над улучшением навыков.

Полагаю, Тэхён был таким же. Но известно о нём было мало — он врал, как дышал, и никогда не говорил правды о себе. Жил он недалеко, и мы с Нури как-то прогулялись мимо: дом был чуть поменьше и победнее, чем у всех остальных в этих кварталах, и сад был запущен, но в целом всё выглядело мило.

Разыгрывать из себя и окружающих идиотов эти двое стали в разы реже, едва перешли в старшую школу. Я и там оказалась с ними — впрочем, как и почти весь наш класс. Девчонки хвастались, что они с ними спали/встречались/ходили на свидания, но нам с Нури до этого было мало дела. Тэхён по-прежнему оставался нашим крашем, но он был далёк от нас, будто уже стал звездой. Мы были в него влюблены так же, как и в любого другого селебрити, на расстоянии, без каких-либо личных поползновений в его сторону. Просто конкретно этот селебрити не смотрел на нас с экранов и плакатов, а был тут рядом, иногда светя внезапными прыщами, громко болтая в столовой, списывая и подсказывая на уроках, попеременно получая плохие и хорошие оценки — почти как реалити-шоу на максималках.

С Чимином мы начали хотя бы здороваться, вежливыми кивками обозначая враг врагу, что да, я тебя знаю. Старшая школа оказалась тем ещё испытанием, новых врагов у каждого появилось множество, и старый и испытанный внезапно казался островком спокойствия и стабильности.

Я могла покляться, что они в столовке в этот день с меня глаз не спускали, и зачем-то за нами шли, когда мы мчали после школы к Нури домой, рассмотреть всё подробно и без лишних свидетелей. Размышлений об их внезапном интересе как раз хватило, чтобы совсем не потерять голову от Того Самого Фото.

Фандомы развращают. Фандомы ой как развращают, я вообще не понимаю, как в погоне за мечтами о героях можно сохранить невинность? Нет, ну правда, вы фанфики читали когда-нибудь? А зарубежные (у нас-то цензура бдит)? Да, в ужасно корявом переводе. Но кому нужен тот прямой перевод, когда воображения в семнадцать лет — вагон! А я ещё даже не целовалась ни с кем!

Так что полное наше с Нури ошаление, и в то же время не-ошаление было слегка понятно. Мы в принципе были морально готовы к тому, что у мужчин есть член, что у некоторых мужчин он офигеть красивый, и вид этих самых голых мокрых мужчин с красивым членом вызывает очень приятное волнение где-то под пупком.

Мы с Нури упрятали То Самое Фото (быстро сократив его до ТСФ) в самые глухие папки гаджетов, и весь наш разговор о нём отныне состоял сплошь из междометий, многозначительных взглядов и телепатии, ибо ляпнуть что-то такое вслух мы не смели. К нашим привычным закидонам присел теперь ещё и таракан с паранойей — а вдруг смартфоны украдут? Взломают? Мы сами нечаянно проговоримся?

В общем, на волне всех этих нервов плюс объявления о грядущем в марте конкурсе стартапов я намертво забыла рассказать Нури про вчерашнее приключение, говорящие кусты, трёх чёрных котов и как будто бы сталкера.

Припомнила я о нём только на следующий день. За сутки мы вроде бы успокоились, хотя у меня то и дело перед глазами вставали два самых красивых чл… парня с ТСФ. Я им мысленно поклялась отдать сердце, душу, любовь, честь и эксклюзивный плакат с саб-вокалистом «LIMEN», где он был без майки. Хотя вряд ли мы с ними ещё когда-нибудь пересечёмся — оказывается, команда была Сеульской, и приезжала ненадолго, на соревнования и обмен опытом.

Но только я собиралась Нури обстоятельно рассказать на перемене про котов, и кусты, и сталкера, как напротив меня ни с того ни с сего приземлился Чимин.

Я не поздоровалась. Даже не кивнула — ещё не хватало, одного кивка в день, я считаю, для врага вполне достаточно! Например утром, на входе в школу. Чимин тоже уставился на меня, без кивка и хоть какого-нибудь «хай», просто пялился на меня с непроницаемым выражением лица.

— Ну ладно, с этими четверыми понятно, а остальных кому? — рассеянно спросила Нури. Она сидела, то что-то стремительно печатая в телефоне, то цепким взглядом окидывая одноклассников, и снова погружаясь в рассеянные то ли фантазии, то ли размышления. Вопрос она начала ровно с того, на чём мы вчера поздно ночью закончили чатиться, и обращая внимания на Чимина примерно как на присевшую рядом муху. Пак Чимин, как будущий селебрити, вообще-то тоже был почти готов занять место в сердце Ё Нури, но из уважения ко мне она сдерживалась и тащилась по нему периодами. Сейчас, очевидно, была противофаза. Да и поделить VIXX казалось куда как важнее — а вдруг всё-таки приедут?

Я рассеянно окинула взглядом класс и заглянула в коридор через окна.

— Кан Сохи? — подкинула я ей идею и снова уставилась на Чимина. Тот с меня глаз не спускал, и я уже на автопилоте просканировала пространство вокруг — а Тэхён где? Но вот странно, тот торчал за партой и усердно залипал в учебник, хотя обычно ошивался рядом, на подхвате во время их очередных приколов.

— Йа, я тут с тобой поговорить пытаюсь! — прошипел Чимин сквозь зубы совсем негромко, и я невольно поддалась, тоже снижая тон.

— Ты не мог бы телепатировать громче? А то у меня антенны сбоят в плохую погоду!

— Айшшчч… — прошипел он, и выпрямился. И спросил уже своим обычным голосом. — Тебе не кажется, что нам пора прекратить бессмысленную вражду и нормально уже разговаривать?

— Это ещё нафига? — с искренним недоумением выдала я, ни на секунду не задумавшись. Нет, ну правда, чем это его наши нынешние отношения не устраивают?

Класс с любопытством крадущихся гиен, учуявших запах зреющего скандала, потихоньку начал стягиваться вокруг нас.

— Кан Сохи не катит, у неё теневая практика, плюс она не по спортсменам, ей бизнес подавай, — отрапортовала мне Нури. — Что думаешь про Ли Донсун?

— Ну смотри, вот стану я суперзвездой, захочешь ты лет через десять меня обедом угостить — и что скажешь секретарю? Что я враг Пак Чимина ещё со школы? — коварно поддел Чимин.

— Ай, хорошая идея! — подхватила Токки, наша с Нури общая подруга. — Нас-то и не вспомнит через десять лет, а вот врага… да это на всю жизнь!

— Точно, — подхватила ЛП Токки, Ттанги. — Не мирись с ним, Ли Бона!

— Ли Донсун точно нет, у неё только в следующем году ринопластика, думай дальше, — велела я Нури, кивая Токки и Ттанги — и правда, идея-то хорошая!

— А ну брысь все! — цыкнул Чимин на класс, который незаметно подкрался и плотной стеной обступил обе наших парты в жажде очередного представления. Все на грозный оклик Чимина выпрямились и зачем-то втянули животы, будто это делало их меньше и незаметнее. — Йа, Ли Бона, может, я тебя, вообще-то, на свидание пригласить хочу!

В классе стало так тихо, что можно было услышать, как гудят на потолке лампы.

А затем все дружно закатили глаза, разочарованно выдохнули и стали расползаться по своим местам.

— А чё ты мучаешься, — спросила я Нури, — вон, берём Токки-Ттанги, у них как раз очередной бойз-бэнд распался, им надо отвлечься!

У Нури на лице появилось выражение восхищённо-довольного «О!», а Ким Сыльги, которая сидела поближе, обернулась к нам.

— Куда вы нас берёте?

— В наш секрет! — гордо объяснила ей Ё Нури. Ким Сыльги и Ким Соён, которые дружили аж с детского садика, никто иначе как Токки-Ттанги[1] и не называл — настолько эти две подружки были неразлучны.

Я снова перевела взгляд на Чимина. Чего он тут сидит? Ну ладно, стукнула им с Тэхёном дикая идея пригласить на свидание врага, но эффекта «Вау!» не получилось — чё ждать не состоявшихся аплодисментов? Полз бы к себе, змей противный!

— Какой секрет? — ни с того ни с сего ляпнул Чимин, и кажется, пожалел о своём вопросе. На него тут же уставились три очень ехидных женских взгляда, а по плечу вежливо постучал Чхве Ёнджун — Чимин сидел на его месте, а звонок должен был прозвучать вот-вот.

Что ни говори, а поражение наши актёры принимать умели. Чимин встал, холодно-вежливо поклонился всем нам и с видом низвергнутого, но не сдавшегося принца уполз за наконец на своё место.

Я, собственно, вообще не поняла его экспромта. Он на что рассчитывал? Что я соглашусь, что ли? Начну ломаться и он какой-то там свой актёрский скилл на мне отработает? Или поспорил сдуру с Тэхёном и надеется выиграть?

Вариант, где Пак Чимин реально приглашает меня на свидание даже не рассматривался, как абсолютно фантастический. Так что я выбросила очередные их закидоны из головы и с наслаждением подключилась к созданию местного фан-клуба VIXX. Разумеется, ТСФ мы с Нури не собирались показывать никому. Но сам факт, что оно у нас есть, плюс телефон Санхёка — это как-то обязывало поддержать парней за подаренное нам вдохновение. Так что мы активно тащили в наши сети одноклассниц, поделив между собой четырёх парней из шести, и пообещав Токки-Ттанги оставшихся двоих.

Ну вы же в курсе, что кабэдон в реальной жизни явление неестественное? Это ж надо быть настолько помешанными на собственных чувствах, чтобы девушка к стене прижималась с испуганно-влюблённым видом, а парень над ней висел, когда уже можно схватить в охапку и затискать? Ну или в кино — вот там да, там красиво.

Так что когда меня подхватили под локоть, припечатали к ближайшей стене перед раздевалкой, при этом аккуратно подсунув ладонь под затылок, чтоб не расшибла — я капец как удивилась. А надо мной навис Ким Тэхён, оперев локоть на стенку.

Плохо в таком кабэдоне то, что ты кабэдонщика почти нифига не видишь — он слишком близко. Я по максимуму отодвинулась от Тэхёна, неестественно вывернув шею и изо всех сил стараясь, чтобы глаза не сошлись на переносице. Но убегать пока не убегала, ибо Нури была где-то рядом, а мне было любопытно — какого хера?

Вот последний вопрос явно отразился на лице, ибо Тэхён откашлялся, сменил опору с локтя на ладонь, отодвинувшись на расстояние нормального взгляда, и без долгих прелюдий в лоб спросил:

— Пойдёшь со мной на свидание?

— А чего опять она-то? Её сегодня уже разик приглашали! — возмутилась откуда-то из-за его спины Нури. Тэхён нервно моргнул и скосил глаза в ту сторону. Я тоже потянулась, выглядывая из-за его плеча, и обнаружила, что на углу коридора маячит силуэт Чимина. Ну как пить дать, эта парочка поспорила или на меня, или ещё на что — и приз наверняка достанется тому, кто получит моё согласие на свиданку! Ну они у меня и попляшут — я, вообще-то, тоже могу в актёрство!

— Тэхён оппа! — возопила я с положенным моменту придыханием и чуть не закашлялась. Схватив его за лацканы пиджака, я потянулась к нему как можно ближе, чуть не заработав себе косоглазие. Чёрт, да что ж он такой высокий, зараза? — Я так долго этого ждала! Конечно, пойду! А на каток пойдём? А в Lotte World? А ты мне сумочку купишь? А в кафе посидим? А когда?

Едва я начала своё шоу на искусственно повышенных тонах, как Тэхён мигом отлепил ладонь от стены и перехватил мои кисти. Лицо у него было обалдеть какое ошалелое вблизи. Актриса из меня всё-таки не очень — меня то и дело прорывало на ненормальный ржач. Он от меня попятился, испуганно спросив внезапно севшим голосом:

— С ума сошла?

— Да! Да! Я по тебе с детства с ума схожу!..

— С четвёртого класса, — подсказал за спиной голос довольной подруги. Кажется, она хихикнула, но мне не было времени на неё смотреть.

— Вот! Вообще из-за тебя крыша едет! А ты меня поцелуешь?

По коридору слитно разнеслось единодушное «Ооооо». Все ученики, кто ещё не ушёл домой, опять подтянулись на бесплатный очередной цирк, с той разницей, что партнёром Тэхёна был в этот раз не Чимин.

— Чего? Да ни в жизнь! — Тэхён, кажется, окончательно сдрейфил от такого напора, потому что сжал мои кисти и с силой отодвинул от себя. Зараза, ну почему мальчишки такие сильные??

— Ну в смысле? — я вцепилась в его пиджак ещё крепче и очень постаралась изобразить на лице вселенское горе. — Кабэдон, приглашение, и без поцелуев? Да как ты со мной так можешь!

— Отстань! — Тэхён почему-то бросил виноватый взгляд на Нури и попытался выпутаться, но я держала крепко.

— Ну как так-то, я же в тебя с первого класса влюблена!

— С четвёртого, — снова подсказала Нури. Она присела на низкий подоконник и искренне наслаждалась спектаклем, где в этот раз её подруга была не зрителем, а действующим лицом. У подруги, к слову, получалось из рук вон плохо — меня то и дело прорывало на ржач, что портило момент.

— Отвяжись, сумасшедшая, да я лучше собаку поцелую!

— Уууууу, — возмутился коридор. А я отцепилась от Тэхёна и очень постаралась изобразить слёзы. Хотя на самом деле единственной превалирующей эмоцией была едкая весёлая злость.

— Ты посмел меня сравнить с собакой?? — возмутилась я, выхватила из рук стоящего рядом Ёнджуна кеды, которые он, кажется, собирался убрать в шкаф, и один запустила в Тэхёна. Тот, прикрыв голову руками, ринулся от меня по коридору. Но второй-то кед надо было тоже использовать — так что я кинулась за ним.

В общем, нас наказали — обоих за неприличное для старшеклассников поведение в виде бега по коридорам, а мне ещё дополнительно за то, что я таки догнала Тэхёна, лихо съехав по перилам и стукнув его кедом Ёнджуна по башке.

Наказание нас должно было настигнуть на следующей неделе. А пока мы с Нури шли домой, вся моя весёлая злость куда-то испарилась, уступив место угрюмым размышлениям.

— Ну почему я парням не нравлюсь, а? — жалобно спросила я у Нури. — Эти придурки точно поспорили на самую вредную девчонку класса, и Санхёк, вон, тебе телефон дал, хотя я даже рта не открывала!

— Сто раз тебе говорила — милой надо быть, милой! Не по коридорам за ними бегать с убойным кедом, а стоять и краснеть взглядом в пол… — заметила Нури. На моё шмыганье носом она обняла меня за плечи. — Ну стояла бы ты рядом с Тэхёном, молчала и хлопала глазами... я так бы и сделала, потому что растерялась бы жутко. А ты, вон, целое шоу устроила! Я тебе завидую, я так не умею... нахально и круто!

— А я тебе — не могу я молчать, когда они идиоты вокруг все, — буркнула я, уткнувшись ей в плечо.

— Глянь, — она скинула мне видео. Я на нём лихо съезжала по перилам, стукнув таки по голове Тэхёна внизу лестничного пролёта, от чего тот очень забавно подпрыгнул, вскрикнув «Ай!». Просмотры просто зашкаливали, а под видео приглашений на свидание хватило бы на пять лет вперёд. Правда, большая часть из них всё равно предназначалась Тэхёну, но и мне тоже перепало. Может, ещё не всё для меня потеряно?

— Извинишься перед ним завтра? — спросила Нури. Учителя нас с Тэхёном песочили по отдельности, и мы друг друга не видели.

— Извинюсь, конечно, мне в их тандеме одного врага вполне хватает, — вздохнула я. — Он какой сок любит, напомни? Персиковый или клубничный?

— Персиковый, — ответила Нури. Она могла забыть, что у неё аллергия на креветок, наложив себе полную тарелку, но кто что любит из её крашей, знала наперечёт. — Слушай, мальчики и свидания — это офигеть круто. Вопрос в другом — что делать будем со стартапами?

________________________

[1] Тире и точка

13. Двое из ларца 

Не то, чтобы я хоть примерно представляла конкретный план для стартап-конкурса, но паниковать было рано — мой учебный полигон и неиссякаемый источник вдохновения работал безотказно.

Наш семейный отель "Cozy Place" давно стал моей личной бизнес-лабораторией. Хочешь разобрать маркетинг на практике? Пожалуйста. Нужны кейсы по управлению? Они тут в каждом углу. Отель вечно выручал меня с домашками по профориентации: хоть конкурсная работа, хоть реферат о будущем гостиничного дела — весь материал я выуживала прямо из его коридоров и отчётов. Мои собственные бесконечные идеи по апгрейду родители пока отфутболивали — то денег жалко, то "неформат", посмеиваясь при этом: «Учись хорошо, Бон-Бон, и будешь тут творить, что захочешь, как только сядешь в кресло Ча Суён!» Хотя парочку проектов мама всё же стащила, докрутила, и теперь с гордостью хвасталась родне "Это наша Бон-Бон придумала!"

И чтобы поймать за хвост удачную, сильную, жизнеспособную идею, которая точно поможет мне выиграть, я после расставания с Нури свернула не домой, а к книжному магазину на противоположном углу квартала. Мысленно посетовала в очередной раз, что чёртовы богачи, владельцы Круглого Особняка, никак не могут поделить собственность: хальмони рассказывала, что когда всё было мирно между двумя нынче враждующими семьями, все ворота были открыты, и до книжного можно было добраться напрямую через парк. А так, бредя под зимним холодным ветром вдоль бетонной стены, я начала мысленно составлять список для вечернего мозгового штурма.

Мне точно нужно два новых блокнота, один поменьше, для черновых идей и быстрых набросков, второй большой и красивый, для чистовика; папки для презентации; набор лайнеров и набор цветных маркеров — мои, кажется, уже были на последнем издыхании. Обязательно заглянуть в наклейки, в этом книжном иногда попадались совершенно удивительные экземпляры… В моле неподалёку от нас выбор был, конечно, побогаче, но туда надо было тащиться целых четыре квартала по шумной улице, а мне после сегодняшнего нервного дня очень хотелось подумать в тишине, которую дарил прохожим наш кусочек района. Так что прилавок с мелкой канцеляркой в книжном, специализирующемся в основном на художественной литературе, меня вполне устраивал.

Вот я и бормотала иногда себе под нос пункты списка, перебирая наборы маркеров и лайнеров, когда от Ким Намджуна, сына владельцев магазина, который сегодня дежурил за прилавком, мне буквально в лоб после привычного «здрасти-добро-пожаловать» прилетел вопрос:

— Ли Бона, ты не хочешь кофе?

Он что, серьёзно?

Я покосилась на стойку кофе-брейка. Вот честно, книги в магазине были отменные, но кофе был настолько паршивым, что стал легендой. Родители Намджуна, впридачу к страсти рыться в пыльных страницах, приобрели привычку пить чай; сам Намджун, друг и чингу Хосока, чаще предпочитал фруктовые напитки. Созданная для посетителей стойка, на которую махнули рукой сразу после её установки, покрывалась пылью; в самой кофе-машине продукты то скисали, то плесневели, портя и так ужасный вкус той бурды, которую родителям Намджуна продавали поставщики. Уж в чём-чём, а в отличном кофе для гостей, как будущая хозяйка гостиницы, я прекрасно разбиралась!

И если ещё случайные посетители могли сдуру рискнуть и сделать себе чашечку, то все местные на пушечный выстрел к аппарату не подходили.

Предлагать со стороны Намджуна выпить кофе в книжном было похоже на не слишком завуалированное «выпей яду». Вроде я ему нигде дорожку не пересекла, чего это он?

— Ох, нет, боже. Только не этот, — хмыкнул Намджун, проследив за моим взглядом, и опёрся на прилавок. На нём была чёрная рубашка с короткими рукавами, и я остолбенело поняла, что не могу глаз оторвать от рук, прорисованных чётким рельефом мышц. — Ты со мной не хочешь выпить кофе? В той кафешке в моле, например, завтра после школы? А потом я провожу тебя домой.

А?????????

Где Нури, мне надо поорать срочно!!! В кого-нибудь!!!

Это же….

?

Да ну нафиг.

Нет.

Не может быть.

Ким Намджун приглашает меня на… нет, ну это же свидание???

Нет. Фигня. Это мне на волне ТСФ хня всякая в голову лезет.

Чушь.

Да где Нури, бл???

— А ты что хотел? — с искренним недоумением спросила я, на нервах подходя к кофеварке, выдирая первый пыльный стаканчик из пачки и ставя его на подставку.

Намджун как-то растерянно убрал руки с прилавка, мгновенно теряя вайб крутого соблазнителя, и немного по-детски взъерошил волосы на затылке. И пожал плечами, разведя руки.

— Я же только что озвучил? Попить с тобой кофе в моле. Пообщаться…

Монета дробным грохотом многоточия закончила его предложение, проваливаясь в нутро аппарата.

— А зачем? — в полной растерянности я вдавила палец напротив «капучино», промахнувшись на пару делений мимо любимого «латте».

— Что зачем?

— Пообщаться зачем??

Намджун скрестил руки на груди, склонил голову набок и с улыбкой посмотрел на меня. Хорни-вайб меня буквально с ног сшиб, вернувшись к будущему архивариусу, и я поспешно отвернулась, чувствуя, как дыхание почему-то сбоит.

Да что с ними со всеми, а?

Или это со мной?

Овуляция, что ли?

И зачем пообщаться?

— Хочу узнать тебя получше.

Да нахххх…. Божечки-кошечки, рот бы тебе с мылом вымыть, Бон-Бон! И мозги тоже! Но тем не менее — нахххх… уя ему со мной общаться?

Так стоп. Я ему что… нравлюсь??

Кофемашина зашипела, забулькала, отчаянно пытаясь по велению пользователя сделать кофе. По залу разнёсся запах скисшего молока, немного возвращая меня к реальности. Я поспешно отошла на шаг, ибо в моменте казалось, что эта штука сейчас взорвётся.

— Я тебе что, нравлюсь, что ты меня приглашаешь?? — выпалила я, не в силах сдерживаться. Да что за неделя такая, покруче, чем у Чонгука в этом его Диснейленде на американских горках!

Намджун улыбнулся, хмыкнул и пожал плечами.

— Я не знаю ещё, Ли Бона. Ты привлекательна и вроде не дура — вот я и хотел, в общем-то, выяснить — стоит ли тратить время?

— Аучч, разве можно так прямо с девушкой?! — я на автопилоте отодвинулась ещё на шаг от кофемашины, которая шипела и плевалась паром, как рассерженная гадюка ядом, по капле сцеживая зеленовато-коричневую бурду в чашку. По магазинчику разнёсся запах подгнивающих фруктов впридачу к скисшему молоку.

— Ну, если бы ты была глупее, я бы флиртовал иначе, — улыбнулся Намджун. — Но я же сказал, ты вроде умная, и прямой разговор — лучшее, что я могу предложить. Так идёшь?

Кк-ка-ка-какой прямой разговор! О чём он вообще?? Да как он вообще может! Это считай, первое моё приглашение на свидание, а он вот так вот?? А где романтика?? И Нури где, чёрт возьми???

— Нет, — выпалила я, почти подпрыгивая к аппарату и хватая удивительно холодную чашку, при таком-то паре.

— Почему?

— Ты старше!! — крикнула я через плечо, почти впечаталась в стеклянную дверь и вылетела из магазина, попав в объятия Нури.

— Ты чего? — с недоумением спросила подруга,разжимая руки и отодвигая меня от себя.

Я на нервах не соображая, что делаю, чуть не совершила фатальную ошибку и поднесла кофе ко рту. Слава богу, Нури, при всей своей рассеянности, бдит за моим здоровьем так же, как я за её аллергиями, и мигом выхватила чашку.

— Так, — она перехватила меня железной рукой под локоть и потащила в сторону отеля, попутно отправляя кофе в мусорник. — Рассказывай, а то ты как будто в магазине ТСФ увидела в полный рост. А пока оправляешься с шоком — ты не знаешь, зачем Чонгук за тобой следил?

— Чего-о-о-о-о? — я остолбенела, больше не в силах сдвинуться с места. И что Нури тут делает, она же должна быть дома, кормить свою макнэ!

Телепатия — вещь! Особенно между ЛП, и не спорьте, всё равно продуете. У нас с Нури примерно полтора миллиона историй, где телепатия между лучшими подругами спасала нас от позора, и вообще.

— Я Дори должна накормить, а тут смотрю — ты пошла, а из-за угла Чонгук и за тобой, и вроде как-то странно, ну типа, не как после школы домой идёт, а будто крадётся… Ну я Дори крикнула, чтобы подождала, а сама за ним! Ты зачем себе там кофе сделала? Отравиться хочешь?

— И что Чонгук?

— А он тут стоял, пока ты в книжном была, а я как вышла, оглянулся, меня увидел, как сайгак перескочил через забор…

— В парк??

— В парк, парк, куда же ещё! А я к тебе!

— Да что происходит вообще… — я растерянно опустила взгляд на свои руки. Кофе Намджуна сейчас бы офигеть как пригодился — пить я его бы точно не стала, но запах протрезвлял на раз, приводя разброд в мыслях в порядок. — А меня Намджун на свидание пригласил…

— Чего-о-о? Третий раз за день?

— Эй, Вимины не считаются, пусть хоть сто приглашают!

— Эх, если бы меня Тэхён пригласил…

— Тебя родители прибьют, если макнэ останется голодной, пошли быстро к тебе!

— А ты?

— А мне в канцтовары надо, у Намджуна я от шока ничего не купила. Так корзинку там и оставила, эххх… такие прикольные наклеечки были… Ну всё, мне теперь туда ход закрыт!

— Да уж, после такого позорного бегства, тебе туда только при его родителях. И то, если он им расскажет, как ты ему отказала!..

— Хспди, завтра же об этом весь квартал будет знать!

«Ты старше!»

Что ещё идиотское можно ляпнуть парню? Записывайтесь на курсы, ибо я, кажется, открыла свой новый скилл по тупым отмазкам от свиданий. «Ты старше!» Ох-хох… я прямо слышала мысленно в голове сразу сотню голосов, от хальмони и мамы, до самого Намджуна: «Ну так это же хорошо, дура ты!» Голос Намджуна, кстати, в этом бедламе, был низким и тягучим, и тоже с таким хорни-вайбом, что у меня колени подгибались.

Я попыталась отмахаться от всех этих голосов в голове, разными тональностями утверждающими «Дура ты, Бон-Бон!», и переключиться ну хоть на что-нибудь ещё.

Списки не спасали — я быстро разделалась со своим в канцтоварах, но голова всё равно гудела от мыслей, а мне требовалось срочно её успокоить, иначе никакого мозгового штурма по стартапу не будет. Я рассеянно перебрала плечики с блузками в магазине одежды и решительно направилась к К-поп отделу, хотя перед новым учебным годом поклялась себе туда не заходить, чтобы нормально и без приключений закончить старшую школу и сдать госэкзамен.

«Четырнадцатое февраля прошло, до четырнадцатого марта далеко — чего это они все?» — думала я, рассеянно перебирая вышедшие альбомные новинки. Ладно, ВиМинов можно исключить — этот прикол с приглашением на свидание был не самым интересным и точно не самым удачным в бесконечной череде их подколок и розыгрышей. Я помню, как они не раз говорили, что самое скучное — играть влюблённость, ибо всё, что от тебя требуется — пялиться на партнёршу, как баран на новые ворота. Так что даже если им что-то там задали на их бесконечных уроках актёрского мастерства, пусть обходятся без меня.

Но Намджун??

Про него хальмони пересказывала сплетни нам с мамой, что то ли у него есть девушка с курса, то ли он там в кого-то влюблён — и тут такой выверт сюжета! Пассия дала от ворот поворот, и он решил поискать новую жертву? Или ей назло приглашает на свидания всех подряд? В жизни не поверю, что этот замкнутый интроверт решил пообщаться с такой, как я: на меня вечно приключения сваливаются, я усидеть на месте не могу — более неподходящей для него пары и представить себе нельзя!

Но, пожалуй, больше Намджуна и ВиМинов, и даже Того Самого Фото меня беспокоило опять ощущение чужого взгляда на спине. Оно, как паразит, присосалось к лопаткам, и желание повертеться, стряхивая его с одежды, как прилипчивую осу, свербело просто невыносимо. Да что ж такое-то? Ладно, ВиМины, которые меня в школе пасли, их можно смело скипнуть. А тот сталкер в переулке после ТСФ? Кстати, я про него и котов так Нури и не рассказала!!

Выложив обратно на полку непонятно как оказавшийся в руках мерч, я схватилась за телефон и тапнула на быстрый вызов Нури. И тут же, поднося трубку к уху, уловила краем глаза движение за стеклянной витриной.

Вот чёрт! За мной точно следили, и я теперь даже знала, кто!!

На волне шока после Намджунового приглашения и беспокойства за голодную младшую сестру Нури я совершенно позабыла, что она мне сказала про Чонгука. Ну ж засранец мелкий, ну я ему задам!

Нажав отбой, я пошепталась с кассиром, которую мы с Нури отлично знали, и нырнула за её спину, в незаметную дверь служебного помещения. Ужом скользнув мимо нераспечатанных коробок, я вышла в служебный коридор, один конец которого вёл к грузовым пандусам, а второй — в центральный торговый зал. Зачем-то стараясь не шуметь, я вихрем промчалась по нему, обежав кругом магазинчик K-пoпа и осторожно выглянув из-за угла.

Так и есть — Чон Чонгук, по своей привычке одетый в чёрное, и держа в одной руке довольно грязный футбольный мяч, пас меня у самого края стеклянной витрины в пол. Он вытягивался изо всех сил, но поскольку кассу и дверь, в которую я сбежала, закрывал прилавок с новинками, ему не было видно, в магазине я ещё или нет. Так что он терпеливо обшаривал взглядом пространство и смотрел в основном на вход.

Подкрасться к нему труда не составило — он был так сосредоточен на выслеживании меня, что даже топочи я как стадо слонов, он бы не обернулся.

— Попался! — выкрикнула я, хватая его за шиворот куртки.

С воплем «Ай!», он отскочил от меня метра на два, чуть не выронив футбольный мяч из рук, и с силой выдрав капюшон из пальцев — права была Нури, ну чистый сайгак! А затем так сильно покраснел, а потом побледнел, что я за него даже перепугалась — а ну как его удар хватит от переизбытка чувств? Но сдаваться я не собиралась.

— Ты зачем за мной следишь? — прошипела я, тоже резво подскочив к нему и хватая теперь за рукав куртки.

Чонгук был сыном «дальних» соседей (в отличие от «ближнего» семейства Пак), живущих в самом конце квартала в угловом доме, на пару лет младше меня, и никогда не казался мне тем, кого старшие обычно называют «милым ребёнком». Чонгук виделся всегда эдаким домовитым, хозяйственным хомячком, сосредоточенном необычайно на том, что его интересовало в данный конкретный момент. И отдавался он интересующему его занятию по полной — будь то выкапывание ямок в песочнице, чистописание или лупцевание кулаками пришлого мальчишки за то, что тот отобрал у понравившейся девочки милого жука. Называть меня нуной мелкому не нравилось, и едва поступив в школу, он мне даже грамотно это аргументировал:

— Я мужчина, а значит, умнее и сильнее. Это ты меня должна называть оппой!

У меня тогда рот открылся от такой наглости. Я влепила подзатыльник в воспитательных целях, он коленкой заехал мне по бедру (ах ты ж каратист мелкий!), и расцепили нас уже учителя. Дулись друг на друга мы целый месяц. А потом старшие ему объяснили, кто тут нуна, кто оппа, у меня появилась новый велосипед, на который Чонгук смотрел горящими глазами, а мне захотелось поиграть в эдакую всепрощающую королеву.

Как и все дети, ставшие подростками, да ещё из разных школ, сталкивались мы часто, но общаться почти не общались — вежливые кивки и торопливое «привет-привет» друг другу. Просто в какой-то один момент, я осознала, что для привета задираю голову вверх, и вздумай привычно потрепать по лохматой чёрной макушке рукой — уже бы не дотянулась.

На лето перед моим последним годом в старшей школе Чонгук вообще пропал. Родители что-то упоминали про спортивные лагеря и соревнования, но мне было неинтересно. Засекла я его в самом начале марта — он сидел с другими мальчишками в кафе, и мы, столкнувшись взглядами, помахали друг другу через стекло витрины. Я села в автобус, и долго пыталась поймать ускользающую мысль, что в мелком мне показалось «не так».

Тогда не поймала — зато сейчас, знатно офигев, сообразила. Чонгук вымахал так, что до капюшона я отсюда не дотянулась бы. И вообще, пришлось задирать голову и смотреть на него снизу вверх. И это несмотря на мой высокий рост!

Нифига себе он стал каланчой!

Зато замялся и застеснялся он совершенно по-чонгуковски. Неловко поклонившись, и то краснея, то бледнея, пробормотал что-то типа «здравствуйте, Ли Бон-Бон нуна». Он не пытался выдрать свой рукав из моих пальцев, второй рукой держа мяч, и этой же рукой решил почесать нос привычным чонгуковским жестом.

Мячик выпал и покатился по полу.

— Следил зачем?! — выпалила я, не отпуская рукав. Вариантов красиво разобраться с ВиМинами или Намджуном у меня не было, так что я решила продолжить традицию, и закончить этот безумный день хотя бы головомойкой Чонгуку — мне надо было куда-то девать нервы! Я же не виновата, что он первый, точнее, последний, попался??

— Да не следил я! — Чонгук отступил на шаг, и рукав выскользнул из моей руки сам. А он растерянно поискал глазами мячик, кинулся к нему, поднимая, и я уже совсем думала, что он меня убежит, но Чонгук вернулся и замер напротив.

— Я тебя… вас… п-п-пригласить хотел...

— Ты меня что?.. — совсем ошалела я. И если ещё ВиМинов с Намджуном можно было назвать дурацким совпадением, то это уже ни в какие ворота не лезло!

— В кино пригласить хотел, — какой-то толикой отчаяния выкрикнул Чонгук, наверное, что-то эдакое прочитав по моему лицу — возможно, крайнюю степень озверения. И зачастил, глотая окончания слов, словно на уроке заученно отвечая. — Я только приехал, а там везде Марвел этот, а тут сходить не с кем, а в кино как раз «Громовержцы» идут, и я никого из своих не дозвался, и всё вспомнил сегодня, что Бон-Бон тоже Марвел любит, и как мы с тобой… с вами ходили всё время, ну классно же было, ну? И потом ещё в той лапшичной за углом поесть, там же рамён вкусный, и мне так тоскливо стало, хочу сходить, но не хочу один, а ещё вы теперь совсем взрослая, и это как-то будто свидание, но не свидание же, ну??

— ТИХО! — рявкнула я так, что на меня оглянулись парочка неспешно дефилирующих по коридору посетителей, — Ай, Гук-и, ну ты ей-богу, как ребёнок!

Меня накрыло облегчением. И воспоминаниями тоже — наше с Чонгуком увлечение героями Марвел мало кто разделял, если это были не супер-топы вроде Железного Человека или Капитана Америки. Мы с ним регулярно устраивали то набеги на кинотеатры, то вечера с мини-сериалами Марвела у Чонгука или у меня, объедаясь приготовленными хальмони вкусняхами, и бурно обсуждая повороты сюжетов и костюмы героев. Но старшая школа и взросление разделили нас почти окончательно, и я вдруг поняла, что тоже дико скучаю по такому незатейливому отдыху.

— Ты от школы поэтому за мной шёл, бестолочь?

— Да-а-а, — с облегчением выдохнул Чонгук. Я развернула его в сторону выхода, и мы не спеша направились домой. — Только там за вами Ё Нури нуна бежала, я почему-то испугался, а потом подумал, что совсем плохо получилось, как будто я вас сталкерю, но честное слово, я нет! Я только хотел в кино позвать, как тогда…

— А пошли, — согласилась ни с того ни с сего я. — У меня на этой неделе мозговой штурм по стартапам, чую, буду к концу как выжатый лимон. А тут прекрасный повод отдохнуть!

— Точно-преточно?? — кажется, Чонгук не поверил, но улыбка у него была такая счастливая, что даже если бы я сию секунду передумала, то в жизни бы ему не сказала, чтобы не огорчать этого высоченного ребёнка. — А когда?

— Точно-преточно. В воскресенье? — улыбнулась я и протянула ему мизинчик. Он за него своим схватился с такой силой, что я испугалась за всю кисть. Но всё обошлось, и мы в азартных разговорах о Марвел и обсуждениях, что же будет в воскресном фильме, мирно дошли до отеля — Чонгук, как истинный джентльмен, проводил меня до нашей низенькой калитки.

Укладываясь спать и перебирая в голове события сумасшедшего дня, я мрачно напомнила себе, что завтра надо будет купить:

а) персиковый сок для Тэхёна;

б) уговорить хальмони испечь мне пирожное и вместе с фруктовым напитком отнести Намджуну, в этот раз извинившись за отказ нормально;

в) наконец-то рассказать Нури про сталкера, котов и говорящие кусты… И ещё что-то, что я давно должна была сделать, но это что-то опять… ускользнуло… у меня… из памяти…

17. Криминальная семейка

Гостиница моих родителей потрясающая, честно-честно. Это вам не современные многоэтажные гиганты, где туристы идут сплошным потоком, ютясь в крохотных комнатушках с кроватями. У нас всего-то пять этажей, и на каждом — по десять огромных комнат, кроме самого верхнего, люксового этажа. Там их всего пять, зато они двухэтажные, и мансарды этих люксов славятся на весь Пусан. А ещё здание сделано полукругом. Это просто ужасно неудобно для мебельщиков — ох и намучились они с нашими неровными углами! Зато мамин брат, пока всю молодость мучился с этими полукруглыми стенами, подгоняя под них кровати, столы, шкафы и тумбочки, создал целый бренд. И так поднялся, что уехал в Сеул! Мы с ними дружим семьями, и частенько навещаем друг друга.

С одной стороны к отелю примыкает наш дом. У них одна стенка общая, и в ней даже есть потайная дверь. Мама обязательно смотрит в камеру, нет ли кого в этом дальнем углу коридора, а потом просто выходит из дома в отель, и бах! — она уже на работе. Когда отелем управляли бабушка с дедушкой, они подглядывали в глазок, но сейчас его заделали.

И дом у нас тоже потрясающий. Очень давно, когда бабуля с дедулей разводились, и каждый надеялся, что второй супруг съедет, они так и не смогли договориться, и поделили дом пополам. А чтобы всё было по-честному, просто установили стенку по центру широченной лестницы с первого этажа на второй. Поэтому наш дом делится на две части, кроме общего и не очень большого холла внизу. На нашей стороне есть огромная кухня и большая столовая, а ещё маленькая комнатка рядом с ними, которую мы называем «общажкой» — там огромное окно во всю стену и пара низких столиков, где хорошо играть в настолки, или валяться на футоне и мечтать, слушая дождь. На втором — папина и мамина спальня, и моя комната рядом, плюс здоровенная кладовка, которая вообще непонятно каким образом влепилась в это пространство с точки зрения архитектурного сооружения. Рядом с ней узкая лестница, которая ведёт наверх, в мансарду хальмони. Узкий коридорчик упирается в балкон — небольшой, но невероятно уютный. Мне кажется, она живёт там именно из-за этого балкончика, хотя мы не раз, из уважения к возрасту, предлагали ей поменяться комнатами со мной, или вообще переделать под жилую комнату «общажку», чтобы было не так тяжело подниматься по лестнице. На все эти предложения хальмони неизменно фыркает просто с непередаваемым презрением, и бодро заявляет, что у неё, благодаря третьему этажу, отличное кардио для её возраста, а вам всем не помешало бы дополнительно заняться спортом. Мне одной кажется, что все люди бабулиного возраста слишком много презрительно фыркают?

Ну а часть дома по другую сторону лестницы принадлежит семейству Чон. Бабуля развелась с дедулей сразу после рождения моего отца. Детей они тоже поделили — сама Ли Наён и малыш Ли Минджун переехали в часть дома с балкончиком и большой кухней, а мой дед Ли Джихун со старшей дочкой Ли Минён — в часть с огромной купальней внизу. Чином[1] Ли Минён позже вышла замуж, и у неё тоже появилось двое детей — Чон Мисо и Чон Хосок, мои двоюродные брат с сестрой.

Несмотря на то, что бабуля с дедулей то мирились, то ссорились, все остальные члены семьи, в том числе «пришлые», вроде моей мамы или Чон Инсу, мужа моей тёти, жили друг с другом вполне мирно и дружно. Отель кормит нас всех: моя мама им заведует, папа занимается отличным рестораном — к нам на его ужины съезжаются со всего Пусана, а он мечтает, разумеется, о Мишленовской звезде. Вторым концом гостиница тоже упирается в небольшой двухэтажный дом, где на первом этаже Чон Инсу открыл автомастерскую, а тётя на втором держит элитный косметический салон.

Из-за того немецкого повёрнутого архитектора, который триста лет назад строил Круглый Особняк, нам ещё достался треугольный кусочек сада между стеной Особняка и домом. Его как раз хватает, чтобы собраться в хорошую погоду всей нашей большой семьёй, если, конечно, в этот момент кто-то с кем-то не в контрах.

В общем, из-за дурацкого ремонта мне предложили переехать к Чонам. Их часть немного больше, благодаря огромной купальне внизу. Зато у них меньше кухня и столовая, а ещё нет общажки. А на втором этаже три комнаты вместо двух: дедулина спальня, спальня тёти с дядей, и комната моей кузины Мисо, которая сейчас учится в колледже Сеула. Мансарду тут занял Хосок, и все дружно жалуются, что он топочет над ними целыми днями со своими танцами, и гонят его тренироваться в купальню, в пустой бассейн. Они бы его держали наполненным водой всегда, но это дорого. А ещё за ним нужно много ухаживать, на что ни у кого из двух семейств чаще всего нет времени. В общем, Хосок иногда тренируется именно там, и чтобы попасть в душ, надо сначала его выгнать из этого бассейна, два на три, и полтора метра в глубину. Он в него даже зеркала какие-то притащил с помойки и установил вдоль одной из стенок! Так что когда бассейн всё-таки наполняется, поплескаться там можно, глядя на своё отражение.

Ну и вот, мне пришлось переехать в комнату Мисо. Той было всё равно, новая жизнь в общежитии Сеульского универа её захватила целиком и полностью, она только попросила аккуратно упаковать её вещи.

Вот я и носилась как угорелая, то упаковывая её вещи, то перенося самые нужные свои, чтобы освободить свою комнату. Ремонт пошёл совсем не так, как задумывали мама с бабушкой, и на обоих половинах дома царила преизрядная суматоха. Я из-за неё никак не могла сосредоточиться на конкурсе стартапов. Но наконец-то всё устаканилось, и я после того воскресенья, когда ходила в кино с Чонгуком, смогла нормально позаниматься и спокойно подумать.

В жизни у родственников есть свои плюсы: меня целых три дня никто не трогал. Дед мной интересовался на уровне «хорошо ли поела Ли Бона», тётя и дядя были озабочены своим бизнесом, учёбой своей дочери и её будущим бизнесом, который она уже активно продвигала в соцсетях, и сыном, который никакого бизнеса не хотел, а хотел в танцы.

Это забавно — возвращаться домой после нескольких дней у Чонов. Заманил меня папа, пообещав приготовить яккву, а так бы я продолжала мило проводить время в комнате Мисо, перебирая свои коробки и то ностальгируя, то устраивая генеральную чистку вещей. Собственно, заманил-то папа, а окончательно вытащил Хосок, мой двоюродный брат, который ныл и канючил у дверей, что хочет хоть в кои то веки нормально поесть. Тётя с дядей готовили нормально, но не настолько вкусно и много, как мои папа с бабулей. Так что Хосока периодически обнаруживали на нашей кухне, шарящим по кастрюлям и сковородкам, и пальцами, перемазанными в соусах. На него никакие вопли бабушки и папы «наложи в тарелку и поешь нормально!» не действовали — он был худой и гибкий, как змея, так что он просто ускользал от праведного гнева обоих поваров.

Пришлось идти, хотя бы потому, что кузен был мне нужен в этом году — он все подводные камни госэкзамена уже прошёл и мог подсказать много чего ценного.

— Ли Бона! — обрадовалась мама так, будто мы с ней не второпях утром здоровались в холле, а не виделись целый год. — Как твоя школа? Как оценки? Как подготовка к госу? И как стартап? Тему уже придумала?

— Да, приду к тебе советоваться в ближайшие пару деньков… Привет па, привет хальмони…

— Племяш, не лезь в кастрюлю, наложи и сядь нормально! — громко окликнул папа Хосока, продолжая раскатывать тесто для якквы. Одна партия уже ароматила из духовки, и я поспешно бросилась мыть руки.

— С Чонгуком твоё свидание как? — спросила мне в спину хальмони.

— Какое свидание, просто в кино сгоняли, ба!..

— Чего это не свидание?

— Ли Бона, имбирь или корица? — спросил папа, замерев на секунду над стойкой с приправами.

— А что за тема? — спросила мама.

— Он мелкий ещё, ну ба! Корицу, и мам, про тему…

— Кто мелкий? — с интересом спросил Хосок.

— Да Гук-ки…

— А ничего себе мелкий! — воскликнула хальмони. — Ты там после кино башку свою бедовую задирать не устала, на него глядючи?

— Он уфе пофти выфе меня! — авторитетно подтвердил Хосок с полным ртом.

— Да остановитесь вы со своими свиданиями, у неё госэкзамен в этом году! — попыталась свернуть в деловое русло мама.

— Что-то я такое слышал про Чонгука, когда он мне люстру помогал держать, — рассеянно сказал папа, вмешивая корицу и кедровые орешки в тесто. На мой взгляд, оно получалось жидковатым.

— О нём или про него? — уточнила я. Сплетен про Чонгука я не слышала давно, а про свою поездку в Америку он мне все уши сам прожужжал.

— Про…

— И ничего он не младше, два года вообще не считаются, — заявила хальмони.

— Омони, рано ей о мальчиках думать! Ли Бона, так что за тема?

— А что за кино? — спросил Хосок, втихомолку накладывая вторую порцию.

— А! Он в Круглый Особняк залез! — радостно сообщил папа, рассыпая по доске ещё немного муки.

— Нет, ты сначала мне про стартап расскажи, — мама передвинула кастрюлю с чапче поближе к Хосоку, и как будто бы ненароком загородила хальмони.

— Нет, сначала лучше про свидание с Чонгуком! — чуть повысив голос, высунулась из-за неё Ли Наён.

Я стащила с подноса тёплую печенюшку, печально вздохнула и заявила утробным голосом, от которого все на кухне на минуточку замолчали и хотя бы меня услышали:

— В мире столько кокаина, а вы суете свой нос в мои дела…

Хосок подавился и закашлялся, пытаясь не смеяться. Мама с вполне ожидаемым ужасом раскрыла глаза пошире и тихо охнула, хальмони от души фыркнула, а потом махнула рукой — что, мол, с меня, головы бедовой, взять.

Нестандартную реакцию выдал только папа, который сначала вроде как тоже хохотнул над шуткой, а потом с неожиданно задумчивым видом уставился на рассыпанную по разделочному столу муку.

— Ли Бона, ну у тебя и шуточки! — возмутилась мама и тоже просекла озадаченный папин вид. — Дорогой, ты чего?

— Да я вот подумал, а что если муку кокаином заменить?

— Папа! — воскликнула я одновременно с ужасом и с восторгом. Я думала, у нас в семье я самая креативная, а вон как папа отжигает!

— Дорогой! — в шоке всплеснула руками мама. Ну какбэ да, из них двоих дикие идеи приходят ей в голову чаще, но они обычно направлены на укрепление семьи и её благополучие, а не отправки нас всех поголовно в тюрьму в Сасане.

— Двоечник! — презрительно фыркнула бабушка.

— Почему двоечник!? — озадаченно спросила я.

— Потому что кокаин — это кристаллическое вещество типа соли, которое размокает при взаимодействии с водой, в отличие от муки, которая с той же водой образует суспензию...

— Ну и кроме этого, алкалоиды тропанового ряда жутко горчат, так что если бы даже мне удалось из него напечь пирожков, вкус был бы отвратный… — задумчиво добавил папа. Кажется, он даже немножечко взгрустнул, как всегда, когда продукты не желали взаимодействовать друг с другом по его гениальным задумкам.

— А разница наркошам, если от них вставлять будет? — с любопытством уточнила я, скосив глаза к переносице и изображая руками волны, в попытке изобразить наркотрип.

— Не-а, гидрохлорид разрушается при нагреве, так что там только тошнотный трип от вкуса и консистенции, без кайфа…

— Вывод — лови кайф ловить законными способами... — наставительно заметил Хосок, — танцами, например…

— Что-что ты говорил про Чонгука? — спохватилась я, утаскивая с тарелки очередную тёплую печеньку. Разговор про моих соседей вдруг стал весьма и весьма интересным, хотя кроме как полакомиться якквой, я шла ещё и с мамой поговорить — конкурс стартапов никуда не делся, и я была твёрдо намерена его выиграть в этом году.

— Не то, чтобы я его хорошего расслышал, но кажется, он влез в Круглый Особняк, — повторил папа, посыпая новую порцию моими любимыми миндальными лепестками.

— Интересно, как? Он же нынче вообще заперт! — фыркнула бабушка, и я снова заподозрила, что у бабули есть нелицензированный доступ не только в парк, но и в сам дом.

— Неважно, главное, что у меня есть эта инфа! — порадовалась я.

— И зачем она тебе? — с подозрением спросила мама.

— Ну мааа, ну мы же уже не дети. Я бы с большим удовольствием затащила в свою секту Марвела Ё Нури, потому что пообсуждать наряды и горячих актёров мне весь сеанс хотелось больше, чем восхищаться, как поставлена боёвка. А с Чонгуком такие вещи не пообсуждать! Он всё ещё как ребёнок, и он, вообще-то мальчик!

— А при чем тут Круглый Особняк?

— Ну, если он потащит меня опять в кино, то откажусь, а если будет настаивать — скажу, что знаю про Особняк, и чтоб он от меня отстал! — совершенно довольная своим гениальным и немножечко «дьявольским» планом, я налила себе сока.

— Это, вообще-то шантаж! — возмутилась мама, отрываясь от укладывания ланч-бокса.

— Я в курсе!

— А совесть твоя в курсе?

— Она в доле! И вообще, хорошо натасканная совесть никогда не грызёт своего хозяина!

Мама закатила глаза, бабушка смеялась уже не стесняясь, а папа прятал ухмылки, прибирая на столе. Хосок откровенно ржал, не забывая набивать рот вкусняхами. Как только не давится, зараза?

— Вот теперь точно вижу, что ей не до мальчиков! — отсмеявшись, заметила хальмони. — Что за тема-то, Бон-Бон?

Я тоже иногда люблю немного театральности — кажется, от ВиМинов заразилась. Так что я замолчала, подождала, пока в наступившей тишине все взоры обратятся на меня, и торжественно произнесла:

— Глэмпинг-домики!

Мама удивлённо задрала брови. Хальмони поморщилась, как и каждый раз, когда я притаскивала из интернета в речь незнакомое слово, и полезла в поисковик. Папа покосился на меня и на маму, пожал плечами и занялся якквой. В наши дела с отелем он вмешивался только когда между мной и мамой кипели страсти, а он притаскивал изумительный айс американо и разводил нас по углам — охладиться. Только Хосок, который не мог влезть в телефон, ибо был слишком занят едой, спросил:

— А что это?

Я стукнула его по пальцам, которые тянулись к моему печенью и подтянула вазочку с якквой поближе — пусть сидит ждёт новую порцию. И налила сока, потому что обсуждение идеи с мамой точно займёт целый вечер.

— Почти полностью стеклянные домики, их можно устанавливать на крыше или в лесу, или в парке, например — типа, ближе к природе, но в максимально комфортных условиях…

— Ты хочешь пару номеров построить на крыше? — совсем удивился Хосок.

Тут мы с мамой дружно покачали головами.

— Неа, у нас на крыше не получится… Но я про неё и не думала, я думала про парк!

— Хочешь получить штраф за незаконное строительство на чужой территории? — снова удивилась мама. — Ибо наша клумба перед отелем никак не тянет на место для глэмпинга, а парк, сама понимаешь, не то чтобы наш…

— И вряд ли нас теперь туда пустят даже погулять… — задумчиво добавила хальмони, и когда все взгляды обратились на неё, вроде бы немного смутилась и произнесла. — Мне это… в прокуратуру надо будет зайти на следующей неделе. Поговорить там с одним…

— Омони! — воскликнула мама. — Вызвать Юнг Джэчана? Сходить с тобой?

— Не надо мне никакого юриста, с этим старым хрычом в судейской рясе я и сама прекрасно справлюсь! — фыркнула Ли Наён. — И занимайся ты своим отелем, а со мной Ли Бона сходит. Да, Бона-я?

Ого, да хальмони, никак, в этот раз попалась на горячем! Конечно, схожу: смотреть, как хальмони разбирается с оппонентами — это же сплошное удовольствие. Кроме этого, к такому походу прилагается бесплатный тренинг по общению с чиновниками плюс всегда множество полезных знакомств.

— Ай, родственники, ну вы и криминальная семейка! Почти дилер, — он подмигнул папе, — ттокбари[2], — он вежливо склонил голову в сторону бабушки, — и шантажистка! – он ущипнул меня за бок, и всё-таки стянул из-под руки с тарелки печенье.

— Я, надеюсь, вне подозрений? – улыбнулась мама, забирая у него грязную тарелку, и подсовывая ему под нос патбинсу и ложку побольше.

— Ай, сонбэ, вы самая страшная, потому что про вас ничего не известно!

— Юморист, — усмехнулась мама. — Так что с территорией под глэмпинг?

 — Ааа… ну, это же конкурс стартапов, так что можно сделать одно фантастическое допущение — например, предположить, что мы возьмём в аренду землю у владельцев Круглого Особняка. Просчитать её стоимость довольно легко, чтобы заложить в расчёты и расходы, а дальше можно не заморачиваться и выстраивать линейку развития бизнеса. Мам?

Мама отвела подозрительный взгляд от свекрови и повернулась ко мне.

— Да, доедай и пошли, будем смотреть, что там можно сделать. И да, идея хорошая — у нас в Пусане всего два похожих проекта, и то в зачаточном состоянии, и слишком далеко за городом, так что судьи точно будут впечатлены…

Я подхватила поднос с едой и потопала в общажку — мы там с мамой точно застрянем до позднего вечера, обсуждая проект.

Так и случилось. Уходила я в комнату Мисо, которая нынче стала моей, далеко за полночь. Но напоследок мама неожиданно остановила меня, сонную и зевающую, уже буквально в дверях:

— Ли Бона, ты очень умный ребёнок, но пока… у тебя эмоции пока иногда зашкаливают.

— Ты о чём?

— Не ссорься с Чонгуком. Семья Чон — очень хорошие люди и правильно воспитывают сына. Думаешь, он не поймёт, если ты просто объяснишь ему, что к чему? Не нужно его шантажировать, да ещё так по-детски…

— Ладно, ма… — покорно кивнула я, ибо спать хотелось просто ужасно, и мысли уже немного путались. Причём тут Чонгук, и как он связан с проектом глэмпинга? Я добрела до комнаты и рухнула на кровать — и в голове всплывали странные связи, больше похожие на сны. Вроде Чонгука в том прозрачном куполе на макушке Круглого Особняка, который был ужасно похож на мои глэмпинг-домики… и Чонгук был в Диснейленде… а у меня… есть… что-то… из… Диснейленда…

____________

[1] Тётя

[2] Ттокбари (땅바리) – незаконный захватчик земли.