Embedded Files
Пролог
Пролог
Архимаги Новый год не отмечают. Ни за что. Никогда. Ну нету у них времени, нету! Их всего на планете две сотни, а Новый год, как известно, это то самое время, когда магической энергии вокруг столько, что хоть впрок консервируй. (Один архимаг, кстати, так и делает, а потом продаёт за такие бешеные бабки, что только в путь. Но это совершенно другая история). А все остальные, при таком её свободно плавающем количестве, эксперименты проводят, желательно подальше от глаз людских. Ибо эксперименты эти точно странные, чаще всего пугающие, и вообще одному как-то спокойнее. Поэтому все глухие уголки природы, типа Эвереста, или Марианской впадины, на Новый год заняты намертво, как отели на Рождество в Праге.
И посему на безумное, идиотское, неприемлемое предложение отметить Новый год прямо в избушке на Джина смотрят с таким ошалелым выражением лица, как будто он что-то неприличное предложил. К слову, на неприличные предложения баба-яга, она же Василиса, она же магический эколог, она же двадцать пятый архимаг из Реестра, подкидывается на раз. Та ещё затейница!
Серо-белая мохнатая хтонь, которую баба-яга иногда зовёт то котом, то Уасей, замирает у её ног с таким же недоумением на усатой морде. В смысле Новый год в избушке? Он, вообще-то, в эту человеческую фигню раз в год привык мирно дрыхнуть, а не присматривать за людьми!
— Ну слу-у-ушай, во имя Тлалока, — Джин притягивает девушку к себе за талию, зарываясь носом ей за ухо, и выкручивая нежность в своём мурлыканье на максимум, — ну у тебя ещё этих новых годов впереди — воз и маленькая избушка, а со мной — только один!
— С какого перепугу у нас индейские боги в чат вошли? — чуточку хмурясь, грозно спрашивает Василиса.
Ей очень хочется повозражать. Вот прям очень. Ну, из чистого упрямства, и ещё женского кокетства, чтоб ещё поуговаривал, и ещё немножко жаль намеченного очередного магического эксперимента… В общем, у неё пятьдесят на пятьдесят, и она совсем-совсем не знает, на что решиться, как вдруг мохнатая мелкая хтонь у ног издаёт возмущённый трубный глас, от которого Джин с Василисой аж подпрыгивают.
Уася в лучших традициях Гринча категорически против. Вплоть до вот таких вот угроз бабе-яге. Впрочем, лучше бы молчал, ибо баба-яга офигеть как любит делать что-нибудь кому-нибудь назло. Даже если это собственный кот.
— Договорились, — говорит баба-яга, и едва Джин, сияя победной улыбкой, отворачивается, показывает язык коту.
Уася в лучших кошачьих традициях внезапно сворачивается клубком, с прищуром наблюдая за хозяйкой с её нынешним парнем. Если бы хоть кто-то из людей этот взгляд заметил, сразу бы понял, что Новый год у них предстоит офигеть весёлый.
Глава 1.
Глава 1.
— Часик! — орёт Джин, влетая в избушку. На такой скорости не спотыкается он только потому, что лестница явно его любит, и купирует природную неуклюжесть, подставляя ступеньки под пятки сама. — Прикинь, они мне всего часик дали, и то обеденный! Женщина, ты же меня накормишь?
Он замирает в полушаге от Василисы, и загребущие ручки, вытянутые в жажде захапать девушку на этот часик себе, медленно утягиваются обратно к торсу.
Василиса у печки, которую Джин называет кузнечным монстром (печка, кстати, была очень польщена, услышав сие в первый раз) очевидно колдует. Там всё пышет жаром, иногда вдруг обдаёт холодом, а ещё испаряется дымом разного цвета, булькает, искрит и стреляет паром.
— Предупреждать надо, — бурчит недовольно баба-яга, поворачиваясь к нему спиной, чтобы случайно из приличных размеров котла в её руках не плеснуло на суперзвезду, и попой отдвигая Джина подальше. Тот послушно отступает к столу. — Такой голодный?
— Угм, с дэнс-практики на распевку, так что никто второго перерыва мне не даст. А ты что феячишь?
Василиса вместо ответа кивает ему за стол и осторожно ставит котелок на под. На её взмах рукой завёрнутое в ткань лукошко посреди стола само по себе расстилается, раскладывается, расползается по поверхности, и из складок является множество пиал и пиалочек. Через минуту Джин сидит за накрытым столом, среди обалденных запахов свежего пибимпапа, а скатерть-самобранка хвастается новым узором времён династии Чосон. Очередное игнорирование архимагом нужного скатерти поклона, а затем долгих перестукиваний азбукой Морзе в попытке согласовать меню Джина в который раз только восхищает. Этих самобранок в мире всего штук тридцать. И да, у него тоже есть – выпросил у Василисы одну себе в подарок. Но Джинова самобранка ему готовит исключительно по Аюрведе, намертво игнорируя и морзянку, и поклоны, и нормально за ней можно поесть только при той же Василисе.
Уася внезапный обеденный пир проигнорировать не может, и прыгает прямиком на стол, ни малейшего внимания не обращая на слитное «Брысь!» Джин, понимая, что с Василисиным котом бороться бесполезно, только отдвигает его на край стола, чтоб хоть шерсть в еду не лезла, и угощает кусочком мяса.
— Раз уж эксперимент откладывается, то надо всё, что я для него год готовила, либо уничтожить, либо приостановить процессы, — объясняет Василиса таким тоном, что Джин понимает — ему ещё припоминать будут не один год, что, несмотря на полное и безоговорочное согласие, она ради него отказалась от одного магического эксперимента. — Глаголь, ты зачем столько уёмок потратил-то на телепорт? Не ради ж того, чтоб у меня на халяву пообедать?
— А шошкучичша я по чепе прошто не мох? — оскорбляется Джин сквозь набитый рисом и изумительной мраморной говядиной рот. На саркастически изогнутую Василисину бровь поспешно проглатывает, чуть не давится и уже нормально отвечает: — Так договориться хотел, как отмечать-то будем, ну и помочь с украшениями, что ли... Что там от меня нужно на Новый год?
Ой.
Василиса медленно поворачивается.
Она не в теме примерно абсолютно, что там с этим Новым годом.
Новый год в семействе архимагов — это суматоха, кардинально отличающаяся от обычной предновогодней.
Там, где простой народ украшает комнаты, Василисина родня расползается по укромным уголкам дома с древними учебниками. Дверь в старую библиотеку распахивается настежь; редко-редко кому из архимагов бывают нужны до Новогодья пыльные тома. Вместо горошка и лосося по акции из супермаркетов в дом притаскиваются странные зелья и вещества из самых разных уголков планеты. Вместо штолленов и салатиков в топе закусь по типу «жевать, читать и колдовать». Удивляться дедуле, который в свою комнату под самой крышей тащит пару коробок с сырными чипсами и с ней, мелкой, не делится – дурной тон. Кухня плотно оккупирована теми, кто в свой новогодний эксперимент вплетает зелья. На всех поверхностях разложены предметы и артефакты: от обычных камушков с улицы, что валяются под ногами у крыльца, до редчайшей единственной в мире астролябии XVII века. И хоть пальчик протяни потрогать, как невесть откуда раздаётся грозный голос родни: «Не трогай, это на Новый Год!» Глаза у них в каждой комнате, что ли? Вместо карнавальных костюмов и новогодних колпаков в прихожей копится странная защитная одежда — от комбинезона с сеткой как для пчеловодов (закошмарики на той стороне кусаются, если что!) до гидрокостюмов. И везде-везде, на всех поверхностях, разложены драгоценные камни: как известно, они отлично сохраняют уёмки, а чем ближе к новому году, тем ярче светятся от накапливающейся в них магической энергии. И наконец тридцать первого января дом начинает пустеть — с раннего утра все, желая друг другу удачи и лёгкой магии, расходятся, расползаются и разлетаются из сосредоточенной тишины дома в разные точки планеты творить волшебство.
И нет, ёлок не было. А за подарками (ну где подросток возьмёт редкий артефакт?) приходилось идти к дедушкам и бабушкам, и уговаривать их подарить вот прямо сейчас, ну ради одного очень интересного эксперимента!
Нет, конечно, от масс-медиа никуда не денешься, и как проводят Новый год, Василиса знала.
Ну, примерно.
Из мультиков. Вот только в мультиках вместо ёлок вполне себе годилась любая зелень — хоть пальма, хоть ближайший фикус, хоть кто-то, тупо одетый в зелёное.
— Эээээ... — на секундочку теряется Василиса. — Слушай, а давай ты всё подготовишь? Я тебе безголосовой вход в избушку наколдую, и ты тут всё сам?
За безголосовой вход в избушку Джин готов не только Новый год устроить, он его готов придумать по новой. Не, ну представьте — каждый божий раз, когда ему нужно просто войти, вот это вот: «Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом»? Ладно, когда они реально в лесу, но Василиса ж прям в избушке как-то раз к нему в съёмочный павильон пришла! А Тэхён, гад, ещё и с русского на понятный перевёл стаффу! Это ещё хорошо, что стафф больше ноги куриные заинтересовали. Некоторые на них уже даже облизывались, долго обсуждая, на сколько обедов таких хватит, если приготовить по тайскому рецепту.
В общем, безголосовой вход Джину офигеть как нужен, но!
Он в душе не чает, как вообще нормально принято Новый год отмечать. Вот чтоб прям как в кино. Потому что в кино обычно монтаж, а у Джина дурдом, когда он мечется с одной съёмки на другую, им только стафф успевает костюмы менять и шипеть, что опять не тот сценарий взяли. А так-то у него вообще-то Соллаль!
— Так я ж не знаю как, — так прямо и заявляет он. — У меня обычно Соллаль.
Свалить ответственность на любимого и супербогатого айдола не получается, и Василиса с тихим вздохом и алым от смущения румянцем на щеках признаёт:
— А мы его не отмечали никогда, так что я тоже не в теме...
Джин хмыкает с видом победителя и вытаскивает смартфон. Через два куска кимчи с маринованной редькой он запоминает список, и на Василисино «ну что там» бодро рапортует:
— Так. Нужна ёлка, украшения на ёлку, угощение — тут проблем не будет, твоя же скатерть пособит? Шампанское ещё обязательно... О, это с меня, я знаю одно местечко... Подарки вот ещё. В полночь обязательно загадать желание и поцеловаться... Можно ещё карнавальные костюмы надеть, но если нет — то просто красиво одеться... Ещё фейерверки, салюты и почему-то обязательно мандарины! А ещё, — Джин откладывает смартфон, змеем выползает из-за стола, потому что на печке всё вроде поутихло, и приобнять Василису теперь можно, не рискуя остаться без рук, — не спать всю ночь...
Василиса немножечко фыркает, но на самом деле прислоняется к его груди, нежась в тёплом кольце. В жизни ж не признается, что купировала свой отложенный эксперимент двое суток не отходя от печки — и устала так, что сейчас не до Нового года примерно совсем. Слава богу, что до праздника ещё пара дней, и есть вариант всё подготовить и отдохнуть.
— А гостей в списке не было? — рассеянно спрашивает она, потому что в мультиках всегда были гости. Вот прям овердофига гостей, отчего Василиса, как истинный интроверт, очень нервничает.
— Не-не-не, никаких гостей, — отчаянно мотает головой Джин, и думает, хватит ли ему оставшихся двадцати минут на кое-что поинтереснее обеда. — Мы, как всегда, перед полуночью будем в Пусане, а новогоднее поздравление записали уже — ну, чтоб не как в прошлый раз. Никакого онлайна, так что после десяти я технически свободен. Свалю от своих — и сюда!
— Договорились, — кивает Василиса, думая, успеет ли она за оставшиеся двадцать минут отдохнуть с ним чуть активнее, чем просто в обнимашки.
И ни один, ни вторая не видят, как Уася, сидя на столе рядом с включённым смартфоном Джина, топает по нему лапами, и на экране незаметно для хозяина гаснет иконка вызова.
*****
В Сеуле, пытаясь по-быстрому поесть и передохнуть между дэнс-практикой и распевкой, шестеро бантан внимательно смотрят на телефон Юнги, которому внезапно прилетел вызов аж из Сибири. Доораться до хёна Юнги так и не смог, вместо ответа на "Алло!" получая сплошное "Мррр!" и "Мяу!", ну и ещё один о-о-очень интересный разговор на фоне. Так что Юнги тапает на отбой, и бантаны переглядываются. С нехорошим таким интересом, который хёну ничем радужным не грозит.
— Один, значит, вздумал Новый год отмечать, — задумчиво говорит Тэхён.
— Ну почему же один — с Василисой, — справедливо уточняет Чимин.
Жевание за столом становится о-о-о-очень задумчивым и немножечко угрожающим.
Чимин против. С него тыквы в прошлом году хватило.
Хосок не против, конём было весело.
Юнги вообще против всего против, ему бы поспать.
Чонгук за, ибо в смысле хён там без него Новый год отмечать будет?
Тэхён за любой кипеж кроме опять диеты.
Намджун против не против, а контролировать эту бучу кому-то надо. Он, собственно, и подаёт глас разума, поспешно дожевав чанджамён:
— А может всё-таки не надо, а?
Чонгук дотягивается до сельдерея и надкусывает с таким угрожающим видом, что сразу становится понятно — надо.
Глава 2.
Глава 2.
— Ёлку рубить не дам! — не терпящим возражений тоном заявляет Василиса. Джин, который ёлок никогда не рубил (только дрова, да и то по сценарию в In The Soop), и который притащил в очередной обеденный перерыв в Сибирь пилу с топором, поспешно прячет оные за спину. Нет, ну а что, он всё просчитал: быстренько выйдут из избушки к ближайшей ёлке, он Василисе быстренько покажет силушку свою молодецкую, а потом ещё пообедать, затащить девушку на второй этаж в спальню — и домой. Пункты последний и предпоследний можно и местами поменять, тут без разницы. А после работы прилетит с украшениями помогать (если, конечно, Василиса до этого ёлку сама не украсит).
— А как? — с интересом спрашивает Джин, за спиной поспешно аннигилируя наколдованные рубочно-пилочные инструменты. А хорошо быть почти выпускником в Магической Школе, некоторые фокусы уже и не глядя можно проделывать. — Бесконтактно срубишь?
Джин в красках представляет, как девушка изящно сплетает пальцы, и невидимое лезвие одним точным движением перерубает ствол дерева. Он обожает, когда Василиса магичит. Ибо, в отличие от его с Тэхёном неловких, неуклюжих и громоздких заклинаний её похожи на элегантный, тончайший ажур. И видно это только недоведьмам с третьего года обучения, как разворачивается меж лэй-линий невероятный узор, превращаясь в силу, или скорость, или...
— Вот ещё! — фыркает архимаг, доставая из-за печки тулуп и валенки и не терпящим возражений жестом впихивая их Джину. — Погостить у себя недельку приглашу.
В смысле погостить? Ёлку? Джин офигевает настолько, что молча укутывается в тулуп и натягивает валенки прямиком на шлёпанцы. Прогонка сценария в жарко натопленной студии позволяет ходить в просто шортах и просто футболке, и сибирская зима за окном избушки не то, чтобы приспособлена для расхлябанной рабочей униформы одного конкретного айдола. Он эту сибирскую зиму ох как всей шкурой прочувствовал, пока от телепорта до избушки бежал. А лестница его точно любит — сама разложилась, едва увидела, как он с присказкой и матюками мчится по сугробам, почти теряя шлёпанцы.
— Ну в смысле пригласишь? Стоять, ты что, прямо так туда собралась??
За бортом избушки примерно минус тридцать четыре с половиной. На Василисе её совершенно дурацкий китайский пуховик, ноги она сунула в пимы, даже на вид драные и прохудившиеся, и разумеется, ноль шапки, шарфа, рукавиц и вот этого всего, без чего в минус тридцать четыре с половиной лучше не выходить. Джин-то вот это всё из необъятных карманов тулупа вытаскивает и укутывается, мигом взопрев в жарко натопленной избушке.
— Сколько говорить, архимаги не болеют! — отрезает Василиса, открывает дверь и прыгает прямиком в сугроб эдакой птичкой.
Левитация — это просто. Если, конечно, не забыть второпях про вес тулупа и валенок, которые равны массе самого Джина, и которые он в спешке не учитывает, ныряя в тот же сугроб топориком. Уииииии!
Лестница рядом осуждающе скрипит. Вот куда эти люди вечно торопятся? А она могла такой торжественный выход устроить!
Василиса тем временем щёлкает пальцами, и сугроб перед ней раздвигается, разметается канителью снежинок, формируя тропу. Можно было бы и по снегу, прям как в кино, но по снегу хорошо левитировать, когда ты типа эльф, а не когда на тебе тулуп с валенками, или китайский пуховик. Вот неизящно получается от слова совсем!
— О, глянь какая красивая! — обрадованно говорит Джин, выкопавшись из сугроба и тыкая пальцем в первую попавшуюся ёлочку за оградой. Нет, ну реально — высокая, густая, с серебристым отливом веток, на верхушке даже шишки есть — красота, да и только!
— Эту нельзя, она редкая, — объясняет Василиса, прокладывая тропинку в снегу дальше.
— А эту? — «эта» чуть поменьше, и с одной стороны вроде как ветками пореже, но тоже ничего.
— И эта той же породы...
— Слушай, если их две, то какая же она редкая?
— Вот когда их будет две тысячи, тогда поговорим.
— А эту?
— Слишком большая.
— А ту?
— Слишком маленькая.
— Ну а вот эту вот?!
— Эта вообще сосна.
— А вот...
— Я щас запою.
Джин затыкается. Когда-то давно, когда он в душе не чаял, что за профессия такая — маго-эколог, и умничал не в свой дух, девушка предложила поменяться работами: мол, иди поухаживай за страхоцветом, а я тебе, так и быть, спою. Джин покосился на кошмарик в цветочном горшке на подоконнике избушки, к которому ближе, чем на метр, подходить не хотелось, и предложил Василисе первой. Василиса затянула "Ой мороз, мороз". Джин зажал уши, и поклялся, что работами он с ней больше меняться не будет. И умничать тоже, ага. А кстати, хочешь, я тебя петь научу?
В общем, угроза работает до сих пор, так что за маго-экологом айдол дальше в лес плетётся молча.
— О! — говорит Василиса и застывает на опушке. Перед ней десяток ёлочек выстроились как на базаре, одна другой краше. Пониже, чем та, первая, и Джин со стыдом признаёт, что глазомер у его девушки всё же получше — та первая в жизнь бы в избушку не влезла. И хорошенькие, ёлочки-то — и пушистые, и с шишками, и...
Мать-её-природа, да они с духами! Настоящими лесными духами, что живут в деревьях, и которых на планете, говорят, по пальцам пересчитать можно. А тут аж прямо с десяток!
— Щас чтоб без комментариев! — шипит, обернувшись к нему, Василиса. — И вообще, прикинься лучше сугробом!
Джин Василису слушается не то, чтобы часто. Например, в спальне вообще не слушается, но она там как бы и не против. Вот когда учится чему, тоже иногда не слушается, а потом с виноватым видом помогает расхлёбывать последствия. Но вот когда она ТАКИЕ глаза делает — слушается сразу и молча.
И тут: бесшумно делает шаг назад с тропинки в сугроб и застывает, изо всех сил думая о себе, как просто о горе снежинок, что тут мимо проходила, а вовсе не как об айдоле из Сеула.
У духов с людьми вообще и с айдолами в частности разговор короткий — долбануть неведомой магией до полного оглушения и свинтить подальше. Вместе с деревом, кстати. Поэтому Джин молча сидит в сугробе и старается не отсвечивать, ни на обычном уровне восприятия, ни на магическом.
А Василиса делает мягкий плавный шаг вперёд — куда только китайско-пуховиковая неуклюжесть девалась? — бьёт низкий земной поклон, тонкими пальцами черканув по снегу, и начинает певуче говорить. Джин из речи не понимает ни слова. А ещё не понимает, куда девалась полная неспособность его любимой петь, ибо это музыкальное бормотание, если выпустить синглом, на раз-два подвинет их в чарте. Он очень старается переключиться снова на мысли, что он просто снежинка, точнее, гора снежинок мимоходом. Василиса тем временем снова бьёт земной поклон.
Дух вылезает из ёлки. Невооружённым глазом его и не видно. А вот магическим он всё равно похож на ёлку, только с глазками. Василиса на магическом уровне похожа на Василису, только без пуховика. Нет, понятно, что в астрале вести с духами переговоры надо вообще не телесно, но девушку в минус тридцати четыре с половиной даже в астрале хочется всё равно закутать. Джин чувствует себя немножко идиотом, ибо вместо того, чтобы допрашивать маго-эколога, какую ёлку брать, лучше бы на себя и на неё магическую плёнку натянул — она ж не только от сасэн-фанатов, но ещё и от холода спасает за будь здоров. А сейчас колдовать уже нельзя.
Дух тем временем отступает, прячась снова в ёлке. А Василиса с огорчением делает пару шагов к другой — ещё чуть пониже, и почти без шишек. И снова бьёт земной поклон.
— А с этим что? — не выдерживая, шипит с любопытством Джин.
— Неисповедимы пути духовы, — углом рта шипит в его сторону девушка, и снова начинает свой магический припев. Хуже всего в нём не то, что заклинание для духа поёт она очешуеть как круто, а то что Джин, вроде как по званию почти полноценная ведьма — три экзамена всего осталось! — не узнаёт слов. А у магов мультиязычность, вообще-то, вшита на стадии заводских настроек!
Между двумя духами Джин улавливает разницу. Первый с глазками был весь такой солидный, на нём, кажется, даже снежинки строго в ряд укладывались, по линеечке. А этот на астральном уровне весь взъерошенный, и глазки в разные стороны. И ещё немножко будто бы суматошный — скачет вокруг астральной Василисы, а та, кажется, и не знает, куда за ним поворачиваться. Зато на певучий вопрос-предложение в конце фразы согласно машет всеми ветками сразу и упрыгивает к своей ёлке.
Джин честно не понимает, как дух разрешит бабе-яге спилить собственную ёлку, и переключается на обычное зрение.
И офигевает, истово шепча "Кетцалькоатль всемогущий!" и истово крестясь. Он с цветами в букете договориться не может, чтобы те ароматили посильнее, а тут!..
Василиса небрежным взмахом кисти бесконтактно разметает снег до самых корней, и ёлочка... начинает выкапываться. Джин так-то от василисиного паучьего колодца всё ещё трясётся, и в жизни не согласится к этой фиговине на суставчатых ножках за водой подойти, а тут из-под земли лезут мелкие и крупные корни. И честно, вблизи зрелище жуть какое устрашающее. Лучше бы он на это в кино каком-нибудь смотрел. И желательно, не с первого ряда.
Он поэтому в сугроб втирается всё плотнее — ещё чуть, и от айдола даже вмятины не останется. Но ёлочка, недовольно тряся корнями от налипающего снега, сворачивает их всё плотнее и плотнее, пока те не превращаются в очень плотный шар, а затем, кажется с полного одобрения астральной Василисы и духа, падает навзничь.
— Джин... Джин? — Василиса растерянно шарит глазами по сугробу, где только что был айдол, и тот смущённо вылезает, не желая признавать, что его, почти ведьму без трёх экзаменов Магической Школы, напугала какая-то там астральная ерунда и нитевидные подземные отростки обычной ёлки.
— А ты зачем меня вообще с собой брала?
— Так ёлку тащить, — хмыкает с толикой злорадства Василиса, и Джин надеется, что эта мелкая женская месть за похеренный новогодний эксперимент останется единственной. — Только, чур, без левитации, Куатанау по отношению к дереву магии не любит!
— Куата кто?
— Я вас дома познакомлю, — машет рукой Василиса, и бредёт по проложенной тропинке назад к избушке. В реале вроде просто как бредёт, а в астрале носится вместе с суматошным духом по заснеженной поляне, не оставляя следов и не проваливаясь в снег — ну ей-богу, как ребёнок.
Джин почему-то улыбается. Примеривается к ёлочке (два с половиной метра густых и пушистых веток с шишками — это вам не хухры-мухры), закидывает ствол у плотно сплетённого шара корней на плечо, и отплёвываясь от щекочущих веток и снега, бредёт за Василисой.
Глава 3. (pov: Уася)
Глава 3. (pov: Уася)
Оть што значить-то — никакого магичества? В смысле «никакого»? В смысле «дома останетесь»? Да ещё и с ЭТИМ? Магичка ты не тудыть тебя в качель, ты шо делаешь-то? Кто ж такую ночь упускает? А ты про меня подумала? Я, может, покуда ты там свои магичества магичишь, аккурат свои девять жизней подзарядить успеваю, а она мне — «в избушке отметим»! Шо вы тут в избушке отметите, избушке, между прочим, тоже подзарядка нужна!
Не нужна? Мать, ты ваще молчи и шевели лапами, не знаю куда, но шевели! Мне зато нужна, хоть одна спокойная ночь в году. А то раньше она, видите ли, училась, потом с ЭТИМ связалась — спасу никакого нет! Ишь чё удумали — в избушке отметим... Я вам отмечу! Я сказал — марш магичить, и шоб я тут один спокойно.... Ой!
Ой-ёй-ёй! Вы зачем это в дом притащили?? Тебе этой хтони за окном мало — чего в дом тащить? Да ещё со всей землёй, напачкали-то как, фу! А мне, бедному, щас до вечера вылизываться от песка да земли... И кадку-то, кадочку деревянную зачем из сеней взяли, ась? В ней страсть спать как удобно, коли в избушке жарко, а на улице холодно — а ну вертай кадочку взад! В смысле «Уася, кыш!» Я тебе ща так кышкну, шо от этой хтони не останется ничего! Не троньте кадочку, хтонь эту из неё вытащите немедля! И воды туда зачем?
Хотяяя... вот когти об хтонь драть прикольно, об серёдку-то. И сама таа-а-ак чешет хорошо, приятно... прям как хозяйкина железяка, только сразу везде... и пахнет вроде нормально...
ААААААААА!!! Василиса! Хозяюшка!! Дух! В смысле, чего я вою?? Да ты не на меня смотри, дурёха, а на хтонь притащенную! Вишь, кто из неё полез! Дух, самый настоящий! В смысле «она в курсе»? В смысле «она с тобой договорилась»? Так, погодь — то есть, ты ей свою хтонь ненадолго, а она твоих... кого твоих? Это типа котят, только которые ещё в кошке? И куда она их? Ах, в другой лес, где потеплее? Вы с ней оба совсем с руха дубнули? А МЕНЯ СПРОСИЛИ?
Так стоять. Ты шо делаешь-то дальше, архимагичка ты гороховая, куда на хтонь украшения свои навешиваешь? Это вот ещё зачем? А ЭТОТ твой шо делает?? Зачем он мою рыбу забрал? Отдай, я сказал! И нефиг мне тут «Уасенька, не царапайся»! Рыба моя! Ну и шо, шо неживая. Зато красивая! Вишь, в перьях! Ах, она вам поэтому и надо — шо красивая? Ну-ну. Ага. Да-да, давайте, вешайте. Ага, повыше. Молодцы!
Руки убрал! Руки убрал я сказал, моя рыба! Где поймал, там с ней сидеть и буду. Нет, не как украшение. А может, и как украшение — всё равно я самое красивое в этом доме, ну кроме рыбов. И пусть ЭТОТ ко мне корявки свои не тянет, я ж опять поцарапаю!
Не надо меня левитировать! Я и сам могу отсюда спуститься! Нет, просто не хочу. Дух, ты лучше не вмешивайся, у нас свои разборки. Нет, не получается у неё меня левитировать — сама меня колданула, шоб не украли, по молодости ещё. Я теперь антилевитационный. Почём я знаю, шо значит, я тебе шо, Баюн, што ли? Летать не могу. В смысле могу, но сам. С одной хтони на другую могу… в прыжке. А ещё вертикально могу, вот это у меня круче всего, конешно, получается... Ай! Так нечестно!
Стрясли Уасеньку.... Мяааааау! И хтонь эту колючую когтедральную ой огороди-или. Хорошим таким магичеством, и не пробраться. И рыба моя вона, почти на верхушке... не достать...
Ну держитесь, дорогая хозяюшка... и ЭТОТ твой пусть тоже держится.
Так. Обувь. Обувь? И обувь в шкаф убрали... Иэээхххмяааааууу!
Мань, а Мань. Вылазь. Вылазь говорю, не трону. В смысле трону, но как обычно — за шкирку и в кровать. Нет, не к себе. Куда-куда, куда и в прошлый раз! Не помнишь, шо ли? Ох ты ж память мышья, то бишь девичья... Маня, успокойся! У нас уговор — ты тут живёшь, я тебя не трогаю, а иногда ты мне не в службу, а в дружбу помогаешь... Ну, вспомнила? Ну пошли.
Шо желать, шо желать? Жа как обышно! Лежишь межу хозяюшкой и ЭЧИМ. А как прошнутша жа жаорут — мечешься и шоже орёшь. Тьфу! Мань, ты б вылизалась тоже, што ли… В общем, они орут, ты орёшь, но бежишь строго под одеяло. Ага, точно, шмыг, он самый. А пока я их отвлекаю, как раз до норки добежишь. Да не попадут они в тебя магией! Я прикрою, если шо.
Ну, устроилась? Всё, спи, как просыпаться будут — начинай кипеж. Я тут на окошке бдю.
А ночь-то какая за окошком – загляденье. Блестяшек на верхотуре много. Хтоней много. Вот на эту хтонь, домашнюю с духом, хозяюшка с ЭТИМ тоже зачем-то блестяшек навешали… И рыбу мою забрали. Так шо спи, Маня, спи. И ты спи, хозяюшка, и сны смотри хорошие — и про удачу, и про блестяшки, и про магичество, и про любовь. А уж как проснёшься… Архимаг ты там, или не архимаг — а мышей всё равно боишься. Мр-мяу!
Глава 4
Глава 4
План прост, как мандарин: отработать тридцать первого эвент в Пусане, подождать, пока Джин-хён свинтит к своей Василисе, опрокинуть рюмашку соджу (во-первых, им тут для храбрости надо, а они там себе расслабятся), и вот тогда свалиться как новогодний снег им на головы.
И всё что им для этого надо — одна недоведьма ака Ким Тэхён и уёмки.
До фига уёмок! Перекинуть шесть человек из Сеула в Сибирь нужно Условных Единиц Магической Энергии примерно как собрать туда личный самолёт, с учётом не только топлива, но ещё и затрат по времени и усилиям.
Если кто-то наивно полагает, что самая богатая айдол-группа в мире обладает такими же богатствами в плане обладания УЕМЭ (это при двух недоведьмах в группе и полных стадионах), то они так нефигово ошибаются. Уёмки, заразы, хуже чипсов под пиво — только что была полная пачка, и вот рука уже елозит по дну противно хрустящего пустого пакета. Так что нужное для переноса количество энергии вслед за вредным хёном бантаны собирают, шаря по всем закромам.
Есть ровно половина.
Надежда на предновогодние эвенты очень и очень мала. Им полагается всего-то десятая часть (недоведьмам — пятнадцать процентов, ибо Тэхён с Джином не просто так иногда по площадкам скачут со странными жестами, а вполне себе концентрируют льющуюся со всех сторон от восторженной толпы энергию в разложенных под сценой накопителях). Всё остальное — на благо компании, и с Баньши Хёком лучше на эту тему не спорить — наорёт так, что потом три дня глухим ходить будешь.
Так что остаётся полагаться на личные запасы, личное обаяние и соло-стэнов.
Личных запасов определённо не хватит. Тэхён, держа обе ладони над столиком, на котором свалена бижутерия от всех известных и неизвестных брендов, грустно качает головой — мало. Остальные пятеро чешут репы, отчаянно раздумывая, где взять ещё примерно столько же за меньше, чем неделю.
— А может не надо? — робко подаёт голос Намджун, который лидер, и который всё ещё может это всё остановить. У него, если что, последний рубеж, ибо как только эти дорки ломанутся со всем своим личным обаянием к АРМИ уёмки добывать, всё капец, считай, обратной дороги нет.
— Иди ты в... танцы! — бурчит на него Юнги, который на это всё безобразие подписался даже при всей своей личной энергосберегаемости. — Я вот, например, очень хочу с архимагом поближе познакомиться — ты хоть представляешь, какая это польза в плане социальных связей?
Все остальные дружно задумываются, какая. Василиса, в основном, шатается в своей избушке где-то по сибирским гребеням, и к большим городам носа не кажет. Хотя избушке, на её магдвижке, ничего не стоит за пару дней обойти всю Евразию, и вот ещё Чонгук сомневается, умеет ли это чудо генно-магической инженерии плавать, ибо Василиса как-то упоминала Ляховские острова. В общем, кажется вроде, что толку от архимага вроде как ноль, кроме шишек всяких из тайги привезти, но!
Знакомство с семьёй магов, талант которых передаётся из поколения в поколение, а не цепляет случайно везунчика из толпы, и которая сначала изобрела скатерть-самобранку, а затем отказалась, несмотря на всё давление, удешевить её до массмаркета, сделав одним из самых дорогих и желанных товаров мира — приз, конечно, офигенный. Вот вы бы, например, хотели получать бесплатно любую еду на ваш вкус круглый год?
Ну и ещё хочется немножко поднасолить Джину, а то чё это он?
В общем, знакомство с крутым семейством и бяка старшему — два отличных приза, и Намджун сдаётся под пятью внимательными взглядами.
— Ладно, — вздыхает он. — Давайте, как обычно... только чур, АРМИ до сердечных приступов не доводить!
Макнэ-лайн, к которым обращён последний призыв, активно выражают своё полное согласие со словами лидера — АРМИ это святое! Поэтому Тэхён энергично машет головой из стороны в сторону — мол, да я ни за что, Чимин делает большие глаза и прикладывает руку к сердцу, а Чонгук выпрямляется и подбоченивается с такой улыбкой, что Намджуну АРМИ немножечко жалко.
— А ты? — интересуется Хосок.
— А я, — со вздохом поднимается лидер, — пойду к Баньши Хёку, предупрежу на всякий...
Баньши Хёк с проницательностью, несвойственной его виду, на путаные объяснения Намджуна, что у них тут впереди немножко личных эвентов, где они хотят себе уёмок подсобрать, спрашивает:
— Джину решили праздник улучшить? — и, не дождавшись ответа, хихикает, и достаёт из ящика стола крохотную коробку с парой колец, под завязку напичканных уёмками.
— Держите, подарок на Новый год. Повеселитесь там. Василисина семья — это офигеть полезные социальные связи... Вот только, Намджун-ши...
Намджун вздыхает. Он знает, что только. На них всех, и Баньши Хёке в том числе, давит давным-давно, ещё после третьей Магической войны подписанный закон, где никак не обойти чёткий запрет для айдолов собирать уёмки для личного пользования в Сеуле. Всё на благо столицы!
Намджун, улепётывает с подарком, с облегчением выдыхает— а мог бы и запретить, на их Баньши как найдёт.
Миссия: случайный эвент в Тэгу
Цель: Условные Единицы Магической Энергии ака уёмки.
Исполнитель/и: Мин Юнги, Ким Тэхён.
Тэхён артист от бога. Он даже с группой свой психопрофиль меняет щелчком пальцев — ага, тем самым, с цветными сердечками. Щёлк радужный — и он среди шестерых творит дичь строго по сценарию. Щёлк зеленовато-испуганный — это он с Джином, старается не отсвечивать. И вовсе не потому, что Джин как недоведьма круче, а потому что хён в процессе колдовства такое отчебучить может — всей МагШколой потом размагичивать придётся.
С Юнги он липуче-оранжевый, приторный до брезгливой гримасы и весь ужасно надоедливый: «а что», «а куда», «а зачем», «а глянь, чо у меня есть». Никакой строгости и отстранённости на него не хватает, а матюки на всех языках заканчиваются на второй минуте. Только и остаётся что отпихивать и шипеть однообразное «шщибаль» и подцепленное у Джина ёмкое «блияатть».
— Какого попугая АРМИ тебя тигром сделали, а меня котом, мм? — шипит Юнги в вагоне поезда, несущего их двоих в родной Тэгу за уёмками. Практика отработана с тех пор, как Джин в Магическую Школу поступил: ляпнуть в каток мэрии Тэгу «а мы к вам на выходных на пару минут в гости заскочим», ввалиться с ноги в парк Dalseo, где их точно будет ждать пара колонок и пара микрофонов, а то и импровизированная сцена, спеть пару-тройку песен из репертуара – и вуаля, двадцать минут работы, и полные карманы заряженных уёмок. Это в математике один плюс один будет два, а в магии один бантан плюс ещё один в пересчёте на уёмки всегда четыре, а то и все пять.
В вагоне, кстати, подозрительно много народу. Они-то, конечно, выкупили себе по два сиденья каждый, но Тэхён со своим рыжей липучестью тут же перебрался к Юнги и не отстаёт: а вот, а там, а глянь....
На вопрос этот «тигр» лезет в смартфон и через пару секунд с сияющей улыбкой подсовывает Юнги под нос экран. Ролик, где кошак сквозь решётку клетки лупит по морде тигра, откладывается в памяти рэпера каким-то нереальным просто числом просмотров.
Юнги нечитаемо смотрит на Тэхёна, и влепляет подзатыльник в лучших традициях нашумевшего ролика.
По вагону проносится слитно-восторженное «ооооооооо».
Тэхён как-то обиженно трёт ладонью нос, и уползает на свои два сиденья. Вагон разговаривать с суперайдолами боится, просить автографы и фоточки тоже – всё равно оба в магической плёнке, не подойти, и ещё она фигово отсвечивает на фото. Зато соседнее с Тэхёном сиденье мигом оказывается заполнено вкусняшками и напитками.
И ровно через двадцать минут, за полчаса до окончания поездки, Юнги перевешивается через вверх, тыкает Тэхён в плечо и молча тянет ладонь – помириться. Тот расцветает такой улыбкой, что тушите свет: тут и так переизбыток ватт на душу вагонного населения, того и гляди, ослепнут. В общем, оставшиеся полчаса дороги эти двое поедают вкусняшки от фанатов под совершенно поплывших посетителей вагона, и мирно обсуждают собственные вокалы и преимущества чандажамёна над нэнмёном.
Усаживаясь у вокзала в заказанный лимузин, оба достают припрятанные на теле драгоценности, которые аж искрятся от магической энергии, и дают друг другу пятюни. Слитая инфа о том, что ТэГи поедут в родные пенаты по железной дороге и полный поезд фанатов сработали на ура: сбор уёмок для зимней шалости от их команды начался.
Миссия: подобрать себе аутфиты в Senteom Siti. Днём. В субботу!
Цель: уложить с сердечным приступом как можно больше пусанских АРМИ. А, ну и уёмок набрать…
Исполнитель/и: Пак Чимин, Чон Чонгук
ЧиГуки однозначно не такие отбитые на обе бошки, как ТэГи, и в родной Пусан едут на бронированном лендровере. Инфу о своём прибытии в самый крупный торговый центр мира сливают в сеть ровно за два часа до появления там — по их подсчётам, АРМИ как раз хватит времени, чтобы доехать туда с окраин города. В автобусе с телохранителями, следующим строго за лендровером, царит почти карнавальная суматоха — все поспешно переодеваются, меняются одеждой и примеряют на себя образы «обычных» покупателей молла, которые лениво мимокрокодилят рядом со звёздами. Зато во втором автобусе с менеджерами истеричность по синусоиде меняет настроение с радостно-ликующего на могильно-убитое. Заключить стопиццот штук контрактов на всё, что продаётся в молле, и чего могут коснуться пальчики ЧиГуков при выборе своих аутфитов — это вам не хухры-мухры. Ах, да, ещё забронировать место на стоянке поближе ко входу, для одного лендровера и двух автобусов!
— Это нечестно! — бурчит под нос Чимин, прихватив гоу-про и доползая до дверей молла. Плотный коридор из АРМИ с восторженными охами следит за каждым их движением, но слава богу, хотя бы не слышит.
— Зато эффективно, — отрезает Чонгук, заряженный норадреналином по самую макушку. — Нет, ну ты сам подумай — без нас Новый Год отмечать! — возмущается макнэ неподобающим поведением старшего, который надумал от них свинтить. Второй год подряд!
— Тебе АРМИ не жалко?
— Да они счастливы! И вообще, мы же не кусаемся?
— Кусаемся! — возражает Чимин, вполне себе эффективно клацая зубами в сторону девушки, которая руки протянула чуть дальше положенной незримой линии. Колдовская плёнка, конечно, хороша, Тэхён постарался — их коснуться не могут, а если всё-таки чьи-то шаловливые ручки под влиянием момента превратятся из фанатских в сасенские, то она ещё и током неслабо шарахнет. Но Чимин, хоть и булочка, свою и Чонгукову честь вполне способен и без Тэхёнового колдовства отстоять.
Он вздыхает, заходя в молл. Честно, он бы и сам свинтил на Новый год, например, к той фанаточке со стулом. Но фиг там, команда есть команда — так что после завершающего новогоднего концерта в Пусане опять придётся пить...
Миссия: выступить на концерте Холзи эдакой живой магической голограммой, и при этом не спалиться Джину, у которого пришлось просить эту голограмму наколдовать.
Цель: не отстать от остальных команд. И уёмки!
Исполнитель/и: Намджун, Сеул
Намджун неприкаянно шатается по общаге. Он, в отличие от остальных «понаехавших», местный, и ему за доп-уёмками сгонять некуда, Тонджакку попадает в зону действия запрета Баньши Хёка. Нет, сгонять-то он может, но научно-магическим сообществом ГидроМеЦентра давно доказано, что родные пенаты увеличивают количество получаемых уёмок в полтора раза. А у них каждая капля на счету.
Но на то он и лидер, и самый умный — шатания активизируют мыслительный процесс, и он лезет в сеть, выяснить у кого из бывших содуэтчиков сейчас эвенты. И с довольнющей улыбкой набирает через пару минут Холзи.
Та не то, чтобы удивляется — она вообще в полном афиге. У них немножко не принято дружески болтать, когда через две минуты выход на сцену.
— Быстро! — шипит девушка в камеру смартфона, пытаясь одновременно отбиться от менеджера по финансам, менеджера по магии, двух стилистов и менеджера «просто».
— Boy in luv в планах?
Холзи расплывается в улыбке. У неё от бантан воспоминания и отдача от их совместной песни такая тёплая — хоть купайся. И как она ни озабочена предстоящим концертом, Джуна видеть чертовски рада. Правда, догадывается, что не просто так он ей звонит.
— А что?
— Хочешь, завтра на закрытие Образ пришлю?
— Ооооооо! — не может сдержать довольного стона девушка, и у неё загораются глаза.
На концертах, даже при одном её соло и семи парнях на экране, зал всегда так разгорается, что уёмки льются нескончаемым потоком.
Но!
Образ — это сложно. Это чертовски сложно, и доступно только архимагам после спецкурсов в ГидроМеЦентре. Холзи честно пытается понять, откуда Намджун возьмёт архимага для хоть и недорогого, зато чертовски сложного колдовства, и в памяти всплывают всякие интересные слухи про их старшенького.
— А что ты за это хочешь? — Холзи живо вцепляется во всех трёх своих менеджеров, которые ей минуту назад прохода не давали, а сейчас пытаются утечь по-тихому.
Намджун растерянно разводит руками.
— Уёмки...
Просто менеджер и менеджер по финансам с облегчением выдыхают, зато девушка-менеджер по магии разминает пальцы и расплывается в довольной улыбке. Даже Образ одного бантана на концерте — это уёмок больше раза в три, а то и в четыре. Пляшем!
Холзи даёт ей пятюню и снова обращается в камеру:
— Контракты пришлём, бумаги завтра онлайн подпишем — а дальше дело за тобой. Подстроиться нам с тобой нефиг делать, главное — мага найти...
— Маг будет, — заверяет Намджун, машет на прощание и отрубается.
И снова чешет репу. Вот где ему взять архимага, который сможет Образ?
И первый, на кого натыкается, вылезая в гостиную —Джин, который под строгим руководством Василисы Образ умеет, любит, практикует. А сейчас отчаянно роется в бантаньих запасах алкоголя, медленно, но верно добираясь до комнаты Чимина и ругаясь УитчлиПочтли под нос.
Намджун рассматривает мембера, раздумывая — насколько вообще разумно просить помощь Джина наколдовать ему на завтра Образ, который используется для сбора допуёмок, которые они потом используют, чтобы помешать хёну нормально отпраздновать Новый Год?
Вообще-то вроде не разумно ни разу. Но если кто-то думает, что Намджун менее отбитый, чем все остальные бантаны — ха-ха три раза!
— Хён, Образ мне наколдуешь?
Джин чуть не роняет бутылку Dalmore, разворачиваясь к Намджуну с таким изумлением, будто тот его попросил прилюдно раздеться.
— С дуба рухнул?
— Ну хён, ну на-адо-о...
Джин моргает несколько раз, как только он умеет, всем лицом сразу — когда очень сильно озадачен. Задумчиво оценивает вес бутылки в руке и ставит ту на место.
— А тебе куда?
— На концерт к Холзи...
— Вот и нафига?
— За уёмками...
Логично вообще. Нафиг ещё может пригодиться Образ на чужом концерте, который почти как голограмма, только примерно в миллион раз лучше?
Джин думает. Он бы, может, и сам с лидером уёмками поделился, но мотаться туда-сюда к Василисе их как бы надо дофига, поэтому он чего только не придумывает, чтобы обеспечить себе от АРМИ бесперебойное снабжение такими нужными магическими силами. А вы думали, все эти выкрутасы, кривлянья, Eat Jin, Run Jin — просто так?
Так что придуманный Намджуном способ отличный, вот только...
— Во сколько?
— Ну... три часа ночи... у нас.
Джин стонет и ругается.
— Вы поспать дадите бедному старому хёну?
— Нет?
— А что мне за это будет-то?
Намджун немножечко теряется, но выуживать из воздуха козыри за игрой в шахматы — тот самый скилл, которым невольно овладеваешь в бойз-бэнде в первый же год.
— Так уёмками же! Прикинь, сколько мне с концерта Холзи отсыпется?
Джин смотрит на развал в гостиной из-за собственных поисков, и задумчиво припечатывает:
— Э нет. Уёмками ты от меня не отделаешься. Я этого добра Образом и сам набрать могу. Мне от тебя нужно кое-что другое, в качестве платы за заклинание...
Намджун настораживается. В его возрасте уже в какой-то степени осознаёшь, что вещи — это очень сильно мусор, люди и отношения с ними в разы ценнее, и...
— Хочу твой Cristal Gold Medallion. И не ной, что нельзя, у тебя минимум три бутылки.
... и некоторым мусором с друзьями, даже лучшими и любимыми, делиться совершенно не хочется. Он бы по случаю все эти три бутылки запредельно дорогущего шампанского и сам прекрасно употребил!
Джин улыбается совершенно садистски — недайбох, АРМИ когда-нибудь эту улыбочку просекут, — мигом запишут главным дэдди и альфой группы, и образы всех остальных растрескаются по швам. Но наедине можно, особенно когда хён понимает, что Намджуна почему-то прижало и деваться ему, собственно, некуда.
Намджуну и правда некуда, и он кивает, прощаясь с мечтой выпить шампусика по двадцать пять кусков три раза и смиряясь всего до двух. Социальные связи с архимагом, скажем так, всё-таки важнее — а денег ему заработать ещё проще, чем уёмок.
Миссия: потанцевать в Кванджу.
Цель: наконец-то отдохнуть в родном городе, где его каждая собака знает, и рады видеть, потому что классный танцор, а не потому что суперзвезда. И уёмки!
Исполнитель/и: Чон Хосок
Свобода!
Чёрт, Хосок эпически рад быть и рэпером, и айдолом, и вообще суперзвездой, но у каждой из этих ипостасей есть ограничения. Там учись, сям веди себя прилично, тут вообще дыши строго по расписанию.
И только у уличного танцора есть свобода.
Он даже немножечко забывает, что на нём их недоведьмой натянута не только защитная плёнка, но и чужая личина впридачу. Он просто отрывается, бродя по вечернему Кванджу, и то и дело вступая в дэнс-батлы прямо на улицах, маленьких площадках в парках, перед кафешками. Три-четыре минуты чистого, беспрецедентного, ослепительного кайфа. Музыка, биты, небольшая, искрящаяся восхищением и поддержкой толпа — не потому, что рэпер, айдол, суперзвезда, а потому что чертовски талантлив, и дэнсит дьявольски хорошо.
Очухивается Хосок часа через два — непозволительная для него роскошь, целых два часа посвятить фактически самому себе. Удовольствия-то он получил хоть залейся, зато камни от уёмок еле мерцают. Неизвестный танцор, в маске, шапке, безразмерных дешёвых шмотках, как бы хорошо не дэнсил, отдачи от толпы получает до обидного мало. Выход тут в общем-то один: сбросить вместе с амулетом Тэхёна личину, и позволить на одном из батлов, желательно самом многолюдном, свалиться маске или шапке.
Впрочем, Хосок в АРМИ уверен, как ни в ком другом — они его без магической личины узнают даже закутанного в паранджу. Они и на личину странно косятся, будто чуют неладное. Их фиг проведёшь.
Осуществить план — раз плюнуть. Вот только после очередной «свечки», когда маска и шляпа падают на пол, Хосок тоже чует, например, что-то определённо идёт не так. Он как бы привык, что если децибелами измерять уровень восторга АРМИ, то ему их достаётся вроде как на капелюшечку меньше. А сейчас толпа в Чхонджан-дон орёт так, будто это не с Чон Хосока маска свалилась, а ещё и с Тэхёна и Юнги впридачу. Он притормаживает и оглядывается.
За ним, с улыбками в тридцать два, стоят Тэхён и Юнги. Вот улыбка на Юнги, как на Хосоке та самая паранджа — вообще не к месту. Но самый угрюмый рэпер в мире мало того, что улыбается, так ещё и битбоксить начинает, пока Хосок в нереальном радостном порыве продолжает движение танца. И заканчивает его ровно под плавные жесты Тэхёна, который одной рукой запускает в воздух магические дымные фиолетовые сердечки, а другой пробивает портал и оттуда выходят довольные, с камерами и смартфонами в руках, Чонгук с Чимином.
— С ума сошли!? — радостно-испуганно орёт Хосок. — Так греть толпу нельзя! У тебя что, уёмки на порталы лишние?
— Ща доберём, чего не хватает, — успокаивает его Тэхён.
Ещё как добирают. АРМИ шустрые, что капец, у них, кажется, квантовая связь, о которой Илон Маск только мечтает, вшита в ДНК — в парк сбегается не только весь город, но, кажется, вся страна. Уёмками можно космический корабль на Луну отправить, а не только пятерых счастливых от внезапной шалости супермегазвёзд обратно в общагу. Ох и влетит им там от менеджеров! Зато как круто повеселились!
Ближе к вечеру Южная Корея сводит баланс.
В парке Dalseo в Тэгу новая площадка вытоптана так, что с ней не сравнится никакой асфальт, с к этому кругу солнечными лучами ползут тропинки. Не то, чтобы руководство парка было довольно, но с квадрокоптеров смотрелось отлично, особенно если на фото в центр площадки поместить надпись — тут были Юнги с Тэхёном.
Senteom Siti в Пусане радостно заполнял пустые полки новым товаром и активно расставлял в будках и ларьках ростовые фигуры Чимина с Чонгуком.
В Кванджу организовали целый форум, где АРМИ пыталась среди миллиона уличных фоток за день вычислить Хосока под заклинанием Паранджи.
Холзи тихо отходит после завершающего концерта, который прошёл под такие бешеные вопли фанатов от внезапного и незапланированного Образа Намджуна (который, как известно, отлично получается на фотографиях), что её менеджеры снарядили спецрейс в Сеул для отправки полученных уёмок.
Где-то в сибирских гребенях в избушке один айдол колдует лёд, чтобы тот не растаял до Нового года, и осторожно опускает в него пару бутылок шампанского — одну от Намджуна, вторую его личную. Ну сколько им там с Василисой надо? Они, вероятнее всего, и первую-то не допьют… И тихо, чтобы не разбудить одного строгого архимага, пробирается к ней наверх в спальню. Очень долго любуется нежным овалом лица, в котором нет ни строгости, ни усталости, а только безмятежность, от которой захватывает дух. Придвигает ближе к себе и засыпает, сквозь подступающий сон слыша, как чьи-то мягкие лапы вскарабкиваются на стол — как раз туда, куда он поставил деревянную кадку со льдом и шампанским...
Page updated
Google Sites
Report abuse