Обо мне

Как будто о платьях

Я сочиняю историю, словно тачаю платье. Эскиз рождается чаще всего во время пешей прогулки, под гул машин, настроение из наушников, тонируется оттенками неба над головой. Или во время рутинной работы, когда руки делают, а строчки рисуются в голове почти незаметными штрихами, намёками слов, оттенками эмоций…

Эскиз ложится на экран, и начинается первая примерка.

Вот этот, черновой вариант, идеально смотрится в Ворде. На белом экране, шрифт Калибри, размер 11 – тут хорошо смотрится всё, что угодно: хоть высокопарный слог, хоть грубый мат пиратов, спасающих судно в шторм. Ворд разбивает кипенно-белый алыми и зелёными волнистыми линиями ошибок. Перфекционизм зудит в подкорке, заставляя их убрать все до единой, но иногда я очень не согласна с Вордом, и игнорирую его линии, добавляя слово в словарь, оставляя на белой бумаге безупречно чёрный эскиз.

Любой литпортал что днём, что ночью – тот ещё капризный подиум. Он не любит лишнего – все эти «свои», твои и прочие паразиты бегут из него, сверкая пятками.

И вот, наконец, застывший пьедестал чистовика. Там поправить складочку, убрать-прибавить запятую, отгладить предложение, добавить блестящий стразик в абзац. И нервничая каждый раз, словно в первый, поднять занавес, нажимая на кнопку «Опубликовать».

Как будто итоги

Год был... насыщенный.

Оглядываясь назад, я вспоминаю старенькую притчу о человеке, который после смерти увидел свою душу, все свои достоинства и все свои недостатки. И когда предстал перед Богом, то упорно пытался выдвинуть достоинства на передний план, а недостатки как-то скрыть. Не помню, чем кончилось. Помню только, что одного без другого не бывает, как ты там не прячь одно и не выпячивай другое...

Этот год был очень... полосатым. Много плохого. Много хорошего. И сидя в точке "сейчас" я понимаю, что без первого не было бы второго, и без второго не было бы первого. Оно как-то всё цепляется крючками друг за друга, умудряясь при этом не смешиваться до однообразно-серого.

Я в "сейчас". Я тут, и со мной всё хорошо. И знаете, наверное, это очень важно, когда ты, после каких-то событий, вот так вот пройдя путь, со всеми его кочками и выбоинами, оглядываешься и осознаёшь, что ты — тут, и у тебя всё хорошо.

Всё нормально.

И пожелать я хочу, наверное, именно этого, и себе, и всем остальным — чтобы в любой непонятной ситуации была "точка сейчас", когда можно оглянуться и выдохнуть. Тут и сейчас всё хорошо.

А потом выгребать всеми лапками дальше — через полосатость к здоровью, удаче, богатству, и всему-всему, что маячит на горизонте.

31.12.2024

Как будто про акты

Я знаю, каково это: когда нечто пульсирует в кончиках пальцев, зудит в подкорке, когда время снаружи ускоряет бег, а внутри вдруг выстраивается безупречно точной схемой. Когда ты стараешься свернуть, отложить, да просто минуснуть все дела и взяться за ... перо? кисть? клавиатуру? Неважно! Главное, ты берёшься. И медленно, намного медленнее чем в собственном воображении, не всегда в соответствии со схемой — но ты отдаёшься этому пульсу полностью, поглощённая целиком единственным сладким, незабываемым, восторженным ... актом творения.

Пусть в Новом году их будет много, этих минут. Которые кажутся такими полноценными и яркими, что выкупают всё остальное серое и блёклое. Не слушай, когда говорят, что плохо. Не обращай внимания, если попрекнут, что неправильно. Поведи плечами, сбрось с них невидимые клешни, что тянут назад — и вслушайся в себя. Там есть то, что у тебя никто никогда не отнимет — ты сама. Яркая, прекрасная и непередаваемая. Уникальная. Лучшая из всех.

Твори!

Как будто про пульс

ОНО живое.

Бьётся, пульсирует в голове, колет виски.

Застилает глаза.

Так сильно, что не видишь улицы, комнаты, обстановки… Ты в городе? Или в лесу, среди деревьев?

Оно заполняет тебя всю — слой за слоем, плетение за плетением, и ты так и плутаешь в переплетении этих слоёв: иные миры, иллюзорные, несуществующие, жадно отбирают у тебя реальность. Уши закладывает от смеха, плача, воплей, шёпота воображаемых друзей. Ты почти не слышишь разницы между стуком копыт по утоптанной лесной тропе и шумом ионных двигателей. Перед глазами то дно морское и сквозь толщу воды слепят огни Атлантиды, то впивается в зрачки сквозь вакуум огни города тысячи планет.

Ты пропускаешь удар. Кулак друга-мальчишки больно врезается в плечо, а он утаскивает тебя из-под ковша экскаватора на стройке.

У борща очень странный вкус – вместо щепотки соли там столовая ложка сахара.

В холодильнике зачем-то оказываются по очереди весьма нестандартные вещи. Ладно бы продукты, которые обычно туда не кладутся — соль, сахар, банка с растворимым кофе, — но крем для обуви? лейка? гель для стирки?

Девственно чистый лист, хотя должен быть заполнен изложением на контрольной по литературе. И второй, поспешно спрятанный в сумку, где ужасно торопливым почерком, ужасно коряво… девушка на алтаре раскрывает глаза, перехватывает чужую руку, наносящую смертельный удар.

И снова борщ со странным вкусом, холодильник с неуместными предметами... руль велосипеда, ни с того ни с сего вывернутый не в ту сторону... приёмный покой больницы.

ОНО всё ещё бьётся, пульсирует, колет, застилает, чуть ли не силой отправляя в мир фантазий, вот только... там больше нет девушки на алтаре. Не досчиталось…

Пока однажды не нашла бумажку, изрядно помятую, совсем не такую, как в памяти, но зато...

... как будто более настоящую, чем та, из памяти.

Смотришь на бумагу так, будто не понимаешь — орать от ужаса, потому что ОНО исчезло, позволило проделать в себе в прореху? Или орать от восторга — вот же, смотри, суп сегодня отличный и картошка не подгорела, и в холодильнике вроде всё на месте?

И растерянность – а как же я теперь без этой, с алтаря? А остальные без неё как? Ведь они же все…

…связаны?

Ни черта не понимаешь, что делать. Ведь я не умею, я не писатель!

Я всего лишь…

…однажды ясным днём/глубокой ночью/ в рассветной мгле/туманных вечерних сумерках придвигаю к себе лист/блокнот/клавиатуру...

... и начинаю писать.