— Он задолбал.

— И так конкретно.

— Хён, у тебя что-нибудь есть?

— У меня всегда что-нибудь есть, — задумчиво отзывается старший бантан, который по совместительству ещё и ведьма, и листает книгу с заклинаниями. — О! Прям наш случай. Глянь, как на каждое матюкание ему карма будет влеплять по хорошему такому поцелую…

— Стоп! — вопит Чимин, потому что чёза? Он матюгается, его надо от этого отучить, а ему такой приз, как чмоки в губки? — Почему-то мне это кажется сомнительной мерой наказания.

— Ни разу она сомнительной не будет. Выброси из головы нимф, которые якобы около нас тут вьются. Заклятие работает на рэндомного пользователя, так что целовать его будут первые попавшиеся аджуммы. Сам знаешь, стафф приличных баб к нам на пушечный выстрел не подпускает.

— А если рядом никого из баб вообще не окажется? — коварно предполагает Чимин.

Они долго и задумчиво смотрят друг на друга.

— Хён, я в тебе не сомневаюсь.

— Я ни в ком не сомневаюсь, — вздыхает Джин. — Но давай наймём водителя-девушку?

Колдануть для второкурсника Магической Школы — вообще не проблема, тем более, что это Джин. Он беспалевно выдирает у Чимина клок волос, заставляет плюнуть в чашку, подуть на свечку, что-то там мешает, рисует прямо на полу, напевным голосом читает заклинание (Чимин аж заслушался) и говорит «готово».

— А эффект? — спрашивает Чимин.

— Не всё сразу, он же вроде пока не матюкался, — успокаивает Джин и оба крадутся к комнате Юнги.

Тот спит, звёздочкой развалившись на кровати и храпит так, что Чимин штрафной влепил бы прямщас, но заклинание на такое не ведётся.

— А вы тут чего? — громким шёпотом спрашивает у них из-за спин Чонгук, хрустя сельдереем. Заговорщики вздрагивают и переглядываются. И правда, чего, уже далеко за полночь, и чтоб понять, как оно всё работает, нужно завтра и проснувшийся Юнги.

Разговаривает Юнги на одном из трёх — рэпом, матом или молча. Прописанные для съёмок речи он учит заранее и сценарий у него всегда с крупными красными напоминаниями от стаффа «LANGUAGE!!».

Юнги молчит утром за чисткой зубов, молчит за завтраком, молчит за сборами и первый раз открывает рот, окончательно проснувшись только в машине, когда спотыкается о чью-то ногу и выдаёт смачное:

— Что за нахуй!

Машина тормозит, водитель выходит, перелезает к Юнги, со вкусом и чпоками засасывает обе губы рэпера, садится на место и как ни в чём не бывало едет дальше.

Джин с Чимином дают друг другу пятюни.

Потому что аджумма в два раза толще и в два раза старше Юнги, хоть и водитель отличный, но дева мечты из неё очень даже так себе.

Офигевший в край Юнги даже рот вытереть не может.

Он молчит ровно до комнаты ожидания и пытается матом же сорваться на ПД.

— Блять, эта ёбаная сука… — всё бы ничего, но заклинание назначает поцелуй за каждый мат, и две визажистки сталкиваются губами у губ Юнги, тоже начиная нехило сраться отнюдь не на литературном корейском.

ПД, у которого забот выше крыши небоскрёба, тяжко вздыхает и сваливает разгребаться дальше, девицы орут и лезут к Юнги, Юнги офигевает второй раз за утро и молчит. Коварный Джин дёргает одну на себя, вторую толкает к Юнги, создавая живую очередь, ждёт, пока рэпера отцелуют, и с ухмылкой возвращается в угол к хохочущему Чимину.

Тот перестаёт ржать с лица рэпера, у которого как-то подозрительно много женского внимания утром и чувствует что-то странное. В паху. У себя.

— Джин-хён? А плата за заклинание с кого берётся?

— С тебя.

— Что за плата и как оно работает?

— А я знаю? Это только на третьем курсе.

— Почему?

— Чтобы мы не вздумали их пробовать, — невозмутимо отвечает Джин.

Из Чимина нихерово так вышибает воздух.

Потому что при воспоминании об их водителе у него встаёт, а при взгляде на двух вроде и помоложе и попривлекательнее визажисток начинает неслабо припекать и единственное, о чём он жалеет — это то, что ствола у него не два: мог бы — затащил бы в подсобку обоих. А тем временем визажистки ноль внимания на Юнги, который пытается им как-то сигналить, и голодными (очень) глазами смотрят исключительно на Чимина.

Но «до» не получается, и Чимин терпит час дурацкого шоу с нехилым стояком в штанах, и выдерживает только потому, что Джин и мелкий прикрывают по полной. Чонгук за любой кипеж, кроме голодовки, и Джин делится с ним подробностями на ухо прямо на шоу.

Шоу не то, чтобы смешное, но мелкого с новостей заводит так, что оно мигом становится звиздец каким комедийным усилиями всего лишь старшего и младшего бантанов. Рейтинг прёт вверх прямо во время эфира, и за рядом камер стафф пританцовывает, показывает группе лайки большими пальцами и шлёт воздушные поцелуи. Вот на поцелуи Чимин и Юнги нервно сглатывают.

Зато, слава богу, Чимина за весь час никто не трогает. Сразу потом старший с младшим запирают его в подсобке с теми двумя девицами и Чимин может сразу аж два раза подряд, что его нехило так воодушевляет. Джин с Чонгуком ржут где-то под дверью, но вот это его уже точно не стопорит, и выходит он оттуда гордым павлином, на ходу застёгивая ширинку.

Юнги в машине всё ещё охуевший, Чимин уставший, Джин с Гуком подозрительно хитромордые и хихикающие, а баба-водитель невозмутима, как целый бронепоезд. Вот на неё Чимин косится с подозрением и шёпотом спрашивает у Джина:

— А чё на ней не сработало?

— Не всё сразу, заклятию нужно время, чтобы в полную силу войти, — успокаивает его ведьма местного пошиба, и Чимин облегчённо выдыхает.

В расписании всего-то сегодня — мозговой штурм, пора шевелиться как-то с новым камбэком, а то в этом мире магии и айдолов при нынешней конкуренции от них живо останутся рожки и копытца (у некоторых так даже в прямом смысле).

Следующий смачный:

— Пиздец! — накрывает Юнги на втором часу мозгового штурма, и Джин, Чонгук и Чимин с азартом выпрямляются — кого принесёт нелёгкая. Чимину вот особенно интересно, потому что при их расписании столько секса, сколько за сегодня, у него уже месяц не было, и его друг в штанах, разохотившись, тоже заинтересовано дёргается. Но вместо топота за дверью раздаётся звон и грохот стекла с противоположной стороны. Слава богу, реакция у айдолов, как у натрия на воздух — отскакивают на первый же треск и кучкуются в дальнем углу. Влетевшая в стекло мойщица окон входит красиво, как в боевике, разбрызгивая по сторонам хрустальное крошево, так же красиво отстёгивает страховку и под неслышный звон литавр идёт к Юнги. Чимину как-то слегка стрёмно, потому что девица на полторы головы выше его и не кореянка ни разу, а очень даже из Африки.

Африканка засасывает рэпера по самые гланды, тот чуть не плачет и бессвязно бормочет на официальной речи и с поклонами, что он не понимает, что тут происходит и за что ему вот это вот всё.

А у Чимина ожидаемо стоит. Джин отвлекается на магический фолиант и поспешно в нём роется, и африканку в комнату Чимина по всем правилам охоты загоняет ржущий Чонгук, едва успевая сунуть хёну в руку очередной презерватив. Намджун грозно смотрит на Джина, тот с невинными видом разводит рукавами розового свитера. Лидер вздыхает и вызывает стекольщиков.

— Может, вам личного ПД нанять? — сочувственно спрашивает Джин у Чимина через неделю.

Танцор уже еле стоит на ногах. У Юнги крыша едет от постоянно лезущих к нему баб, и чем больше едет, тем больше мата, и тем больше баб. А совсем рвёт из-за того, что бабы потом смываются исправно к Чимину, а ему хер кто что даёт. Ну кроме Чонгука, который уже устал на них ржать и исправно даёт только пятюни. Да и то Джину.

Чимину трындец, потому что стоит у него уже только член, и только из-за заклятия, а всё остальное превратилось в кисель.

— Чего? — не въезжает сонный и заёбанный Чимин.

— Она Юнги засасывать будет, а ты её трахать. А то мы с мелким уже заеб… устали вас прикрывать. У нас за эту неделю проникновений в общагу больше, чем за весь прошедший год.

— Ты нашёл, как заклинание отменить, Алая Ведьма?

— Я Розовый Принцесс! — оскорбляется Джин, откидывая со лба волосы при манерно отставленном мизинчике, затем с тяжким вздохом лезет в книги. — Пока не нашёл.

На дэнс-практиках всё плохо, Чимина чуть ли не в первый раз за всю карьеру в группе отодвигают на задний план, с чего его не слабо так колбасит.

Чонгук всё ещё ржёт, но уже потише, а вот Джину уже не смешно: Юнги ходит надуто-красный от ярости, потому что ни матюкнуться и ещё от недотраха, а Чимин — бледный и почти зелёный, потому что матюкаться можно, но сил нет (и вообще он культурный мальчик!), ну и ещё от спермопередоза. Попытки оттрахать тех, кто его целует, у Юнги натыкаются на внезапное и обидное сопротивление целовальщиц и поспешное ныряние оных поближе к Чимину. Тот стонет, пошевелиться уже даже не пытается, и девушки всё делают сами.

Джин теперь ночует у Чимина, а не в своей комнате, к вящему ужасу всей группы, кроме Чонгука. Ему бы пора уже обратиться за помощью, но при мысли о воплях Баньши Хёка Джин решает ещё подумать сам.

Юнги наконец дотумкивает, что нездоровый ажиотаж вокруг него из Джина, Чонгука, Чимина и орды случайных особей женского пола не просто так и начинает искать смысл. Ну и немножко экспериментировать. Из его лексикона матюки исчезают, оставляя невнятные «ть», «зд», «уй» и молчание. Мат теперь произносится строго обдуманно и в самых неожиданных ситуациях, когда ничего, вроде бы, не располагает.

Например, глубоко под вечер, когда сам приполз из студии, сидя там весь день в удобненьком кресле, поел и дождался Чимина, у которого (ну надо же!) аж целых два дня без секса. И наконец-то танцевальная тренировка, на которой отработал всё, что пропустил и поэтому всё равно вымотанный, как колибри после спаривания.

— Нихуяшечки себе ёбаный пиздец! — сообщает Юнги открытому холодильнику, и слышит как за спиной с грохотом разбивается миска с рамёном. Прорвавшиеся в общагу фанатки вроде очень даже ничего, Юнги их уже и сам засасывает с удовольствием, попутно мнёт и тискает всё, до чего может дотянуться, заодно прислушиваясь, как в комнате баррикадируется Чимин. Не помогает, одна из девиц после ритуальных поцелуев вышибает дверь с полпинка, Юнги довольно хмыкает и идёт дрочить в ванную. Тем временем бледный и с тенями под глазами Джин в углу лихорадочно роется в книгах и фолиантах, попутно прислушиваясь к стонам Чимина и стараясь по ним определить, пытают того или трахают.

Ну или на фансайне попытаться выдать четырёхстрочное шестнадцатиматное и даже в рифму, но кажется, со злорадными улыбками «до» Юнги всё-таки перебарщивает, потому что Чонгук неэротично и болезненно сжимает под столом его коленку и на попытку взвыть на ухо рычит: «даже не думай». У макнэ свои причины — он от такой толпы даже с Джино-ведьмой не отмахается, а Чимина ему жалко. Юнги страдальчески кривит губы в улыбке и понимает, что таки да, тут бы он переборщил — столько даже он не перецелует.

Зато можно оторваться в студии звукозаписи, когда все остальные уже отстрелялись и сейчас очередь (как удачно!) Юнги, а потом Чимина. Джин на подхвате присматривает за младшими, самый младший на подхвате наслаждается шоу и делает вид, что залипает в мобилку. Юнги рэп отчитывает бодрячком, задорно, зато у Чимина голос немного слабый и слегка дрожащий. Юнги вытягивает голову и видит за стеклом ничего такую себе операторшу звукозаписи (ну он же не зверь всё-таки), раздумывает пару минут, не стоит ли ещё позвать на красное словцо дополнительно кого-нибудь и выдаёт:

— А вот, бля…

Реакция у Чонгука как у фтора на водород, он в дверь впиливается со всей дури, держа её и не давая прорваться операторше, а Чимин с воплем:

— Ах ты ж ёбаный придурок! — хватает Юнги за грудки.

И влепляется ему в губы сам.

Джин столбенеет. Заклятие, наколдованное в лучших традициях антитолерантности и гетерозависимости, такого оскорбления действием не выдерживает и напоследок шарахнув ослушников фиолетовой молнией, без фанфар покидает чат.

Юнги с Чимином сосутся, не закрывая глаз и с ненавистью уставившись друг на друга, скосив к переносице глаза. Юнги приходит в себя первый, за уши оттаскивая от себя Чимина и скривив губы, спрашивает у Джина:

— Всё?

— Всё, — подтверждает их пока недоведьма, с интересом наблюдая, как вокруг Чимина и Юнги радужными пузырями лопаются остатки заклинания.

Чимину прилетает под глаз первому, Джину, застывшему от происходящей вокруг красоты — второму, а макнэша избегает фингала исключительно благодаря кроличьей прыгучести и убегаемости. Зато с утра Чонгук разукрашен водостойким маркером, ПД в бешенстве, стилисты в шоке, и по итогу загримировать его проще, чем отмыть.

— Слушай, тебе, может, чего-нибудь для подъёма сил колдануть? — по доброте душевной наутро спрашивает Джин. У затраханного Чимина откуда только силы берутся, и через пару минут Джин, обиженный, злой и с фингалом под вторым глазом, перетаскивает вещи обратно к себе в комнату с недовольным бурчанием под нос:

— Вот и колдуй тут на благо общества…

Вот и сказочке конец!