"Я буду с тобой в воздухе, на земле и на воде…"

    Первый день работы дал хорошие результаты. В восьми метрах от лежащей на болоте плоскости Константин Москвин нашел еле приметную заросшую мхом воронку. Видимо сила удара при падении была такой, что отломившееся крыло отлетело на несколько метров вперед. Проткнув длинным металлическим щупом моховую подушку на воронке, мы поняли: это действительно место падения самолета. Наш щуп, уходя на глубину более метра, все время натыкался на что-то металлическое. Сгорая от нетерпения, мы руками стали выбрасывать покрывавший воронку мох. По крылу и стойке шасси самолета определили его марку - это советский истребитель И-16. Спустя какое-то время на поверхность были подняты сильно деформированные куски дюраля и деревянной обшивки самолета. Вдруг в руках Алексея Орлова блеснула гильза от пистолета ТТ. Гильза была замята от удара, пуля отсутствовала, но капсюль был целый. Откуда в воронке, на глухом болоте, могла взяться гильза? Вывод был один - это гильза от пистолета летчика. Это первый признак того, что в обломках самолета могут находиться останки погибшего.     Осенние дни коротки, и поэтому к часам пяти вечера мы стали собираться уходить. Но день не пропал даром. Уже темнело, когда нам удалось вытащить из воронки несколько небольших обломков самолета. На карбюраторе, который от удара оторвался от двигателя, кроме положенной таблички с указанием марки, номера и даты выпуска данного изделия, были выцарапаны три цифры: 656. Возможно, это последние цифры номера двигателя. Очень часто мотористы при ремонте таким образом метили съемные части двигателя. На одном из кусков перкаля, которым был обтянут самолет, черной краской через трафарет был нанесен заводской номер самолета: 24Р21855. Это была самая большая удача. В первый же день работы установить номер самолета! Теперь мы знали даже его тип: И-16 тип 24.

"13-я Отдельная авиационная эскадрилья ВВС КБФ"

    Возвращаясь вечером в Санкт-Петербург, в машине подводим итоги первого дня. По всем признакам самолет погиб летом 1941 года, скорее всего, при прикрытии наших наземных войск, ведущих бои в районе Нарвы или Кингисеппа. Об участии армейской авиации на этом участке фронта у нас мало информации, точнее, у нас мало свидетельств воздушных боев именно на самолетах И-16. Разговор переходит на перечисление авиаполков Краснознаменного Балтийского флота:

- 13-й истребительный авиаполк летал на И-16 и И-153 "Чайках", во 2-й эскадрилье были самолеты И-16 24 серии;

- 5-й истребительный авиаполк также был оснащен самолетами И-16, в том числе несколькими самолетами 24 типа. Наравне с И-16 полк имел самолеты МиГ-1, МиГ-3 и одну эскадрилью на И-15бис.

- 71-й истребительный авиаполк - летал на "Чайках", Яках и  Мигах.

- 13-я отдельная Краснознаменная авиаэскадрилья на начало войны имела 22 экипажа на самолетах И-16, и у этого подразделения в воздушных боях под Нарвой и Кингисеппом были потери. Уже с 1-го июля 1941 года эскадрильи ставится задача прикрывать мосты через реку Нарва. С 4 июля по 5 августа (до подрыва мостов) эскадрилья выполняла эту задачу. В истории авиаэскадрильи, которая в последствии стала 14-м гвардейским ИАП ВВС КБФ, сказано: "За этот период летчики совершили 948 боевых вылетов, отразили 21 налет на мосты…". 

    У нас есть заводской номер самолета, и мы решаем по приезду в город внимательно просмотреть свои архивные тетрадки по самолетам КБФ. За последние два года мы отработали почти всю штурмовую и истребительную авиацию КБФ по документам Центрального военно-морского архива в городе Гатчина. С 13-й эскадрильей у нас связана история поднятия самолета И-16 в сорока километрах от Кингисеппа в 2001 году, под поселком Ивановское. И поэтому в разговоре промелькнуло: "…А представляете, если этот самолет окажется из 13-й ОАЭ ВВС КБФ…".

"Сабгайда… или Монахов…?"

    Ночью в моей квартире прозвучал телефонный звонок. В трубке взволнованный голос Константина Тарасова: "Нашел!…".

В акте списания самолетов по 13-й ОАЭ ВВС КБФ за 26 августа 1941 года списаны три самолета: один из них И-16 № 24Р21855 с двигателем М-63 № 630656. Кто погиб на данном самолете, сказать пока трудно, так как все три самолета списаны как погибшие в период с 16 по 26 августа. У нас имеется список безвозвратных потерь эскадрильи и несколько актов (за разное время) списания самолетов. К сожалению, в актах конкретно не указаны пилоты, погибшие на списанных машинах. Константин пытается просчитать, кто же погиб на этом самолете, откладывая в сторону тех, к кому удалось приписать самолеты. В результате получается, что с 16 по 26 августа 1941 года (именно за этот промежуток времени значатся списанными три самолета) из состава эскадрильи погибли всего два летчика:

- 23 августа 1941 года не вернулся с боевого задания младший лейтенант Геннадий Сабгайда;

- 26 августа 1941 года погиб в воздушном бою старший лейтенант Григорий Монахов.

Можно предположить, что на списанном третьем самолете летчик остался жив, скорее всего покинув подбитый истребитель на парашюте. Значит, мы нашли место гибели кого-то из этих двух пилотов. Сабгайда или Монахов?..

"Подъем…"

Через неделю, отпросившись и взяв отгулы, мы (автор, Константин Тарасов, Константин Москвин) выдвинулись в сторону Кингисеппа. С нами хорошо оснащенная поддержка: Виктор Дудин и Сергей Люкшин с женой Ирой. У них в машине полуторатонная лебедка, тросы, бензопила, скобы, ведра и другое необходимое оснащение. В Кингисеппе нас встречают ребята из "Форпоста": Виктор Костюкович, Сергей Плечков, Валентина Бакаева. Мы стремимся быстрее добраться до самолета, всем хочется быстрее узнать, чье же имя скрывает Крикковское болото…

    10 октября 2003 года.

Затемно выходим из домика в Кингисеппском садоводстве. Все имущество, необходимое для работы, тащим на себе. В течение часа пытаемся форсировать небольшую речушку Солку, но все попытки безуспешны. Лето и осень в этом году были дождливые, и поэтому вода в речке поднялась на несколько метров. Даже поваленные через основное русло большие деревья уносит течением, так как противоположный берег оказался затопленным поднявшейся водой. В результате наш путь к самолету увеличивается еще на несколько километров, так как мы обходим речку по автомобильному мосту. На Крикковском болоте стоит плотный туман. Мы, как  лесные призраки, все дальше углубляемся в болото. Пот застилает глаза, ноги по колено проваливаются в торфяную жижу, приходится несколько раз останавливаться на привал, поджидая отставших.

    И вот, наконец, мы подходим к оставленному нами неделю назад месту падения истребителя. Сбросив, изрядно отяжелевшие вещи несколько минут переводим дыхание. Курящие жадно затягиваются сигаретой. Впереди работа, ничуть не легче, чем тот путь, который мы проделали к этому месту. Очищенная ото мха поверхность на воронке заполнена водой. Сначала готовим все необходимое: делаем небольшой сруб и устанавливаем треногу с вывешенной талью. Привычно выстраиваемся в цепочку и Виктор Костюкович, облачившись в высокий резиновый костюм армейской химзащиты, начинает подавать тяжелые, наполненные болотной водой ведра. Даже не пытаемся считать, сколько же кубометров воды мы выкачиваем руками, так как тащить на это болото помпу мы просто не в силах - слишком далеко. В одном из ведер попадается часть парашютной лямки с пряжкой. Это уже стопроцентная гарантия того, что в воронке находятся останки пилота. За короткий осенний день мы постепенно выкачиваем воду из воронки, но она постоянно прибывает. Лебедкой цепляем выступающие из торфа различные конструкции самолета. С трудом поднимаем из воронки сильно деформированный руль высоты - часть хвостового оперения самолета. На перкале, которым обтянут металлический каркас, четко просматривается силуэт красной звезды, окаймленной черной полосой - опознавательный знак ВВС Красной Армии. Среди обломков находим два пулемета ШКАС, один с погнутым стволом, у второго ствол вообще отломан при ударе. Поднимаем полный боекомплект - пулеметные патроны, они в звеньях ленты. Скорее всего, воздушный бой был очень короткий, так как боезапас совсем не израсходован. Мы все глубже зарываемся в болото…

11 октября 2003 года.

Утро опять начинается с пешей прогулки по болоту и продолжительной процедуры выкачивания ведрами воды из воронки. За прошлый день мы углубились на полтора метра вглубь и поэтому воды сегодня в два раза больше. Но чувствуем, что скоро должны дойти до места, где находится кабина пилота. Первая же находка шокирует. Виктор Костюкович, который находится на дне раскопа, достает из торфа сохранившийся палец летчика. Виктор работает в милиции и поэтому, первая же фраза вырвавшаяся из его уст специфическая: "…Хоть, сейчас отпечатки снимай…". Затем в раскопе появляется воротник от кожаного реглана пилота. Вот мы и дошли до кабины. На поверхности появляются расколотая бронеспинка самолета, сильно мятые от удара приборы с приборной доски. Вода постоянно прибывает, и поэтому приходится качать воду, не останавливаясь. Пытаемся освободить тело летчика от постоянно затекающего в воронку торфа. Для этого спускаемся в раскоп вместе с Костиком Тарасовым, и вдвоем пытаемся вытащить пилота на край воронки. Но тщетно, тело и амуниция пропитаны водой, пристегнутый парашют дает дополнительные килограммы. Опять качаем воду, Виктор Дудин с Виктором Костюкович освобождают тело летчика от пристяжных ремней, которыми он пристегнут к креслу самолета. Вновь попытка приподнять руками. Решаем подцепить лебедкой за парашют. Через некоторое время тело пилота на краю воронки. Расстилаем большой кусок полиэтилена и осторожно укладываем на него пока неизвестного пилота. При первом же осмотре становится ясно, отчего погиб летчик. На голове его кожаный шлем, в котором большая дырка от пули с правой стороны. Смерть была мгновенная, и в болото самолет падал уже с мертвым пилотом на борту.   

    Работа на раскопе остановлена, все столпились у расстеленного полиэтилена. Всех интересует один вопрос - кто же: Геннадий Сабгайда или Григорий Монахов?.. Если не будет документов, есть возможность определить по воинским знакам различия, так как Сабгайда младший лейтенант, а Монахов - старший. Осторожно расстегиваем крючки парашюта, освобождаем тело от лямок. Кожаный реглан застегнут на все пуговицы. Сохранность одежды очень хорошая, руками расстегиваем пуговицы реглана. На кителе блестит ряд морских пуговиц, на левой стороне кителя сильно деформированный значок: "ГТО 2-й ступени". Из левого кармана выглядывает корочка какого-то документа. Боясь испортить документ, ножиком пытаемся срезать нашивной карман. Нитки прочные, рвутся с треском.

"Письмо…"

    Вечером, добравшись до домика Виктора Костюкович, мы, усталые, но довольные, развесив мокрую одежду, садимся разбирать извлеченные из воронки документы. Между страничками комсомольского билета вложены две бумажки. Осторожно расправляем влажную бумагу: Справка Военно-Морского авиационного училища имени тов. Сталина, город Ейск Краснодарского края, выдана товарищу Титову П.П., сдавшему полностью нормы по комплексу "Готов к Труду и Обороне" II-й ступени, выдан значок за № ……. Второй документ: "Удостоверение № 9014, выдано товарищу Титову П.П., о том, что он совершил ознакомительный прыжок с самолета".

На стол осторожно выкладываем принесенные нами с самолета другие личные вещи пилота. Ручные часы фирмы "Tissot", две пачки "Беломорканала", одна целая, во второй сохранились три папиросы, два подворотничка, пара носок, два носовых платка, бумажник с денежными купюрами. Ребята с интересом рассматривают найденные вещи. Возвращаемся к отложенным в сторону бумагам, которые находились в карманах кителя. Вот тетрадный листок, сложенный вчетверо, который лежал в кармане прямо на комсомольском билете. Бумага очень ветхая и мокрая, сказывается то, что листок долгое время находился в воде. Двумя длинными иголками осторожно разводим в разные стороны слипшиеся листки. Это письмо! Видны еле заметные чернильные штрихи: "…10 августа 1941 года. Здравствуй Павел! Я послала тебе письмо 24 июля, но ответа на это письмо не получила. Не знаю почему, или много работы, или послал, а я не получила. И решила написать еще письмо, в которое вкладываю свое фото, хотя правда фото очень плохое, просто изуродовали меня. Хотела не брать, нужно снова перефотографироваться и еще 15 дней ждать. Ну я и решила послать хоть это. Носи Павел меня с собой, я буду с тобой в воздухе, на земле и на воде, везде и всюду помогать тебе уничтожать врага…». Жаль, окончание письма не читается, размыты чернила, нижний край листка немного поврежден от долгого пребывания в болоте. Как не всматриваемся, все же не можем увидеть подписи человека, который писал это нежное письмо. Наверное, это письмо было написано любимой девушкой Павла Титова, ведь письмо находилось в кармане кителя вместе с комсомольским билетом, рядом с сердцем. Возможно, эта фраза: "я буду с тобой в воздухе, на земле и на воде…", согревала душу морского летчика. Как  жаль, что мы не знаем имя этой девушки.        

"…Много работы…"

    В августе 1941 года ожесточенные бои разгораются уже на ближних подступах к Ленинграду. Страшный, кровавый 41-й.

Сотни тысяч воинов сложили свои головы в боях первого года войны. Безымянные солдаты. Их безымянность - это особый вид стойкости и мужества. Ленинград выстоял в 1941 году только по тому, что дравшиеся на его подступах до последней капли крови рядовые бойцы, командиры и комиссары легли костьми на передовых рубежах под Кингисеппом, Лугой, Гатчиной…

    16 августа - Нарвская оперативная группа оставила Кингисепп.

19 августа - нашими войсками оставлен Новгород. На Карельском участке фронта финская армия возобновила наступление.

20 августа - в связи с прорывом Лужского оборонительного рубежа на флангах и угрозой окружения войск Лужского оборонительного участка, по приказу командования был оставлен город Луга. Но поздно, немецкие танковые "клещи" уже соединились в районе станции Мшинская. Наш 41-й стрелковый корпус оказался в окружении.

21 августа - тяжелые бои под Гатчиной. Город Кингисепп, накануне отбитый у противника силами 191 стрелковой дивизии и 2-й бригадой морской пехоты, снова пришлось оставить…

В воспоминаниях летчика 5-го истребительного авиаполка ВВС КБФ, Героя Советского Союза Игоря Александровича Каберова, об этих августовских днях написано: "…В небе идут непрерывные воздушные схватки. По пять, по семь вылетов в день для нас уже стали нормой. Трех - четырехкратное численное превосходство противника тоже стало привычным. Но мы так изматываемся, что к вечеру уже еле держимся на ногах…".

В архивных документах Центрального военно-морского архива, где хранятся документы ВВС Краснознаменного Балтийского Флота, в списке безвозвратных потерь 5-го ИАП напротив фамилии Павла Петровича Титова записано: погиб в воздушном бою.

Где? Как? На эти вопросы ответов нет. Обстоятельства гибели летчика не известны. В оперативных сводках полка есть запись: "не вернулся с боевого задания по неизвестной причине". Известно лишь то, что в этот день П.П. Титов в 12:33 вылетал в одиночку на охрану аэродрома "Низино-Беззаботное", и в 13:21 благополучно произвел посадку. Каких-либо других данных о гибели младшего лейтенанта П.П. Титова в архиве нет. В учетной карточке погибшего летчика говорится о том, что Павел Петрович был уроженцем города Шахты Ростовской области, там проживала его мать Елизавета Сергеевна. В 1938 году Титов призывается на военную службу и поступает в Военно-морское авиационное училище им. Сталина в городе Ейске Краснодарского края, которое оканчивает в 1940 году. С 19 июня 1941 года служит младшим летчиком в 4-й авиационной эскадрилье 5-го истребительного авиаполка 61-й авиационной бригады Военно-воздушных Сил Краснознаменного Балтийского флота.

"…Вот найдется Павлик, и я останусь с ним…"

Спустя некоторое время отснятые на видеопленку материалы по подъему самолета И-16 и нахождения останков погибшего летчика мы передали нашему хорошему другу, тележурналисту программы "Вести - Санкт-Петербург" Михаилу Хрусталеву. Подготовленный им материал вышел в эфир. В сюжете рассказывалось о нашей находке, и самое главное, о найденном письме неизвестной девушки, адресованном погибшему Павлу Титову за 11 дней до его гибели. 

На следующий день звонок Михаила. Он сообщил, что в редакцию звонила женщина и сообщила, что возможно, письмо найденное у летчика в кармане, написано рукой ее матери. Мы срываемся и мчимся в "Озерки", в тот район Питера, где живет звонившая Галина Николаевна Титова…

Как интересно переплетаются человеческие судьбы. Мы сидим в уютной комнатке, в гостях у Галины Николаевны. Горячей кружкой кофе греем холодные руки. На столе - разложенные документы погибшего летчика - Павла Титова. Галина Николаевна рассматривает их и продолжает рассказывать нам о своей матери и о своей семье. Нет, она не дочь Павла Петровича Титова. История гораздо интереснее и от этого еще более волнующая.

- У мамы до войны был жених, летчик Павел Титов, - говорит Галина Николаевна. Но он погиб в начале войны, летом 1941 года. Они познакомились в Ленинграде, в 1940 году, когда мама Мария Ивановна Морева заканчивала учебу в пединституте. Как вспоминала мама, когда уже учительствовала в поселке Вырица, иногда Павел пролетал над их домом и сбрасывал с самолета вымпел, в который была вложена записка. Летом 1941 года они хотели сыграть свадьбу, но началась война. Мамин жених Павел Титов пропал без вести в самом начале войны, а когда к Вырице стали подходить немцы, мама с бабушкой пешком добрались до Ленинграда и попали в блокаду. В 1942 году, когда мамин брат, дядя Саша, после ранения находился в одном из Ленинградских госпиталей, он попросил своего соседа по палате, который уже мог сам передвигаться, сходить в дом к матери (моей бабушке) и сестре (моей матери), отнести немного продуктов. Этим офицером был Николай Титов. Тоже Титов, вот какое совпадение!.. Принесенные им продукты, наверное, и спасли маму от голодной смерти, так как бабушка была уже мертва. Николай стал чаще навещать Марию, и в 1944 году, после снятия Ленинградской блокады, они поженились. Потом появились на свет и мы с сестрой. Но в нашей семье все знали, что у мамы был жених летчик, тоже по фамилии Титов - Павел Титов. Мама не скрывала этого. Не знаю, как относился папа к словам матери, но очень часто мать повторяла: "…Вот найдется Павлик, и я останусь с ним…". В конце сороковых мама даже ездила на остров Валаам, где находился госпиталь, в котором были размещены инвалиды войны без ног и рук, и искала там своего Павла. Мария Ивановна Морева умерла в 1989 году… 

Долго рассматриваем привезенный нами листок с еле заметными строчками письма и пытаемся сличить почерк матери Галины Николаевны - Марии Ивановны Моревой. Есть что-то похожее, а иногда написания букв совсем разные. Может быть, повлияло время, ведь говорят, что со временем и возрастом почерк меняется?..

    "…10 августа 1941 года. Здравствуй Павел! Я послала тебе письмо 24 июля, но ответа на это письмо не получила. Не знаю почему, или много работы, или послал, а я не получила. И решила написать еще письмо, в которое вкладываю свое фото, хотя правда фото очень плохое, просто изуродовали меня. Хотела не брать, нужно снова перефотографироваться и еще 15 дней ждать. Ну я и решила послать хоть это. Носи Павел меня с собой, я буду с тобой в воздухе, на земле и на воде, везде и всюду помогать тебе уничтожать врага…».

Илья Прокофьев, Общественный Фонд поисковых отрядов Ленинградской области.

Последний полет лейтенанта Титова

Татьяна Ромашенкова

"Российская газета" - Неделя №3797 от 17 июня 2005 г.

Версия для печати / сохранить материал

В том, что в истребителе действительно находился Титов, поисковики убедились, когда извлекли тело летчика на поверхность. На нем была кожаная куртка, матросский китель, черный вязаный свитер и нательное белье. В карманах нашлись комсомольский билет, большая сумма денег и записная книжка, внутри которой находилось свидетельство о том, что младший лейтенант Титов совершил не меньше двух прыжков с парашютом. При себе у летчика была запасная пара носков синего цвета, два новеньких подворотничка, носовые платки, папиросы "Беломорканал" и письмо от любимой девушки.

Больше всего от сырости и грязи в болоте пострадало письмо. Четко видна лишь чудом уцелевшая верхняя его часть. С трудом поисковикам удалось разобрать дату отправки письма - 10 августа 1941 года, всего за 11 дней до гибели Титова.

"Здравствуй, Павел! Почему ты не отвечаешь на мои письма, - говорилось в письме. - Наверное, у тебя много работы. Посылаю тебе свою фотографию. К сожалению, она не очень хорошего качества, зато я теперь всегда буду с тобой на земле и на небе".

По адресу отправителя поисковики выяснили, что возлюбленной младшего лейтенанта Титова была Мария Ивановна Морева, жительница поселка Вырица Ленинградской области. До войны двадцатидвухлетняя красавица работала в местной школе, а когда к поселку подошли немцы, Морева переехала в Ленинград.

- Нам удалось связаться с дочерью той самой Марии Моревой, чье письмо так бережно хранил летчик-истребитель. Мы были уверены, что она - дочь Павла Петровича, поскольку ее звали Галиной Титовой, - рассказывает Баринов. - Но, увы! Ее мама еще во время войны вышла замуж за танкиста Николая Титова, однофамильца первого возлюбленного и родила ему двоих дочерей. Но, несмотря на брак, до последнего дня Мария Ивановна продолжала любить своего Павлика, с которым они хотели пожениться еще в июне 1941-го.

Уже будучи замужем Морева неоднократно пыталась найти своего любимого, выезжала на места его возможной гибели и всякий раз радовалась, что ее Павлика не было среди мертвых. Муж относился к ее чувствам с пониманием. Хотя Мария и обещала бросить его сразу, как только отыщет свою первую любовь.

Поисковики попытались восстановить картину трагедии. Они с уверенностью говорят о том, что Павел Титов умер еще в воздухе, немецкая пуля поразила его голову.

- Он даже не успел произвести ответный выстрел, потому что комплект боеприпасов сохранился нетронутым, - говорит Баринов. - Летчик был привязан ремнями парашюта к креслу и даже не попытался покинуть самолет.

Недавно тело летчика-истребителя Павла Петровича Титова было предано земле. На похороны приезжала Галина Николаевна Титова, чтобы попрощаться с человеком, которого ее мать любила всю жизнь. Поисковики передали ей письмо матери, с которым Титов не расставался и после смерти.

Титов Павел Петрович захоронен в Мануйлово Кингисеппского района.