Мой Воронеж после войны

Как только закончилась война, в июне 1945 года, мама Сталя Никаноровича решила вернуться в родной Воронеж (в то время Пензины уже находились в эвакуации в Липецке). 

— Город лежал в развалинах, — вспоминает автор. — До войны жили за трампарком, на улице Промышленной, рядом с тюремной больницей. Наш дом сгорел дотла. Всю войну я горевал о моём велике, который во время эвакуации пришлось оставить. Вернувшись в Воронеж, нашёл его обгоревший остов... Жить было негде, мы с мамой ночевали под открытым небом, в саду под яблоней, накрываясь в дождливые ночи клеёнкой. 

В детстве Сталь Никанорович очень любил трамваи, поэтому в первый же день после возвращения помчался к площади Заставы и сел в синий вагон. «На площади им. 20-летия Октября (ныне Ленина) — часть стены здания обкома и горы щебня, — вспоминает писатель в своей книге. — Трамвай огибал Кольцовский сквер, в уцелевшем фонтане — хоровод гипсовых пионеров вокруг крокодила. Сохранились фасады кинотеатров «Комсомолец», «Спартак», «Пролетарий». Здания — сплошь коробки без крыш с зияющими дырами окон. А на улицах чистота, клумбы с цветами...» 

Предвоенный памятник Ленину простоял всего два года. Во время оккупации немцы увезли его на переплавку. После долгожданного освобождения города на этом месте несколько месяцев находился пустой постамент. Однако  вскоре была приобретена бетонная статуя за 75 тысяч  рублей. Это совсем небольшая сумма — в ту пору мешок  картошки стоил больше тысячи...

Воронежцы жили в землянках 

По словам Сталя Никаноровича, в послевоенное время особенно болезненно ощущались три проблемы: отсутствие жилья, питания и одежды. Сначала семью Пензиных за небольшую плату приютила женщина, у которой были сенцы, кухонька и комнатушка с одним окошком. В  46-м году Пензины переселились в клуб Ворошиловского  района (ныне Ленинского), где на втором этаже  находилась мастерская отца, который работал художником. 

— Этот клуб был восстановлен одним из первых, — рассказывает Сталь Никанорович. — Сюда в кино и на танцы съезжались со всего города. До конца школы я не пропускал там ни одного фильма и концерта. Из эстрадных представлений запомнились выступления лилипутов и гипнотизёров. Неизменным успехом пользовался номер, когда усыплённым добровольцам на сцене давалась команда плавать и те представали перед публикой неглиже.  Через два года Пензиным досталась комната в соседнем с клубом 2-этажном доме. Из цивилизации — электричество и приёмник. Чердака не было, к плоской крыше прибита фанера. Летом готовили на примусах. Удобств никаких, колонка на улице. Зимой, когда топилась печка, в комнате было нечем дышать, стоило печке потухнуть — вода замерзала в ведре. Но это трущобное жильё тогда воспринималось как дар небес. Сталь, навещая одноклассников, видел, как их семьи ютятся в сараях и землянках...  В баню и кино в порядке очереди  Характерная примета послевоенного времени — длинные очереди. Воронежцы ходили на помывку в бани, где, перед тем как искупаться, нужно было отстоять 3 — 4 часа. И так везде: в кинотеатрах, магазинах... 

— Никогда не забуду, как в «Пролетарии» шёл фильм «Девушка моей мечты», — рассказывает Сталь Никанорович. — Толпы желающих купить билет заполонили всю Никитинскую площадь. Возле кассы всегда была жуткая давка, пацаны постарше пытались пройти вне очереди. А вот хвосты были хоть и длинными, но спокойными. Я брал с собой книгу и читал часами...  О сексе и любви  Окончание войны совпало с переходным этапом в жизни подростков. Вот о чём пишет Сталь Пензин в своей книге: «Помните крылатые слова: «Секса у нас нет»? В самом  деле, словечко это отсутствовало. Как бы то ни было,  наши переживания, связанные с тайной взрослеющего тела,  сказались на всём поведении и мироощущении.  Два примера. Приятель в 50-е годы соблазнил сокурсницу и, решив поступить по-джентльменски, женился на ней. Оба абсолютно не подходили друг другу, но оставить семью он решился, лишь когда вырос сын. Другой вид трагедии — одиночество многих сокурсниц. Они хорошо учили в школах чужих детей, но своих семей не завели. Причём не все они остались старыми девами: кому-то посчастливилось носить под сердцем плод любви. Но от него избавлялись по наставлению родителей-эгоистов...».  О своей встрече с будущей женой Сталь Никанорович вспоминает с нескрываемым удовольствием.  — Летом 46-го с крылечка клуба, где жил, увидел сверстницу с братиком, носивших воду из колонки, — улыбается Сталь Пензин. — Оказалось, что это не братик, а сестра в штанишках. Их дом строили румыны. Мама этих детишек, сугубо городская дама, купила и пригнала пешком из Анны корову. Я ходил по утрам в их дом покупать молоко. С той девочкой-сверстницей, Альбиной, мы потом были на выпускных балах — в её 9-й женской школе и моей 12-й мужской, поступили на историко-филологический факультет ВГУ... А в прошлом году мы с Альбиной Борисовной Смирновой отметили золотую свадьбу!

Беседовала Оксана КОЗЛОВА. 

Фото Андрея АРХИПОВА.

Подписи под фото:

1) Сталь Никанорович вспоминает, что после войны, несмотря на разруху, в Воронеже была чистота и клумбы с цветами.

2) Футбольная команда студентов СХИ на фоне разрушенного здания института (1944 год)

3) Обложка книги