Неутомимый Пензин

Неутомимый Пензин

Давно это было. Может, году в шестьдесят восьмом. А, может, годом позже. Вышел премьерный спектакль Театра миниатюр ВГУ. Назывался — «Парадокс». Народу на наш спектакль собралось много, и мы решили упорядочить этот процесс: в программках напечатали уведомление для зрителей: «Ваше место… в нашем … ряду». В обозначенных многоточиями местах вписывали места в зрительном зале. Дело происходило в главном корпусе университета. Минут за двадцать до начала спектакля я подхожу к дверям актового зала и вижу огромную толпу. Продираюсь к двери и вдруг слышу:

— Лев, помоги пройти. 

Оглядываюсь: Сталь Пензин. 

— Понимаешь, — говорит он, — у нас нет билетов. 

Я знаю, что все билеты разошлись, и говорю виновато: 

— Приходите с Альбиной через неделю. Мы будем повторять спектакль.

— Ну извини, — говорит Сталь. 

И — исчезает. Обиделся, конечно. Конечно, можно было протолкнуть Альбину и Сталя в зал без билетов. Но не мог же я сгонять кого-то с места. А заставлять людей два с лишним часа стоять в душном зале тоже, знаете ли, не слишком великодушно.

 В общем, я оплошал. Сталь на меня тогда, наверное, обиделся. Но виду не показал. Сталь Никанорович Пензин был очень деликатным человеком. На редкость спокойным и выдержанным. И говорил негромко. Хочешь слушать его — стой рядышком тихо и внимай. Хотя специально слушать себя Сталь никого не заставлял. Просто всегда было интересно знать его точку зрения. Особенно тогда, когда речь шла о кинематографе.

Я думаю, одной из еще не вполне оцененных по достоинству заслуг Пензина было создание им в городе киноклуба. Представьте себе достаточно консервативный провинциальный Воронеж шестидесятых-семидесятых годов, город, в котором не было дозволено состояться авторскому концерту композитора Альфреда Шнитке (местные композиторы расстарались — убедили, что играть и слушать музыку Шнитке в нашем городе значит распространять формализм в музыке, с которым, как известно, партия боролась, начиная с тридцатых годов). И вот в этом городе находится смельчак (или — простодушный просветитель), который считает, что воронежцы должны обязательно познакомиться с фильмом Феллини «8 1/2» или с фильмом Тарковского «Андрей Рублев».

Передают (из уха в ухо — по цепочке): «Завтра в актовом зале ВГУ (или — как вариант — в «Луче») на последнем сеансе будет идти фильм Феллини или Тарковского». Собираемся не то чтобы как подпольщики на явку, но с ощущением собственной избранности — тебя включили в ряд особо уважаемых зрителей. Сам Сталь напрочь был лишен внешней помпезности — скромный пиджак, неброская рубашка. Грудь колесом никогда не держал. Как-то не стремился выделяться среди других. А ведь был незаурядным человеком. Не потому, что знал больше, чем те, кто его окружал. А потому, что был досконален во всем, что считал для себя нужным знать…

Я не был членом городского киноклуба, но время от времени наши пути пересекались — встретит на перекрестке университетских коридоров и позовет негромко и как-то даже нерешительно:

— Если хочешь, приходи с женой на Шукшина. По-моему, очень интересно. 

Или:

— А ты смотрел «Ностальгию»? По-моему, очень интересно.

 Вот ведь какая удивительная вещь — в Воронеже всегда было некое ядро (довольно шумное) людей, в какой-то степени определявших интеллектуально-эстетическое лицо города — литераторы, ученые, преподаватели вузов, руководители творческих коллективов. Сталь как-то держался в стороне от этого кружка энергичных культуртрегеров[2]. Может, потому, что не любил шумных компаний? Не знаю. Но киноклуб, им возглавляемый, был одним из реальных, постоянно действующих центров культуры. Это была отличная школа нравственного и эстетического воспитания, созданная Сталем Пензиным. Но ведь Сталь Никанорович был и реальным учителем, педагогом. Помню, как в начале шестидесятых мы принимали вступительные экзамены в университет. Он проверял сочинения абитуриентов, весело хохоча над нелепостями школьников, обивавших порог нашего вуза.

— Слушайте, — говорил Сталь, держа в руках сочинение о Павке Корчагине, -  «в жизни всегда есть место подвигу — даже в постели». Хохотала Альбина, жена Сталя, тоже входившая в состав экзаменационной комиссии, хохотал невозмутимый Борис Владимирович Кривенко, председатель комиссии, хохотали все, кто сидел в те вечерние часы, проверяя сочинения.

Хорошее было время… Молодое… Время надежд…

Встречались нечасто, но каждый раз я ловил себя на том, что живет в городе человек, занятый своим делом и получающий от этого огромное удовольствие. Сталю, мне кажется, нравилось входить в аудиторию, рассказывать людям о кино — о том, что ему самому интересно и что может быть интересно другим. Этот интерес живет сегодня в книгах, созданных Сталем Пензиным, — «Уроки кино», «Кино Андрея Платонова», «Мир кино», «Кино в Воронеже», в многочисленных его статьях.

Пригласил однажды Сталя выступить перед участниками творческой лаборатории по литературно-художественной критике, работающей много лет на журфаке. Сталь охотно согласился. Пришел. Преподнес мне очередную свою книгу, посвященную современному

кинематографу. Все слушали внимательно. Задавали вопросы. А когда Сталь Никанорович ушел, одна из студенток застенчиво попросила дать ей почитать книгу Пензина. Читает до сих пор. Хорошие книги читают долго…

Лев Кройчик,

профессор ВГУ

___________

[2] Культуртрегер — ироничное прозвание заносчивого и бесцеремонного "носителя культуры". Из словаря изобразительного искусства.