Бим живет на экране

• Kommuna 

• 2007-09-27 KMM-No. 146 

__________________________

Бим живет на экране

Исполнилось тридцать лет фильму "Белый Бим Черное ухо". На его премьеру, которая состоялась в кинотеатре "Пролетарий" 22 сентября 1977 года, в Воронеж приезжали режиссер Станислав Ростоцкий, актеры Вячеслав Тихонов, Раиса Рязанова, Валентина Владимирова, Алексей Чернов.

"Белый Бим Черное ухо" появился на свет на пять лет раньше - одноименная повесть Гавриила Троепольского была опубликована в журнале "Наш современник" в 1972 году. Кино способствовало популярности Бима в нашей стране и за рубежом. Ну а в родном городе он сделался такой же достопримечательностью Воронежа, как, скажем, Кольцовский сквер. Недаром 5 сентября 1998 года на проспекте Революции ему был установлен памятник.

Так как у Бима из нержавеющей стали нет постамента и, соответственно, пояснительной таблички, то многие его юные поклонники думают, что он родился в расположенном рядом театре "Шут". Нет, Бим - герой книги и фильма, хотя радует детвору и на подмостках кукольного театра.

Станислав Ростоцкий дважды экранизировал произведения нашего замечательного земляка. Для дебюта он выбрал только что опубликованные в "Новом мире" "Записки агронома" начинающего воронежского писателя Гавриила Троепольского. Фильм назывался "Земля и люди".Премьера его состоялась в самом начале 1956 года в кинотеатре "Спартак". Ростоцкий приезжал на нее вместе с популярным еще с довоенных времен актером Петром Алейниковым.

То был один из первых правдивых фильмов о трудностях послевоенной деревни. Но успехом у зрителей он не пользовался. Показанная в нем любовная история предстала скучной и вялой, а положенный в основу сюжета спор между агрономом Шуровым и председателем райисполкома о сроках посевной мало кого волновал. Критики фильм хвалили: подробное погружение в агротехнику их не отпугнуло, они приветствовали обращение начинающего режиссера к литературному первоисточнику со столь смелыми для того времени гражданскими мотивами.

...В середине пятидесятых в стране восстанавливалось движение, которое до войны возглавлялось ОДСК - Обществом друзей советского кино. В марте 1957 года в Москве на организационном собрании кинолюбителей выступал Станислав Ростоцкий. В перерыве подошел к Станиславу Иосифовичу, сказал:

"Я - из Воронежа. В знак благодарности хочу подарить первый сборник рассказов Гавриила Николаевича Троепольского, который издан в моем оформлении. Дело в том, что в студенчестве я подрабатывал в областном книгоиздательстве. Отец был художником и научил меня пользоваться шрифтами. Разумеется, я был самоучка, тем не менее, в 1955 году мне доверили оформление первой книги Троепольского. Дело было несложное: обложка, титульный лист, два заглавия разделов - "Записки агронома", "О простых людях". На обложке поместил рисунок, смысл которого сводился к тому, что Троепольский распахнул для нас окно в природу. Когда меня в издательстве представили однажды Гавриилу Николаевичу, то он удивился, что художником книги взяли чуть ли не пацана. Спросил сурово: "А что это за сумку ты нарисовал? У меня такой никогда не было". Я сконфуженно ответил, что ходил с такой же на занятия и решил, что агроному с ней тоже будет удобно.

Станислав Ростоцкий поблагодарил за подарок, сказал, что искренне рад, так как хранит журнальные публикации, а книг Троепольского у него нет. Просил передать Гавриилу Николаевичу, что он мечтает еще раз поставить фильм по его произведению. И неожиданно добавил: "Книга будет моим талисманом".

Слова, сказанные, скорее всего, из вежливости, оказались вещими. Ростоцкий увлекся приключениями Бима. Новая экранизация Троепольского стала звездным часом режиссера, принесла ему высшую награду того времени - Ленинскую премию. (Парадокс: автор книги о Биме удостоен в 1975 году лишь Государственной премии СССР).

Трогательный двухсерийный фильм о судьбе собаки-горемыки, теряющей любимого хозяина, покорил миллионы и детей, и взрослых. Жаль, что просмотры кинопроизведений не включены в обязательную школьную программу. Киноповесть "Белый Бим Черное ухо" учит тому, что отношение к "братьям меньшим", как рентгеном, высвечивает души, выявляя в одних подлость, в других - сострадание и благородство.

Уроки, которые Иван Иванович дает Биму, как это ни парадоксально, полезны не только щенку, но и всем нам. "Вот тут-то он и узнал впервые, что такое "больно" и что такое "нельзя". Хозяин трепанул Бима за ухо и несколько раз повторил: "Нельзя! Книги - нельзя!". Так Бим узнал, что книги созданы не для того, чтобы их кусать и раздирать. Цивилизация тоже началась с ключевого слова "нельзя", выработала свод "табу".

Сегодня уроки киноповести особенно актуальны, ибо слово "нельзя" постепенно исчезает из лексикона многих и многих. Берется на вооружение новый свод правил, противоположных традиционной морали, которая диктовала не делать другому такого, чего ты не хочешь, чтобы сделали тебе. Теперь рассуждают наоборот: все, что полезно мне, что приумножает мою собственность, - то можно. Наглядный пример тому - строительный беспредел в нашем родном городе. Самое печальное, что нет "хозяина" наподобие Ивана Ивановича, который "трепанул" бы за ухо нарушителя закона так, чтобы тому было впредь неповадно самовольничать.

Лейтмотивом и повести, и фильма является урок верности. Человек и собака абсолютно преданы друг другу, они и помыслить не могут об измене. Последнее слово - одного корня со словом "замена". Никто и никогда не способен заменить Ивану Ивановичу Бима, а тому - хозяина. Увы, в современной жизни все иначе: в фаворе - оголтелый индивидуализм. Человек легко находит замену любимой, другу - да кому угодно. Меняют даже страну проживания, которую принято именовать Родиной. Не та, так - эта.

Верность в широком смысле слова нельзя объяснять обстоятельствами, и она не может существовать от случая к случаю: она или есть, или ее нет, все остальное - суррогат. "Белый Бим Черное ухо" - гимн верности.

В "Биме" Ростоцкий вслед за бескомпромиссным Троепольским дает понять, что средняя школа остается одной из наших "болевых точек". В фильме "Доживем до понедельника" Вячеслав Тихонов сыграл идеального учителя. В "Биме" показана преподавательница, которую на пушечный выстрел нельзя подпускать к детям. Она задает классу сочинение на "свободную" тему: "Я люблю животных". Но чтобы ученики чего-нибудь не напутали, снабдила их "планчиком-вопросником".

Друг Бима Толик ответил на все 14 вопросов, в том числе и на самые абсурдные: "Почему корову доят, а лося не доят?" Толик резонно рассудил: "Лося пока не видел, они в городе не живут. Корову доят, чтобы было молоко в магазинах, и чтобы выполнялся план. Лося не дают потому, что в магазинах не бывает лосиного молока, и оно никому не нужно... А Бима я все равно найду..." Учительница в повести поставила Толику двойку ("Он же из рамок вон выскочил! Он же черт-те о чем думает"), а в фильме пришла жаловаться родителям: "Он у вас дефективный".

У человека очень долог процесс взросления. Но самое трудное, напоминает фильм, не физиологическое взросление (оно идет автоматически), а становление личности. В Толике, благодаря заботе о Биме, личность проклюнулась, но горе-педагог и даже мать, которую великолепно сыграла Римма Мануковская из нашего драмтеатра, это третируют, обращаются с добрым мальчиком как с несмышленышем.

В год выхода фильма критика, приняв его в целом, обвиняла в излишестве натурализма и жестокости, истязающих нервы зрителя. Имели в виду сцены в собачьем преемнике и на железной дороге, когда Бим попадает лапой в стрелку. Действительно, в повести эпизоды читаются без особого содрогания, на экране боли больше. Режиссер полагал, что лишь такого рода шок способен пробить равнодушие обывателя. Ну а сегодня, когда на экране откровенная эскалация насилия, те эпизоды не режут глаз.

Автор фильма бережно отнесся к литературному первоисточнику. Тем не менее жалко тех, кто познакомился с Бимом лишь в кино и не читал повесть. При экранизации множество достоинств книги неизбежно утрачиваются. Троепольский любил вести повествование с помощью монологов, в том числе и от имени собаки. (Бим так переживает, встретив в лесу брошенную хозяевами Лохматку, которая жалуется ему: "Я мышь съела. Я есть хочу").

Писатель продолжил традиции Антона Павловича Чехова, у которого на многое мы смотрим как бы глазами Каштанки. На экране внутренние монологи щенка, потом взрослого пса утрачены, равно как и прямые обращения к нам автора: "...Читатель-друг! Не тот читатель, что мнит, будто без его клеймящих писем собаки поедят всех граждан и гражданок, нет, не тот... Не обвиняй, дорогой, в смешении жанров, ибо сама жизнь - смешение: добро и зло, счастье и несчастье, смех и горе, правда и ложь живут рядом, и так близко друг к другу, что иногда трудно отличить одно от другого".