Это знакомство

Это знакомство — подарок

О том, что в Воронеже существует киноклуб, я знал давно — с середины восьмидесятых. Некоторые мои приятели были его частыми посетителями. Самому же мне ни разу ни на одном его заседании побывать не пришлось. Да, надо сказать, я не очень к этому и стремился, может быть, по причине излишней уверенности в том, что и сам, без толмачей, разберусь, что предо мной — классический шедевр киноискусства, агитационно-воспитательная поделка или дешевое развлекательное кино. А вот теперь, когда судьба преподнесла мне подарок — знакомство с одним из организаторов этого клуба, к большому моему сожалению, продлившееся не так уж долго, я жалею о том, что был так самоуверен в молодости. И дело не в том, что Сталь Никанорович смог бы мне объяснить нечто, до чего я бы сам не додумался, а в том, что он наверняка бы подтолкнул меня к более глубоким размышлениям о фильмах — пусть бы я даже в чем-то не согласился с киноведом. 

Жаль, конечно, что наше знакомство произошло довольно поздно, но я рад уже и тому, что это все-таки случилось. И случилось по моей инициативе. Хотя в какой-то степени тому предшествовала инициатива и самого Пензина. Дело в том, что я в качестве графика-монументалиста предложил городу сделать несколько мемориальных досок нашим выдающимся землякам — деятелям искусства и выполнил работы, посвященные памяти Анатолия Жигулина, Алексея Суворина и Анны Корольковой. Я уже вынашивал дальнейшие планы: в нашем городе родились, учились, работали и бывали многие выдающиеся и даже великие люди. И один из таких великих — Василий Макарович Шукшин, который снимался здесь в фильме «Золотой эшелон ». Это я знал. Но вот о том, что он в Воронеже дебютировал и как режиссер, я узнал почти случайно из статьи в газете «Воронежский курьер». И автором ее был Сталь Пензин. Более того, он обращался к воронежцам с призывом осознать значение этого факта и, может быть, когда-нибудь увековечить имя Шукшина на мемориальной доске, установив ее на здании Дворца культуры завода СК им. Кирова, где и произошла встреча кинорежиссера Шукшина со своими первыми зрителями. Я оторопел, подумав: «А вдруг кто-нибудь откликнется на этот призыв, и мемориальную доску моему любимому актеру, режиссеру и писателю сделаю не я?». 

Первая попытка действенно поддержать предложение Сталя Пензина успехом не увенчалась, хотя я и действовал не в лоб, а через заместителя директора ДК — С. К. Дубровину, с которой у меня установились добрые отношения. Она забросила «удочку» своему начальству, но услышала в ответ: «Подумаешь, какой-то Шукшин! У нас и Алла Ларионова тоже была…». И объяснять, что Шукшин не «какой-то», а единственный в своем роде, было бесполезно. Даже такой аргумент, что на Одесской киностудии кто только не снимал и не снимался, но на ее проходной красуются всего две мемориальные доски — Шукшину и Высоцкому, вряд ли бы подействовал. 

Но вскоре все-таки дело сдвинулось с места. Святослав Иванов — в то время главный редактор еженедельника «Берег», узнав об этом, задумчиво сказал: «Шукшин… Да, неплохо было бы…» и позвонил своему предшественнику на посту главреда — руководителю пресслужбы завода «Синтезкаучук» Сергею Александровичу Хабарову. Тот переговорил со своим начальством, и в городское управление культуры была представлена просьба о разрешении установить мемориальную доску Шукшину. Кроме того, Иванов позвонил Пензину, узнал у него телефон и адрес Георгия Александровича Капралова. Именно он, опасаясь, как бы неординарный фильм Шукшина не положили на полку, и устроил просмотр фильма «Живет такой парень» в Воронеже, чтобы своим положительным отзывом в «Правде» дать ему «зеленую улицу». А я тогда заодно узнал и отчество Сталя Пензина — Никанорович. Вот так мы не сразу — заочно и постепенно — стали знакомиться. 

Я поехал в Москву, встретился с Капраловым, взял у него «одобрямс» моему эскизу и интервью о том просмотре. Интервью удалось опубликовать в газете «Берег» как раз к заседанию комиссии по культурному наследию при городском управлении культуры. На нем-то я окончательно и познакомился со Сталем Никаноровичем. Как он радовался этой публикации, как он гордо потрясал газетным листом перед довольно хмурыми коллегами по комиссии. Наивный, открытый, честный человек, искренне верящий, что и другим, так же, как и ему, должна быть понятна радость возможности отдать дань уважения одному из немногих всенародных любимцев — Шукшину. 

Второй раз я встретил Пензина уже у стен ДК 4 декабря 2004 года. Сталь Никанорович выступил перед открытием мемориальной доски и потом — перед просмотром фильма «Живет такой парень». 

Контакт у нас установился, и хотя встречались мы не часто и не часто звонили друг другу, но, как мне кажется, чувство, которое возникло между нами, можно назвать не просто симпатией. Мне об этом впоследствии говорила его замечательная жена, подруга и помощница Альбина Борисовна Смирнова. Видимо, просто из деликатных соображений мы не докучали друг другу. Хотя мне всегда хотелось общаться с ним — это был на редкость приятный, доброжелательный, тактичный и умный собеседник. И главное — напрочь лишенный напыщенности, напускной серьезности, за которой всегда угадывается боязнь разоблачения «голого короля». 

Звонил мне Сталь Никанорович всего несколько раз. И всегда — по делу. Собственно, благодаря ему меня как художника узнали в ВГУ, и, по предложению Владимира Семеновича Листенгартена, я вскоре стал автором еще одной мемориальной доски, посвященной спасительнице библиотеки ВГУ С. П. Оникиенко. В качестве инициатора ее установки Сталь Никанорович, как это всегда было ему присуще, выступил с большим воодушевлением. И кто бы мог в тот день 7 мая 2010 года подумать, что этому веселому, бодрому, стройному, как юноша, человеку осталось жить так недолго. 

Летом того же года я несколько раз встречался с ним на любимой его Усманке в районе Борового. Своею легкой стремительной походкой он проходил по ее берегу, находил уединенные места, где можно было окунуться в воду нагишом, потом быстро одевался и спешил дальше. Вот именно спешил, а не шел, ибо ему всегда не хватало времени. Мы встречались, коротко разговаривали о разном. И только однажды, когда ехали вместе в электричке, нам удалось поговорить более обстоятельно. Помню, мы говорили о последних фильмах Никиты Михалкова. «Кстати, — заметил Сталь Никанорович, — мои книги выходят благодаря финансовой поддержке фонда Никиты Сергеевича », — и улыбнулся. С этой улыбкой я и запечатлел его на последних снимках 22 июня 2010 года. Осенью он позвонил и попросил меня дать посмотреть видеокассету с фильмом «Утомленные солнцем». Не думаю, чтобы он не мог найти его где-нибудь еще. Как я теперь понимаю, таким образом Сталь Никанорович как бы продолжал тот разговор в электричке, а может быть, просто хотел еще раз увидеться и заодно подарить мне свою новую книгу. 

Мы встретились на Пушкинской, и он познакомил меня с женой Альбиной Борисовной, так похожей на него своей сразу же располагающей к себе открытостью. Да и то, муж и жена — одна… Правда, в данном случае последнее слово этой пословицы куда как неуместно. Одна душа, я бы сказал. 

Самый же последний раз я встретился с ним в аптеке на площади Ленина, где он вернул мне видеокассету, а я дал ему несколько снимков тех наших летних встреч на Усманке. «Ах, какое время было!» — воскликнул он, как будто прошло не полгода, а целая вечность. Тогда меня это удивило, но потом-то я понял, что имел в виду Сталь Никанорович. Для него все это действительно уходило в вечность. Вместе с ним. 

К сожалению, о его смерти я узнал поздно — уже после похорон, и не смог на них присутствовать. 

Горечь и печаль по поводу его ухода не покидают меня до сих пор. 

Александр Соломин, 

художник .