"Крылатый, Мохнатый да Масленый" (обр. И.Карнауховой)
Мультфильм https://ok.ru/video/879688225186?fromTime=19
АУДИО : https://youtu.be/XrvDBVK5uT4
СКАЗКА С ИЛЛЮСТРАЦИЯМИ: https://slavclub.ru/skazki/krylatyj-mohnatyj-da-maslenyj#is-fullscreen
На лесной опушке, в тёпленькой избушке жили-были три братца: Воробей Крылатый, Мышонок Мохнатый да Блин Масленый.
Воробей с поля прилетел, Мышонок от кота удрал, Блин со сковороды убежал.
Жили они, поживали, друг друга не обижали. Каждый свою работу делал, другому помогал. Воробей еду приносил — с поля зёрен, из лесов грибов, с огорода бобов. Мышонок дрова рубил, а Блин щи да кашу варил.
Хорошо жили. Бывало, Воробей с охоты воротится, ключевой водой умоется, сядет на лавку отдыхать. А Мышь дрова таскает, на стол накрывает, ложки крашеные считает. А Блин у печи — румян да пышен — щи варит, крупной солью солит, кашу пробует.
Сядут за стол — не нахвалятся. Воробей говорит:
—Эх, щи так щи, боярские щи, как хороши да жирны!
А Блин ему:
—А я, Блин Масленый, окунусь в горшок да вылезу — вот щи и жирные!
А Воробей кашу ест, похваливает:
—Ай, каша, ну и каша — горазд горяча!
А Мышь ему:
—А я дрова навезу, мелко нагрызу, в печь набросаю, хвостиком разметаю — хорошо в печи огонь горит, вот каша и горяча!
—Да и я, — говорит Воробей, — не промах: соберу грибов, натащу бобов — вот вы и сыты!
Так они жили, друг друга хвалили да и себя не обижали.
Только раз призадумался Воробей.
«Я, — думает, — целый день по лесу летаю, ножки бью, крылышки треплю, а они как работают? С утра Блин на печи лежит — нежится, а только к вечеру за обед берётся. А Мышь с утра дрова везёт да грызёт, а потом на печь заберётся, на бок повернётся да и спит до обеда. А я с утра до ночи на охоте — на тяжёлой работе. Не бывать больше этому!»
Рассердился Воробей — ножками затопал, крыльями захлопал и давай кричать:
—Завтра же работу поменяем!
Ну, ладно, хорошо. Блин да Мышонок видят, что делать нечего, на том и порешили.
На другой день утром Блин пошёл на охоту, Воробей — дрова рубить, а Мышонок — обед варить.
Вот Блин покатился в лес. Катится по дорожке и поёт:
—Прыг-скок,
Прыг-скок,
Я — масленый бок,
На сметане мешен,
На маслице жарен!
Прыг-скок,
Прыг-скок,
Я — масленый бок!
Бежал, бежал, а навстречу ему Лиса Патрикеевна.
—Ты куда, Блинок, бежишь-спешишь?
—На охоту.
—А какую ты, Блинок, песенку поёшь?
Блин заскакал на месте да и запел:
—Прыг-скок,
Прыг-скок,
Я — масленый бок,
На сметане мешен,
На маслице жарен!
Прыг-скок,
Прыг-скок,
Я — масленый бок!
—Хорошо поёшь, — говорит Лиса Патрикеевна, а сама ближе подбирается.
—Так, говоришь, на сметане мешен?
А Блин ей:
—На сметане да с сахаром!
А Лиса ему:
—Прыг-скок, говоришь?
Да как прыгнет, да как фыркнет, да как ухватит за масленый бок — ам!
А Блин кричит:
—Пусти меня, Лиса, в дремучие леса, за грибами, за бобами — на охоту!
А Лиса ему:
—Нет, я съем тебя, проглочу тебя, со сметаной, с маслом да с сахаром.
Блин бился, бился, еле от Лисы вырвался — бок в зубах оставил, домой побежал! А дома-то что делается!
Стала Мышка щи варить: чего ни положит, чего ни прибавит, а щи всё не жирны, не хороши, не маслены.
«Как, — думает, — Блин щи варил? А, да он в горшок нырнёт да выплывет, и станут щи жирные!»
Взяла Мышка да кинулась в горшок. Обварилась, ошпарилась, еле выскочила! Шубка повылезла, хвостик дрожмя дрожит. Села на лавку да слёзы льёт.
А Воробей дрова возил: навозил, натаскал да давай клевать, на мелкие щепки ломать. Клевал, клевал, клюв на сторону своротил. Сел на завалинке и слёзы льёт.
Прибежал Блин к дому, видит: сидит Воробей на завалинке, клюв на сторону, слезами Воробей заливается. Прибежал Блин в избу — сидит Мышь на лавке, шубка у неё повылезла, хвостик дрожмя дрожит.
Как увидели, что у Блина полбока съедено, ещё пуще заплакали.
Тут Блин и говорит:
—Так всегда бывает, когда один на другого кивает, своё дело делать не хочет.
Тут Воробей со стыда под лавку забился.
Ну, делать нечего, поплакали-погоревали да и стали снова жить- поживать по-старому: Воробей еду приносить, Мышь дрова рубить, а Блин щи да кашу варить.
Так они живут, пряники жуют, медком запивают, нас с вами вспоминают.
"У страха глаза велики" (обр. М.Серовой)
АУДИОСКАЗКА: https://youtu.be/Tzlt5JuNdUQ
Жили-были бабушка-старушка, внучка-хохотушка, Курочка- клохтушка и Мышка-норушка.
Каждый день ходили они за водой. У бабушки были вёдра большие, у внучки — поменьше, у Курочки — с огурчик, у Мышки — с напёрсток.
Бабушка брала воду из колодца, внучка — из колоды, Курочка — из лужицы, а Мышка — из следа от поросячьего копытца.
Назад идут, у бабушки вода трё-ё-х, плё-ё-х! У внучки — трёх! илёх! У Курочки — трёх-трёх! плёх-плёх! У Мышки — трёх-трёх- трёх! плёх-плёх-плёх!
Вот раз наши водоносы пошли за водой. Воды набрали, идут домой через огород.
А в огороде яблонька росла, и на ней яблоки висели. А под яблонькой Зайка сидел. Налетел на яблоньку ветерок, яблоньку качнул, яблочко хлоп — и Зайке в лоб!
Прыгнул Зайка да прямо нашим водоносам под ноги. Испугались они, вёдра побросали и домой побежали. Бабушка на лавку упала, внучка за бабку спряталась, Курочка на печку взлетела, а Мышка под печку схоронилась. Бабка охает: «Ох! Медведище меня чуть не задавил!»
Внучка плачет: «Бабушка, волк-то какой страшный на меня наскочил!»
Курочка на печке кудахчет: «Ко-ко-ко! Лиса ведь ко мне подкралась, чуть не сцапала!»
А Мышка из-под печки пищит: «Котище-то какой усатый! Вот страху я натерпелась!»
А Зайка в лес прибежал, под кустик лёг и думает: «Вот страсти- то! Четыре охотника за мной гнались, и все с собаками; как только меня ноги унесли!»
Верно говорят: «У страха глаза велики: чего нет, и то видят».
"Сивка-бурка" (обр.М.Булатова)
АУДИОСКАЗКА С ИЛЛЮСТРАЦИЯМИ: https://youtu.be/H0DT_tbci20
Жил-был старик, и было у него три сына. Младшего все Иванушкой-дурачком звали.
Посеял раз старик пшеницу. Добрая уродилась пшеница, да только повадился кто-то ту пшеницу мять да топтать.
Вот старик и говорит сыновьям:
—Милые мои дети! Стерегите пшеницу каждую ночь по очереди, поймайте вора!
Настала первая ночь.
Отправился старший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать. Забрался он на сеновал и проспал до утра.
Приходит утром домой и говорит:
—Всю-то ночь я не спал, пшеницу стерёг! Иззяб весь, а вора не видал.
На вторую ночь пошёл средний сын. И он всю ночь проспал на сеновале.
На третью приходит черёд Иванушке-дурачку идти.
Положил он пирог за пазуху, взял верёвку и пошёл. Пришёл в поле, сел на камень. Сидит, не спит, пирог жуёт, вора дожидается.
В самую полночь прискакал на пшеницу конь — одна шерстинка серебряная, другая золотая; бежит — земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет.
И стал тот конь пшеницу есть. Не столько ест, сколько копытами топчет.
Подкрался Иванушка к коню и разом накинул ему на шею верёвку.
Рванулся конь изо всех сил — не тут-то было! Иванушка вскочил на него ловко и ухватился крепко за гриву.
Уж конь носил-носил его по чисту полю, скакал-скакал — не мог сбросить!
Стал конь просить Иванушку:
—Отпусти ты меня, Иванушка, на волю! Я тебе за это великую службу сослужу.
—Хорошо, — отвечает Иванушка, — отпущу, да как я тебя потом найду?
—А ты выйди в чистое поле, в широкое раздолье, свистни три раза молодецким посвистом, гаркни богатырским покриком: «Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!» — я тут и буду.
Отпустил Иванушка коня и взял с него обещание пшеницы никогда больше не есть и не топтать.
Пришёл Иванушка поутру домой.
—Ну, рассказывай, что ты там видел? — спрашивают братья.
—Поймал я, — говорит Иванушка, — коня — одна шерстинка серебряная, другая золотая.
—А где же тот конь?
—Да он обещал больше не ходить в пшеницу, вот я его и отпустил.
Не поверили Иванушке братья, посмеялись над ним вволю.
Да только уж с этой ночи и вправду никто пшеницу не трогал.
Скоро после того разослал царь гонцов по всем деревням, по всем городам клич кликать:
—Собирайтесь, бояре да дворяне, купцы да простые крестьяне, к царю на двор. Сидит царская дочь Елена Прекрасная в своём высоком тереме у окошка. Кто на коне до царевны доскочит да с её руки золотой перстень снимет, за того она и замуж пойдёт.
Вот в указанный день собираются братья ехать к царскому двору — не затем, чтобы самим скакать, а хоть на других посмотреть. А Иванушка с ними просится:
—Братцы, дайте мне хоть какую-нибудь лошадёнку, и я поеду посмотрю на Елену Прекрасную!
—Куда тебе, дурню! Людей, что ли, хочешь смешить? Сиди себе на печи да золу пересыпай!
Уехали братья, а Иванушка-дурачок и говорит братниным жёнам:
—Дайте мне лукошко, я хоть в лес пойду — грибов наберу!
Взял лукошко и пошёл, будто грибы собирать.
Вышел Иванушка в чистое поле, в широкое раздолье, лукошко под куст бросил, а сам свистнул молодецким посвистом, гаркнул богатырским покриком:
—Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет. Прибежал и стал перед Иванушкой как вкопанный.
—Что угодно, Иванушка?
—Хочу посмотреть на царскую дочь Елену Прекрасную! — отвечает Иванушка.
—Ну, влезай ко мне в правое ухо, в левое вылезай!
Влез Иванушка коню в правое ухо, а в левое вылез — и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать, ни пером описать! Сел на Сивку-бурку и поскакал прямо к городу.
Нагнал он по дороге своих братьев, проскакал мимо них, пылью дорожной осыпал.
Прискакал Иванушка на площадь — прямо к царскому дворцу. Смотрит — народу видимо-невидимо, а в высоком терему у окна сидит царевна Елена Прекрасная. На руке у неё перстень сверкает — цены ему нет! А собою она красавица из красавиц.
Глядят все на Елену Прекрасную, а никто не решается до неё доскочить: никому нет охоты шею себе ломать.
Ударил тут Иванушка Сивку-бурку по крутым бокам! Фыркнул конь, заржал, прыгнул — только на три бревна до царевны не допрыгнул.
Удивился народ, а Иванушка повернул Сивку и ускакал.
Кричат все:
—Кто таков? Кто таков?
А Иванушки уж и след простыл. Видели, откуда прискакал, не видели, куда ускакал.
Примчался Иванушка в чистое поле, соскочил с коня, влез ему в левое ухо, а в правое вылез и стал по-прежнему Иванушкой-ду рачком. Отпустил он Сивку-бурку, набрал полное лукошко мухоморов и принёс домой:
—Эва, какие грибки хорошие!
Рассердились братнины жёны на Иванушку и давай его ругать:
—Какие ты, дурень, грибы принёс? Только тебе одному их есть!
Усмехнулся Иванушка, забрался на печь и сидит.
Воротились домой братья и рассказывают жёнам, что они в городе видели:
—Ну, хозяйки, какой молодец к царю приезжал! Такого мы сроду не видывали. До царевны только на три бревна не доскочил.
А Иванушка лежит на печи да посмеивается:
—Братцы родные, а не я ли это там был?
—Куда тебе, дурню, там быть! Сиди уж на печи да мух лови!
На другой день старшие братья снова в город поехали, а Иванушка взял лукошко и пошёл за грибами.
Вышел в чистое поле, в широкое раздолье, лукошко бросил, сам свистнул молодецким посвистом, гаркнул богатырским покриком:
—Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой.
Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет. Прибежал и стал перед Иванушкой как вкопанный.
Влез Иванушка Сивке-бурке в правое ухо, в левое вылез и стал молодец молодцом. Вскочил на коня и поскакал ко дворцу.
Видит — на площади народу ещё больше прежнего. Все на царевну любуются, а скакать никто не думает: боятся шею себе сломать!
Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бокам. Заржал Сивка-бурка, прыгнул — только на два бревна до царевнина окна не достал.
Поворотил Иванушка Сивку и ускакал. Видели, откуда прискакал, не видели, куда ускакал.
А Иванушка уже в чистом поле.
Отпустил Сивку-бурку, а сам пошёл домой. Сел на печь, сидит, дожидается братьев.
Приезжают братья домой и рассказывают:
—Ну, хозяйки, тот же молодец опять приезжал! Не доскочил до царевны только на два бревна.
Иванушка и говорит им:
—Братцы, а не я ли это там был?
—Сиди, дурень, помалкивай!
На третий день братья снова собираются ехать, а Иванушка говорит:
—Дайте мне хоть плохонькую лошадёнку: поеду и я с вами!
—Сиди, дурень, дома! Только тебя там и не хватает!
Сказали и уехали.
Иванушка вышел в чистое поле, в широкое раздолье, свистнул молодецким посвистом, гаркнул богатырским покриком:
—Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет. Прибежал и стал перед Иванушкой как вкопанный. Влез Иванушка коню в правое ухо, в левое вылез. Стал молодец молодцом и поскакал к царскому дворцу.
Прискакал Иванушка к высокому терему, стегнул Сивку-бурку плёткой... Заржал конь пуще прежнего, ударил о землю копытами, прыгнул — и доскочил до окна!
Поцеловал Иванушка Елену Прекрасную в алые губы, снял с её пальца заветный перстень и умчался. Только его и видели!
Тут все зашумели, закричали, руками замахали:
—Держи его! Лови его!
А Иванушки и след простыл.
Отпустил он Сивку-бурку, пришёл домой. Одна рука тряпкой обмотана.
—Что это с тобою приключилось? — спрашивают братнины жёны.
—Да вот, искал грибы, на сучок накололся.
И полез на печку.
Вернулись братья, стали рассказывать, что и как было:
—Ну, хозяйки, тот молодец в этот раз так скакнул, что до царевны доскочил и перстень с её пальца снял!
Иванушка сидит на печке да знай своё:
—Братцы, а не я ли это там был?
—Сиди, дурень, не болтай зря!
Тут Иванушке захотелось на царевнин драгоценный перстень взглянуть. Как размотал он тряпку, так всю избу и осияло!
—Перестань, дурень, с огнём баловать! — кричат братья. — Ещё избу сожжёшь. Пора тебя совсем из дому прогнать!
Ничего им Иванушка не ответил, а перстень снова тряпкой обвязал.
Через три дня царь снова клич кликнул: чтобы весь народ, сколько ни есть в царстве, собирался к нему на пир и чтобы никто не смел дома оставаться. А кто царским пиром побрезгает, тому голову с плеч долой! Нечего делать, отправились братья на пир, повезли с собой и Иванушку-дурачка.
Приехали, уселись за столы дубовые, за скатерти узорчатые, пьют-едят, разговаривают.
А Иванушка забрался за печку, в уголок, и сидит там.
Ходит Елена Прекрасная, потчует гостей. Каждому подносит вина и мёду, а сама смотрит, нет ли у кого на руке её перстенька заветного. У кого перстень на руке — тот и жених её.
Только ни у кого перстня не видно...
Обошла она всех, подходит к последнему — к Иванушке. А он за печкой сидит, одежонка на нём худая, лаптишки рваные, одна рука тряпкой обвязана.
Братья глядят и думают: «Ишь ты, царевна и нашему Ивашке вина подносит!»
А Елена Прекрасная подала Иванушке стакан вина и спрашивает:
—Почему это у тебя, молодец, рука обвязана?
—Ходил в лес по грибы да на сук накололся.
—А ну-ка, развяжи, покажи!
Развязал Иванушка руку, а на пальце у него царевнин перстень заветный: так и сияет, так и сверкает!
Обрадовалась Елена Прекрасная, взяла Иванушку за руку, подвела к отцу и говорит:
—Вот, батюшка, мой жених и нашёлся!
Умыли Иванушку, причесали, одели и стал он не Иванушкой- дурачком, а молодец молодцом, прямо и не узнаешь!
Тут ждать да рассуждать не стали — весёлым пирком да за свадебку!
Я на том пиру был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
"Царевна-лягушка" (обр. М.Булатова)
МУЛЬТФИЛЬМ: https://youtu.be/UT1Gd6Y4j3c
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич.
Позвал однажды царь сыновей и говорит им:
—Дети мои милые, вы теперь все на возрасте, пора вам и о невестах подумать!
—За кого же нам, батюшка, посвататься?
—А вы возьмите по стреле, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадёт — там и сватайтесь.
Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и выстрелили.
Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла её боярская дочь.
Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла её купеческая дочь.
Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла её Лягушка-квакушка...
Старшие братья как пошли искать свои стрелы, сразу их нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван- царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашёл в топкое болото. Смотрит — сидит там Лягушка-квакушка, его стрелу держит.
Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а Лягушка и говорит:
—Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.
Опечалился Иван-царевич и отвечает:
—Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!
—Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!
Подумал-подумал Иван-царевич, взял Лягушку-квакушку, завернул её в платочек и принёс в своё царство-государство.
Пришли старшие братья к отцу, рассказывают, куда чья стрела попала.
Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:
—Бери квакушку, ничего не поделаешь!
Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на Лягушке-квакушке.
На другой день после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:
—Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. Хочется мне узнать, умеют ли ваши жёны хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.
Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
—Ква-ква, Иван-царевич, — говорит Лягушка-квакушка, — что ты так опечалился? Или услышал от своего отца слово неласковое?
—Как мне не печалиться? — отвечает Иван-царевич. — Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба...
—Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила квакушка царевича спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась красной девицей Василисой Премудрой — такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Взяла она частые решёта, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудрёными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие...
Утром будит квакушка Ивана-царевича:
—Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!
Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.
Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки хлеб подгорел, у купеческой сырой да кособокий получился.
Царь сначала принял каравай у старшего царевича, взглянул на него и приказал отнести псам дворовым.
Принял у среднего, взглянул и сказал:
—Такой каравай только от большой нужды есть будешь!
Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:
—Вот этот хлеб только в большие праздники есть!
И тут же дал сыновьям новый приказ:
—Хочется мне знать, как умеют ваши жёны рукодельничать. Возьмите шёлку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим жёнам, передали им царский приказ. Стали жёны кликать мамушек, нянюшек и красных девушек, чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шёлком.
А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
—Ква-ква, Иван-царевич, — говорит квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?
—Как мне не кручиниться? — отвечает Иван-царевич. — Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковёр узорчатый!
—Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать: утро вечера мудренее!
Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковёр ткать. Где кольнёт иглой раз — цветок зацветёт, где кольнёт другой раз — хитрые узоры идут, где кольнёт третий — птицы летят...
Солнышко ещё не взошло, а ковёр уж готов.
Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковёр. Царь прежде взял ковёр у старшего царевича, посмотрел и молвил:
—Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!
Принял от среднего, посмотрел и сказал:
—Только у ворот его стелить!
Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
—А вот этот ковёр в моей горнице по большим праздникам расстилать!
И тут же отдал царь новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на пир со своими жёнами: хочет царь посмотреть, которая из них лучше пляшет.
Отправились царевичи к своим жёнам.
Идёт Иван-царевич, печалится, сам думает: «Как поведу я мою квакушку на царский пир?..»
Пришёл он домой невесёлый. Спрашивает его квакушка:
—Что опять, Иван-царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил? О чём запечалился?
—Как мне не печалиться! — говорит Иван-царевич. — Батюшка приказал, чтобы я тебя завтра к нему на пир привёз...
—Не горюй, Иван-царевич! Ложись-ка да спи: утро вечера мудренее!
На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:
—Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром — не пугайся, скажи: «Это, видно, моя Лягушонка в коробчонке едет!»
Пошёл Иван-царевич к царю на пир один.
А старшие братья явились во дворец со своими жёнами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:
—Что же ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке её принёс, дал бы нам всем послушать, как она квакает!
Вдруг поднялся стук да гром — весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:
—Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя Лягушонка в своей коробчонке едет!
Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золочёная карета, тройкой гнедых коней запряжена.
Подъехала карета к крыльцу, и вышла из неё Василиса Премудрая — сама как солнце ясное светится.
Все на неё дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут.
Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые...
Стали гости есть, пить, веселиться.
Василиса Премудрая из кубка пьёт — не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест — косточки за правый рукав бросает.
Жёны старших братьев увидели это — и туда же: чего не допьют — в рукав льют, чего не доедят — в другой кладут. А к чему, зачем — того и сами не знают.
Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, всё исчезло: и озеро, и лебеди.
Пошли плясать жёны старших царевичей.
Как махнули своими левыми рукавами — всех гостей забрызгали; как махнули правыми — костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.
Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушечью кожу и спалил её на огне.
Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась — нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать её. Искала, искала — не нашла и говорит Ивану-царевичу:
—Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты ещё три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары же¬лезных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызёшь — только тогда и разыщешь меня...
Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный мешок три железных хлеба и пошёл искать жену свою, Василису Премудрую.
Долго ли шёл, коротко ли, близко ли, далёко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — две пары железных сапог износил, два железных хлеба изгрыз, за третий принялся. И повстречался ему тогда старый старик.
—Здравствуй, дедушка! — говорит Иван-царевич.
—Здравствуй, добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Рассказал Иван-царевич старику своё горе.
—Эх, Иван-царевич, — говорит старик, — зачем же ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе её и снимать было! Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на неё и приказал ей три года квакушею быть. Ну, да делать нечего, словами беды не поправишь. Вот тебе клубочек: куда он покатится, туда и ты иди.
Иван-царевич поблагодарил старика и пошёл за клубочком.
Катится клубочек по высоким горам, катится по тёмным лесам, катится по зелёным лугам, катится по топким болотам, катится по глухим местам, а Иван-царевич всё идёт да идёт за ним — не остановится на отдых ни на часок.
Шёл-шёл, третью пару железных сапог истёр, третий железный хлеб изгрыз и пришёл в дремучий бор. Попадается ему навстречу Медведь.
«Дай убью Медведя! — думает Иван-царевич. — Ведь у меня никакой еды больше нет».
Прицелился он, а Медведь вдруг и говорит ему человеческим голосом:
—Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.
Не тронул Иван-царевич Медведя, пожалел, пошёл дальше.
Идёт он чистым полем, глядь — а над ним летит большой Селезень. Иван-царевич натянул лук, хотел было пустить в Селезня острую стрелу, а Селезень и говорит ему по-человечески:
—Не убивай меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
Пожалел Иван-царевич Селезня — не тронул его, пошёл дальше голодный. Вдруг бежит навстречу ему косой Заяц.
«Убью этого Зайца! — думает царевич. — Очень уж есть хочется...»
Натянул свой тугой лук, стал целиться, а Заяц говорит ему человеческим голосом:
—Не губи меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
И его пожалел царевич, пошёл дальше.
Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на жёлтом песке, лежит Щука-рыба. Говорит Иван-царевич:
—Ну, сейчас эту Щуку съем! Мочи моей больше нет — так есть хочется!
—Ах, Иван-царевич, — молвила Щука, — сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!
Сжалился Иван-царевич над Щукой, бросил её в море, а сам пошёл берегом за своим клубочком.
Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
Говорит Иван-царевич:
—Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошёл Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи Баба Яга — костяная нога. Увидела она царевича и говорит:
—Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?
—Ах, Баба Яга — костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!
—И то правда! — отвечает Баба Яга. Накормила она Ивана-царевича, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Василису Премудрую.
—Знаю, знаю! — говорит Баба Яга. — Она теперь у злодея Кощея Бессмертного. Трудно будет её достать, нелегко с Кощеем сладить: его ни стрелой, ни пулей не убьёшь. Потому он никого и не боится.
—Да есть ли где его смерть?
—Его смерть — на конце иглы, та игла — в яйце, то яйцо — в утке, та утка — в зайце, тот заяц — в кованом ларце, а тот ларец — на вершине старого дуба. А дуб тот в дремучем лесу растёт.
Рассказала Баба Яга Ивану-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил её царевич и пошёл.
Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришёл наконец к Кощееву дубу. Стоит тот дуб, вершиной
в облака упирается, корни на сто вёрст в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине — кованый ларец.
Смотрит Иван-царевич на дуб и не знает, что ему делать, как ларец достать.
«Эх, — думает, — где-то Медведь? Он бы мне помог!»
Только подумал, а Медведь тут как тут: прибежал и выворотил дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки.
Выскочил из ларца заяц и пустился наутёк.
«Где-то мой Заяц? — думает царевич. — Он этого зайца непременно догнал бы...»
Не успел подумать, а Заяц тут как тут: догнал другого зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.
«Где-то мой Селезень?» — думает царевич.
А уж Селезень за уткой летит — прямо в голову клюёт. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море...
Загоревал Иван-царевич, стоит на берегу и говорит:
—Где-то моя Щука? Она достала бы мне яйцо со дна морского!
Вдруг подплывает к берегу Щука-рыба и держит в зубах яйцо:
—Получай, Иван-царевич!
Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у неё кончик. И только отломил — умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.
Пошёл Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:
—Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!
Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в своё царство-государство.
И стали они жить дружно, в любви и согласии.
"Морозко" (обр. М.Булатова)
МУЛЬТФИЛЬМ: https://ok.ru/video/2916337848770?fromTime=16
АУДИОСКАЗКА:https://youtu.be/entMTqFdJ6Q
Жили-были старик да старуха. У старика была своя дочка, у старухи своя. Свою дочку старуха нежила, голубила, а старикову невзлюбила, всю работу на неё взваливала, за всё её ругала-бранила.
Девушка ни от какой работы не отказывается, что велят сделать — всё сделает лучше и не надо. Люди на неё смотрят — нахвалиться не могут. А о старухиной дочке только и говорят:
— Вон она, ленивица! Вон она, бездельница!
Старуха от того ещё злее становилась, только и думала — как бы совсем извести, погубить падчерицу.
Вот раз поехал старик в город на базар. Стала старуха со своей дочкой сговариваться:
— Тут-то мы её, ненавистную, и сживём со свету!
Кликнула старуха девушку и приказывает:
— Ступай в лес, набери хворосту!
— Да у нас и без того хворосту много, — отвечает девушка.
Закричала старуха, затопала ногами, накинулась вместе со своей дочкой на девушку и вытолкала её вон из избы.
Нечего делать, отправилась девушка в лес. Мороз-то так и трещит. Ветер-то так и воет. А старуха со своей дочкой по тёплой избе похаживают, одна другой говорят:
— Не вернётся ненавистная, замёрзнет в лесу!
Пришла девушка в лес. Остановилась под высокой густой ёлкой и не знает, куда дальше идти, что делать?
Вдруг послышался шум да треск: скачет Морозко по ельничку, скачет Морозко по березничку, с дерева на дерево поскакивает, похрустывает да пощёлкивает.
Спустился с ёлки и говорит:
— Здравствуй, красная девица! Зачем ты в такую стужу в лес забрела?
Рассказала ему девушка, что не по своей воле она в лес за хворостом пришла, ничего не утаила.
Выслушал её Морозко и говорит:
— Нет, красная девица, не затем тебя сюда прислали. Ну, уж если пришла в мой лес, покажи, какова ты мастерица: сшей мне из этого холста рубаху.
Подал Морозко девушке кусок холста, иголку да нитки, а сам ушёл.
Не стала девушка раздумывать, сразу за работу принялась. Застынут пальцы — она подышит на них, отогреет — и опять знай шьёт да шьёт. Так всю ночь и не разгибалась.
Утром возле ёлки снова шум да треск послышался: Морозко пришёл. Взглянул он на рубаху, похвалил:
— Ну, красная девица, хорошо ты работала! Какова работа — такова и награда будет.
Одел он девушку в соболью шубу, повязал узорным платком и вывел на дорогу. Поставил перед ней большой кованый сундук и говорит:
— Прощай, красная девица! Здесь уж тебе добрые люди помогут, до дому проводят.
Сказал и исчез, как будто и не бывало его.
А в это время старик домой с базара приехал.
— Где моя дочка? — спрашивает.
— Она ещё вчера в лес ушла, да вот не вернулась.
Встревожился старик, не стал распрягать лошадь, тотчас же
в лес поехал.
Глядит: на дороге возле опушки его дочка сидит, нарядная да весёлая. Усадил старик её в сани, Морозкин сундук с подарками туда же взвалил и повёз домой.
А старуха с дочкой дома сидят, пьют, едят и так говорят:
— Ну, живая она домой не вернётся! Одни косточки привезут.
Собачка возле печки потявкивает:
—Тяф-тяф-тяф! Старикова дочка дорогие подарки везёт! Старухину дочку никто замуж не возьмёт!
Старуха и блины, и пироги собачке бросала и кочергой её била: «Замолчи, негодная!» — а собачка своё твердит:
— Старикова дочка дорогие подарки везёт! Старухину дочку никто замуж не возьмёт!
Тут ворота заскрипели, дверь в избу отворилась и вошла девушка, нарядная да румяная, а за ней люди большой сундук внесли, весь морозными узорами изукрашенный.
Кинулась старуха со своей дочкой к сундуку, стали наряды вытаскивать, на лавки раскладывать, стали выспрашивать: от кого такой богатый подарок получила?
Как узнала старуха, что Морозко девушку наградил, забегала по избе, одела, закутала свою дочку, сунула в руки узелок с пирожками и велела старику везти её в лес:
— Она два таких сундука притащит!
Привёз старик старухину дочку в лес, оставил её под высокой ёлкой.
Стоит она, по сторонам озирается да бранится:
— Что это Морозко так долго не идёт? Куда это он пропал?
Тут послышался шум да треск: скачет Морозко по ельничку, скачет Морозко по березничку, с дерева на дерево поскакивает, похрустывает да пощёлкивает. Спустился с ёлки и спрашивает:
— Зачем, красная девица, пожаловала ко мне?
— Или сам не знаешь? За дорогим подарком пришла!
Усмехнулся Морозко и молвил:
— Покажи-ка сначала, какова ты мастерица, — свяжи мне рукавицы!
Подал ей спицы да шерсти клубок, а сам ушёл.
Старухина дочка спицы в снег кинула, клубок ногой отбросила:
— Где это видано, где это слыхано, чтоб в такую стужу вязать? Этак и пальцы отморозишь!
Поутру затрещало, захрустело — Морозко пришёл:
— Ну, красная девица, покажи, как ты мою работу справила?
Накинулась на него старухина дочка:
— Какая тебе, старый ты дурень, работа? Или ослеп: не видишь — иззябла я тут, чуть жива!
— Ну, какова работа, такова и награда будет! — молвил Морозко.
Тряхнул он бородой, дунул — и поднялась тут вьюга да метель:
все тропки, все дороги замело. И старухину дочку снегом завалило. А Морозко исчез — будто его и не бывало.
Старуха старику выспаться не дала, чуть свет подняла, приказала за своей дочкой отправляться. А сама принялась блины да пироги печь. Собачка под столом сидит да потявкивает:
— Старикова дочка скоро замуж пойдёт, а старухина дочка в лесу пропадёт!
Старуха собачке и блины, и пироги бросала и кочергой её больно колотила: «Замолчи, негодная!» — а собачка знай своё твердит:
— Тяф-тяф-тяф! Старикова дочка скоро замуж пойдёт, а старухина дочка в лесу пропадёт!
Всполошилась старуха:
— Как бы вправду чего худого с моей дочкой не случилось! Как бы в пути дорогие подарки не растеряли!
Накинула она шубу, повязалась платком и пустилась вдогонку за стариком.
А метель ещё пуще воет, ещё пуще крутит. Совсем дорогу замело. Сбилась злая старуха с пути, и завалило её снегом.
Старик поискал-поискал в лесу старухину дочку — не нашёл. Вернулся домой — и старухи нет. Собрал он соседей, пустился с ними на поиски. Долго искали, все сугробы перерыли, да так и не нашли их.
Стал старик жить вдвоём со своей дочкой. А как пришла весна, посватался к девушке добрый молодец — из кузницы кузнец, сыграли весёлую свадьбу и стали они жить в любви да согласии. И сейчас живут.
"По щучьему веленью" (обр. А.Толстого)
АУДИОСКАЗКА: https://youtu.be/8horq86Ola4
МУЛЬТФИЛЬМ: https://youtu.be/0RoQDC8GMJU
Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
— Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
— Неохота...
— Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
— Ну ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял вёдра да топор и пошёл на речку
Прорубил лёд, зачерпнул вёдра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби Щуку. Изловчился и ухватил Щуку в руку:
— Вот уха будет сладка!
Вдруг Щука говорит ему человечьим голосом:
— Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеётся:
— На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
— Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю всё, что ни пожелаешь.
— Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
— Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь?
— Хочу, чтобы вёдра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...
Щука ему говорит:
— Запомни мои слова: когда что тебе захочется — скажи только:
— По щучьему веленью, по моему хотенью.
Емеля и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, вёдра, сами домой...
Только сказал — вёдра сами и пошли в гору. Емеля пустил Щуку в прорубь, а сам пошёл за вёдрами. Идут вёдра по деревне, народ дивится, а Емеля идёт сзади, посмеивается... Зашли вёдра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени — невестки говорят ему:
— Емеля, что ты лежишь? Пошёл бы дров нарубил.
— Неохота...
— Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про Щуку и потихоньку говорит:
— По щучьему веленью,
по моему хотенью —
поди, топор, наколи дров, а дрова
сами в избу ступайте и в печь кладитесь...
Топор выскочил из-под лавки — и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло — невестки опять говорят:
— Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки:
— Да вы-то на что?
— Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
— Мне неохота...
— Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял верёвку и топор, вышел на двор и сел в сани:
— Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
— Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
— Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, сани, в лес...
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро — на лошади не догнать. А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу
помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!» А он знай сани погоняет. Приехал в лес:
— По щучьему веленью, по моему хотенью —
топор, наруби дровишек посуше,
а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...
Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и верёвкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку — такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — поезжайте, сани, домой...
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью —
ну-ка, дубинка, обломай им бока...
Дубинка выскочила — и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли — услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера: его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живёт, и спрашивает:
— Ты — дурак Емеля?
А он с печки:
— А тебе на что?
— Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
— А мне неохота...
Рассердился офицер и ударил его по щеке.
А Емеля говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — дубинка, обломай ему бока...
Дубинка выскочила — и давай колотить офицера, насилу он ноги унёс.
Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего[1] вельможу:
— Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошёл в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
— Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, тогда он всё сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
— Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
— Мне и тут тепло...
— Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, пожалуйста, поедем.
— А мне неохота...
— Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
Емеля подумал-подумал:
— Ну ладно, ступай ты вперёд, а я за тобой вслед буду.
Уехал вельможа, а Емеля полежал ещё и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, печь, поезжай к царю...
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.
Царь глядит в окно, дивится:
— Это что за чудо?
Набольший вельможа ему отвечает:
— А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо:
— Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.
— А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь — Марья-ца- ревна. Емеля увидал её в окошке и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью,
по моему хотенью —
пускай царская дочь меня полюбит...
И сказал ещё:
— Ступай, печь, домой...
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полёживает.
А у царя во дворце крик да слёзы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он её за Емелю замуж.
Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:
— Ступай приведи ко мне Емелю живого или мёртвого, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошёл в ту избу и начал Емелю потчевать.
Емеля напился, наелся, захмелел и лёг спать. А вельможа положил его в повозку и повёз к царю.
Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В неё посадили Емелю и Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли, коротко ли — проснулся Емеля; видит — темно, тесно:
— Где же это я?
А ему отвечают:
—Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.
— А ты кто?
— Я — Марья-царевна.
Емеля говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на жёлтый песок...
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на жёлтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из неё.
— Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
— А мне неохота...
Тут она стала его ещё пуще просить, он и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью —
выстройся каменный дворец с золотой крышей...
Только он сказал — появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом — зелёный сад: цветы цветут и птицы поют.
Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.
— Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — стать мне добрым молодцем, писаным красавцем...
И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору царь ехал на охоту и видит — стоит дворец, где раньше ничего не было.
— Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: «Кто такие?»
Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
Емеля им отвечает:
— Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведёт во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьёт и не надивится:
— Кто же ты такой, добрый молодец?
— А помнишь дурачка Емелю — как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я — тот самый Емеля. Захочу — всё твоё царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался, стал прощенья просить:
— Женись на моей дочери, Емелюшка, бери моё царство, только не губи меня!
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец.
[1] Набольший — главный.
"Хаврошечка" (обр. А.Толстого)
АУДИОСКАЗКА: https://youtu.be/FND01yfVrSE
МУЛЬТФИЛЬМ: https://youtu.be/C8z21UCTtcU
Есть на свете люди хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые своего брата не стыдятся.
К таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой, взяли её эти люди, выкормили и работой заморили: она и ткёт, она и прядёт, она и прибирает, она и за всё отвечает.
А были у её хозяйки три дочери. Старшая звалась Одноглазка, средняя — Двуглазка, а меньшая — Триглазка.
Дочери только и знали, что у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала: их обшивала, для них пряла и ткала и слова доброго не слыхала.
Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую Коровку, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжело жить-поживать:
—Коровушка-матушка! Меня бьют-журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрашнему дню мне велено пять пудов напрясть, наткать, побелить и в трубы покатать.
А Коровушка ей в ответ:
— Красная девица, влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь — всё будет сработано.
Так и сбывалось. Влезет Хаврошечка Коровушке в одно ушко, вылезет из другого — всё готово: и наткано, и побелено, и в трубы покатано.
Отнесёт она холсты к хозяйке. Та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а Крошечке-Хаврошечке ещё больше работы задаст.
Хаврошечка опять придёт к Коровушке, обнимет её, погладит, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмёт, принесёт хозяйке.
Вот хозяйка позвала свою дочь Одноглазку и говорит ей:
—Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая, поди погляди, кто сироте помогает: и ткёт, и прядёт, и в трубы катает.
Пошла Одноглазка с Хаврошечкой в лес, пошла с нею в поле, да забыла матушкино приказанье, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке.
А Хаврошечка приговаривает:
— Спи, глазок, спи, глазок!
Глазок у Одноглазки и заснул.
Пока Одноглазка спала, Коровушка всё наткала, и побелила, и в трубы скатала.
Так ничего хозяйка и не дозналась и послала вторую дочь — Двуглазку:
— Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая, поди погляди, кто сироте помогает.
Двуглазка пошла с Хаврошечкой, забыла матушкино приказанье, на солнышке распеклась, на травушке разлеглась. А Хаврошечка баюкает:
— Спи, глазок, спи, другой!
Двуглазка глаза и смежила. Коровушка наткала, побелила, в трубы накатала, а Двуглазка всё спала.
Старуха рассердилась и на третий день послала третью дочь — Триглазку, а сироте ещё больше работы задала.
Триглазка попрыгала, попрыгала, на солнышке разморилась и на травушку упала.
Хаврошечка поёт:
— Спи глазок, спи, другой!
А о третьем глазке и забыла.
Два глаза у Триглазки заснули, а третий глядит и всё видит: как Хаврошечка Корове в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала.
Триглазка вернулась домой и всё матери рассказала.
Старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу:
— Режь рябую Корову!
Старик так и сяк:
— Что ты, старуха, в уме ли? Корова молодая, хорошая!
— Режь, да и только!
Делать нечего. Стал точить старик ножик. Хаврошечка про это спознала, в поле побежала, обняла рябую Коровушку и говорит:
— Коровушка-матушка! Тебя резать хотят.
А Коровушка ей отвечает:
— А ты, красная девица, моего мяса не ешь, а косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их схорони и никогда меня не забывай: каждое утро косточки водой поливай.
Старик зарезал Коровушку. Хаврошечка всё сделала, что Коровушка ей завещала: голодом голодала, мяса её в рот не брала, косточки её зарыла и каждый день в саду поливала.
И выросла из них яблонька, да какая — яблочки на ней висят наливные, листья шумят золотые, веточки гнутся серебряные. Кто ни едет мимо — останавливается, кто проходит близко — заглядывается.
Много ли времени прошло, мало ли — Одноглазка, Двуглазка и Триглазка гуляли раз по саду.
На ту пору ехал мимо сильный человек — богатый, кудреватый, молодой.
Увидел в саду наливные яблочки, стал затрагивать девушек:
— Девицы-красавицы, которая из вас мне яблочко поднесёт, та за меня замуж пойдёт.
Три сестры и бросились одна перед другой к яблоне.
А яблочки-то висели низко, под руками были, а тут поднялись пысоко, далеко над головами.
Сёстры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели созвать — сучки косы расплетают. Как ни бились, ни метались — руки иаодрали, а достать не могли.
Подошла Хаврошечка — веточки к ней приклонились и яблочки к ней опустились. Угостила она того сильного человека, и он на ней женился. И стала она в добре поживать, лиха не знать.