Перед Новым годом поехали отец и мать Аниски на ярмарку. Просит Аниска:

– Купите мне санки, какие я видела в книжке: высокие, со спинкой из прутьев чугунных, плетёные, будто корзинка.

Отец не обещает:

– Не за игрушками едем, а муки купить впрок. Зима бесснежная стоит – не было бы неурожая.

Осталась Аниска одна. Вечер пришёл, темно за окном. А снег скрипит, словно бы ходит кто. И вдруг стук в окошко. Аниска кинулась в сени, хотела открыть заложку, а из печи как прогудит:

– Не ходи! Мороз там бродит, бродяга бездомный, напустит в избу холоду.

Оробела девочка:

– А ты кто?

– Я – Дед Огонь. – Приоткрылась печная дверца, высунулась рыжая бородища, жаром от неё пышет. Сверкают глаза-уголья.

А как протопилась печка, снова в окошко стучат. Открыла Аниска на этот раз. Стоит перед ней старик высоченного росту, ни худой ни толстый, борода сивая, шуба и валенки в подпалинах.

Обмёл он валенки голиком-веником, шубу сбросил. А из рукава вдруг вылетел воробей.

– Это, – сказал старик, – воробей Тришка. Он в доме моём жил под крышей.

Пригласила их девочка в избу. Старику горячих щей налила, воробью пшённой каши положила.

Осмелела Аниска, спрашивает:

– Что-то, дедушка, я тебя в нашей деревне не видела раньше.

– Как же! Я – Мороз Иванович. Мой дом стоял на краю, за оврагом. Изба Деда Огня рядом. Жили соседями, ладили. Да сама знаешь: где огонь, там и сажа. За снег белый, за нрав смелый тётка Сажа меня невзлюбила. А она гаданьем промышляла. И вот не уродились у соседа яблоки. Он – к гадалке. А она: «Мороз Иванович в твой сад весной лазил. Он заморозил твои завязи!» Стал Дед Огонь замечать, что дрова в поленнице пропадают. Ну а Сажа ему и скажи: «Мороз Иванович таскает их у тебя по ночам». Стал сосед мне вредить. То горшки на печи перебьёт, то валенки подпалит. А уж когда мой белый петух петуха его рыжего побил, совсем озлился Дед Огонь и дом мой спалил. И нет теперь у меня ни кола, ни двора, ни горшка, ни миски. Всё хозяйство теперь – воробей Тришка. Пусть остаётся у тебя воробей.

Ушёл Мороз Иванович. Постелила Аниска себе на кровати, воробью на лавочке. Снились им разные сны: воробью – блины да оладушки, Аниске – кованые саночки. Утром она проснулась ещё затемно:

– Где сейчас Мороз Иванович? Чем будет завтракать?

И Тришка скучает без хозяина.

– Я, – говорит он Аниске, – у Мороза Ивановича жил под крышей и всё примечал. Тётка Сажа сама оборвала в саду у Деда Огня яблоневые завязи и сама таскала у него дрова по ночам.

– Что же ты молчал? – рассердилась Аниска. Потом махнула рукой – кто будет слушать воробья. Оделась покрепче и пошла в пекарню к Пекарю.

– Морозу Ивановичу завтракать нечем. Испеки ему, Пекарь, калачик.

Пекарь-толстяк чуть не плачет:

– Не может хлебопёк идти Огню поперёк. Рассердится – сожжёт всю стряпню в печи. Пусть Мороз Иванович сварит себе щи.

– А в чём? Нет у него горшка.

– А ты бы к Гончару пошла.

Гончар тоже у печи хлопочет – обжигает горшки и кувшины.

– Слепите для Мороза Иваныча горшок да миску, – просит Аниска.

Гончар схитрил:

– Не могу, Аниска. Есть причина: вся глина вышла. Да и где ему теперь хранить добро? Пусть сначала выстроит дом. Иди к Кузнецу – он скуёт пилу и топор.

Темно в кузнице, угарно. Бьёт Кузнец тяжёлым молотом по наковальне.

– Кузнец, скуй для Мороза Ивановича топор и пилу!

Разогнулся Кузнец:

– Не могу. Мы с Дедом Огнём почти что родня. Ни я без него, ни он без меня. Сделаю я то, что просил Мороз, и дружба моя с Дедом Огнём пойдёт врозь.

Аниска вернулась домой печальная. Вошла в палисадник, открыла ставни и ахнула. Горят на солнце оконные ставни словно хрустальные, сверкают в них радуги. И какими узорами оконный лёд расписан! Тут и папоротники, и розы, и райские птицы!

Чирикает Тришка:

– Рисовал мой хозяин! Да жалко: вся эта красота растает.

– Не бывать этому! – решила Аниска. Полотенце холщовое вытащила, приложила его к стёклам. Красную нитку вдёрнула в иголку и то, что отпечаталось, обшила красным шёлком. Красивое вышло полотенце. Отнесла его Аниска в церковь. Народ дивится:

– Кто эта мастерица?

– Я не мастерица. Это Мороз Иванович постарался, – объясняет Аниска.

Пекарь, Кузнец и Гончар тоже на работу любовались:

– Неужели Мороз Иванович? Вот нам бы у него поучиться... Да нельзя: он перед Дедом Огнём виноват.

Сердится девочка:

– Ни в чём он не виноват! Спросите хоть у Тришки-воробья.

А Тришка тут как тут, кружит у церковных окошек. Ждёт чего-то. И тут вылетело из церковных дверей полотенце с шёлковыми прошвами, расшитое Аниской. Поднялось в небо птицей-небылицей, пролетело над деревней и стало кружить над заброшенной баней. Полдеревни туда прибежало. И воробей Тришка туда же. Кричит громче всех:

– Выходи, тётя Сажа!

Вышла чумазая, бормочет:

– Я завязи обрывала и дрова воровала ночью. Виновата, виновата: сызмальства воровата я. Мороза Ивановича оговорила.

Рассказали Пекарь, Кузнец и Гончар Деду Огню всё как было. И художество морозово долго хвалили. Взял Деда задор:

– Так ли он искусен и в деле спор? Пустите его к железу, глине и тесту. Увидим, когда поработаем вместе.

Пустил Пекарь Мороз Иваныча в пекарню:

– Показывай, что умеешь.

Налепил тот из сдобного теста пряников: коняшек, коровок, медведей. Пекарь их сунул в печь. Огонь там ровно горит, пряники бережёт, ни одного не поджёг.

Ссыпал их Пекарь в мешок из-под муки:

– Твои, Мороз Иванович, бери!

Съел старик один. Остальные – Аниске да воробью Тришке.

У Гончара тоже топится печка. Стоят в ряд горшки, кувшины и глечики румяные наперечёт. Дед Огонь старательно их обжёг. Из печи Морозу Ивановичу кричит:

– Покажи, что можешь, гость!

Дохнул Мороз – заалела на глиняных боках рябины гроздь. Засверкал синий иней. А из оставшейся глины налепил Мороз свистулек: жаворонков, гуськов, козулек, птичек-плишек. В каждую свистнул. Как свистят переливчато! Сложил Гончар их в корзину:

– Возьми для Аниски.

В кузнице Дед Огонь поддаёт жару, железо плавит. Кузнец молотом плющит его. Заготовки из горна щипцами хватает. Сковал для Мороза Ивановича пилу и топор. Есть теперь ему чем строить дом.

А потом из железа Кузнец узких прутьев нарезал. Мороз сплёл их хитрой вязью узорной. Вышли санки с высокой спинкой, сплошь кованые. Засвистели полозья на уличном морозе. Везут санки подарки Аниске с Тришкой. Подкатили к воротам. Аниска руками всплеснула:

– Санки как на картинке в книжке! А что в мешке и в корзине?

– Пряники да игрушки для тебя и воробья.

– Куда нам столько! Тут на всю деревню хватит!

Дотемна развозили санки деревенским ребятам пряники-козульки, расписные свистульки.

А как стемнело, ушёл Мороз Иванович в поле, за деревню – белый снег сеять-веять, укрывать им землю.

Наутро вернулись из города анискины мать и отец: деревня была как невеста, что идёт под венец. Переглянулись они:

– Выпал снег – будет и хлеб. Жалко, что не купили мы в городе Аниске подарки.

А она катит им навстречу на кованых санках.