“Mother Tongue” – Журнал ассоциации по изучению языка в доисторические времена, Выпуск III (декабрь, 1997 год)

Внешние связи шумерского языка

И. М. Дьяконов

Идея единства австроазиатской языковой семьи – или, скорее, макросемьи, включающей отдельные (но родственные) семьи мон-кхмерскую, мунда*1, шумерскую и, возможно, даже австралийскую –  была выдвинута еще в начале этого века Вильгельмом Шмидтом. Однако позднее, в середине века, была отвергнута авторитетными лингвистами, по крайней мере, в отношении шумерского языка. Однако мне кажется, что этот вопрос заслуживает более пристального изучения. Я попытался пересмотреть, по крайней мере, возможную связь между шумерским и языками семьи мунда – особенно, если говорить кхервари (одна из двух северных ветвей мунда), в состав которых входят сантали и мундари (условные обозначения Sa. и Mu.).

Возможные связи шумерского языка с другими языками – одна из неразрешенных загадок в лингвистике. Будучи (наряду с древнеегипетским) одним из первых языков в мире, зафиксированных письменно, шумерский стоит особняком, и ни один родственный ему язык пока не выявлен. Это довольно запутанная ситуация, фактически головоломка, которую я попытаюсь решить, по крайней мере, частично.

Шумерские мифы, похоже, указывают на остров Дильмун в Персидском заливе как на родину шумеров. Верится в это с трудом, поскольку Дильмун (современный Бахрейн) – по сути большая, частично голая скала. Она, кажется, совсем не подходит на роль родины важной цивилизации Древнего мира. Миф о Дильмуне, вероятно, следует рассматривать как воспоминание о прибытии шумеров с Востока по Персидскому заливу; следовательно, нам может быть позволено сделать, по крайней мере, попытку найти языковые контакты с некоторыми народами к востоку от скалы Дильмун. Это означает Южную Индию, теперь частично населенную сравнительно отсталыми племенами языковой семьи мунда, которые раньше, вполне возможно, населяли весь регион индийского субконтинента, откуда их вытеснили дравиды, теперь (на мой взгляд, и, несмотря на большую критику со стороны традиционалистов-дравидологов) достаточно надежно доказано, что они имеют несколько отдаленное родство с эламитами. (Язык брахуи в Белуджистане, по-видимому, является связующим звеном между дравидийскими и эламским). Возможно, именно дравиды создали культуру Хараппы в Северо-Западной Индии в III тысячелетии до н. э. (письменность Хараппы до сих пор не расшифрована). За хараппцами, в свою очередь, на субконтинент пришли индоарии.

Пытаясь найти возможные шумеро-мундские языковые связи, мы должны иметь в виду, что самые ранние шумерские тексты дошли до нас примерно с 3000 г. до н.э., и дописьменный период во время более раннего пребывания шумеров в Южном Ираке весьма вероятен. Однако в X–VI тысячелетиях до н.э. равнина Южного Ирака, как и территория Дельты Нила*2, была покрыта водой, а позднее болотами, прежде чем, наконец, равнина превратилась в плодородную низменность, орошаемую Тигром и Евфратом.

Следовательно, дата колонизации Нижнего Ирака шумерами должна была произойти не ранее VI тысячелетия до н.э. Дата возможного пребывания шумеров в Южной Индии могла быть несколько раньше. Это означает, что временной промежуток между современной семьей языков мунда и утратой шумеро-мундских контактов составила бы не менее восьми тысячелетий.

Резкое понижение уровня океана примерно в сер. VI тысячелетия до н. э. также могло стать причиной исчезновения высокоразвитой культуры Чатал-Хююк в Малой Азии (и исчезновения озер и болот, занимавших до этого большую часть долины Нила ниже нынешней столицы Судана Хартума). Тогда из-за усиливающейся засухи население, вероятно, переместилось из Малой Азии на Балканы (где были изобретены пиктограммы, найденные на глиняных табличках близ села Тэртерия в современной Румынии). Здесь, в плодородных лесах Балканского полуострова, были одомашнены козы и крупный рогатый скот, а дети воспитывались на растительном, молочном и мясном рационе. Это привело к энергичному расселению обитавших там общин (вероятно, протоиндоевропейцев). Новые волны переселенцев вытеснили архаичных и сравнительно малочисленных строителей мегалитов на Запад Европы, вызвав Великое переселение народов (Völkerwanderung) в сторону Азии.

Что касается антропологического типа, то чистые шумеры, по-видимому, не были на самом деле такими белокожими, как они выглядят на некоторых скульптурах. На некоторых из артефактов их кожа кажется желтоватой, а на настенных росписях – красно-коричневой, а волосы – волнистые. Современные мунда являются протоавстралоидами, смуглыми, с волнистыми или вьющимися волосами.

Это, однако, не должно нас слишком беспокоить, потому что языковые ареалы обычно не совпадают с расовыми. В конце концов, темнокожие американцы также говорят на индоевропейском языке, и иммигрирующие шумеры, как само собой разумеющееся, смешались бы с чужеродным субстратом.

Говорящее на языке мунда население дохараппской протоцивилизации, возможно, также отличалось бы от народов мунда сегодняшней Индии, которые сосредоточены в небольших анклавах на востоке субконтинента.

Языковая семья мунда делится на несколько ветвей. Северная мунда включает корку и кхервари. В последней группе диалектов наиболее важными являются сантали и мундари; другие – хо, бхумидж, бирхор, тури, асури и корва.

Кхариа принадлежит к южной группе. Языки джуанг, савара (сора), горум, гутоб, ремо, гта принадлежат к юго-восточной группе. Эти диалекты хуже кхервари сохранили характерные черты древнего строя и заметно подверглись влиянию иноязычного окружения. В дальнейшем мы будем основывать наши рассуждения главным образом на кхервари (фактически на сантали и мундари), которые, по-видимому, лучше всего сохраняют типичные черты мунда.

Шумерская глагольная система чрезвычайно сложна (см. ниже) и сильно отличается от современного глагола мунда. Это не имеет решающего значения для оценки возможной связи между двумя языками. Например, английская вербальная система радикально отличается от русской, несмотря на то, что оба языка принадлежат к одной и той же индоевропейской языковой семье.

Шумерский язык является эргативным, с особым эргативным падежом для подлежащего глагола действия. Глагол мунда различает глаголы действия и глаголы состояния, но не знает особого эргативного падежа. Глагол мунда на самом деле является комбинацией именных, местоименных и адвербиальных элементов; то, что делает всю комбинацию глаголом, – это добавление особого маркера вербальной категории -a.

Это «категориальное -а» – любопытное грамматическое явление. Насколько мне известно, у него нет аналогий в других австроазиатских языках (в целом мунда типологически отличаются от родственной мон-кхмерской группы и других языков австроазиатской семьи). Но похожее явление есть у шумеров, где -a маркирует существительное в категории состояния (или результат действия), а глагол – как сказуемое придаточного предложения. Кроме того, ни в шумерском, ни в мунда нет грамматически выраженного рода.*3

В мунда нет звука x, а в шумерском – h.*4 Но можно предположить, что фонема h мунда соответствует «нулевому консонанту» шумерского языка. В мунда есть звук, который пишется как k или h в разных диалектах; в некоторых случаях они могут соответствовать шумерскому x. Ср. в сантали ka-ku 'рыба' (-ku является маркером множественного числа), в мундари ha-i 'рыба', в шумерском xa 'рыба' и т. д.

В шумерском языке не менее шести типов множественного числа:

1) групповое множественное число (формально = единственному числу);

2) определенное множественное число (основа + маркер множественного числа -ene);

3) инклюзивное множественное число (подразумевающее все объекты данной конкретной категории путем удвоения основы);

4) инклюзивно-определенное множественное число (подразумевает все определенные объекты данной конкретной категории путем удвоения основы + маркер множественного числа -ene);

5) дистрибутивное множественное число (название объекта + 'один-один');

6) сортировочное множественное число – это указание на то, что множественность упомянутых объектов делится на несколько отличительных сортов или типов; выражается добавлением существительного (или прилагательного) xa 'сорт, тип' к основе существительного в единственном числе. Возможно, что типичный показатель множественного числа мунда -ko или -ku, родственен шумерскому xa.

Фонетическая структура слова мунда не отличается от шумерской. Нет никаких согласных кластеров ни в начале основы слова, ни в конце; двусложные основы слов обычно имеют тип V1C1V1C2 или C1V1C2V1C3 (V2 встречается довольно редко). В шумерском языке отсутствует ряд ретрофлексных согласных, типичных для мунда; по-видимому, они совпали с простыми звонкими или глухими согласными.*⁵ В мунда есть палатализованные согласные č и ǰ, которые отсутствуют в шумерском языке, но соответствуют шумерскому z, каково бы ни было фактическое произношение последнего.

С другой стороны, в шумерском языке есть ряд шипящих, которые ассирологи обычно транскрибируют как z, s и š. Эта транскрипция почти наверняка неверна: я предлагал читать их как s, ŝ, ś, но мои аргументы, по-видимому, не были убедительны. Теперь оказывается, что предполагаемый шумерский z соответствует j и č в языке сантали.

В кхервари есть только один простой шипящий s, соответствующий шумерскому обычному s. Кхервари знакомо несколько носовых: m, n, ņ (ретрофлексный), ñ (палатальный), n' (глоттализованный)*6. Однако ņ и n' не появляются (по крайней мере, в мундари) в начале слова. Так что, ñ в начальной позиции также обозначает ņ и n'. В шумерском языке есть три носовых звука: m, n и g̃ (ŋ), но последняя фонема была табуирована для женщин и не появляется в «женском языке» эме-саль (ES), где вместо нее g̃ произносилась m. Это «женское» произношение в нескольких случаях проникло также в шумерский мужской язык эме-гир (EG).

Шумерский язык, безусловно, был тональным языком, что подтверждается очень многочисленными омонимами. Так, существует более сорока слов, читаемых как bar; в довольно многочисленных случаях семантика этих слогов совершенно различна. *7

Языки мунда не различают (или не сохранили) тоны.

Мне были доступны только следующие публикации за следующие столетия по языкам мунда:

1. P. O. Bedding,1929- . A Santal Dictionary vol.l, Oslo; vol. IV, Oslo, 1935-.

2. Hans-Jurgen Pinnow, 1963. «The Position of the Munda Languages within the Austroasiatic Language Family», Linguistic Comparison In South East Asia and the Pacific, School of Oriental and African Studies, London.

3. Hans-Jurgen Pinnow, 1965. «Personal Pronouns in Austroasiatic»: Indo-Pacific Linguistic Studies. Part I. Lingua, vol. 14, Amsterdam.

4. Arlene R.K. Zide and Norman H. Zide. 1976. Austroasiatic Studies, Part II, pp. 295-334. Honolulu.

5. Sudhidbhushan Bhattacharya, 1976. «Gender in the Munda Languages», Austroasiatic Studies,Part I, pp.189-212, Honolulu.

6. Toshiki Osada, 1992. A Reference Grammar of Mundari. Tokyo.

 --------------------------------

Для проверки возможной генетической связи шумерского и языков мунда, нам, вероятно, следует использовать список из ста слов Сводеша. Он предположительно сохраняет обозначения предметов и действий, типичные для любой цивилизации. По словам Сводеша, 20 % самых употребительных слов утрачиваются за тысячу лет. А в каждом следующем тысячелетии из лексикона исчезает еще 20 %.

Шумеры прибыли на территорию современного Ирака примерно в 6000–5000 гг. до н. э. Временной промежуток между этим событием и нынешними мунда исчисляется 7–8 тысячелетиями. Поэтому можно ожидать, что число лексем, общих для мунда (на самом деле кхервари) и шумерского, вряд ли превысит 20-ти. Однако следует отметить, что в реальной истории сохранившиеся лексемы могут быть на самом деле не только теми, которые выбрал Сводеш для своего списка. Продолжение (или прерывание) жизни лексемы будет в значительной степени зависеть от случайных событий в истории местной материальной и духовной культуры, от внешних влияний и т. д.

В любом случае, приблизительное число основ, сохранившихся от праязыка после периода раздельного существования диалектов продолжительностью около 8000 лет, будет около 20. Хотя такой крупный специалист, как С. А. Старостин, считает, что сохранение только 10 % списка Сводеша достаточно для того, чтобы свидетельствовать о генетической связи между рассматриваемыми языками. *8

Не следует ожидать поразительного сходства между шумерским и мунда языками, но некоторые наводящие на размышления параллели, возможно, могут появиться. Для мунда мы использовали в основном материал сантали (и частично мундари), как, по-видимому, лучше всего сохранившийся. Мунда, как и шумерский, является языком, который формально отличает глаголы с объектом от глаголов, у которых объекта не может быть. Однако вербальная структура несколько отличается от эргативной, так хорошо известной из многих древних восточных языков, начиная с шумерского.

Серьезное отличием является то, что в языках мунда отсутствуют типичные шумерские пространственных направляющих в начале глагольной формы, включая местоименные маркеры. Но это явление не встречается ни в одном известном языке, кроме шумерского, и, вероятно, является изобретенной новацией.

Теперь попробуем показать, какие действительно серьезные причины для размышлений о шумерско-мунда языковых связях у нас есть (если такие причины вообще можно выдвинуть на этой предварительной стадии).

 Личные местоимения:

1 л. ед. ч.: мунда: ŋ, iŋ, ŋga и т. д.; шумерское aŋ(e), ES ma(e) (примечание: -e является реликтом эргативного показателя);

2 л. ед. ч., мунда am (m-, me-); шумерское za(e). Ср. в мон-кхмерских языках боловен – sôu и ниахам – ša;

3 л. ед. ч. мунда выражается различными указательными местоимениями (например, мундари en-); шумерское ane, ene.

Притяжательные местоимения:

1 л. ед. ч. мунда: (i)ŋ; шумер. –ŋu*9 –mu;

2 л. ед.ч. мунда: ma; шумер. -zu (ср. личные местоимения болвен и ниахам);

3 л. ед. ч. мунда -a; шумер. -ani (одушевленный), -bi (неодушевленный).

Примечание: для двойственного и множественного числа мунда может также использовать маркер двойственного числа -kin и множественного числа -ko.

Примечание: в шумерском языке нет двойственного числа, а также нет инклюзивного и исключительного множественного числа, как в мунда.

Указательные местоимения:

В мунда: ni, nia и подобные. Также есть ряд указательных местоимений (иногда используемых как 3-е лицо глагола), типа hini, ini, inä, напоминающих хуррито-урартские, но, возможно, также связанных с шумерским указательным местоимением ene. Обратите внимание на 3 л. местоимения en- в мундари.

Любое существительное мунда, в принципе, может также выступать в качестве глагольной основы. Очень важной чертой, общей для обоих языков, является глагольный суффикс -ed (шумерский) или -et (мунда). В шумерском этот суффикс сигнализирует о том, что рассматриваемое глагольное действие возможно или неизбежно в будущем. В мунда такой показатель передает настоящее время.

В мунда -a обозначает конец любого глагольного предложения («категориальное -a»). В шумерском -a заканчивает придаточное предложение. В обоих языках очень важную роль играют послелоги, соответствующие европейским местоимениям: мунда (мы цитируем в основном из сантали и мундари): -ak' (-a') – родительный падеж. Конечный маркер прилагательного: reak', rean, ren do для неодушевленных существительных. Использование падежа -ak' с одушевленными или с неодушевленными существительными, по-видимому, не совсем стандартизировано в диалектах, хотя здесь я могу ошибаться. Кроме того: мундари -re 'в', -te 'к, по', -ate, -ete 'из, после', -lo' 'с, в то время как, вдоль', -a' 'притяжательный падеж для одушевленных существительных, -sa'/k 'от, сбоку', -ta'/k 'возле', -ko 'приблизительный'; В сантали -ak' 'притяжательный', -re 'в', -te 'в, посредством', -ate, -ete 'из', -lak' 'с, вместе' и т. д.

Шумерский -a- 'локативный падеж' (в), -(e-)ra-, -(e-)re-, *-n-ra- > -na- 'дательный' (к, для), -da- и т. д. 'комитативный' (с), -ta- и т. д.  'аблатив' (от), -eše-, -ši- 'аллатив' (к, по направлению).

Ниже следует список слов, общих для шумерского и кхервари.

Сравнительный лексический список.

Шумерский:

1. -а – маркер придаточного предложения страдательного причастия;

Кхервари:

1. -а маркер всех спрягаемых глагольных форм;

Шумерский:

2. a, ad 'ближайший родственник' [Lallwort]

Кхервари:

2. a, aba, ad 'дедушка, ближайший родственник'

3. aba, apa, apu, ad 'отец'

3. apa, ap/bu 'отец'

4. ad 'покойник, предок'

4. (см. #2)

5. ag 'делать'

5. agu- 'приносить'

6. -ak' 'генитивный маркер'

6. -ak', -a 'генитивный маркер (для одушевленных или неодушевленных в разных языках)

7. am- III (редко!) 'подарок'

7. Vm-/om-/am- и т. д. 'давать'

8. ama 'мать' (возможно, изначально форма Eme-sal

8. (V)ŋa (Sa.), ema (Mu.) 'мать'

9. as 'желать, проклинать'

9. as (Sa.) 'приносить, приносить, получать'

10. bar 'половина

10. bar (Sa.) 'два, пара'

11. baz 'калека, карлик

11. bag (Sa) 'отвергнутый, отказываться'

12. bùluŋV 'солод'

12. buluŋ (Sa) 'слизь, пот' и т. д.

13. bùru 'свод, купол, силос'

13. buru 'гора, холм'

14. -da 'с' 14. do (Mu.) маркер темы

15. dag / dadag 'чистый, вымытый'

15. dak (Са.) da (Му.) 'вода, дождь'

16. ene, ane '3 л. местоимения'

16. en- (Mu.) '3- л. местоимения'

17. gal 'большой, великий, многократный'

17. gal (Sa.) 'десять, декада'

18. gaz 'убивать'

18. gač, gaj (Sa.) 'убивать, быть убитым, умереть'

19. ŋa(e) 'я'

19. (a)iŋ, Vŋ и т. д. 'я' *10

20. ŋu10, mu 'мой'

20. -ŋ 'мой'

21. ха 'рыба'

21. ka-ku (Sa. - ku маркер множественного числа), ha-i (Mu.) 'рыба'

22. lag 'осколок, кусок, комок'

22. lag/k '(Sa.) 'кусок, комок'

23. lìl, lil 'одержимый'

23. lelha (Sa.) 'идиот'

24. lum 'плодородный'

24. lum (Mu.) 'мокрый'

25. -zu 'твой'

25. -m 'твой' (но ср. sô в мон-кхмерском языке боловен)

26. me 'быть'

26. mena(') (Sa.) 'существовать' [<Sa. < индоарийские языки?]

27. men 'соглашаться, позволять'

27. men (Sa.) 'заботиться, предупреждать'

28. ŋi(g) 'черный, ночь' возможно < Su. ŋi(g)-na(d) 'тьма+сон'

28. ŋinda (Sa.) ñida (Mu.) 'ночь'

29. ŋir 'стопа, нога'

29. ñir (Mu.) 'бежать'

30. ŋu10 (ES), mu (EK) 'имя'

30. num (Сб.) 'имя', nu-tu-m 'имя'

31. ra 'к' 'дательный падеж'

31. ra (Sa.) 'в, внутри', ra < ra+an, re-ak' 'родительный падеж неодушевленный'; re (Mu.) 'в, в'

32. sim 'ласточка'

32. sim (разные диалекты) 'маленькая птичка, курица, петух'

33. surᵪ 'собака; воин' и т. д. *11

33. sor 'собака' (так в нескольких языках мунда, но не в сантали и мундари)

34. -ta 'из', 'аблатив' 34. ta', -ta 'в, к, посредством (Sa., Mu.) -ate, -ete 'из' (му.).

Понимаю, что, возможно, не доказал свои тезисы к всеобщему удовлетворению, но, возможно, я дал своим коллегам повод для размышлений. Конечно, в конце концов, все мужчины и женщины происходят из одного рода: вопрос только в расстоянии в отношениях. Более ста лет у нас нет ответа на вопрос: откуда пришли шумеры? Я не претендую на то, что нашел окончательное решение, но, по крайней мере, мы начали искать нужный ответ.

Перевел Иван Карасев