2 января 2024
В эфире программа "Seeing Like" (Выпуск 19)
С нами вас те же - Кундера, Бродский и Достоевский. Содержание предыдущей серии: Бродский (почему-то) всерьез задет тем, что "Кундера несправедлив к Достоевскому", и проверяет Кундеру, не изменил ли тот высокому званию литератора. Проверив, решает, что все-таки нет, и, значит, Кундера несправедлив по каким-то другим причинам.
Нам еще многое непонятно. Не разобрались как следует, в чем Бродский видит несправедливость и как ее объясняет. Непонятно, почему эта несправедливость так задела Бродского. Однажды мы обязательно выясним, для этого есть три больших подсказки: Кундера, Бродский - и вы, дорогие радиослушатели. В промежутках между сериями ваша реакция помогла лучше понять, что происходит. Всегда, но сейчас особенно.
Прошлая серия была построена на простом, как доширак, приеме. Сравнить поле высокой литературы с уличной группировкой, а проверку на звание литератора с пацанским "С какова раëна? Чë такой дерзкий?". Откликов пришло больше обычного и они, что важно, были разными: от восторга ("кайф!"), до отвращения ("подташнивает"). Попробуем понять, откуда такой разброс эмоций.
С нами, как и раньше, теория полей Пьера Бурдье. Одна основана, как мы помним, на простой идее, что разные миры человеческой деятельности, при всей различиях между ними, в чем-то устроены одинаково. Есть различия между "своими" и внешними, между опытными и новичками, между влиятельными и второстепенными и так далее. Дележ "асфальта", разметка "своей" территории, борьба за место в иерархии, - по форме, если вынести за скобки все остальное, похоже. В других случаях, если бы речь шла не о литераторах высшего круга, такие сравнения вряд ли вызвали бы столько страстей, причем разнонаправленных. Получается, специфика все-таки есть и мы должны её выяснить.
Мы уже помним из Бурдье понятие "illusio" - это убежденность участников поля, что они делают что-то особенное. Бродский и Кундера при всех различиях, оба наверняка не согласились бы, что их разговор можно "перевести" в пацанскую стрелку на раёне. Аргумент Бродского мы знаем: солдат нельзя сопоставлять с литераторами, потому что "в руках у них оружие, а не книги". В нашем случае будет "в руках у них арматура, а не книги". Кундера предлагает другой довод: хорошую литературу нельзя пересказать без потерь смысла. Похожий сигнал миру: "мы не такие, как все, наше искусство неповторимо".
Теперь представим, что кто-то все-таки взял и сравнил. Небожителей с лирой - с обычными земными пацанами. И веселье, и отвращение у тех, кто слушает, могут появиться (или не появиться) именно из-за ожиданий, что "они же особенные", вдруг раз - и нарушенных.
И главный вопрос: они действительно особенные? В каком-то значимом смысле - да. Не только из-за того, что у них "не оружие, а тексты" (у меня, например, тоже - и шо теперь?). У них есть аудитория, которая следит за их словами и обнаруживает в них что-то важное для себя и окружающих. Реагирует, когда говорят они и когда говорят о них.
Петушиные бои на Бали, знаменитый сюжет Клиффорда Гирца, напоминает, кроме прочего, как много значит аудитория и ее ожидания. Балийцы, рассказывает Гирц, любят петушиные бои, специально их организуют и смотрят как завороженные. Переживают. Понимают, что для них это что-то важное. (И правильно понимают, - считает Гирц). И там же, на сказочном Бали, бывают просто петушиные драки. Такие же, как на соревнованиях, только без болельщиков и ставок. Одного этого достаточно, чтобы для людей они больше не были судьбоносными.
(Между "Словом пацана" и реальным махачем на асфальте - такая же разница. Обсуждают почему-то именно то, что на экране).
Писатели, снова подчеркнем, все-таки не балийские петухи. Они не дерутся, они выясняют отношения письменным словом. Вернее, они могут драться, ругаться уличной бранью, писать доносы, всё могут, - но по-настоящему весомыми, признаваемыми в поле, будут только дуэли на литературных текстах.
(Точно так же, как шахматисты выясняют, кто сильнее, играя в шахматы. Ровно поэтому Алехина они оценивают по сыгранным партиям, а не про статьям про арийские шахматы).
Итак, Бродский верен собственному принципу и собирается дать сдачи "не оружием, а книгой". Как он это делает и почему нас это завораживает, почти как боевые петухи балийцев, - слушайте в новом году.